***
Ближе к вечеру Кай написал, что заедет за ней. Урана надела светло-голубою джинсовую юбку и белую рубашку. Она накрасилась и слегка уложила волосы. Ей хотелось выглядеть красиво для Кая. Словно по привычке она выбежала ему навстречу, радуясь его приезду и уже через несколько минут они ехали по вечернему городу. ― Куда мы едем? ― Ты любишь звёзды? ― спросил Кай с загадочной улыбкой. ― Да, мне нравится на них смотреть. Думаю, это любят все. ― Мы едем, чтобы быть к ним чуть ближе. ― Что же это? Пятидесятый этаж твоего дома? ― пошутила Урана. ― Нет. Это планетарий, ― засмеялся Кай. ― Ты серьёзно? Это же так круто! Я со школы не была там! Вскоре они были на месте. Планетарий располагался на смотровой площадке, возвышаясь над городом. Особенно вечером казалось, что звёзды в небе и огни города были на одинаковом расстоянии от находившихся здесь, словно космос был и на небе и на земле. Небо было ясным цвета смеси чёрного с индиго и россыпью холодных бриллиантов на нём. На площадке перед зданием планетария опытные астрономы устанавливали и настраивали разные по мощности телескопы. Вокруг этого места были отключены фонари и другое освещение. Здесь падал лишь свет звёзд. ― Идём, ― Кай взял руку девушки в темноте и повёл её за собой на площадку к телескопам. ― Мы можем попросить посмотреть в них? ― Думаю, да. Они подходили то к одному, то к другому телескопу, становясь в очередь и смотря на разные звёзды. Каждый из телескопов был настроен на свою звезду. Урана впервые увидела что такое тротуарная астрономия и с восхищением и любопытством рассматривала космос. ― Скоро начнётся звездопад, который будет виден и невооружённым взглядом, ― сообщил им один из астрономов. Насмотревшись в телескопы ребята спустились чуть ниже на смотровой площадке и заняли одну из скамеек, любуясь видом на ночное звёздное небо и на город, который остался далеко внизу. ― Ты знал о звездопаде? ― спросила Урана. ― Да, я слышал по радио, ― ответил Кай и они замолчали, наслаждаясь тишиной и этой ночью. ― Сегодня неделя, как мы познакомились, ― тихо сказал Кай. ― Неделя с того момента, как ты испортил мне пальто, ― усмехнулась Урана. ― С тех пор заметно потеплело. ― Это точно. И они снова помолчали. ― Ты волнуешься о завтрашнем выступлении? ― Да. Немного. ― Всё будет хорошо. Не волнуйся, ― Урана положила свою руку поверх его ладони. ― Я переживаю не из-за выступления. ― А из-за чего же? ― У меня ведь осталось всего два дня, ведь так? ― Это… ― Не говори ничего сейчас, ― остановил её Кай, ― у меня же ещё целых два дня, чтобы ты полюбила меня, ― улыбнулся он, и тут же помрачнел, ― но я не могу избавиться от ощущения, что моё время закончилось сегодня и это последнее наше вот такое свидание. ― Эй, что за странные слова? ― рассмеялась Урана, разряжая обстановку, ― Как будто собрался умирать. ― Неет, я не собираюсь умирать по крайней мере пока я слышу твой шёпот, твой голос и твой смех в своей темноте. ― Вот же... ― О, смотри, звезда! Загадывай желание! Скорей! ― воскликнул Кай, указывая в небо.***
Когда машина Кай подъехала к дому Ураны и девушка собралась выйти, Кай остановил её. ― Подожди минутку. Он повернулся и достал с заднего сидения бумажный пакет молочного цвета. ― Это тебе, ― он протянул его девушке, ― надень это завтра. ― Что это? ― девушка заглянула в пакет, ― Платье и туфли? Они же очень дорогие! Я не могу принять их. ― Пожалуйста, возьми. Я выбирал их думая о тебе. Считай это компенсацией за то пальто. ― Хорошо, ― девушка улыбнулась, ― спасибо. Я буду очень ждать твоё выступление завтра. ― Я буду стараться. Кай открыл дверь машины и помог девушке выйти. Она улыбнулась на прощанье и повернулась, чтобы пойти домой, но Кай позвал её. ― Урана,… ― Да? ― Я только хотел сказать, что эта неделя была лучшей в моей жизни. Кай провёл ладонью по её щеке и глядя ей в глаза наклонился ближе, обжигая своим дыханием и прошептал: «Спокойной ночи!».***
