Паутина Белого Паука. Источник.

Ева помнила Илону серой от болезни, исхудалой, неподвижной, едва живой. Эта Илона в платье запекшейся крови, Илона, что набросилась на Артура и, словно зверь, всадившая клыки ему в плечо, едва ли напоминала саму себя. Казалось бы, хрупкая девушка, но она сбила с ног и удерживала на месте яростно вырывавшегося, спортивного парня. Артур в ужасе выкатывал глаза, пытаясь сбросить с себя вампирку, но та, оседлав его, уже глубоко запустила клыки. С громким, отвратительным чавканьем она пила его кровь, не отрываясь, со сверхъестественной силой сдавливая ему кисти рук. Еще чуть-чуть и кости треснут. Если уже не треснули. Ева закричала, призывая ее остановиться, но едва ли мучимая голодом новообращенная услышала хоть слово. И Еве пришлось действовать – она не могла позволить себе ждать помощи. Артур мог этого не пережить. У одного из мусорных баков стояла полупустая бутылка пива. Не раздумывая, насколько может пострадать сама, Ева схватила бутылку за горлышко и, подобравшись к Илоне со спины, с разворота ударила ее в висок. Толстое стекло разбилось, выплеснув остатки жидкости. Голова вампирки мотнулась в сторону, зубы выпустили кровоточащее плечо. - Отвали от него! – заорала Ева и, обмирая от страха, дернула, что есть силы, за длинную косу, буквально стащив Илону с Артура. Но тут ее подвела собственная обувь: тонкие каблуки не были приспособлены для борьбы с обезумившими вампирами. Ева сама не поняла, как подвернула ногу, то ли оступившись, то ли поскользнувшись. Она упала, а над ней встала разъяренная вампирша. Ева попятилась, не пытаясь встать. Она отталкивалась здоровой ногой, помогая себе руками. Илона дернула головой, из виска и щеки торчали осколки стекла, шла кровь. Пустые глаза зверя сузились, перемазанный кровью рот обнажил клыки. Илона готовилась наброситься на новую жертву. Ева затаила дыхание и вскочила на ноги. Одновременно с ней сорвалась с места Илона. Вампирша врезалась в Еву, руками швырнув ее в воздух. Удар выбил весь воздух из легких, Ева почувствовала короткий полет и жесткое падение. Она покатилась по земле, успев обрадоваться, что упала на клочок газона. В основном это были земля и трава, но встретились и мелкие камни, и острые ветки. Ева застонала. Горели огнем спина и ободранная щека, ныли правые рука и бедро, жалили порезы то тут, то там. А при попытке вздохнуть воспротивились легкие. Ева зашлась кашлем. Не успела она восстановить дыхание, как ледяные пальцы сомкнулись на вывихнутой щиколотке. Девочка взвизгнула от пронзившей боли. Илона вздернула ее вверх, оторвала от земли, чтобы вонзить клыки в мякоть бедра. И вдруг треснула кость. Этот сухой хруст парализовал Еву. Она успела удивиться, почему раненая нога не заболела еще больше, когда, подняв глаза вверх, увидела Исаию, возвышавшегося над хрупкой фигурой Илоны. Одна его ладонь сдавливала горло вампирке, другая – кисть руки, что держала Еву за ногу. И только тут до девочки дошло: кость хрустнула не у нее. Слава богу. Изувеченная щиколотка выскользнула из ослабевших пальцев Илоны. Ева упала обратно на землю и не сдержала хныкающего стона. Исаия опустил глаза на сестру, и хватка на горле Илоны стала усиливаться. Илона тонко вскричала. Голод в ней уступил боли. Разум прояснился. - Хватит! Хватит, мне больно! Пожалуйста! – задергалась она в его руках. Но как Артур не мог ничего противопоставить силе вампирки, так и она сама была беспомощна перед вампиром с сутью оборотня. - Исаия, стой! Полуоглушенная, Ева повернула голову на голос. Это пришел Ной в компании еще нескольких вампиров. Вовремя, ничего не скажешь. - Она пришла в себя, - увещевал он Исаию, даже не взглянув на Еву. – Можешь отпустить ее. - Ты видел, что она сделала? – негромко спросил Исаия, но в голосе его Ева услышала отголоски рычания. Ной, наконец, опустил