Паутина Белого Паука. Источник.

Наступил вечер – теплый и ласковый, предвещающий ясную, бархатную ночь. Ева хотела бы им насладиться, но вместо неспешной прогулки ее ожидал новый дом – тот, что под землей. С порога она оказалась в большой, словно средневековой, гостиной: пол выложен деревом, стены – грубым, природным камнем, над головой тяжелая кованая люстра, под ногами ковры из шкур животных. Каких именно – Ева даже не стала гадать. Ей было все равно. Сделав шаг, девочка тут же споткнулась о собственные сумки, сваленные братьями прямо на входе. - Пустовато, - безрадостно констатировала она, потирая ушибленный палец на ноге. - Это не типовая квартира, как у остальных, а апартаменты для особых случаев, - деловито сообщил Мафусаил. – Исаия избавился от мебели, завтра вам доставят другую. Еве он представился исполняющим обязанности коменданта жилой части общины. Низкорослый вампир с по-татарски широкими скулами и карими глазами, он оглядел гостиную, словно в поисках несуществующего изъяна, быстрым шагом прошел к тяжелой портьере справа от входа и, сдвинув ее, продемонстрировал скрытый маленький холл на три двери. - Твоя комната, - распахнул центральную Мафусаил. Это оказалась спальня, более того, полностью обставленная. Не по размеру большая кровать занимала треть комнаты, на всю стену справа растянулся шкаф-купе с зеркальными дверьми, слева туалетный столик с пуфиком, напротив кровати висел плазменный телевизор, пульт от которого дожидался своего часа на прикроватной тумбе, рядом с вазой с шикарным букетом из аметистовых ирисов и белоснежных калл. В тон этим цветам была выполнена вся спальня: стены ненавязчивого фиолетового оттенка, мебель из беленого дуба. Красиво и уютно, но Ева лишь зябко передернула плечами. - А кухня здесь есть? И санузел? - Там, за портьерой, в противоположной стене, - рассеянно ответил Мафусаил, проверяя, работают ли светильники и телевизор. - Очень мило, - пробормотала Ева и тут же вздрогнула, когда ей на плечи неожиданно опустились холодные руки. - Ну, что это мы снова такие недовольные, мм? – привлек ее к себе Илья. Ева устало оглянулась на брата. Высвободившись, она посмотрела ему за спину: - А Исаия где? Близнецы оставили ее на попечение Мафусаила прямо перед осмотром нового жилья. Одному позвонили по телефону, другого окликнули знакомые. Ева должна была порадоваться, что братья так быстро освоились в общине, но отчего-то это ее лишь раздражало. - Я его не видел, - отмахнулся Илья. Пройдя в комнату, он сел на кровать, а затем и вовсе лег, заложив руки за голову. Закончив с инспекцией, Мафусаил бросил взгляд на Илью и сообщил, что если ни у кого нет вопросов, он пойдет по своим делам. Вопросов не было. Оставшись наедине с братом, Ева поджала губы. У него был слишком прямой взгляд, тяжелый, пристальный, нахально открытый. Илья больше не прятал от нее свои желания и мысли. Черти плясали там, среди грозовых туч его радужки, Ева почти слышала их смех. И смеялись они над ней. Она всегда знала, что оба ее брата привлекательны. Исаия умный и надежный, Илья веселый и отзывчивый. Всех их качеств не перечесть. Ева всегда думала, что любая девушка будет счастлива рядом с ними. «Счастливица, счастливица!» - смеялись черти в глазах Ильи. А сам он вытягивался на кровати, позировал. Перекаты мышц под тонкой майкой заставили Еву покраснеть. Илья улыбнулся. Красивый. Нет смысла это отрицать. Его улыбка стала шире, а дьявольский взгляд держал, как на привязи. Как на привязи держало и собственное упрямство. Илья флиртовал. Ева не раз видела, как он то же самое проделывал с другими. Ева помнила их улыбки, их смущение, их интерес и моментально вспыхивающую страсть. Она помнила все это и потому все сильнее поджимала губы. - Ева… Нет, она не станет играть в его игры. Даже если в горле пересохло лишь оттого, как Илья произнес ее имя – протяжно, чувственно и почти… почти благоговейно, словно имя святыни, а не сестры. Ева повернулась уйти. Она успела лишь взяться за дверную ручку, когда по обе стороны от ее лица, на дверь, вдруг легли его ладони. Сердце ухнуло в район живота скорее от неожиданности, чем от страха. Слова брата, холодком коснувшиеся ее затылка, высвободили рой мурашек: - Не игнорируй меня. - Я хочу посмотреть кухню. Дай мне выйти. Илья придвинулся ближе и тяжело, устало вздохнул: - Неужели это так трудно – влюбиться в меня? Ты просила дать тебе время, но это просто твой способ убежать, да? «Способ убежать»? – возмутилась Ева. Она убегала? После всего, через что она прошла? После всего, что позволила себе и ему? Убегала?! - Уж, извини, что не бросаюсь тебе на шею, – вышло резко. Лопатки свело от напряжения. Ей ужасно хотелось сказать что-то еще более едкое. - Я настолько тебе неприятен? – вдруг тихо и неуверенно спросил Илья. Странная надломленность в его голосе остудила злость в Еве, оставив лишь растерянность. Не этого она ожидала. Илья должен был настаивать, требовать, флиртовать или даже просто действовать, но никак не чувствовать себя неуверенным. Только не он! Не ее красавец-брат! Рывком Ева развернулась к нему. Запрокинула голову, чтобы заглянуть в глаза – серые, как грозовое небо. «Такие же, как и у нее самой», - эта мысль не оставляла. - С чего ты это взял? - А может, ты ненавидишь меня? - Нет! Илья улыбнулся – натянуто и горько – и отступил. Он опустил руки, давая Еве свободу, отошел и сел обратно на кровать. - Да, черт дери, люблю я тебя! – с досады топнула ногой Ева и покраснела от собственных слов. И почему разговор свернул в такое русло? – Люблю, слышишь?! - Я могу чувствовать ложь, Ева, - мягко напомнил Илья. Казалось, он вот-вот заплачет. Немыслимо. В три шага Ева подошла к брату, наклонилась, обхватив его лицо ладонями, и поцеловала – крепко, едва не поранив губы о его клыки. - Доволен? – спросила она, старательно пряча стыд за раздражением. Илья не ответил, а Ева, растеряв всю смелость, не смела поднять на него глаза. Если бы она только знала, как мило сейчас выглядит, его маленькая стеснительная сестренка. И если бы она знала, как забавно ее дурачить, заранее предугадывая реакцию. Дразнить ее и следом успокаивать – это с детства вошло в привычку у Ильи. Исаия всегда называл это проявлением изощренного садизма, но что он понимает. Илье просто нравилось играть с Евой. И, почему-то, только с ней.