Платье, что подарил Кай оказалось серебристого цвета. Тонкое и лёгкое, открывающее плечи воротником лодочкой, подобно тому, что нарисовал художник. Весь день, что длился до вечера показался ей бесконечно длинным. Собираться она начала заранее. Сделала красивый вечерний макияж, накрутила локоны, надела любимые бриллиантовые серёжки гвоздики, которые подарили родители на день рождения и тонкий серебряный браслет на запястье. Платье и такие же серебристые туфли сидели идеально. Тао и Лин решили ехать вместе, а родители с Ураной поехали на такси. На место они прибыли заранее и медленно прошли по площади и через сквер к театру оперы и балета. Само здание выглядело торжественно и величественно, заставляя почувствовать на спине мурашки. Урана думала о том, как Кай каждый день ходит сюда репетировать, ступая по цементной брусчатке на площади, там же где сейчас она стучала каблучками. Внутренняя роскошь вызывала не меньший восторг. Красные ковровые покрытия, раскидистые диваны с бархатной обшивкой, изогнутыми резными ножками и подлокотниками от лучших итальянских дизайнеров, высокие зеркала в золочёных рамах, хрустальные люстры, парчёвые шторы, ниши между пилястр, украшенные статуями и вазонами, мраморные ступени с балюстрадами и колонны венчаемые волютой – всё это погружало в дворцовую атмосферу. Люди, что приходили сюда выглядели соответствующе шикарно и даже те, кто редко бывал здесь, стоило им переступить порог театра, спустя несколько мгновений менялись: говорили, улыбались, ходили и даже думали иначе, погружаясь в это вневременное пространство театра, заворожённые и поглощённые его таинством, величием и красотой. Казалось, что даже пахнет здесь всё дорого и речь не только о вещах или людях. Здесь было некое бесценное богатство, которое нельзя оценить деньгами и купить, нельзя увидеть или потрогать, но можно было почувствовать. Это нечто было духом театра, неким неуловимым моментом. Он как прекрасная воздушная муза брал за ладошку и одурманивая вёл за собой, гостеприимно распахивая двери в свои залы, где пахло музыкой, красками декораций и пирожными. Он как смесь веселящего и слезоточивого газов, вдыхая который ощущались смешанные чувства радостного восторга и меланхолии. Он был приветлив и хвастлив, демонстрируя свою прелесть и торжественность уже на входе, но в то же время скромно молчал о том какой ценой платил за всю свою красоту и изящество. Девушка вдруг подумала о том какими были ноги Кая без пуантов, и сколько по этим залам ходят ещё прекрасных и улыбчивых балерин с окровавленными ступнями и пальцами, сколько музыкантов с мозолями и изрезанными струнами пальцами, деформированными лёгкими или спиной приходят сюда ежедневно, чтобы дарить эти бесценные мгновения красоты остальным. ― Ох, как же я благодарна Каю, что он пригласил нас на свой спектакль, ― сказала с восторгом мама, оглядывая холл. ―Я тоже испытываю истинное удовольствие от пребывания здесь, ― согласился отец, ― мы уже так давно не были в театре. Урана улыбнулась, чувствуя тоже самое. ― Здравствуйте! ― к ним подошли Чен и Ноэль. Чен был в чёрном смокинге с бабочкой, а Ноэль в нежно-голубом шёлковом платье, дополняющем её длинные пепельные волосы и светлые глаза. Они радостно улыбались, как старые друзья. ― О, Чен, Ноэль, я очень рада вас видеть, ― просияла Урана, ― Мама, папа это Чен брат Кая и Ноэль его супруга. ― Очень рады