***
— Брось, проиграл — ничего нет в этом страшного! — воскликнула розоволосая, подпирая плечом стену, она знала, что большинство, кто играл с ними, теряли волю к победе, теряли желание играть, они как танк шли напролом и никогда не проигрывали. Несомненно, она знала, что они — сильнейшая команда в средней школе, а, перейдя в старшую, станут ещё сильнее. Она хотела бы быть с ними, но понимала, что это абсурд, поэтому молчала. — Тебе бы с ними сыграть, они лучшие, — возразил ей парень, подпирая противоположную стену одного из коридоров спортивного комплекса, в котором полчаса назад играли Он и Они. Девушка фыркнула, о игре с ними она и мечтать не могла. — Знаешь что, если ты снова им проиграешь, верни его обратно, — тихо прошептала девушка, снимая с запястье браслет, и, взяв его руку в свою, положила браслет на его ладонь и мягко сжала ее в кулак. Парень не разобрал следующие её слова, когда она развернулась и, натянув капюшон на голову, рванула к выходу, сшибая с ног какого-то паренька в сине-белой форме. На этот раз хмыкнув, девушка вышла на улицу и поплелась домой под проливным дождём.***
Уже в школе я, задумавшись, начала всовывать ногу в балетку, но внезапно появившаяся Аой спасла меня и мои пятки от внепланового отпуска. Девочка решила играть по-крупному и подложила мне в балетки лезвия. Меланхолично я села на лавочку и также вытряхнула всё содержимое в урну, только потом поблагодарив за это Аой, отправилась в класс. И оказалось, что за сорок минут до начала урока в классе сидят не то что единицы, а один единственный человек, и это, как ни странно, не пунктуальный Акаши, а паренёк, чьего имени я даже не знаю. Вопрос, когда наглая блондинка подложила мне этот маленький подарок, так и остался для меня загадкой. — Привет, Тиба, иди лесом и подкладывать мне лезвие в сменку было глупо, — глухо отозвалась я, заметив блондинистую особу в отражение окна. Та открыла рот, намереваясь что-то сказать, но потом закрыла, посмев дернуть меня за плечо и попытаться сбросить со стула. — Совсем страх потеряла? Я ведь не побрезгую и сверну тебе шею, — цинично процедила сквозь зубы, подавляя желание протянуть к её горлу руки с острыми ногтями, но только потому, что я вчера пришла из салона и не хочу снова содрать лак. — Не сможешь, тебе влетит от Таки-куна! — я подавилась воздухом от такого заявления, и как она исковеркала имя моего хоть и двоюродного, наглого и эгоистичного, но всё же брата. Пора ломать коготки этому котёнку, а то скоро присосётся ещё к Такеши. Пришлось встать из-за парты и, хоть блондинка ниже меня на три или даже четыре сантиметра, мне казалось, что смотрю я на неё свысока. — Запомни, лапушка, — начала тихо шептать ей, — Да, Такеши старше меня, но в семье он имеет намного меньше прав, чем я, и, поверь, из-за одной тебя он не будет портить со мной отношения, я знаю его гораздо дольше тебя. — Тварь, стерва… — начала гневную тираду девушка, но не желая слушать такие высказывание от неё, я заткнула её поток ругательств пощёчиной. Всё же недосып плохо влияет на мою нервную систему, так и хочется кому-нибудь шею свернуть. Она схватилась за алеющею щеку и выскочила из класса будто её кипятком обдали. За этой небольшой перепалкой я не заметила подкравшегося со спины Акаши. — Я так понимаю у вас начались отборочный на межшкольные? — поинтересовалась я, разворачиваясь к нему лицом. Он невозмутимо кивнул, отворачиваясь к окну, пресекая все нити к дальнейшему разговору. Ну и пожалуйста, больно надо мне с тобой разговаривать, сиди и дальше строй из себя императора. — Доброе утро, дети! — задорно поприветствовал класс учитель японского, человек он хороший и добродушный. Как преподаватель он меня вполне устраивает, а больше меня особо ничего и не волнует, Аой мне все уши