***
Проснулась от тяжелого сна я только после обеда, с чугунной головой. Воспоминания хлынули нестройным потоком. Благо, оставленные на тумбочке зелья выправили ситуацию. Приняв контрастный душ, я стала чувствовать себя достаточно живой, чтобы спуститься в кухню и сварить кофе. На перилах лестницы сидела охристо-рыжая сипуха с зажатым в одной лапе письмом. Она ухнула, приветствуя меня, чем привлекла внимание пересекающего холл Снейпа. — Она не захотела отдавать мне письмо и пыталась клюнуть, — произнес он, даже не притормозив, не удостоив меня взглядом и не поздоровавшись. — Клавдия — птичка с характером, — забирая почту, я ответила пустому коридору. Пока я неспешно пила кофе и читала письмо, Северус несколько раз ходил из лаборатории в гостиную и обратно. Любопытство победило. Закончив с завтраком, я зашла в комнату и увидела, что все пространство рабочего стола покрыто открытыми книгами. А Северус в очередной раз вернулся из подвала. — Здесь больше места и лучше освещение, — сухо произнес он, присаживаясь за стол. Я молча прошлась по гостиной. Именно здесь Северус и работал первые месяцы, до того как в итоге оккупировал лабораторию и гостевую комнату. Меня посетило чувство дежавю, та же строгость, тот же краткий взгляд исподлобья. Мне за вчерашнее стыдно не было, а что он думал на этот счет — оставалось загадкой. Возможно, следует дождаться вечера, когда его рабочая прыть утихает и сменяется весьма земными заботами. Писала Вив, активно интересуясь, как у меня дела, особенно на личном фронте; беспокоилась, что я так и не повидала Гертруду — та была занята сложными родами. А что могло произойти за полдня? Про свою выходку я в ответном письме не упомянула, может, потом. Что до Гертруды, то да, моя задержка до сих пор беспокоит, и живот периодически болит. Но посвящать в личное кого-то из Мунго я не хотела. Писал Эспен и, что удивительно, обещался приехать в Лондон. И это было отдельное письмо, после рождественских подарков. Интригует. Мы виделись раз в год, максимум два. Прошлой зимой он уже приезжал по делам, но в этот раз о работе он не писал. Поживем — увидим. В тишине мы продолжили заниматься каждый своим делом. Зимнее солнце лениво сползло за горизонт. Северус еще пару раз отлучался, наверное, проверял состояние какого-то экспериментального зелья, а затем возвращался к книгам. Я ответила на письма и утомлённо вздохнула; стопка получилась приличной, сове предстоит много работы. Я достала деревянную тарелку и положила туда кусочки вяленого мяса, сова громко ухнула, приветствуя угощение, но и покосилась на гору писем. Неожиданно она стала поводом нарушить молчание. — Не знал, что у тебя есть сова, — как бы между прочим заметил Северус, переворачивая страницу очередного фолианта. — Наверное, потому что Клавдия необщительная птица и любит сидеть на чердаке, а письма оставлять здесь, — я протянула руку чтобы погладить перышки у нее на голове, но та увернулась и возмущенно на меня уставилась. — Я подобрала ее со сломанным крылом в одном заброшенном доме. Еще тогда. — Что ты там делала? — все тот же нарочито безразличный тон. — Что и всегда — лечила, — кажется, теперь я удостоилась его открытого взгляда. — Интересно, — он провел пальцем по нижней губе. Думаю, он не ставил задачей меня смутить или напомнить о вчерашнем, по моим наблюдениям, этот жест был редок и действительно выдавал его интерес и задумчивость. Но Снейп не спешил спрашивать. Пришлось ответить самой. — Это была наша инициатива, несколько человек, мы… — я замялась и осторожно продолжила: — Проверенный человек передавал весточку, если кому-то сильно нужна была помощь. Неофициально. — Многие маглорожденные скрывались, — он кивнул сам себе. — От