***
Через пару минут ожидания Минсок опускает на стойку перед парой друзей огромную стеклянную кружку, полную горячего шоколада, пахнущего так опьяняюще и аппетитно, что кажется в его приготовлении задействовано немного магии. Кёнсу поднимает на баристу удивленный взгляд, и её брови скрываются густой слегка отросшей челкой. Из огромной кружки торчат две красно-белые трубочки, смутно напоминающие рождественские леденцы, а сам горячий шоколад покрыт плотной шапкой взбитых сливок. Сверху сливки присыпаны чем-то, что по виду напоминает шоколадную стружку, только вот цвет у неё розовый. Ещё напиток украшают бледно розовые и невинно белые пастилки маршмеллоу и мелкие сахарные сердечки. И слепой заметит, как у Кёнсу загораются глаза от всего этого великолепия — она обожает такие вот умилительные украшения, особенно когда они сладки на вкус. Кёнсу, как ребёнок, восхищенно оглядывает пузатую кружку и только мгновения позже замечает, что второй такой не наблюдается. На столешницу практически бесшумно опускается блюдце с печеньем, и это печенье едва ли меньше ладошки Кёнсу. — Ваш романтический сервис прибыл! — весело восклицает Минсок и опускает перед парой ещё и небольшой кусочек того, что на вид — шоколадный торт. — И шоколадный торт с черничным кремом для милой пары; за счёт заведения. Кёнсу вновь поднимает на баристу удивленные глаза и уже собирается возразить (они же не пара в конце концов), когда Чонин обрывает её неначавшееся возмущение прикосновением руки к тонкому запястью, призывая помолчать. — Ох, спасибо хён! — отзывается Чонин, благодарно улыбаясь. - Ты превзошел сам себя, пахнет великолепно! Он приобнимает Кёнсу за плечи и притягивает к себе, опуская голову так, что губами едва ли не касается её ушка. Кёнсу бросает в жар от подобных манипуляций, но она не находит в себе сил сопротивляться хотя бы потому, что ей в глубине души очень нравится, когда он так делает, даже если она не может себе сама в этом признаться. Ухо обжигает горячее дыхание и по коже бегут мурашки, заставляя Кёнсу едва заметно вздрогнуть. «Минсок считает, что мы встречаемся, помнишь?» на грани слышимости выдаёт Чонин, игриво улыбаясь. «Неловко получится, если мы вдруг скажем ему, что это не так.» Будь Кёнсу чуть более внимательной к Чонину, она с лёгкостью могла бы прочитать по его лицу, насколько ему нравится вся эта ситуация. Но Кенсу, вместо внимательного чтения чужого лица, уходит в себя на не долгие десяток секунд и понимает, что Чонин прав, да и ставить Минсока в неловкое положение ей не хотелось от слова «совсем». (А ещё, видимо, от того, что Чонин очень глубоко в душе безумно нравится Кёнсу, ей самой не верится, как можно так легко согласиться на подобное и уговорить ту часть своей души, что из всех сил скрывает симпатию, подыграть.) — Спасибо, Минсок, — с трудом выдавив слова, отвечает Кенсу. — Но все же не думаю, что мне стоит есть этот торт, — смущенно продолжает девушка, отводя взгляд. «Скоро лето.» выдаёт она себе под нос. — Лето? Уверяю тебя, тебе явно не о чем беспокоиться, — удивляется Минсок, тут же принимаясь доказывать обратное. Не сказать, что Кёнсу самая худая девушка из всех его знакомых, но ей этого не нужно: у неё хорошая фигура (и всегда была, ещё со школы) и почём она так стремится себя принизить, не укладывается в голове ни у Минсока, ни у Чонина. — Вот именно, Су! — поддерживает баристу Чонин. — Ничего не меняй, ты у меня красавица. Голос Чонина раздается совсем близко, и отголоски его горячего дыхания задевают тонкое ушко Кёнсу, и по коже мурашки от его бархатного голоса. Кёнсу нещадно краснеет и пытается отстраниться от парня, что все так же прижимает её к себе и даже не думает отпускать. Свободной рукой он берет маленькую ложку, что Минсок учтиво положил рядом с блюдцем. Блестящий метал с лёгкостью проходит сквозь мягкие слои бисквита и воздушного крема, зачерпывая аккуратный кусочек торта, что тут же отправляется в путешествие к пухлым губам Кёнсу. — Открой ротик, Су, — воркует Чонин, и Кёнсу нехотя повинуется, чтобы не стать причиной неловкой ситуации (убеждает себя она), а не из-за того что торт пахнет великолепно, и рот тут же наполняется вязкой слюной.. отнюдь нет! — Умница! — хвалит Чонин, лучезарно улыбаясь, и тут же зачерпывает ещё кусочек, приставляя маленькую ложечку к влажным губам. Чонин кормит девушку с ложечки, совсем как ребёнка, и Кёнсу едва успевает пискнуть «ты тоже