прожужжала, какой он красивый, а ведь учитель-то совсем молодой, только из университета пришёл. Прозвенел звонок, загоняя в класс опоздавших или просто ленивых людей. Учитель что-то приговаривал, когда всё новый опоздавший входил к кабинет, из-за чего все как-то глупо похихикивали. Следующие несколько минут он распинался о предстоящих промежуточных тестах, которые были всего по четырем дисциплинам. Вообще они носили неофициальный характер, просто проверка знаний, по итогам которой начнётся перераспределение учеников по классам. Кто это придумал? Хотят сделать два класса: один полностью из умных, второй из средних и совсем ленивых. Волноваться по этому поводу не вижу смысла. Почти в самом конце урока в кабинет влетел секретарь и что-то начала тихо обсуждать с учителем, тот как-то хмуро кивнул, после чего рыжая, явно крашеная, секретарша летящей походкой вышла из кабинета. Акияма-сан устало потёр переносицу и посмотрел на меня, из-за чего я невольно посмотрела на него в ответ. Мой самый обыкновенный взгляд заставил преподавателя вздрогнуть. — Аоки-сан, директор просит подойти к нему немедленно. Я встаю из-за парты и с невозмутимым видом выхожу из кабинета. Только глухой звук шагов эхом отдавался о стены пустого коридора.***
Девушка уверенно вошла в кабинет, но перед этим, как и положено, постучала костяшками пальцев по двери и, получив разрешение, вошла. Мужчина средних лет сидел за столом в кипе бумаг. Хоши дала бы ему лет сорок, тёмно-каштановые волосы, были как принято говорить «уложены», но розоволосая называла это по-другому — «зализаны». Глаза были у него карие, как и у большинства населения Японии. Мужчина встретил её добродушной улыбкой, что резко контрастировало с плотно сжатыми в тонкую полоску бледными губами, которые она частенько растягивала в сладостном оскале или плотоядной усмешке. — Присаживайся, Аоки-чан, у нас с тобой будет долгий разговор, — с иронией произнёс Накамура Хаджиме, а именно так звали директора старшей школы Ракудзан. Девушка еле заметно нахмурилась, но мужчина явно этого не заметил, ведь она делала это еле заметно, что иногда даже самые близкие люди не замечали этого. — Вынуждена отказаться, лучше постою, — отчеканила Хоши, смотря на директора. Мужчина как-то печально вздохнул и пожал плечами, мол, как хочешь. На минуту мужчине показалось, что перед ним стоит далеко не школьница, а уже взрослая женщина с немалым жизненным опытом за спиной. Было в ней что-то такое, пугающее, подчёркивающее, что она «голубых» кровей. Накамура знал, что на первом курсе учились два представителя такого слоя общества, конечно, были и другие, но ещё на церемонии в апреле они выделялись среди новичков, он понял это, когда они вдвоём читали приветственную речь от первогодок. Кто-то из учителей тогда тихо сказал «закалённые ребята», правда тогда эти слова никто не воспринял всерьёз. — Аоки-чан, прошёл уже месяц с начала триместра, а ты ещё не записалась ни в один клуб. Если можешь, то назови причину такой безответственности, — девушка устало вздохнула, она знала, что однажды эту тему поднимут. И правда разговор должен быть долгим и малоприятным. Лично для неё. Как и следовала ожидать от неё, она и не планировала куда-то вступать, и если бы дело было только в её нежелании. Все её близкие друзья, которых, к слову, можно было и по пальцам пересчитать, знали, что Аоки Хоши обладает весьма скверным характером, в комплекте с неприязнью ко всему живому. Даже если бы она захотела, то продержалась бы от силы полтора месяца. — Насколько вы знаете, Накамура-сан, из моего личного дела, что в средней школе я играла в баскетбол, — начала девушка, подавляя шипение. Тема была крайне неприятна ей, как баскетбол, так и третий год в средней школе. Накамура кивнул, только непонятно