Малфой проснулся в своей постели на рассвете, подскочив от приснившегося кошмара. В комнате терпко и свежо пахло свежескошенной травой. Любезная супруга спала в своих покоях, и резкое пробуждение не доставило неудобства более никому. Подойдя к высокому сводчатому окну, мужчина рывком распахнул створки и сделал пару глубоких вдохов, разгоняя душную муть, сдавившую грудь. Однако, дурной сон не хотел отлетать прочь, как поступали прежде иные кошмары. Напротив, странные видения словно получили дополнительную убедительность, как нити воспоминаний, вылитые в думосбор.

Вот Беллатрикс Лестрейндж, в черных одеждах неожиданно похожая на нахохлившуюся галку, склоняется перед ним и неохотно цедит: «Да, Повелитель!»

А вот Северус Снейп, напялив накладную бороду, слегка траченую молью, пытается сломать его, Малфоевский, благородный нос за категорический отказ провести ночь с Нарциссой. Красивой, умной, холодной, расчетливой, самоуверенной и надменной. Правда, во сне они не были женаты. И Нарси напоминала ему белую розу Арлиис: прекрасная, необычная, завораживающая, но, увы, чужая и холодная. А нравилась ему совсем другая — рыжая, теплая, озорная, с наглыми зелеными глазами — Лили Эванс, вероятно.

Безумие! Безумие-безумие-безумие!

Лорд яростно дернул головой. Льняные волосы рассыпались по плечам.
Досадно, что супруга нынче ночует не с ним. Сейчас ему достаточно было бы взглянуть на цвет ее волос, чтобы разорвать паутину сна. И зачем в Доме так много комнат?

Постойте! Паутина? Быть может, кто-то наложил на него злые чары?

Привычным движением Малфой подхватил свою трость, резко повернул набалдашник.

С тихим шелестом выскочили и разомкнулись клинки гворда.

***

Драко, наследник рода, трех лет от роду умилительно пухлый сероглазый малыш, раскапризничался за завтраком.
Он разбил хрустальную розеточку, прицельно плюнул кашей в глаз потянувшегося к нему в приторном сюсюканье лопоухого недоразумения и обутой в крошечный сафьяновый башмачок ножкой ловко сбил на подлете волшебную чашку-поилку, которую зачаровала лично сиятельная мамочка. Непроливаечка звонко застучала по полу.

Прислужники затрепетали, через слово повторяя: «Наследник, первенец, родительская отрада». Но ребенок, хоть и выглядел ангелочком, характером пошел в мамочку, которая только на приемах такая строгая и элегантная, а в быту — истинная ведьма: вредная, вспыльчивая и неуступчивая. И уж если чего хотела, добивалась всегда. Вот и сейчас мамочка уехала к директору школы волшебства, чего-то там требовать и добиваться, ехидно-наивно улыбаясь на возмущение старого седобородого мага, которого уважала безмерно, называя исключительно Учитель.

А папа — беловолосый красавец, поразительно похожий на своего отца, так же, как и его сын теперь был не отличим от папочки, не переняв от матери ни цвета глаз, ни формы носа — папа слушал отчет по финансам, раздраженно вертя в руках свою трость. Он уже так давно был занят делами, что мальчик стал забывать, как это здорово — устроившись на папиных ручках чувствовать защищенность и тепло. Или подлетать со счастливым визгом к потолку. Вот как этим утром заходил последний раз в детскую, так и позабыл о ребенке.

А Драко хотел видеть папу. Вот прямо сейчаааааас!

А-а-а-а-а-а!

АААААААААААААААААААААА!!!

Лопоухий получил в лоб серебряной ложечкой. Следом должна была отправиться и тарелка, если не придет папа. Немедля! Тотчас же!

Но вместо этого явилось опять то страшное, похожее на галку. Всё в черном. Это существо часто бывало у родителей и даже, кажется, пользовалось их уважением. Но Драко не любил черный цвет. Потому что… потому что… ну, конечно, вот опять:
— Кто-то ведет себя недостойно Наследника рода Аррʼакктур тор Ордвист Шʼэонэлл. От этого есть отличное лекарство.