глаза на нее. - Мне жаль, - проронил он, казалось, искренне. – Илона сбежала, воспользовавшись моментом, когда… - Мне наплевать, как вы ее упустили, - оборвал его Исаия. Ева подняла глаза на Илону. Та всхлипывала от боли и тряслась; и совсем не походила на ту кровожадную тварь, что едва не убила их с Артуром. - Исаия, - беззвучно позвала брата Ева, чувствуя, как щиплет глаза, а в горле образовывается противный комок. Исаия перевел взгляд на нее, и холодная ярость, что клубилась в серых глазах, сменилась каким-то иным чувством. Ева не поняла каким. Поколебавшись, он отшвырнул от себя Илону, словно какую-то грязную тряпку, и склонился к сестре, ласково проведя по ее раненой щеке. Ева осмелилась признаться себе, что это было приятно. - Позволь, мы окажем ей помощь, - предложил Ной, и двое вампиров двинулись к Еве. Илона уже была в его руках, тихо всхлипывая на груди. Исаия предложение проигнорировал. Он сам внимательно осмотрел на Еве каждый видимый порез и убедился, что серьезных ран нет. Но были ушибы, а возможно и сотрясение мозга. - Нормально, - вернув контроль над голосом, мужественно сказала Ева. – Что с Артуром? - Сесть сможешь? Ева не знала. Тем не менее, она стала подниматься, и с помощью Исаии у нее это получилось. Голова немного закружилась, тело заныло с новой интенсивностью, но все вполне терпимо. - Это был несчастный случай, - Ной поглаживал по голове плачущую Илону и переводил взгляд с Евы на Исаию и обратно. И взгляд этот был полон волнения. – Это больше не повторится. - Ну ты и мразь, - с отвращением выплюнул Исаия и взял сестру на руки. – Надеешься все скрыть, пока Измаила нет в городе? Ной и глазом не моргнул. - Да, надеюсь. - Пошли отсюда, - Исаия прошел мимо него, не сказав больше ни слова. Ева была благодарна брату за это. Краем глаза она увидела Артура, самостоятельно сидевшего на заднице и тихо матерившегося, пока один из вампиров оказывал ему помощь. Ева подумывала его окликнуть, но не решив, что сказать, промолчала. - Измаила нет в городе? – уцепилась она за слова брата. Исаия дернул уголком рта. - Да. - Откуда ты знаешь? - Знакомый рассказал. - Какой знакомый? - Местный палач. Ева подождала, когда Исаия развеет шутку, но поняла, что тот был серьезен. - Когда это ты подружился с палачом? Они спустились в общину через черный ход. В лабиринте бесчисленных коридоров и залов Ева ловила на себе любопытные, испуганные, пораженные взгляды случайных прохожих. - Расскажу в другой раз. Она не стала настаивать. В ушах стучала кровь, пульсировали ушибы, жутко ныла вывихнутая щиколотка. Было больно, и все же слезы Ева глотала по иной причине. Она, наконец, увидела, убедилась воочию, что Илона действительно любимая Ноя. Да, он сам ей все сказал, но одно дело знать, и совсем другое – стать тому свидетелем. Вдвойне обиднее, что на саму Еву ему, похоже, было более чем плевать. Сволочь. Нет, ну когда она уже научится выбирать мужчин? … Едва Исаия принес Еву в их новый дом, девочка сползла с его рук и уковыляла в ванную. И была там не опостылевшая ей душевая кабина, а нормальная большая ванна, что хоть немного, но утешало. Эта комната, как и ее собственная, была полностью обустроена: кафель со сложным орнаментом пестрел яркими цветами на полу, стенах и даже потолке. Разбавляли его деревянные панели – самые большие по обе стороны от ванны, которые на проверку оказались встроенными шкафами. На полках в одном лежали полотенца, в другом шампуни, бальзамы, гели, травяные и солевые смеси и бог знает что еще. Вздохнув, Ева повернула бронзовые ручки. Из широкой щели в стене в ванну хлынула вода. Оставшись равнодушной к красоте маленького водопада, девочка перебрала флаконы и, выбрав морскую соль с эффектом пены, щедро насыпала в ванну. И лишь окунувшись в голубоватую воду, она с запозданием поняла, что открытые царапины и