познакомиться, ― практически в один голос сказали Чен и Ноэль поклонившись. ― Мы тоже очень рады знакомству, ― улыбнулась мама Ураны, ― Урана рассказывала о вас очень много хорошего. ― Спасибо, мы тоже слышали от Кая о вашем безумно вкусном ужине и гостеприимстве, ― сказал Чен. ― В следующий раз мы будем ждать и вас на свой ужин, ― пригласил папа. ― В следующий раз, думаю, ужин должен непременно состояться у нас, ― к ним подошла очень красивая женщина со строгим взглядом. Чен и Ноэль засмеялись, пока родители и Урана были в растерянности. ― Знакомьтесь, это наша с Каем мама, ― представил Чен. Родители вежливо поприветствовали друг друга, а Урана поклонилась слегка занервничав под строгим взглядом мамы Кая. Сейчас ей хотелось бы, чтобы он был рядом. ― А ты, наверное, и есть та девушка, которая украла сердце моего младшего сына? ― спросила женщина всё так же строго смотря на неё. ― Возможно, ― неуверенно улыбнулась Урана. И тут произошло нечто, что она никак не ожидала. Воскликнув что-то вроде «наконец-то это свершилось» женщина сменила взгляд на добрый и весёлый с прищуром и тепло обняла девушку, отгоняя её волнение и напряжение. ― Какая же ты хорошенькая, ― причитала женщина, ― Я так давно хотела с тобой познакомиться! Как увидела, что Чен и Ноэль подошли к вам, так моё терпение закончилось и я решила поскорее подойти и разузнать. А пока шла, то думала о том, хоть бы это была ты! Все добродушно засмеялись от такого приветствия. ― Мама, я так и знал, что через пару секунд вы будете рядом с нами. Мы даже поспорили с Ноэль через сколько именно, ― больше всех хохотал Чен, а женщина с обидой посмотрела на него и продолжила свою речь, уже обращаясь к родителям Ураны. ― Знаете, я заочно полюбила вашу дочь, как родную. Кай, он такой упрямец, но он очень честный и хорошо разбирается в людях, и когда сказал, что встретил девушку, которая ему понравилась, то я была уверена, что у неё прекрасное сердце. Я с первого взгляда сегодня убедилась в этом. ― Спасибо большое за ваши слова, ― поблагодарила мама Ураны, ― Вы тоже воспитали прекрасного сына. Кай очень добрый и воспитанный и если забирает Урану погулять, то обязательно скажет куда они пойдут и когда вернутся. Настоящий джентльмен. Разговор продолжался с взаимным обменом любезностями и весёлыми шутками. Урана подумала, что Каю от мамы досталась его способность входить в любую компанию, заполняя своим теплом пустоту и неловкость, быть тем, кого кажется знаешь сто лет, но в то же время создавать видимость холода и неприступности при первой встрече, открываясь лишь понравившимся людям. Вскоре к ним присоединились папа Кая, который беседовал с каким-то знакомым, Тао с Лин и Сюмин с Наной. Когда пришли последние и все друг с другом перезнакомились прозвенел второй звонок, приглашающий занять свои места в зале и все приглашённые Каем направились в партер. Их места были рядом Ноэль с Ченом сели справа от Ураны, а Нана и Сюмин слева. Родители и Тао с Лин сидели вместе. Прозвенел третий звонок. Дворецкие закрыли вход в зал и опустили портьеры. Свет люстры погас и наступила темнота. Над оркестровой ямой в свете наведённого луча света поднялся дирижёр и поклонился. Затем лучом подсветили место концертмейстера, в которой Урана узнала Виен. Девушка так же встала и поклонилась, затем задала нужную ноту скрипки, под которую тут же настроился весь оркестр. Оркестр приготовился и стих, а лучи света снова погасли, погружая зал в темноту и тишину. И вот в этой тишине и темноте послышался первый протяжный звук органа, к которому присоединилась арфа в прелюдии, подготавливая зрителей к основной части. Мелодия была похожа на смесь полифонической