Выпускной

- Нэдзуми! Крик раздался слишком близко. На пару километров ближе, чем хотелось бы. Парень лишь раздраженно вздохнул и прикрыл глаза. Майское солнце палило нещадно, но подходящее место для отдыха было лишь под открытым небом. Он лежал на трибунах около футбольного поля. Было около двух часов дня, он мог позволить себе расслабиться, пусть и совсем ненадолго. А присутствие одного крайне раздражающего элемента обещало развеять все умиротворение и окружающий покой. Однако самого элемента это мало беспокоило. Он бежал через все поле, со всей своей детской непосредственностью заранее извещая Нэдзуми и всех, кто находился в радиусе нескольких метров, о своем прибытии. Заметив друга ещё издалека, он не смог удержать улыбки, которая не сходила с его уст, даже когда он, красный и запыхавшийся, остановился около трибун. Сион был умным, но очень хрупким мальчиком, для которого занятия по физическому воспитанию были настоящим турниром на выживание. Вот и сейчас, пробежав, казалось бы, несколько десятков метров, он уже с трудом восстанавливал дыхание, глядя вверх. Нэдзуми невольно фыркнул, представляя себе его раскрасневшееся лицо. Наконец, шум затих, и совсем рядом раздались уверенные шаги по ступеням трибун. Чья-то тень заслонила солнце. Парень недовольно поморщился и приоткрыл один глаз. - Ты спишь что ли, Нэдзуми? Ты можешь получить тепловой удар, если много времени будешь проводить под таким солнцем, - Сион склонился над ним, уперев руки в боки и недовольно поджав губы. - Дай мне отдохнуть, будь так любезен, - раздраженно кинул парень, и вновь прикрыл глаза. Откуда-то сверху донесся вздох, однако тень все же исчезла. «…ушел?» пронеслось в голове Нэдзуми. Он недоверчиво приоткрыл глаза и повернул голову. Однако его надежды не оправдались – спустя мгновение лавочка чуть скрипнула под давлением ещё одного, хоть и довольно худого тела. Парень вздохнул и закрыл глаза, мысленно прощаясь с мечтами о спокойном отдыхе. Вот угораздило же им познакомиться? Хотя, сколько бы Нэдзуми ни злился и ни ругался на глупость или излишнюю доброту Сиона, он был ему благодарен. Он был ему должен. Ведь если бы не этот хрупкий, нескладный парнишка, он вряд ли смог бы сейчас так спокойно лежать на солнышке. Этот парень однажды спас уличному хулигану жизнь, впустив его, пораненного и уставшего, в свой дом. Более того, Сион подлечил его, зашил огнестрельную рану на руке, дал еды и оставил на ночь. В доме, кстати говоря, в тот момент, кроме них двоих, никого не было. Нэдзуми никогда не переставал поражаться наивности этого парнишки. Ведь он мог оказаться сбежавшим из тюрьмы преступником. Что, по сути своей, и было правдой. На следующий день к Сиону пришли полицейские в поисках того, кто мог укрыть преступника. Нэдзуми обвинялся в поджоге собственного дома, гибели отца, матери и младшей сестры и мелких грабежах в близлежащих магазинах. Парень, никогда не умевший врать, признался в соучастии. Ему и матери, в это время вернувшейся из больницы, выписали выговор. В результате, Каран, мать Сиона, уволили с престижной, высокооплачиваемой работы. Его самого перевели из частной школы в общую, а его имя было вычеркнуто из списка лучших учеников и участников олимпиад. Сион ожидал от мамы всего, чего угодно – он знал, как тяжело ей было после ухода отца. Он знал, что заслуживает строгого наказания. Однако Каран, почему-то, не ругалась. Им пришлось продать дом и переселиться в небольшую квартирку. Из-за выговора ей так и не удалось найти работу в других фирмах, и женщина была вынуждена открыть собственное дело – небольшую пекарню, которая первое время с трудом покрывала затраты на лекарства её матери, которая лежала в больнице с тяжелой формой рака. Но, несмотря на все это, она