было, кивнул он себе или девушке, вспоминая, что и вправду в её личном дела было занято аж пять листков, посвящённых этому виду спорта, — Из-за полученной мною травмы, мне запретили играть, появившееся у меня свободное время я уже заняла, и, к тому же, я обладаю очень скверным характером, любая нападка в мою сторону может закончиться неприятностью, — лицо девушки не выражало абсолютно никаких эмоций, но внутри неё бушевало пламя, и на себе она испытала чувство, уже не первый раз за день: «руки чешутся свернуть кому-то шею». Накамуру на мгновение посетило странное липкое чувство. Страх. Девушка была словно кукла, нет, скорее робот, ему казалось, что она вообще не испытывает никаких эмоций. Но он снова отметил про себя ещё одну черту характера, помимо агрессии, которую, как он заметил, девушка сдерживает весьма и весьма успешно. Прямолинейность — ещё одна черта её характера. Не повидай он уже многое за свою жизнь, он бы и правда назвал эту девушку роботом. — Вступи в баскетбольный клуб в качестве менеджера или, если тренер согласится, станешь его помощником, — девушка мысленно прокляла все небеса и всех демонов, что вообще существуют. Такая перспектива её устраивала, отказаться от такого заманчивого было бы верхом кощунства, однако было одно весомое, но — запрет всего семейства подходить к баскетбольной площадке ближе, чем на три метра, и сейчас это было ей только на руку. — У меня строгий запрет на любое взаимодействие с баскетболом, — девушка скалилась; скалилась в душе, потому что хотела туда, даже стать менеджером, но иметь контакт с площадкой, снова вспомнить какой он, скрип кроссовок, удар меча о покрытие, тяжёлые вздохи, капли пота на лице. Но теперь всё это для неё вроде как было закрыто. Так думали все, почти все. После Накамура-сан всё же сдался под весьма увесистым аргументом ученицы и, сказав, что вместо третьего и четвёртого урока будет окно, потому что учитель математики так не вовремя заболел, а другие учителя заняты вплоть до седьмого урока. Девушка кивнула и подавила желание выскочить из этого треклятого кабинета. В итоге в класс она вошла со звонком. Следующее было плавание, два окна и часовая перемена. В классе, который она облюбовала ещё с первого дня, кто-то поставил большой мягкий кожаный диван, это несомненно радовало девушку. Забыв или скорее забив на всё, девушка села на диван, хоть это было и неправильно, но она, сняв балетки, подогнула под себя ноги, уставившись в пустоту. В помещении было неимоверно жарко, а учителя как на зло, сказали, что кондиционеры включат только завтра, и поэтому почти все парились в плотных рубашках и таких же пиджаках, что касалось мужской части школы. Они видели школу, как одну большую баню — плотные брюки, рубашки и пиджаки. Это был просто ад. Но Аоки была продвинута в плане таких непредвиденных обстоятельств, а под жакетом не видно, что рубашка у неё без рукавов, и достаточно было снять жакет, как становилось вполне прохладно. Жакет был брошен на подлокотник, рубашка расстёгнута на пару пуговиц, а галстук слегка ослаблен, чтобы не давил на шею. Минут через пятнадцать в класс зашёл Акаши, на ходу ослабляя галстук. Девушка даже позволила себе улыбнуться, она снова пересеклась со своим соперником, только теперь уже в учебе, теперь либо он, либо она. Сколько времени прошло никто из них обоих не знал, но Аоки сама не заметила, как заснула и плавно перекочевала почти на колени к парню. И если бы он только знал, насколько это было нетипично для неё. Самое удивительно было, что в класс вошла её подруга Аой, которая обычно была в приподнятом настроение, но сейчас она была очень серьёзна. Это было не похоже на неё, Акаши мельком видел её на совместных уроках, но её имени он даже не запоминал, она была ему неинтересна. — Акаши-сан, можно с Вами поговорить?***