одного режима бежали одни, от другого другие, — о, я была довольна его краткой, но реакцией, такого он явно не ожидал. — Даже так. — Да. После смерти… — я закрыла глаза, но продолжила, умолчав о главном: — Я осталась одна и меня это встряхнуло, а увидев, в кого превращаются милые мальчики, вкусив крови, быстро прозрела, что на войне страдают все, особенно слабые. — Не боялась? — Боялась, но так я чувствовала хоть что-то. Когда я открыла глаза, он деликатно отвел взгляд. И разговор прервался опять же по вине моей птички. Склевав мясо, она подлетела ко мне, шумно ухнула и протянула лапу. Что ж, с одним делом на сегодня покончено. Я тихо ушла готовить ужин. Пока я делала один из любимейших соусов, умудрилась задуматься, да так, что не заметила, когда оказалась на кухне не одна. Снейп зашел, по-хозяйски налил себе чай и уселся за стол, наблюдая, как я вожусь у плиты. Так, кажется, соус я перемешиваю слишком активно, по краю миски стекает жирная капля. Наконец все готово. Накрыв на стол, я старалась вести себя непринужденно, но то и дело возвращалась к одной мысли: Мэнди прислала весточку — Джонни выписали без меня, она не видела, кто забирал его из больницы, хотя это была ее смена, и считала, что выписывать его еще рано. — Может, стоит написать или узнать адрес и попробовать связаться по камину? — голос Северуса вернул меня к реальности. — К чему впустую переживать, когда можно узнать наверняка? Я неосознанно потерла пальцами левый висок и кивнула в знак согласия. Обычно я чувствовала воздействие, но, видимо, мое беспокойство было заметно и невооруженным глазом, а подробности плавали на поверхности. Хочется верить, что, кроме того раза, он больше не лез мне в голову, хотя чего можно ожидать от бывшего шпиона? Спрашивать он не любит. Встряхнув головой, я продолжила ужин, все же молодая спаржа с голландским соусом восхитительна. Обмакнув очередную веточку в соус и слизав его, снова зачерпнула и с хрустом откусила верхушку. — Если бы я не чувствовал, что твои мысли сейчас далеко… — заявил он с легкой усмешкой, что ввело меня в легкое замешательство. — Обычно я более прямолинейна, — наконец поняв, о чем он, я вновь макнула спаржу в соус. Снейп не выглядел напряженным, но заинтересованным, хотя и прекрасно держал себя в руках. Увы, я была не в лучшей форме, чтобы активно продолжить вечер, да и завтра первый рабочий день после насыщенных выходных. Он это понимал, даже вскользь посоветовал не злоупотреблять зельями, а пораньше лечь отдыхать. Он… умеет быть чутким.***
В гостиной пылал камин, разгоняя зимний холод и сырость. Эмбер, очевидно, утомившуюся за день на работе, быстро разморило в тепле, и она задремала в ближайшем к огню кресле. На столике рядом неаккуратным ворохом лежала небрежно сброшенная мантия, на полу около кресла стоял пакет с эмблемой аптеки и снятые сапожки. Почти сливаясь с темнотой, в коридоре замер мужчина в черном. За окнами с небес лился холодный свет луны, а в комнате все плавилось от яркого огня. Когда Северус подошел к спящей девушке, часы пробили одиннадцать раз. Сон не был глубоким, но дрёма полностью опутала ее своими сетями. Развалилась в кресле совсем не как леди, одну ногу, с которой почти сполз чулок, подогнула под себя, голову склонила к плечу — мышцы сведёт, а ей и без того проблем хватает. Стоит ли будить? Такая уставшая, простая, домашняя. Он оглянулся в поисках подушки и обнаружил несколько на диване. Осторожно приподняв голову Эмбер и подложив подушку, он не смог не воспользоваться моментом. Ладони заскользили вниз. К виску прилипла тонкая прядь, шея в испарине, на блузке расстегнуты две верхние пуговицы, еще одну — и можно полюбоваться ложбинкой. Она почувствовала, вздохнула, даже