ни разу не сказала Сиону ни одного плохого слова. Она верила, что её одаренный сын, который когда-то был гордостью всей школы, не мог сделать этого по глупости. А Сион каждый день приходил к ней, помогал, с широкой улыбкой рассказывал о новых одноклассниках и новостях из старой школы, безмолвно благодаря её за понимание. Каран затронула эту тему лишь однажды, спустя пару недель. - Сион, ты жалеешь о том, что было? - Нет, - мгновенно и уверенно. Это стало для нее самым весомым доказательством. Это случилось, когда Сиону было 13 лет. А спустя четыре года они встретились снова. Альбинос от рождения, с широко распахнутыми глазами и вечной улыбкой на губах он часто привлекал к себе внимание. Его непосредственность и честность подкупали людей, позволяя ему быстро находить общий язык с окружающими. С каждым годом его привлекательность в глазах окружающих росла, и к семнадцати годам недвусмысленные намеки в его сторону стали привычным делом. Вот только сам Сион продолжал краснеть и смущенно улыбаться. Он оставался невинным, во всех смыслах этого слова. Однако не всех это устраивало. Задержавшись однажды у подруги, Сион тогда возвращался домой по темноте. Фонари в их районе всегда горели тускло, и мальчик не сразу заметил идущую по другой стороне улицы подвыпившую компанию. Он обратил на них внимание лишь когда его уже окликнули: - Эй, красавица, не хочешь с нами прогуляться? - Нет, спасибо, - на щеках у Сиона расцвели пунцовые пятна, и он невольно отвел взгляд. Его часто путали с девушкой, но обычно простого объяснения хватало: - И… я парень. - Ого, - свист раздался ещё ближе, и, подняв голову, он обнаружил, что компания из четырех парней уже перешла улицу и перегородила ему дорогу. Один из них, судя по всему, самый главный, сделал шаг вперёд. Он подошел к Сиону вплотную, обдав того запахом дешевого пива и сигаретного дыма. У него были короткие светлые волосы и трезвые, чуть прищуренные глаза. Альбинос смотрел на него, словно завороженный, не смея шевельнуться или произнести хоть слово, в то время как мужчина коснулся пальцами его подбородка и резко поднял голову вверх. Сион поморщился и зажмурил глаза. - Симпатичный, - холодные пальцы скользнули выше, пробежались по щеке. Сион чувствовал, как часто бьется сердце в груди. Он даже не знал, что ему делать, в то время как чужие пальцы скользнули к губам. – Такой нежный, хрупкий, словно девчонка. Может, все-таки… - Он мой, - раздался за спиной Сиона холодный голос. Парень распахнул глаза, удивленно сглотнув, и обернулся. В отличие от него, Нэдзуми сильно изменился за это время. Он стал выше, его черные волосы стали ещё длиннее и сейчас были завязаны в небрежный хвост на затылке. Черты лица стали острее, взгляд – резче, голос – ниже. Он стал намного красивее. Пока альбинос с удивлением смотрел на своего спасителя, тот сделал шаг вперед и положил руку ему на плечо, уверенной хваткой оттаскивая его от пораженного мужчины. - Что значит твой? Ты что, неприятностей хочешь, парень? – наконец, прорычал тот, делая шаг вперед. Одна его рука уже потянулась к Сиону. Остальные его товарищи, все это время стоящие чуть поодаль, быстро подошли ближе, стеной сгрудившись за его спиной. - Сомневаюсь, что вы сможете мне их доставить, – с усмешкой произнес Нэдзуми. В неверном свете фонарей блеснула сталь. Одной рукой продолжая держать Сиона у себя за спиной, другой он достал из кармана нож, небрежно перекатывая его в пальцах. - Ты думаешь, он того стоит? – в голосе мужчины явно слышался вызов. - А это уже мне решать, - Нэдзуми холодно улыбнулся и пожал плечами, глядя тому прямо в глаза. Альбинос невольно сглотнул, обвив пальцами локоть парня. - Нэдзуми… - еле слышно произнес он. - Ха, крыса значит, оно и видно, - со