нажмите один

Чтобы прослушать последнее полученное сообщение, нажмите один. Чтобы… «Это я. Слушай, я понимаю, почему ты не берешь трубку, но… В общем, одна женщина из моего прихода, она пришла ко мне за помощью, я немного разузнал, все похоже на тот же случай, что и в прошлый раз. Вышлю тебе координаты сообщением. Без тебя я вряд ли справлюсь так что… Подъезжай». Чтобы удалить прослушанное сообщение, нажмите один. Чтобы… Сарчи со звоном пинает пустую бутылку под стол, и устало трет слипающиеся веки. Смотрит на телефон в руке, переводит взгляд в окно на вечерний город. Отче наш, да прости ты душу грешную, как прощаешь всегда тех, кто молит о прощении искренне и без дурного умысла. Квартира Мендозы пуста. Из нее исчезло тепло, запахи ладана и елея. Кровать в спальне — скинутый на пол плед, смятые подушки и простыни — стали теперь исключительно местом молебна. Сарчи смотрит на руки — трясутся. Засыпает здесь же, за столом. — — - Мендоза лежит на кровати, стряхивает в пепел в стакан от вчерашнего кофе — остатки подернуты пленкой. Следит за Сарчи, который торопливо одевается, дважды проверяет телефон — нет ли пропущенных от жены, цепляет рацию на пояс, вешает кобуру, подправляет пистолет. Старается не смотреть на Джо, бубнит прощания и уходит. У дверей разворачивается, чувствуя затылком чужие глаза, смотрит на мужчину внимательно, не моргая, не отводя взгляда. — Забудем, — говорит Мендоза, в голосе священника что-то крошится. Сарчи неуверенно кивает в ответ, что-то внутри шепчет: хочешь ли забывать? и уходит, захлопнув дверь. — — - Телефон одеревеневшими пальцами он включает уже выходя из больницы, где-то на пустой улице, под горящим фонарем. Мелко, отвратительно мелко бьет дождь, моросит, мочит лицо-волосы. Мочит глаза-щеки-губы. На секунду кажется — видит знакомый затылок в толпе — волосы, от которых пахнет Бронксом, куртку, от которой пахнет церковью и дешевым баром — но видение, смытое дождем, исчезает в мгновение ока. — — - Ему звонят утром. Он едва успел наклеить на лицо маску примерного семьянина, покачал на руках малышку — он пропустил, как она сделала первые шаги, как сказала первое слово, подразнил Кристину — пропустил ее десятилетие, финальный матч за сборную школы, поцеловал Джен — счастливо улыбающуюся Джен, невообразимо довольную, что муж ночевал дома. По кухне разносится запах вафель и сиропа. Сарчи думает о том, что больше ничего не пропустит, потому что он так много задолжал им, своей семье. Теперь-то он взял себя в руки, — спасибо, Мендоза, если бы не ты, если бы ты сам не отвернулся, черта с два бы он стоял сейчас здесь — глушит давящее чувство в груди. Звонок телефона, домашнего, — и все рушится, ломается к чертям. Улыбка остается на лице до последнего, но и она трескается — ему кажется, звон услышали все. — Сарчи? Ральф Сарчи? Тут нашли тело… мне жаль. — — - Они не слишком пьяны — что для них бутылка вина? Сарчи не выдерживает первым — сперва касается чужого колена своим, затем ведет рукой выше — не отрывая взгляда от чужих, немного помутненных глаз. Утром Сарчи говорит: — Я не могу уйти от жены. Пусть малышка хотя бы немного подрастет. Мендоза некоторое время молчит, внимательно смотрит из-под бровей. Затем невесело усмехается и выдает: — Если это какая-то Горбатая Гора, то говорю тебе, один из нас не доживет. — — - Тело в морге всё ещё кажется живым. Мендоза лишь спит — если постараться, можно представить запах сигарет, елея, отчего-то всегда витающего в квартире падре, смятые простыни и ореолом подушку у головы. Если постараться, можно поверить. Колотые раны острым предметом, множественные ушибы и синяки, разрыв сердца. Сарчи воет, уткнувшись лбом в холодное тело, пальцы зарываются в чужие спутанные волосы. Плечо, которое раньше поддерживало его, теперь оледенело. Сарчи говорит себе: это, потому что ты не подставил своё, когда был нужен. И воет. — — - При Мендозе не надо клеить маски, улыбаться, только потому, что от этого кому-то становится легче. При Мендозе не обязательно