Открыв глаза, я увидела надменную улыбку Акаши. И сейчас он был как-то боком ко мне, и смотрела я на него снизу вверх. Я что лежу? И что-то под головой такое жесткое. Я что уснула? И точно, сейчас я лежу на его коленях. Какой позор! Я заснула в школе, это просто верх неприличия, да ещё и уснула на коленях еле знакомого парня! Как стыдно-то! Дура, дура, дура! Какая я безмозглая дура! Прав был Такеши насчёт моего серого вещества, а точнее его отсутствия! — Извини, я, наверное, доставила тебе неудобство, — поинтересовалась я, как и полагается, хотя так и хотелось вскочить и убежать от него куда подальше, кто эту глыбу знает, мнит из себя императора, а в душе отаку. Зачем я себя обманываю, ему наверняка всё равно, только странно, что он меня не скинул, или воспитанность помешала ему это сделать? — Всё нормально, — хладнокровно ответил обладатель гетерохромии, как-то косо смотря в окно. Сейчас уже начинается вечер, солнце садится за горизонт, наливая небо свинцом. Вечер? Сколько я проспала? — Последними двумя уроками была психология, вряд ли ты бы на неё пошла… А ведь и правда, меня под дулом пистолета туда не загонишь. Терпеть не могу слова психолог и психиатр, врачи, которые копаются в тебе, дают советы, как стать другим человеком. Помню, меня однажды записали на приём к психологу месяца три назад. Хотели, чтобы я забыла баскетбол, да и вообще хотели сделать из меня другого человека. Но сразу после первого приёма, отец сказал, что передумал, потому что таких огрызаний от меня он ещё никогда не слышал. Я тогда разошлась не на шутку, и отец впервые за много лет был бессилен. Конечно, врачи сами ко мне тогда ходили, по неким причинам ходить к ним я не могла. Что было, то прошло, время вспять не повернуть. — Прости, мне нужно идти, у меня есть ещё дела на сегодня, — я встала с дивана, надевая балетки и схватив с подлокотника жакет, накинула его на плечи. Взяла сумку со стула, непонятно как появившуюся, и ушла, как обычно не попрощавшись с ним, этого нам обоим не нужно. Да, мы признаём друг друга, как соперников, но в лишнем обмене любезностями не нуждаемся. Сегодня у меня снова занятия с детьми, Рин, Рен и Нана. Рин был вторым близнецом с серыми глазами, как его родители вообще додумались назвать женским именем? Конечно, понимаю звучит, что братья Рин и Рен, но можно было что-то другое подобрать! Дети встречали меня уже не просто типичным «здравствуйте», а бежали ко мне, вешаясь на меня в прямом смысле, и радовались, что я снова пришла. Я смеялась, когда сама вставала и шла на поле, когда они старались забрать мяч или пытались меня копировать. Я никогда не была перед кем-то настолько искренней. — Сыграем? — знакомый голос прозвучал почти над ухом, заставляя вздрогнуть всем телом, я не ожидала его появления, только не сейчас, когда моя жизнь начала налаживаться. — Макото… Прости, я больше не играю, — глухо отозвалась я, разворачиваясь на пятках, показывая ему спину, показывая, что действительно не намерена играть с ним. Он хмыкнул и сел на скамейку, смотря как я продолжаю дурачиться. Мне было абсолютно наплевать, что он здесь, ведь он уже никто для меня, я уже вычеркнула его из своей жизни. Эта игра продолжалась недолго, дети устали, и я отправила их домой. Тогда бывший друг снова подошёл ко мне. — Зачем ты приехал? — бесстрастно протянула я, надевая жакет — уже стало прохладно. Парень усмехнулся, прижимая меня к себе. Не выдержав такого обращения, я дёрнула коленом вверх, ударяя наглеца в живот. Он скрючился от боли и ослабил хватку. Зная его, могу предположить, что он приехал не извиняться, и даже просто не повидаться, а за чем-то другим, не теряя и минуты, я ушла оттуда, кинув ему на прощание: — Прощай, не скажу, что была рада тебя видеть.