из эпохи Возрождения, африканской и индейской языческой музыки в приглушённых тонах. Будто несколько эпох, культур и миров смешались в единой мелодии. Тяжёлые звуки органа были фундаментом, землёй по которой бежал звонкий ручей струн арфы или глубоким космосом, который пронизывала серебряная нить. В музыку влились кларнет, флейта и колокольчики. Послышался шорох занавеса и из темноты выпрыгнули три балерины с чёрных костюмах, похожих на сплошной купальник. Белые ноги и руки балерин, сияли в тусклом свете лучей, а абсолютная чернота на сцене создавала ощущение, что они парят где-то в космосе в невесомости. Движения были идеальными и лёгкими. Шаг в сторону и они растворяются в темноте, словно дым и из него же появляются вновь, только это уже парни с обнажённым торсом и в чёрных штанах. Движения быстрые и чёткие, шаги неслышные, но сила и энергия, которая исходит от них, как давящая тишина. Урана пытается узнать в них Кая, но нет, его среди них нет. Они тоже растворяются в темноте и из неё же снова появляются балерины, которых в следующее мгновение подхватывают крепкие руки из темноты, заставляя повиснуть в воздухе. И вот эти пары уже танцуют вместе, гармонично отражаясь друг в друге, словно в зеркале и одновременно сливаясь в единое целое. Пока одна пара замирала, другая танцевала, но стоило им замереть, танец продолжала первая. Их движения были сложными и чёткими. Это был не тот балет, который оседает в сознании в виде белых пачек у барышень и белых колготок у мужчин. Это было что-то смешанное между балетом, современным танцем и опасными акробатическими движениями. Это был новый современный балет, но от этого не менее эффектный и завораживающий, словно танец теней. Девушка была под впечатлением от танца и даже не заметила, как закончился первая картина и зрители заапплодировали в темноте. ― Где же Кай? ― шёпотом спросила Урана Ноэль. ― Солисты, как правило, не выступают в прелюдии. Он должен появиться в следующей картине. Вот сейчас. Почему-то Урана представила, как Кай сейчас стоит за кулисами и ждёт нужную ноту, чтобы выйти из темноты, как он волнуется, как холодны его руки, как горят его ноги, как он боится оступиться и ей уже кажется, будто это она стоит там и её сердце бешено колотится от волнения. Словно в ритм её бьющемуся сердцу послышался приглушённый бой литавров и лёгкие звуки ксилофона. Из темноты показались две пары. Они словно теневые статуи на входе в никуда оживали попеременно в танце, кланяясь в приветствии и восхваляя своего короля темноты. Музыка рисовала в воображении некий тайный обряд, где зажигали костёр и факелы, чтобы было ещё больше теней, которые танцевали, поклоняясь лучам огня, благодаря которым они могут появляться из абсолютной темноты. И вот, когда огонёк разгорелся ярче и всё было готово к празднику, разрезая темноту, словно миллионами лезвий скрипки выходит король, перед которым все отступают, уходя в темноту и оставляя его совсем одного. Урана замерла, ловя каждый его шаг, каждое движение, и ей казалось, что каждый скрип в музыке, это впивающиеся лезвия в ноги Кая, которые, как в сказке, в каждом шаге приносили ему невыносимые страдания. Кай ступал медленно и плавно. На его глазах была чёрная лента-повязка. Он был слеп и не мог видеть того огня, что рисовала музыка и от этого ему было больно. В муках отчаяния его движения были резкими и безумными: то он прыгал так высоко, как никто другой, взлетая и паря в невесомости, то падал хоть и не слышно, но так, что казалось, сотрясалась вселенная. Он не молчал. Он говорил в танце так, что всё всем было ясно. Нет. Он кричал. Кричал от боли в этой давящей тишине и темноте. Пытался