Келла никогда не «воспитывала» капризных детей ремнем. Только крапива.

***

— Ты лесник? — Драко с любопытством рассматривал огромного волосатого дядьку, сноровисто перезаряжающего арбалет. Потрепанная куртка, черные рваные на коленях штаны, за поясом пара ножей.
— Эт, погодь, не до тебя ща, — и прибавил несколько нехороших слов, запрещенных к произношению всем хорошим мальчикам. А Драко был очень хорошим. Хоть слова и порядок их произношения на всякий случай запомнил.

Что ж, раз нельзя разговаривать, можно просто поразглядывать.
Лесник был явно не человеком — не бывает таких людей. Может, полукровка? Руки огромные, ботинки — как два дельфиненка. Драко видел дельфинчиков этим летом, когда с родителями ездил на морское побережье.
Плечи у незнакомца такие широкие, что мальчик помимо воли вспомнил платяной шкаф с распахнутыми створками. А шкаф стоял в комнате. А комната была дома. А дом… Драко шмыгнул носом — дом был непонятно где. И как так получилось? Ничего плохого он же не хотел, просто исследовал папин кабинет. Ну так не мамин же! Это у мамы можно было случайно ухватиться за какую-нибудь опасную магическую штучку…
Он не будет плакать, он мужчина, наследник, гордость всей…
— Эй, шкет, ты как у меня за спиной оказался? — если опустить все неположенные слова, спросил дядька.
— Я не шкет! Я — Драко из славного и многоуважаемого рода…

Дядька разразился вовсе непотребной бранью, а потом назвал маму и папу полными именами и поинтересовался — уж не те ли самые родители? Драко замешкался с ответом. С одной стороны, можно порадоваться, что он не один в лесу, а встречный знает родителей и, возможно, дорогу до дома.
А с другой стороны, непонятный сутулый разбойник с арбалетом, необученный манерам и правилам светского обращения, который только что стрелял в кого-то… Что если он решит похитить беззащитного ребенка и потребовать за него выкуп?!

— И не надейсь! — осклабился верзила. — Чо я, детей не видел? Украдешь спиногрыза, так никакой прибыли — один убыток. А уж знаючи папашу твоего так хорошо, как я его знаю… ну его к гхырам. Еще и доплатить придется, чтобы тебя обратно взяли. Ты как в лесу оказался, малой?
— Тайным ходом, — Драко вздохнул. Ох и попадет ему от матери!
— Ладно, тут недалеко. Верну тебя в семью. Мож, в благодарность, цыпа долг простит. А? Как думаешь? Меня, кстати, дядей Валисом зовут. Вал, если по-простому.

***

Иногда он хмурился.
Запивал несладким чаем приторные конфеты. Принимался ругаться с Попечителями и грозить, что разрешит очередную проблему и уйдет странствовать на тракты, изничтожая чудовищ и только в страшных снах вспоминая административные хлопоты и всю эту вольницу колдовской школы.
В волнении дергал себя за бороду.
Мог присесть на корточки рядом с взахлеб рыдающим первокурсником и убеждать не плакать так горько, чтобы не накликать дождь на его седую голову.
Мог спокойно договариваться с Малфоем, заключать пакты на международной арене, поддерживать близких и даже открыто смотреть в глаза брату.

И тогда он был Учителем, наставником. Тем, кого боготворила Минерва МакГонагалл, уважал Аластор Грюм и боялся, вспоминал нахмуренные брови и по-настоящему боялся Том Реддл, давно уже превратившийся в уродливого монстра.

Потом Ксандр Перлов просыпался в Белории и шел разбираться с негодником Алмитом, встречать явившуюся проведать наставника Верховную ведьму Догевы или готовиться к официальному приему во дворце. Безнадежно бурча тролльи ругательства и обещая себе, что уж через пару-то семестров он найдет себе преемника и все же отправится на тракт, подальше от всех адептов и их малахольных наставников.

А где-то в шотландском замке Альбус Дамблдор возвращал на лицо благостную улыбку и предлагал собеседнику приторную конфету, ловко выуженную из потайного кармана мантии.