морская соль – не лучшее сочетание. - Плевать, - сказала себе мрачно, чувствуя жжение по всему телу. Сколько же на ней ссадин? «Мне жаль», - сказал Ной. Ева мстительно подумала, что ему станет еще больше жаль, когда явится Измаил. Ему даже рассказывать ничего не придется – сам все узнает. Немного порадовавшись этой злобной мысли, девочка выдохнула и сгорбилась, обхватив себя руками – ей вдруг стало холодно. Злость согревала, но Ева не могла отдать Илону – или кого бы то ни было – на растерзание князю. Даже после всего – не могла. Она отпустила гнев, и внутри стало пусто. Слезы и те высохли. Сколько так пролежала Ева в ванной, она не знала. Больше часа. А может и двух. В любом случае достаточно, чтобы Исаия потерял терпение. Резкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. - Ты там не утонула? - Нет. - Ева, я вхожу. - Еще чего… - но он вошел. Ева не помнила, запирала ли она дверь, что, впрочем, не имело большого значения – вампира такие мелочи не остановят. Глубже опустившись в изрядно поредевшую пену, она непонимающе заморгала на брата. На Исаие были одни брюки, и на фоне темной матовой ткани его кожа почти светилась полированной бронзой. Ева поймала себя на мысли, что пялится на его живот – плоский и гладкий, с четкими очертаниями мышц. Он едва ли посещал спортзал, но явно находил время для парочки упражнений. Она подняла глаза к его лицу и тут же опустила, смутившись. Исаия вздохнул – медленно и глубоко; подошел, сел на край ванной. Ева в панике загребла побольше пены к груди, но жалких клочков выдохшегося раствора катастрофически не хватало. А Исаия смотрел. Смотрел серьезно и прямо, ей в лицо и на все ее тело. Это был тяжелый взгляд, прямой, откровенный. - Что? – не выдержала Ева. - С меня хватит, - он подцепил пальцами ее подбородок, заставив поднять лицо, наклонился сам. – Проявлять внимание к тем, кто этого не стоит, и рисковать ради них жизнью… ты прекратишь это. - Я не… - Я запру тебя, если потребуется, - не позволил он возразить сестре. Его глаза смотрели так яростно, что Ева притихла, – и заставлю думать обо мне. Удивленный вздох сорвался с ее губ, и был проглочен, пойман в ловушку чужого рта, во влажный плен языка. Ева неуверенно ответила на поцелуй – не могла не ответить. Только не после всего. Где-то на полу, в кармане сброшенного платья, зазвучал телефон одой «К радости» Бетховена. Восторг и ужас, свободный полет и страх падения – вот, что услышала когда-то в этой музыке Ева, и вот, что она чувствовала теперь в руках Исаии. Как глупо. Он был лучше Ноя. Они с Ильей всегда были лучше. Поначалу сдержанный и изучающий, очень быстро Исаия отбросил приличия. Обеими руками он обхватил лицо Евы, терзая ее рот как сумасшедший. Клыки ранили губы, чтобы следом закровоточил язык. Рот Евы наполнился горьким, медным вкусом. Где-то на периферии была и боль, но такая уместная, так гармонично вплетенная в узлы, стянувшие ей низ живота, что приносила лишь дополнительное удовольствие. Она сама ухватилась за руки Исаии – не чтобы его остановить, но приблизиться, прижаться теснее. И как он неистово целовал ее, так и она жадно ему отвечала. - Ты мне доверяешь? – спросил он, заглянул сестре в глаза. Она кивнула. Больше, чем кому-либо, она доверяла ему. - Тогда перестань дрожать. Что? Девочка перевела взгляд на свои руки. Они тряслись, словно от холода. Словно от страха. - Но я не боюсь, - прошептала она удивленно. - Конечно, боишься, - возразил Исаия. Он отпустил ее лицо, но лишь для того, чтобы, подхватив под колени, вытащить из ванны. Холодный воздух лизнул влажную кожу, вызвав строй мурашек. Голая, в руках брата, Ева съежилась и, как могла, прикрылась. Она отчаянно старалась сделать этот жест случайным, но вышло неуклюже. Илья наверняка бы посмеялся над ней, однако Исаия лишь странно улыбнулся. И от этой его улыбки у