кушай» между новыми кусочками торта, что Чонин ей любовно скармливает. Ложка перекочёвывает в руки к Кёнсу, и Чонин игриво улыбается, а затем открывает рот, намекая на то, что ждёт, когда Кёнсу его угостит. Кёнсу смущается, но все же медленно зачерпывает кусочек торта и приближает его к сухим губам своего соседа, и как-то рефлекторно сглатывает, прикрывая раскрывшийся отчего-то рот, когда его пухлые губы раскрываются и аккуратно прихватывают доверенную сладость. По языку растекается богатый вкус шоколада и лёгкая кислинка черничного крема, отчего Чонин непроизвольно довольно полустонет, прикрыв глаза, давая всем понять насколько ему вкусно. — У тебя тут.. немного.. — лепечет Кёнсу, заметив в уголке чужих губ пару темных крошек и мазок воздушного крема, насыщенного лавандового цвета. Она указывает кончиком пальца в уголок собственных губ, и Чонин, сразу же сообразив что не так, быстро слизывает заплутавшую сладость и ослепительно улыбается. Кёнсу внимательно наблюдает за манящими губами и вздрагивает, заметив чужой быстрый язычок. Отчего-то Чонин выглядит сегодня ещё более очаровательно и соблазнительно, чем обычно и Кёнсу не может понять, что же поменялось в её дражайшем соседе. Его поведение вгоняет в краску больше чем обычно, несмотря на то, что Кёнсу за прошедшие месяцы вполне привыкла к происходящему. С другой стороны, он вроде и не делает ничего необычного и из ряда вон выходящего.. «Тогда почему же, глядя на него, мне так неловко? Но я не могу перестать смотреть.» Минсок сидит на высоком стуле с обратной стороны стойки и, подперев подбородок левой рукой, глядит на пару. Кёнсу, что он знал в старшей школе, совсем не похожа на эту девушку. Тихая, едва ли не забитая, вечно краснеющая по поводу и без и со всех ног несущаяся прочь от мальчишек (ему самому пришлось порядочно помучиться, чтобы она смогла к нему привыкнуть..); сейчас же она дарит широкие улыбки и позволяет себя обнимать, и ухаживать за собой, хоть и смущаясь иногда, но это огромное изменение в любом случае. И смотрит она теперь влюблённым взглядом, таким теплым и доверчивым, что кажется он никогда не видел Кёнсу настолько откровенной и открытой с кем-либо. «Эх и везунчик же ты, Чонин» — думает Минсок, глядя на старую знакомую. И он ни в коем случае ни на что не претендует и не ревнует никого, просто сам он одинок уже пару лет, и смотреть на счастливые пары, вопреки логике, его только радует, несмотря на то, что обычно смотреть на чужие лобызания многим не особо приятно.. но видимо Минсок особенный. Ведь если можно сделать кому-то приятное, помочь превратить обычное свидание во что-то чуть более особенное, то почему бы этого не сделать? А пока Минсок размышлял о своём одиночестве, и как бы неплохо было бы его прервать как-нибудь, он и не заметил, как прямо перед глазами развязалась маленькая война с непосредственным участием предоставленных недавно сливок, в качестве оружия массового поражения. На носу у Кёнсу красуется мазок сливок, предположительно из большой кружки горячего шоколада, а Чонин, смеясь, уворачивается от измазанных сливками пальчиков своей соседки под прикрытием. — Не вертись! — восклицает Кёнсу, пытаясь отомстить за измазанный нос, целясь маленьким пальчиком в чужой. В итоге Кёнсу все же промахивается и оставляет белый, с примесью розового, мазок на смуглой скуле, а не носу, как планировалось. — Ребят, вам что по пять лет, что ли? — смеется Минсок, и только тогда Кёнсу осознает, что они и впрямь ведут себя как дети малые. Она тянется к своему носу, чтобы стереть белый развод, только вот Чонин ей не позволяет, перехватывая тонкое запястье. — Давай я, ты только размажешь, — отвечает Чонин, когда Кёнсу непонимающе смотрит на него из-под густых темных ресничек и растрепавшейся челки. Не успевает Кёнсу даже моргнуть, как Чонин приближается к ней настолько близко, как Кенсу никогда не позволила бы себе приблизиться к нему, и прихватывает своими, до одурения горячими от выпитой сладости, губами кончик её носа. Возможно даже больше, чем необходимо, и на дольше, чем необходимо. С губ самой Кёнсу срывается удивленный всхлип (за неимением лучшего слова), и она во все глаза смотрит на расслабленное, будто он постоянно поворачивает что-то такое, лицо Чонина и его прикрытые, от природы припухшие, глаза. Как-то запоздало до нее доходит, что она никогда не видела его глаза настолько близко и они завораживают, даже когда не смотрят на нее***
