Мир пони

      Потолок был расписан почему-то разными видами ваз, причём многие из них были разбитыми. «Но в этом месте лучше не задумываться, видимо многоуважаемому профессору так нужно» - подумал пожилой пегас, лёжа на кушетке и ожидая отошедшего ненадолго врача. Помещение вообще больше напоминало цирк или дом сумасшедшего. Дикие сочетания цветов и весьма неожиданные предметы. В углу приёмной, например, стоял мощный компрессор, а рядом с ним - самая настоящая дыба, о которой пациент только читал в приключенческих романах.       Впрочем ничего другого от эквестрийского светила нетрадиционной медицины профессора Гомоджобы никто и не ожидал. При всей своей эксцентричности и сомнительности своих методов лечения у дивного врача был огромный плюс. Земнепонь действительно помогал и часто – даже тем от кого отказывались обычные врачи. Прославило в своё время профессора исцеление всех шизофреников в мэйнхеттенской психиатрической клинике, когда он посадил всех бедняг попами на металлические штыри и пустил по ним умеренный ток. Попутно была выявлена пара симулянтов, с этими мошенниками уже стали иметь дело пони другой специальности - не такой целебной. После нескольких сеансов в комбинации с классическими, но дико подобранными препаратами - у сумасшедших стало наблюдаться значительное улучшение. Большинство вернулось в нормальное общество, некоторых правда пришлось оставить в качестве персонала психушки, всё же долгая разрушающая разум болезнь сделала их недееспособными, и за ними все равно нужно было приглядывать.       В кабинет влетел профессор в ярко жёлтом халате с символами эквестрийских медиков – бабочек, но чёрных и каких-то хищных на вид, и с ходу принялся тараторить:       - О дражайший простите за ожидание, мне пришлось долго уговаривать вашего предшественника лечь на брюшко скорпикоре которую я взял напрокат в нашем городском зоопарке!       - Но, зачем, профессор?! – потрясённо пролепетал пегас, вскакивая с кушетки.       - О, да сущие пустяки, успокойтесь! У бедняги был язвенный колит и большие проблемы с опорожнением кишечника. Урчание Императрицы было полезно для него! Правда, вот обгадился он не совсем к месту, пришлось еще отвлекаться на чистку и его отмывание…       - У него всё хорошо? – севший обратно понь уже жалел, что пришел сюда.       - ДА! Пять минут - и все его проблемы перестали быть таковыми. Из побочных эффектов фелинотерапии только заикание. Но этот пустяк несложно вылечить! – профессор излучал оптимизм как посуда из уранового стекла некромантов – радиацию.       - О… с-святая госпожа.… Но уважаемый, как вы заставили…       - Императрицу - лечь? Да я её знаю с щенячьего возраста! Плюс немного фекалий птеродолдона на нос - и она будет в экстазе!       - Великая Селес… но руководство зоопарка!…       - Фи, я не стану отвлекать Кадла и его сотрудников из-за такой мелочи. Потом верну её сам, а пока она в лаборатории! - небрежно отмахнулся целитель.       Пегас сглотнул и прикидывал, как смыться от чокнутого профессора под благовидным предлогом, не помышляя уже про свои болячки и не быть сожратым трёхсоткилограммовой самкой скорпикоры ворчащей за стеной. Он был несколько раз в мэйнхеттенском зоопарке с внуком и что представляет собой Императрица, знал не понаслышке.       Тем временем за стеной раздались звуки скрипки, играющие душераздирающий мотив в очень высоком темпе – видимо один из учеников профессора изучал какие-то акустические методы лечения.       - Ну так что, батенька - теперь о вас! – эскулап жизнерадостно обратился к уже изрядно струхнувшему пациенту разглядывая его через треугольные очки мягкими и весёлым, но странно глубоким и тёмным взглядом. В такие глаза не хотелось смотреть, и пегас перевёл взор на черную бабочку на халате врача. – Чем могу помочь?       Понь вздохнул и поведал профессору о проблемах, кои оказались постельными. Его нынешняя подруга предложила обратиться в госпиталь Гомоджобы, поскольку, во-первых, пегас занимал видную должность, и появляться в официальных больницах ему было нежелательно. А во-вторых – эти самые официальные больницы помогали не особо хорошо, всё же у нашего страждущего был уже изрядный возраст. Профессор развёл тут же бурную деятельность положив сначала ему на низ живота шокированного происходящим бедняги огромную жабу и внимательно ожидая как она квакнет, а потом уже несчастный пегас изо всех сил бегал в громадном беличьем колесе подгоняемый целебными разрядами электрического тока в круп. Достав из аппарата вконец измученного пегаса и дав ему рюмку поньяка Гомоджоба резко пресёк все протесты просто и энергично предложив пойти и проверить действенность лечения немедленно. Пегас замолчал на какое-то время и согласился.       - Не забудьте вернуться завтра, вам необходимо еще два сеанса, милейший – улыбка целителя была широка и пугающа. Пришедший нервно сглотнул и ретировался. На столе осталась солидная сумма в драгоценных камнях.       Потом были еще множество пациентов со своими бедами. Каждого профессор осматривал и назначал лечение одно безумнее другого. Посадить на грядку воткнув огурец не срывая? Напоить мочой предыдущего пациента - деда с тяжёлым диабетом, жеребёнка с лейкемией? Электрический ток во все места? Все сгодится в дело! Лоботомия, френология, хиромантия, астрология туча гаданий всех мыслимых видов было в широком ассортименте у легендарного пони. Вечером он занимался с учениками внимательно слушая как приглашенная козочка играет им на баяне и рассказывая про влияние гармоник и октав её игры на баланс внутренних гуморов в теле живых.       Он был бы классическим шарлатаном, если бы не одно «но». Всё, что было бы опасной чушью и даже смертью в других копытах - у необычного врача приносило исцеление.