убежать от самого себя, но безуспешно, падая на колени. Вдруг режущий скрежет сменился звуком лёгкого колокольчика. Чьи-то руки из темноты сняли с него повязку. Кай поднял голову и невидящими глазами, пытался найти эти руки, протягивая свои, но он слышит только чей-то шёпот. Шёпот в темноте. В его темноте. Изящная балерина зовёт его в танце, заставляя медленно, наощупь красться в след за её шёпотом. Она рассказывает ему сколько прекрасного за его темнотой. Как красив огонь и сколько теней рождается благодаря ему. Она рассказывает ему, что и он не абсолютная тьма, а прекрасная тень. Кай пытается дотронуться до её руки, наощупь понять её лицо, но она ускользает от него, проходит сквозь пальцы, оставляя ему лишь свой шёпот. Это красивый растворяющийся в музыке танец. Кажется она так близко, но стоит протянуть Каю руку, она оказывается так далеко, а он не сдаётся и пытается найти её по шёпоту вновь и вновь. И вот, ему удаётся поймать её за руку, но балерина отстраняется и бежит прочь, оставляя его в своём одиночестве. Кай опускает руки, смирившись с ним. Но шёпот замирает на середине пути. Она сначала не решительно поворачивается, а потом всё же подбегает к королю, тихо кладёт голову ему на плечо, а король почувствовав, обнимает её одной рукой. И в этот момент Урана тихо смахивает слезинку с щеки, чтобы никто не заметил. Потому что она видит Кая настоящим и она знает, что ему не приходится играть эту роль. Это его история и её тоже. Она чувствует себя этой балериной, которая заигрывала с ним в танце, а потом ушла и она уже не может дождаться конца спектакля, чтобы скорее побежать к Каю, обнять его и оставаться всегда рядом, чтобы быть той, кто спасёт его от темноты. Музыка меняется на беспокойную и короля с шёпотом окружают те же тени, то появляясь, то исчезая в темноте, они словно беспокоятся, что король погасит огонь, который не видит сам, погружая всех во тьму, но король, вливаясь в танец со своей возлюбленной показывает, что теперь и он может видеть этот огонёк, пока слышит шёпот. Шёпот уходит в темноту и король следует за ней, растворяясь в темноте. Зал взрывается овациями. Люди в восторге встают со своих мест и кричат «Браво!». Свет делают ярче и артисты выходят на сцену группами по очереди. В самом конце выходит Кай со своей балериной. Они несколько раз красиво кланяются и встают рядом со всеми. Урана видит, как Кай тяжело дышит и ищет глазами их в зале, но щурится от яркого света. Люди поднимались на сцену и дарили им цветы. Маленькая девочка в синем платьице подбежала к Каю и вручила ему букет и мишку. Кай, кажется, сиял от счастья из-за такого подарка. ― Твой Кай потрясающий, ― шепнула Нана, ― не упусти его. ― Знаю, ― улыбнулась Урана. В заключении на сцену поднялся дирижёр и тоже поклонился, как и его оркестр. Урана снова заметила Виен со скрипкой в руках, кажется она всё ещё была напряжена, несмотря на то, что выступление закончилось. Занавес закрылся, скрывая артистов и зрители стали покидать зал. ― Ноэль, ты не знаешь, Кай скоро выйдет после спектакля? ― спросила Урана, пока они выходили из зала. ― О, боюсь он сегодня рано домой не поедет. Скорее всего артисты будут отмечать премьеру. ― Вот оно как. ― Но я могу тебя провести за сцену, если хочешь его увидеть. У него своя гримёрка, скорее всего там его и найдёшь. Если у них намечается тусовка, то поезжай с ним. Обычно это весело. Раньше мы с Ченом ходили с ним, но сегодня, думаю он хотел бы видеть тебя в своей кампании. ― Я была бы тебе очень благодарна, только скажу родителям, что приеду позже. Выйдя в фойе Урана нашла своих родителей, которые разговаривали с родителями Кая и восторгались