Через еще полчаса, когда Кенсу кое-как перебарывает свое смущение, и пара расправляется с оставшимся сладким и кое-как допивает остывающий шоколад, разбавляя все милыми перебранками с Минсоком, где он, раззадорившись, стреляет хитрыми глазами, подшучивая над друзьями. Когда ребята медленно собираются уходить, над входной дверью впервые за прошедшие полтора часа звенит колокольчик, оповещающий о том, что пожаловал очередной посетитель. Минсок отвлекается от пары друзей и смотрит на входную дверь и Кенсу замечает, как меняется его лицо. Девушка, вошедшая в кафе, притягивает взгляд. Она сразу же направляется к стойке, где ее уже ждет Минсок, почему-то заметно нервничающий. «Ох, дружище, что же ты так разволновался-то?» — думает Чонин, и теперь он, кажется, понимает почему Кенсу с Минсоком своеобразно сдружились в свое время. Он хоть и не настолько запущенный вариант, как Кёнсу, но в общении с противоположным полом у него, видимо, тоже неполадки. — Чем могу помочь? — интересуется Минсок, натягивая услужливую улыбку поверх нервной, да настолько хорошо, что, кажется, вся эта нервозность только померещилась. «А парень-то не так прост!» заключает Чонин. — Здравствуйте, — начинает девушка, улыбаясь, и заправляет прядку коротких, уложенных крупными волнами волос за ухо, стреляя слегка подведенными глазами. — Будьте добры, один большой макиато с соленой карамелью, пожалуйста? — Конечно, — отвечает Минсок, скользя лисьими глазами по симпатичному лицу посетительницы, и подмечает то, какая у нее очаровательная улыбка и какие у нее милые скулы, к которым почему-то хочется прижаться губами. — Ох, извините, — обращается она к Кенсу и указывает на пустую кружку, что еще стоит на прилавке. — Можно поинтересоваться, что вы заказали? Я бы не отказалась от такой порции! Девушка улыбается широко и ждет ответа от слегка озадаченной Кенсу, ведь тут все не так просто. — К сожалению в этом случае вам нужно бы прийти сюда со своим парнем и заказать два одинаковых напитка, — приходит на выручку Минсок, улыбаясь, но отчего-то ему совсем не радостно от мысли о том, что эта прелестная девушка может вот так вот просто развернуться и вернуться уже с каким-нибудь сногсшибательным парнем, которого она назовет своим. — Жаль конечно, ведь парня у меня нет, — будто себе под нос сообщает девушка, и ее лицо кажется слегка преобразовывается. В глазах больше нет того счастливого блеска, что был до того. На секунду она задумывается, кажется о чем-то своем, и Минсок уже жалеет, что и вовсе раскрыл рот, хотя где-то глубоко в душе его очень порадовала услышанная только что новость. — А вы, — обращается она внезапно к Минсоку, — вы не хотели бы разделить со мной чашечку кофе? Минсок удивлен внезапному предложению и, когда он поднимает взгляд, чтобы заглянуть в чужое, до невозможности симпатичное лицо, он натыкается на пару игриво искрящихся глаз и изящно изогнутые брови. Ее выражение лица просто молит об одолжении, и Минсок не находит в себе сил отказать, заметно подвисая, уперевешись взглядом в чужое лицо. Он таращится на девушку с наверняка самым глупым выражением лица из всех возможных, а она хихикает, глядя на невероятно милого баристу. Когда Минсок все же осознает, что он просто пялится на девушку, как озабоченный, все так же не произнося ни слова, он неловко прочищает горло, чтобы прервать повисшую тишину, а затем, часто моргая, отводит взгляд. — Пожалуйста, — просит она, и Минсок возвращает свой взгляд к ней, отвечая неожиданно, даже для самого себя, ровным голосом. — Только если вы скажете, как вас зовут. Правилами нашего кафе баристе запрещено пить кофе с незнакомцами, — вновь неожиданно для себя смелеет Минсок. И пусть его попытка пошутить вызвала бы у него самого неловкое молчание, очаровательная незнакомка игриво улыбнулась и, облокотившись на стойку, промурлыкала «Ким Чондэ. Приятно познакомиться, Минсок.» Чонин и Кёнсу выходят из кафе секундами позже, на бегу бросая Минсоку «Спасибо за угощение, увидимся как-нибудь!». Тот кажется совсем не замечает этого, слишком занятый приготовлением самого идеального макиато с соленой карамелью в своей жизни. По дороге домой Чонин думает о том, как сильно же меняются перед девушками парни. По дороге домой Кёнсу думает о том, что ей нужно срочно поговорить с Бэкхён и о том, какая у Чонина горячая ладонь, потому что он почему-то все так же крепко держит ее ладошку в своей.