* * *

      Ночью профессор как обычно бодрой кометой влетел ненадолго в свой кабинет - забрать один справочник. Он не любил долго находиться в нём, но за день понь сильно устал и немного задержался. В полумраке вечная улыбка спала с мордочки земнепоня которая сделалась очень старой. На стенах висели грамоты и сертификаты настоящих званий и заслуг магистра медицины и магистра биологии, бывшего академика Академии Элемента Доброты, виконта Нектария фон Гомоджобы-Ричвуда. Текст их был почти неразличим из-за толстого слоя пыли на них.       Обычно воздушный Нектарий грузно прислонился к холодной стене. Их познакомила, конечно, Флаттершай. Профессор никогда не понимал этой дружбы между той на кого молились (иногда на полном серьёзе!) все врачи и того кто несколько раз ставил мир на грань гибели. Но он был достаточно воспитан и образован, чтобы понимать, что это его никак не касалось.       Дискорд отпускал свои ужасные шуточки, а Нектарию ненадолго превратил копыта в руки указав на то что так ему как хирургу было бы проще работать. Флаттершай тут же заставила вернуть шокированному медику на место всё как было, и мило извинилась за обоих. Они крайне странно но очень гармонично дополняли друг друга – мятежный дух, желающий хаоса, и маяк любви и поддержки…       А потом пошли эти ужасные для медиков времена с эпидемией лейкемии. Многих из его коллег подкосила невозможность спасать жеребят и видеть как невзирая на всю магию и знания они умирают так же неотвратимо как приходящий закат. Но Гомоджоба держался. До тех самых пор пока после двадцатичасовой операции на сердце один из его подопечных с тетрадой Фалло всё же умер. Нектарий проклинал Сестёр, небо, землю за своё бессилие. И запил. Он был уволен из академии за дебоши и богохульства. Ему прощали только за его огромные заслуги, но столицу он должен был покинуть. В свой последний день в городе, опухший от непомерных возлияний земной наткнулся на ребенка торговку фруктами, у которой были все признаки той черной неестественной лейкемии жеребят. Он купил у нее почти полфургона, слушая её радостное воркование о том, как обрадуется мать, и рассказы о том какая у неё большая семья из младших и что им, наконец, можно будет купить одежду к осени.       Очнулся, страдающий от похмелья понь, нагруженный мандаринами и грушами под завязку на перроне Южного Вокзала. Ноги на автомате довели хозяина куда он и планировал. Он кинув взгляд на свои передние копыта и его морду перекосила гримаса отвращения. Земной решительно подошёл к одной из касс и купил билет. Но не в Мейнхеттен, а - в Понивилль.       … Дойти до дома Флаттершай ему не дали. Дискорд встретил его раньше и Гомоджоба был благодарен ему за это. Теперь он бы не осмелился смотреть в глаза хозяйке дома.       - Ты станешь исцелять любого, Нектарий, но только если полностью отвергнешь порядок и примешь Хаос Изначальный в моем лице. Для тебя не будет света Селестии и Луны. Ты никогда не сможешь жить нормальной жизнью. Да и после смерти не жди покоя. Ты уверен, что хочешь этого?       - Я буду лечить всех?       - Да. Я гарантирую. – Дух став маленьким игриво обвился вокруг его шеи, но оставаясь при этом серьёзным, смотрел в мордочку поня. И снова профессор был благодарен Дискорду – в его состоянии он был совершенно не расположен к шуткам.       - Я согласен…       Профессор медицины и биологии, бывший академик Академии Элемента Добра, виконт Нектарий фон Гомоджоба-Ричвуд, оторвал своё тело от стены запущенного кабинета, одел на лицо свою дежурную, немного безумную улыбку и, выхватив нужный справочник, вихрем выкатился обратно - навстречу своим пациентам и безумным методам исследований, лечения, сумасшедшим лекциям. Того балагана что Нектарий страстно ненавидел всей душой. И за который, с упорством обречённого, держался - как за то, что приносили иным обречённым – исцеление и жизнь.