его талантом. Предупредив их, чтобы они не ждали её и что она хочет зайти поздравить Кая, и приедет на такси чуть позже, она попрощалась со всеми и пошла вслед за Ноэль по потайной лестнице на подземный этаж, по которому под театром можно было выйти к гримёркам за сценой. По пути Ноэль встретила знакомого парня, который обещал проводить до двери гримёрки Кая, и передала девушку ему, попрощавшись. Парень был высоким и красивым, и ещё оказался очень болтливым и вероятно был одним из танцоров. ― О, а ты, наверное, та самая девушка Кая, которую он так тщательно от всех скрывает? ― Да, наверное, ― улыбнулась Урана. ― Тогда всё понятненько. Ну, ты приходи к нам на вечеринку сегодня, окей? Все уже мечтают познакомиться с тобой. А вот и его гримёрка. Кай, ты же уже переоделся? Парень шутливо и бесцеремонно распахнул дверь и сказав «Упс» переводя жалеющий взгляд на Урану, с которой медленно сходила улыбка, молча поспешил удалиться. Перед девушкой открылась картина, облокотившегося на гримёрный столик Кая, целующегося с Виен. Урана развернулась и пошла прочь. Страх и дрожь поселились в её теле она ускорила шаг и про себя повторяла: «Только не смей заплакать, только не смей заплакать». ― Урана, подожди! Я всё объясню! ― Кай бежал следом, догоняя девушку и поймав её за руку развернул к себе, ― Ты всё не так поняла. ― Да всё в порядке, ― улыбнулась девушка, как ни в чём не бывало, ― Извини, что вот так ворвалась к тебе в гримёрку. Я просто зашла сказать, что свою часть договора выполнила. Я познакомилась с твоими родителями и сказала, что являюсь твоей девушкой. Они даже поверили, так что я всё сделала, как и обещала, а дальше про расставание придумай там что-нибудь сам. Хотя, теперь у тебя есть кому играть следующую роль, поэтому о второй части договора скажу сейчас, потому что не вижу смысла тянуть время, ― Кай в недоумении смотрел на неё, тяжело дыша и хмурясь, а Урана положила свою ладонь в утешающем жесте, поверх его, схватившей её руку и продолжила, ― Мне жаль это говорить, но у нас всё равно ничего не получится. Я не смогу полюбить тебя так же, как любила и люблю Тао. Прости. ― Это всё из-за того, что ты увидела? Послушай, всё не так, дай мне объяснить… ― Нееет, не из-за этого. Я приняла решение давно, просто хотела выполнить честно свою часть договора и ждала, когда подойдёт срок, хотя ты и Виен… это, признаться, было неожиданно, ― Урана даже хихикнула. ― Между нами ничего нет. ― Да мне, честно говоря, всё равно. Теперь и ты выполни своё обещание. ―Ты что шутишь со мной? Играешь? Разве всё, что было для тебя ничего не значит? А как же наши прогулки? А разговоры? А танцы? Разве ты не почувствовала родство наших душ? Как же утренний кофе? Как же… ― Для тебя это тоже ничего не значило. Пойми, Кай, ― Урана выдернула свою руку, отводя серьёзный взгляд от пола, и взглянула ему в глаза со всей холодностью тысячи Антарктид ― У нас с тобой слишком разные жизни, даже для того, чтобы просто пить вместе кофе. Надеюсь, ты сдержишь своё обещание. Прощай. Она повернулась к нему спиной и гордо ушла. Подальше от этого театра, подальше от Кая. Девушка шла вдоль пустого ночного тротуара, ёжась от прохладного ветра, и ощущала, как горит её сердце: печёт адским пламенем, сгорая до пепла. Урана взглянула, на распустившиеся цветы вишни. Они расцвели сегодня, как и её любовь и пахли так же горько-сладким ароматом. Девушка присела на бордюр под вишней и заплакала, осознавая как сильно она любит Кая, как больно ей от чужого поцелуя, как хотела сказать совсем не то, что сказала. Урана знала, что больше никогда его не увидит, потому что она слишком гордая, а Кай сдержит обещание.