Евы сладко заныло внизу живота. - Будь я хорошим человеком, подождал бы, пока ты будешь готова, - тихо, даже ласково сказал он, расцепив руки и позволив Еве встать на ноги. Нежно коснулся ее щеки, прочертил невидимую линию к шее и ниже, к косточкам ключиц. И была в его взгляде некая тьма – тьма, что предвещала удовольствие и ужас, боль и наслаждение – неопределенная, изменчивая тьма. Ева отступила перед этим взглядом и тут же вздрогнула – болью отозвалась раненая нога. - Но я оказался плохим. Прости. От его слов у Евы участился пульс. Исаия шагнул к ней, закрыл на мгновение глаза, уловив, как заметалось ее сердце. И вдруг резко притянул к себе, поднял за бедра и поцеловал – сильно и глубоко, украв весь кислород и несколько драгоценных капель крови. Он ощутил, как крохотные по сравнению с его ладони Евы легли ему на плечи, неуверенно обвились вокруг шеи, а мягкие полушария груди прижались к обнаженной коже. Резко оборвав поцелуй, Исаия запустил пальцы в волосы сестры, запрокинув ей голову. Ева ахнула, а он уже погрузил клыки в место, где шея переходила в плечо. Кровь брызнула ему в рот, но он едва ли сделал и пары глотков. Сейчас Исаию снедал иной голод. Ева в его руках вскрикнула, заметалась – не от боли, от нахлынувшего удовольствия, что электрическим разрядом прошил ее насквозь. Химия это была или магия слюны вампира, но стеснительность в ней смыло горячее, разбухающее желание. Когда-то Ева сопротивлялась этой эйфории; и даже теперь, основательно подсевшая на укус, она могла найти в себе силы сказать «нет». Но не стала. Вместо этого она полностью отдалась ощущению рта Исаии на своем плече, силе его рук и горячей напряженности его естества. Нагая, Ева прижималась к брату. Кожей она чувствовала грубую ткань его брюк, гладкую мощь его тела. И ей хотелось большего. Как они оказались в его комнате, она не запомнила. Просто вдруг он снова ее целовал, а она извивалась на жестком матрасе его постели – по обыкновению огромной. Исаия не признавал узких кроватей. Его ладонь чашей накрыла ей грудь, и только от этого Ева затрепетала, не смея просить о более грубой ласке. Она не знала, куда деть собственные руки и потому держала их на спине брата, наслаждаясь рельефом мышц и твердым закруглением позвонков. С ее губ Исаия спустился ниже, отмечая путь короткими поцелуями-укусами. Ева вздрагивала и выгибалась им навстречу, издавая тихие, нетерпеливые звуки. Заключив в ладони ее груди, Исаия позволил себе пару мгновений просто подержать их в руках. Сжимая пальцы, он мял и массировал нежную тяжесть, поигрывая языком с сосками. Он целовал их и покусывал – легко и без крови, желая не только получить удовольствие, но доставить его сестре. Это был первый раз Евы, и он хотел сделать его по возможности нежным. И потому Исаия ласкал, находя одну за другой чувствительные точки на ее теле; он готовил Еву мягко и осторожно, вводя пальцы без спешки, в такт поцелуям и скольжению языка. Он не хотел сделать ей больно. Больнее, чем уже есть. И, наверно, сказал это вслух, потому что почувствовал на лице ее пальчики. Ева смотрела на него полупьяными глазами, и пусть голос ее дрожал от придыхания, но в словах колебания не было: - Пускай будет больно. - Зачем? - Потому что я не… Я здесь не из-за укуса, - путанно пробормотала она. – Я хочу без него. - Не пойму тебя. Ева вспыхнула стыдливым румянцем и наградила брата обиженным взглядом. Нервничая, она обняла его лицо и притянула в поцелуй – жаркий и томный, сладкий от крови. - Я хочу, чтобы это был ты, а не дурман укуса, - прошептала она, зажмурившись, не в силах больше смотреть ему в глаза. На мгновение Исаия растерялся. Неужели это сказала Ева? Волна сладкого восторга вскружила голову. О таком он не мог и мечтать. - Не говори таких вещей, - выдохнул он ей в самое ухо, - или окончательно сведешь меня с ума.