смешком произнес «главный», делая шаг вперёд. Остальные поддержали его ухмылками, разминая пальцы. - Сион, - Нэдзуми сделал шаг назад, отталкивая парня ещё дальше. – Беги. - Что? Нет, я не оставлю… - Идиот, если я говорю бежать, значит нужно бежать, - сквозь зубы процедил Нэдзуми и, схватив его за плечо, толкнул в нужную сторону. Сион только открыл рот, чтобы возразить, но, почувствовав, как парень разворачивается, чтобы убежать вместе с ним, понял, что времени на разговоры не осталось. Он побежал вперёд, что есть духу. Сион не был создан для физических упражнений, но страх подстегивал его бежать ещё быстрее обычного. Первые несколько секунд он слышал крики позади, но вскоре перед глазами все поплыло, а уши заложило – он уже не осознавал, что происходит вокруг. Он наизусть знал эти дороги, знал, где нужно повернуть и как можно оббежать, чтобы оказаться дома как можно быстрее. В какой-то момент он даже зажмурился – от сбитого дыхания из глаз начали литься слезы. А когда альбинос открыл их вновь, спустя пару секунд, впереди показалась мамина пекарня. Он улыбнулся и обернулся, чтобы крикнуть Нэдзуми, что осталось совсем чуть-чуть… и споткнулся. Он пролетел вперед пару метров, хорошенько прочесав асфальт щекой и ладонями, но его это мало беспокоило. Он быстро обернулся и вскочил на ноги. Улица была пуста. Ни Нэдзуми, ни тех мужчин не было видно. Сион почувствовал, как что-то внутри обрывается. Все эти годы он так ждал встречи с Нэдзуми, выискивал взгляд этих удивительных серых глаз в толпе, по ночам вслушивался во все голоса, раздающиеся на улице. И вот, когда он только встретил его вновь, когда увидел, наконец, эти глаза, блестящие во мраке и почувствовал прикосновение крепких, уверенных рук – он не мог потерять его снова. - Сион? – раздался позади женский голос. Около двери в пекарню стояла Каран со свечкой в руках и теплым платком на плечах – в их доме часто отключали свет. - Мам, я… Мне нужно кое-куда сходить, я скоро вернусь, - быстро поцеловав мать в щеку, Сион бросился назад. Он прекрасно помнил, где встретил злополучную компанию – обратно он сможет добраться ещё быстрее. Однако не успел он добежать до первого поворота, как из переулка вышла тень. Сперва Сион замер, но спустя мгновение рванул вперёд, навстречу высокой, поджарой фигуре. - Нэдзуми! – не сдержавшись, Сион с размаху налетел на парня, заключая того в крепкие объятия. - Только не говори, что рад меня видеть, - раздался над ухом хриплый смешок и холодные руки мягко похлопали его по спине в ответ. - Идиот! Зачем ты это сделал? Это было так опасно! – воскликнул альбинос, отстранившись от Нэдзуми и взволнованным взглядом окидывая того с ног до головы. На лбу у парня красовалась ссадина, на щеке и чуть ниже локтя – неглубокие порезы, кое-где виднелись синяки, но в общем он выглядел целым. Сион облегченно выдохнул. - Я задолжал тебе, помнишь? – Нэдзуми усмехнулся и потрепал мальчишку по волосам. Тот недовольно поджал губы. - Но не такой же ценой! Да и вообще, ты мне ничего не должен, я ничего такого и не сделал – уверен, кто угодно на моем месте поступил бы точно так же, - проворчал альбинос, скрестив руки на груди. Улыбка, на мгновение коснувшаяся губ Нэдзуми, тут же слетела. Он поднял руку и крепко сжал плечо Сиона, заставив того поднять голову. - Уверяю тебя, ты ошибаешься, Сион, - негромко произнес парень, глядя ему прямо в глаза. - Пойдем домой, я промою твои раны, - спустя несколько мгновений произнес блондин, схватив того за локоть. Нэдзуми поморщился и резко высвободил руку из его пальцев. - Не думаю, что это хорошая идея. А вот тебе действительно пора домой – твоя мама уже заждалась, - он кивнул в сторону улицы. Каран так и стояла, бережно храня огонек свечи от порывов