вообще быть, достаточно раствориться среди всех этих поцелуев, алкоголя, чужого — такого родного — шепота. Можно быть грубым, если хочешь, не скрывать злости, ярости, гнева — кому это сдалось? Касание теплых пальцев ко лбу, волшебные слова о прощении и всё, достаточно. Достаточно стоять рядом и чувствовать за спиной его присутствие и понимать — всё хорошо, всё будет хорошо. — — - Сарчи многого не ожидал в этой жизни. В этот список входило — застать Мендозу, кувыркающегося в постели с какой-то девочкой из бара, — потом уже думает — а каково тому было видеть Джен? Но в тот момент лишь давит горькую, разочарованную усмешку, говорит: — Развлекайся, прости, что помешал, я зашел только оставить ключи, — и уходит, захлопнув дверь, повесив ключи от квартиры, которые отдал ему Мендоза, чтобы у него они всегда были, на крюк в прихожей. Затылком чувствует чужой взгляд. При первом же звонке отключает телефон. — — - В руках у Сарчи служебный пистолет, карман тянет и холодит нож — старый подарок Батлера (тот наверняка хмыкает с Небес, а может, кричит и беснуется, мол, куда лезешь без прикрытия!). Человек перед ним — не человек вовсе — посиневшее распухшее тело, словно долго лежавшее в воде, чёрный рот растянут в мертвой улыбке (с содроганием думает: неужели это было последним, что видел Мендоза? ) (с горечью: Господи, неужели сын Твой заслужил такой участи?). Шансов у него практически нет. Был бы, будь они здесь вдвоём, вместе. Радар зашкаливает, стучит в висках. Как одним поступком убить двух человек? В приступе злобы отключить чёртов телефон. В приступе боли позволить чужим губам и рукам унести тебя прочь. В приступе справедливости начать выяснение странных смертей. Пуля попадает нечеловеку в ключицу — должна была в горло, вторая в щеку — должна была между глаз, шипит сквозь зубы — пули словно отводит. У Сарчи нет шанса, ни малейшего, но он понимал это, когда шёл сюда, прекрасно понимал. Хотелось бы сказать что-то хлёсткое, но сил уже нет — вынимает из кармана взрывчатку (про себя усмехается: на работе будет выговор). Чувствует себя героем паршивого боевика, давит истеричную улыбку. В прямом смысле тянет тварь за собой. Ничто уже неважно, как и в случае с Марвином — это голая месть. В тот раз тоже многое отняли, в этот раз отняли у него самого. Мендоза бы знал, как справиться с демоном, Сарчи бы сделал это. Почему не подождал? Почему не дозвонился на другой телефон? Почему не заехал? Почему почему почему Хватает тварь за шкирку, тянет на себя и прижимает к чужой голове взрывчатку, так, чтобы наверняка. три два Яркая вспышка и мгновенная темнота. Чужой силуэт, светлый, пробивается сквозь тьму, подходит ближе, садится рядом, говорит: тупой болван. Говорит: не твой черед, а ты лезешь. Теплые губы касаются виска, теплые пальцы — лба — четыре раза, теплый голос говорит: во имя Отца, Сына и Святого Духа, аминь. Встаёт, начинает удаляться, но Сарчи хватается за свет, просит, едва шевеля губами: прости меня, прости, прости, что не пришел, прости, что не был рядом, когда был нужен, не уходи, пожалуйста, прошу. Силуэт, сотканный из света — вот и всё — касается руки, крепко стискивает её, наклоняется и целует больные разбитые губы — словно тепло, словно елей, мёд, солнечные лучи Бронкса в окно, запах сигарет, сладкий кофе, половина которого проливается на простыни, словно смех, жесткие вьющиеся волосы в пальцах. Силуэт медленно, словно нехотя, выпуская из рук чужие пальцы, говорит: всё хорошо, всё хорошо, говорит: только не умирай, не подставляйся больше, Сарчи. Сарчи качает головой, хочет сказать что-то ещё, но силуэт молча уходит. Чувствуя чужой взгляд на затылке. — — - — Это чудо, что вы выжили! — врачи снуют вокруг него туда-сюда, измеряют его давление, пульс, записывают что-то в своих планшетах. Да. Чудо. За прозрачным окном палаты стоит заплаканная Джен, на руках у неё малышка, Кристина смотрит взволнованным взглядом на отца, он дарит ей слабую улыбку. Спасибо, Боже, что дал проститься. Спасибо, падре. Спасибо.