— Одумайся, не делай этого, он не сможет без тебя жить! …
Я вновь проснулся в холодном поту в своей палате. Прошел уже месяц после операции, и сегодня меня выписывали. Никто и не предполагал, что мне снятся такие кошмары. Это началось сразу после того, как мне пересадили сердце. Меня зовут Фрэнк, мне шестнадцать и теперь я живу в постоянном страхе из-за этого идиотского сна. На самом деле сон и впрямь очень странный: я не вижу тех, кто говорит, перед глазами мелькают лишь расплывчатые силуэты, слышен знакомый голос, но мне не вспомнить, кому он принадлежит, после я слышу неприятный монотонный писк аппарата, показывающего остановку сердца. Я уже которую ночь просыпаюсь, чувствуя, будто мое сердце останавливается, а потом начинает биться вновь. Поверьте, это ужасно страшно.
За дверью раздались торопливые шаги. Стук каблуков сливался с шуршанием бахил, которые все посетители должны носить в больнице, и приближался к моей двери. Он достиг своей максимальной громкости и на секунду затих. Ручка двери в мою палату повернулась, и в дверном проеме появилась мама, с привычной для нее широкой улыбкой на лице.
Ну, просто прекрасно. Сейчас она будет так радоваться тому, что меня, наконец, выписали, что я выздоровел и буду жить, а мне придется играть радость, ведь на самом деле я вовсе не здоров. У меня явно что-то не в порядке с головой. Я закрыл глаза, притворяясь спящим, но слишком поздно, она уже увидела, что я не сплю. И почему я всегда проигрываю?
— Фрэнки, дорогой! Как ты себя чувствуешь? Как ты спал? Готов к выписке?
На меня упала груда вопросов, накрывая с головой, будто лавина. Мне почему-то стало трудно дышать, захотелось спрятаться под одеяло от такого напора, уйти так глубоко в свой маленький мир, как только возможно, и никогда не выходить в эту жестокую реальность с кучей вопросительных знаков. Но вместо этого я сделал глубокий вдох и натянул улыбку. Благо я хороший актер, ну или просто мама плохо разбирается в людях. Так или иначе, она всегда верила в это подобие счастливой улыбки.
— Доброе утро, мам, — проговорил я, и хотя голос звучал грубо, я ни на секунду не убирал с лица радостной маски.
После сна я довольно часто бываю охрипший… Или это голос совсем сел, потому что я вновь проснулся с криком? Я не мог быть уверен на сто процентов. Прочистив горло, я устроился на кровати, сутулясь и прижав колени к груди, из-за чего одеяло сползло до самых щиколоток. Прокашлявшись, я повторил свою жалкую попытку произнести бодрое и радостное приветствие:
— Доброе утро, мам.
Отлично, так намного лучше. Ее улыбка стала шире, она прошла в палату, закрывая за собой белую дверь, замок которой издал характерный щелчок, и села рядом со мной. Ее глаза так ярко горели радостью, поэтому я просто не мог сказать ей правду, ответить честно на все ее вопросы, ведь я уже представлял, как от этого ее улыбка медленно сходит на нет, а счастье в глазах заменяет тревога. Нет, сегодня я однозначно не признаюсь ей. Я солгу, как и каждый предыдущий раз.
— Восхитительно себя чувствую. Так рад, что меня, наконец, выписывают, — с широкой улыбкой произнес я. Какой кошмар, вру и не краснею, даже голос не дрогнул. Это же как часто нужно говорить не правду? Да, я великолепный актер. — И правда…
Я покачал головой, отвечая таким образом на собственные мысли, и мама нахмурила брови, выражая полнейшую озадаченность, а я поняв что сказал это вслух, закусил нижнюю губу. Именно это действие напомнило мне о почти заросшем пирсинге. Я дотронулся до губы пальцем, и впервые за долгое время моя улыбка стала настоящей от осознания того, что мне наконец вернут мою сережку. Тупая больница, тут заставляют снимать даже самые маленькие колечки. Подняв взгляд на маму и осознав, что я так и не объяснил своего диалога с самим собой, я вздохнул и добавил:
— Не обращай внимания. Ты ведь принесла мою сережку? — проговорил я и нервно убрал челку за ухо.
Кажется пронесло, ведь на лице матери вновь появилась теплая улыбка. Она открыла свою сумочку и спустя несколько секунд протянула мне мое заветное колечко. Я тут же без зеркала продел сережку в губу и дотронулся до нее языком. Вот он — маленький кусочек пазла, недостающая деталь, которая вновь сделала меня Фрэнком Айеро, а не просто потерянным среди белых больничных стен Фрэнком.