ветра и пристально следя за сыном и его неожиданным собеседником. Крик, который донес до неё ветер, уже давно подсказал ей, кем был незнакомец. - Я без тебя не уйду, - скрестив руки на груди, уверенно произнес Сион, глядя парню в глаза. – Твои раны надо промыть и обработать. Ты получил их из-за меня – я должен о тебе позаботиться. - Однажды ты уже оказал мне помощь – не хочу быть твоим должником до конца жизни, - чуть прищурив глаза, сказал Нэдзуми, то и дело бросая взгляды в сторону пекарни. - Моя мама не будет против. И ты ничего мне за это не должен – это простая человеческая доброта, - устав упрашивать, Сион схватил его за руку и потащил за собой, не обращая никакого внимания на вялые попытки высвободиться. Если бы Нэдзуми хотел, он бы давно уже скрылся среди улиц. - Человеческая доброта, ха, - пробормотал себе под нос парень, неуверенным взглядом глядя на пекарню и женскую фигуру, замершую на пороге. Несколько мгновений Каран смотрела, как сын уверенной походкой идет в сторону дома, таща за собой старого друга. Затем, словно вспомнив о чем-то, она открыла дверь и скрылась внутри. Над дверью тихо звякнул колокольчик. К тому времени как Нэдзуми, ведомый одним упрямым альбиносом, оказался внутри пекарни, на плите уже кипел чайник. Где-то в глубине помещения раздавался шорох и легкие, женские шаги. Как только колокольчик зазвенел второй раз, Каран с мягкой улыбкой вышла к ним навстречу. - Мам, это… - Нэдзуми. Сион часто говорил о тебе последние четыре года, - мягким тоном произнесла женщина и, подойдя ближе, крепко обняла парня. – Рада, наконец, с тобой познакомиться. - Взаимно, мэм… - Нэдзуми неловко обнял её в ответ. - Зови меня Каран, - она отстранилась от него. Её взгляд скользнул по лицу, зацепившись за порезы и ссадины. Женщина нахмурилась. - Сион, аптечка наверху, и не забудь – промывать кипяченой водой, - наставительным тоном произнесла она, повернувшись к сыну. – Пирог будет готов через несколько минут. - Да, мам, спасибо, - он улыбнулся ей, мысленно благодаря за отсутствие расспросов и подозрений, и подтолкнул Нэдзуми в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. После того случая, Нэдзуми больше не исчезал. Хотя, скорее, сам Сион не позволял ему исчезнуть. Он таскался за ним каждую свободную минуту, магическим образом определяя, где конкретно Нэдзуми сейчас находится. Он выяснил, где тот работает, и часто приходил на репетиции и спектакли, нисколько не смущаясь его женских ролей. Познакомился с Инукаши – знакомой Нэдзуми, к которой тот частенько захаживал. Она работала и жила в собачьем приюте, поэтому изредка Сион заходил к ней и без друга – просто, чтобы проведать собак, так что вскоре даже она к нему привыкла и разрешала помогать ухаживать за питомцами. Он влился в его жизнь быстро, легко и непринужденно, с широкой улыбкой и веселым смехом. Нередко Нэдзуми задумывался надолго ли его хватит. *** - Знаешь, скоро выпускной, - с улыбкой произнес альбинос, укрываясь от солнца широкой тетрадью – у него была очень чувствительная кожа и долго находиться под прямыми солнечными лучами он не мог. Нэдзуми знал это, но заставлял себя лежать дальше – в конце концов, это его проблемы, что он сюда приперся. - Что, не знаешь с кем пойти? Ни одна девчонка не соглашается, или получил уже несколько предложений от парней? – язвительно произнес Нэдзуми, подложив под затылок ладонь. Его длинные, иссиня-черные волосы разметались по всей лавочке, блестя под ярким солнцем. - Об этом я не беспокоюсь – я пойду с Сафу, - весело произнес Сион. Актер недовольно поморщился. Нэдзуми не мог точно сказать, за что конкретно он недолюбливал лучшую подругу Сиона. То ли за чересчур надменный вид, то ли за повышенный интеллект, которым она не стеснялась