немного заворочалась, пытаясь принять более удобную позу, но не проснулась. Юбка задралась, одно колено обтянуто шерстяным чулком, другое оголенное, кожа нежная, теплая. После недолгих раздумий Снейп опустился на ковер рядом с креслом, отодвинув покупки и обувь. Так было удобнее наблюдать, как по ее тонкой шее скатывается капелька пота. Правильнее было бы уйти, хорошо — уложить ее на диван, в идеале — отнести в спальню, не разбудив. Но жажда диким зверем уже скреблась внутри. Запах ее тела сводил с ума, ее природный аромат и еще — всегда — что-то легкое цветочное... сейчас к нему примешивались отголоски больницы, аптеки и мокрой улицы. Голая коленка притягивала взгляд. Эмбер снова завозилась, выпрямила ноги. Чулок слетел на пол. А это что? На ступне красные пятна. Он осторожно прикоснулся к наметившейся мозоли, потом оглянулся на ее сапоги, чешуйки которых отражали пляску отблесков пламени, и хмыкнул: «Женщины». Повинуясь призывному заклинанию, по воздуху к нему приплыла небольшая банка. Зачерпнув мазь пальцами, Снейп еще раз окинул взглядом спящую девушку и, встряхнув головой, словно прогоняя последние сомнения, принялся втирать мазь. Встрепенулась. Он одной рукой чуть сильнее сжал лодыжку, не давая вырваться, и продолжил наносить лекарство. Затихла. Сочтя результат удовлетворительным, он остановился. Не поднимая глаз, он потянул второй чулок вниз — та же картина. Мазь, теплота кожи, потрескивающие поленья в камине. Когда с лечебными процедурами было покончено, Северус отставил в сторону банку, но не отодвинулся сам. Напротив, уверенно положил ладонь на ее колено и, наконец, заглянул в ее лицо. Она наблюдала из-под полуопущенных ресниц, прикусив фалангу согнутого указательного пальца. Сегодня слова были излишни. Эмбер боролась с собой, чтобы не выдать нахлынувших чувств. Он на коленях у ее ног, так похоже на их первую ночь, но сейчас все иначе. Как и прежде, он дает ей выбор, ждет, не шелохнувшись, пока она не дает однозначный ответ — едва заметно разводит колени. В этот раз ощущения ярче, жар ли тому виною и золотистый свет от камина, или несколько недель без её тепла, или от того, что Северус стащил с нее всю одежду, но сам оставался полностью одет. Меньше нежности, больше напора. Его рот терзал грудь, ладони сминали ягодицы. Шерсть сюртука покалывала обнажённую кожу, Эмбер только и могла, что хвататься за него руками и ногами, притягивая ближе. Он уже достаточно хорошо изучил ее тело, чтобы безошибочно подвести к оргазму, но не спешил этого делать. Раздразнить Эмбер было недолго, пылкости ей было не занимать. Северус отстранился, наблюдая, как она закусила губу, чтобы сдержать стон разочарования. И, надо признать, ему очень нравилось, что он видел. Эмбер, действительно красивая, с очень женственными формами, сейчас беззастенчиво была вся на виду. Пучок распался, темные локоны рассыпались по плечам, глаза подёрнулись поволокой, влажно поблёскивали приоткрытые губы. Видя, что Северус не спешит продолжать, она попробовала дотянуться до пуговиц его сюртука, но он мягко отстранил ее руку. Тогда Эмбер сжала коленями его бедра, чуть выгнулась вперед и сама начала ласкать свою грудь, пощипывая влажные от его слюны соски. А вот это было слишком… Крепко взяв ее за бедра, он сдернул ее к краю кресла, а затем снова отстранился, чтобы перевернуть на живот, успев подсунуть под грудь подушку для большего удобства. Эмбер перекинула волосы на левое плечо и хотела было оглянуться, но он властно опустил ладонь между лопаток. Звякнула пряжка ремня. Одна, две… Эмбер знала, что у него брюки с ширинкой на пуговицах. Пять, шесть… Ей казалось, что воздух звенит от напряжения. Толчок. Стон… его ли, ее? Она приподняла