— А как ты спал, родной? — повторила она свой вопрос, заданный в самом начале нашего с ней диалога.
Видимо врач рассказал ей о том, что я иногда просыпаюсь с криком.То есть… Каждую ночь. Ну спасибо вам, мистер Питтерсон, за еще несколько тысяч дополнительных вопросов, миллионы лживых слов и миллиарды потраченных нервных клеток, причем и маминых тоже.
— Все хорошо, мам. Я отлично спал.
Вновь вранье. И как же мне сейчас хочется, чтобы она поняла, что я солгал, как хочется, чтобы она увидела это в моих глазах и спросила еще раз. Тогда я точно не смогу сказать неправду. Но она не спросила, лишь улыбнулась и потрепала меня по волосам. Я поморщился от этого и привел прическу в порядок. Мама встала и сказала, что пойдет оформлять все документы. Я лишь кивнул в ответ и подумал о том, что надо начать собирать вещи. Мне хотелось поскорее покинуть это здание и никогда больше тут не появляться, но к несчастью мне придется прийти на осмотр через месяц и потом еще раз, и еще раз… Короче говоря, я теперь проведу в больницах всю свою оставшуюся жизнь. Ну кто вас просил пересаживать мне сердце? Умер - и никаких проблем… Да, чем быстрее я соберу все свои пожитки, тем быстрее свалю и тем дольше меня не будет здесь, в этой грёбаной больнице, хоть это время и увеличится всего на несколько минут. Именно эти размышления заставили меня начать собираться.
Я резко поднялся с кровати и тут же сел обратно. Что это только что было?! Губы открывались и закрывались, а я не мог произнести ни звука. Новое, чужое сердце бешено колотилось в моей груди, и я жадно глотал ртом воздух, пребывая в состоянии шока. Что это только что было?! Перед глазами вместо темноты, которая обычно появлялась, когда я резко поднимался, появилось чье-то лицо. Парень с ярко-красными волосами явился и исчез в то же мгновение. Так… Это все границы переходит… Ладно, я просто себя накручиваю… Снова поднявшись с постели, но уже медленно, я нагнулся, доставая рюкзак из-под кровати и начиная кидать туда все, что собралось в этой комнате с до тошноты противным белым цветом стен. Я закончил примерно через пятнадцать минут и, натянув на себя кеды, вышел из палаты, показательно захлопнув за собой дверь. Я хотел, чтобы все знали, что я больше никогда не застряну в этой идиотской палате на столь долгий срок.
***
Открываю глаза посреди ночи. Снова этот сон. Нет, не про остановку сердца. С этим я уже разобрался… Остановка сердца… Черт! Да будь я проклят! Пошло к черту это заболевание… Я сам виноват в этом сне… Я сам виноват в гибели лучшего друга… Да, я убил лучшего друга. Он решил покончить с собой, а я его не просто не остановил, я помог ему. Он отдал мне свое сердце… И вместе с ним свой секрет. Прошло около двух месяцев после выписки (лучше бы я умер), а мне продолжает сниться этот человек. Парень с ярко красной шевелюрой и глазами оливкового цвета. Такими красивыми глазами… Сердце бешено бьется в груди. Сердце Оливера, не мое. Да, мне передали его записку. Предсмертную записку… Каждый раз, когда вижу этот аккуратно сложенный листок, начинаю ненавидеть себя еще больше. Черт тебя подери, Сайкс, это ты должен был жить, а не я! Это ты должен был любить проклятого парня с огненными волосами, а не я! Именно он мне и снится. Персонаж с лавой вместо волос. Оливер не сказал мне кто это, но из его слов я понял — это человек, которому принадлежит сердце моего лучшего друга. Не в буквальном смысле, ведь сейчас оно у меня… (Лучше бы я умер!)
Откидываюсь обратно на подушку и закрываю глаза. Уснуть не выходит. Я встаю и иду в ванную. Там достаю из аптечки упаковку снотворного. Одна таблетка, вторая, третья… Я не собираюсь убивать себя, мне просто нужно уснуть. Пачка снотворного пуста. Я лежу в своей кровати, укутавшись в одеяло, и дрожу. Мне не страшно, просто холодно почему-то… Да, холодно в июле. В глазах темнеет. Да, я наконец-то усну…
***
Я открываю глаза и тут же закрываю их. Свет слишком яркий, комната кружится, но даже так я замечаю рядом с собой капельницу. Я снова в больнице? Я снова жив? ..