блеснуть, то ли за то, что она слишком много времени проводила с его альбиносом. Но факт оставался фактом – с этой девчонкой он старался не встречаться. И Нэдзуми был почти уверен – сама Сафу испытывала к нему такие же чувства. Те несколько раз, когда они виделись, воздух между ними можно было поджигать. - Хм, Сафу. Она тебя пригласила? – с легкой усмешкой произнес Нэдзуми. Из-за закрытых глаз он не видел, как щеки Сиона покрылись алым. - Да. Но это не значит, что я не хотел с ней идти! Просто это… оптимальный вариант. Мы друг друга давно знаем, это ничего не значит, - смущенно забормотал альбинос, мягко собрав его длинные волосы в ладонь. Нэдзуми открыл было рот, чтобы недовольно воскликнуть, как его голову легко приподняли и уложили на что-то упругое. Парень нахмурился, удивленно приоткрыл глаза и обнаружил, что его взгляд уткнулся в подбородок Сиона. Его голова лежала у него на коленях. Для Сиона это было обычным делом. Он совершенно не знал о таких понятиях, как «личное пространство» или «гендерные различия» - Нэдзуми понял это спустя неделю близкого общения. Первое время он даже жутко злился, когда этот чудаковатый альбинос брал его за руку, целовал в щеку, гладил по волосам или отвешивал беззастенчивые комплименты. Но со временем он привык даже к этому – просто Сион был девственным во всех смыслах, все эти жесты не были для него «знаками внимания» или проявлениями скрываемых чувств. Просто он так относился к окружающим, и для него это было нормально: не удивительно, что девчачья половина школы буквально вешалась на нем – актер видел это собственными глазами. Сложнее всего было с Инукаши – уж она-то хохотала не сдерживаясь, едва завидев какой-нибудь чересчур интимный жест. И так было до тех пор, пока Сион однажды не обнял её за талию, в знак благодарности за предложенный чай. Нэдзуми не удержал тихого смеха, когда увидел её расширившиеся от удивления глаза. Покрасневшая девушка возмущалась ещё долго, крича то на смущенного Сиона, то на довольно улыбающегося Нэдзуми. Однако альбиноса это не изменило и единственным, что оставалось Инукаши – шарахаться от него при любом намеке на тактильный контакт или стойко терпеть чересчур маленькое расстояние между ними. Нэдзуми вздохнул и вновь закрыл глаза, когда ладонь альбиноса легла ему на грудь. - Сион, - прошипел актер, недовольно поджав губы. - Ах, извини, чересчур, да? Я совсем забыл, - и он поспешно убрал руку, спокойно продолжая разговор. – Так вот, я пойду вместе с Сафу. На самом деле, я так волнуюсь. Я почти уверен, что у меня что-нибудь не получится. - Конечно, - согласно фыркнул Нэдзуми, почувствовав как Сион вновь касается его волос, - это же ты. Сион, ты не можешь не облажаться. - Ну, спасибо, теперь я чувствую себя намного уверенней, - проворчал альбинос, перебирая в руках мягкие синие пряди. - Неужели, Ваше Высочество, я слышу в вашем голосе сарказм? – губы актера искривила усмешка, он чуть приоткрыл один глаз, насмешливо щурясь и глядя, как друг в очередной раз краснеет. - После столь долгого общения с тобой и не такому научишься, - пробормотал себе под нос Сион, отводя взгляд. - Действительно, ты прав, - Нэдзуми, ловко выскользнув из его рук, выпрямился и поднялся на ноги. - Что? В чем я прав? – Сион растерянно смотрел на него снизу вверх, и Ив отчетливо видел, что его мягкая белоснежная кожа в некоторых местах начала краснеть, а дыхание у парня еле заметно сбилось. Он цыкнул, надеясь, что парень не слишком обжегся. - Слишком долго мы с тобой уже общаемся, так и весь день пролетит, - Нэдзуми резко развернулся и направился к ступенькам, которые вели к выходу с поля. Его губы растянулись в улыбке, когда сзади послышалось возмущенное восклицание и громкое, недовольное сопение.