бедра, встречая его движения, прогнулась в спине, когда его большие пальцы скользнули в ямочки на пояснице. Северус больше не медлил, он размашисто двигался, подбадриваемый ее несдержанными стонами и вскриками. Эмбер вцепилась в края подушки, выгнулась еще сильнее и забилась под ним. Он замедлился, смакуя ее дрожь, но надолго его не хватило. Усевшись на пятки, он притянул ее к себе, обнимая за талию и утыкаясь носом в ее волосы. Она откинула голову ему на плечо и облизала пересохшие губы. Снейпу пришлось хорошенько сконцентрироваться, чтобы призвать бутылку самого легкого вина с другого конца гостиной. Улыбнувшись, Эмбер сделала прямо из горла пару крупных глотков и довольно вздохнула. — Хорошо… — протянула она, потягиваясь, как сытая кошка. — Хорошо, — согласился Северус. — Устала? Как твоя шея? — уточнил он, касаясь губами плеча. — Гм… Требует твоего внимания, — она решительно поддержала его игру, тем более спать уже совершенно расхотелось; голос его более хриплый, чем обычно, вызвал новую волну мурашек по спине. Небольшой укус подтвердил ее догадку. — Наверху, — она мягко отстранила его руку, обвивающую ее талию, и встала. Подобрав с пола блузку, доходящую ей до середины бедра, и накинув ее на голое тело, Эмбер направилась к лестнице. Ей хотелось оглянуться, убедиться, что Северус следует за ней, так тихи были его шаги. Но только у двери она обернулась, чтобы взять его за руку и завести в спальню. Приветственно вспыхнули свечи. Еще не дойдя до кровати, она ленивым движением плеч позволила рубашке соскользнуть на пол под пристальным взглядом Снейпа. Только ради этого стоило ее надеть внизу. Затем она забралась на кровать и устроилась, сидя по-турецки, спиной к краю. Он действительно начал разминать её шею, умело находя зажатые мышцы. Эмбер рвано вздыхала от особо болезненных манипуляций, но затем расслабилась. Покрасневшая кожа требовала успокоения. Мягкие поглаживания, затем и поцелуи. Все-таки шея у нее чертовски чувствительная. Но если во время массажа она еще могла сдерживаться, то теперь терпения уже стало не хватать. Она откинулась назад, чувствуя обнаженной спиной его нагое тело. Когда успел? Молчание, не считая вздохов. Эмбер развернулась и привлекла его к себе. В этот раз свечи горели ярче обычного, раньше Северус приглушал свет. Сейчас же он жадно разглядывал и гладил ее тело, заставляя жарче отзываться и выгибаться навстречу. В какой-то момент он, поцеловав коленку, закинул ее ногу себе на плечо. Блестящие глаза, кожа, покрытая капельками пота, никакого стеснения. Она протяжно застонала, он чувствовал напряжение ее тела, еще немного. Её ладони скользили по его рукам и груди, она пыталась ухватиться, чтобы притянуть его. “Ближе, ближе…” Он понял и опустился на нее всем телом. Она вполне могла его поцарапать, если бы пальцы не соскальзывали на мокрой спине, а вот зубы в момент кульминации определенно оставили след на плече. Ведьма? Горячая штучка? Северус не мог и не хотел придумывать подобные слова для нее, но случившееся ставило его перед фактом — он едва не сорвался. Эмбер как раз осталась крайне довольна, он чувствовал, как мощно было ее желание и наслаждение. Сил не было даже разорвать объятья, он так и уснул. На ней. В ней. Даже утром, проснувшись перед рассветом, он до последнего лежал в ее объятьях, слушал, как глубоко и ровно она дышит, словно это спокойствие передавалось ему. Прежде чем встать, принести ей зелье и по привычке убрать следы бурной ночи, с некой досадой, он поймал себя на отголоске сожаления. Начинался новый день. Первый солнечный луч обрушивается ледяным хлыстом. Сегодня у него есть силы выдержать это, не искусав губы в кровь. Новый день, новая попытка все исправить.