Привет, соседка!

Друзья Чонина появляются в их квартире ближе к обеду, который Чонин, конечно же, попросил приготовить.. примерно на десять человек. Удивлению Кёнсу нет предела, когда в прихожей появляются всего двое – высоких и худощавых; такие столько не едят, и вместе с тем она облегченно выдыхает, она бы не выдержала десяти парней в своем доме: ей и с одним-то тяжело.. а если они все такие же? как Чонин? Десять Чонинов в доме это уже слишком! Тут же всего два и это не может не радовать. Парни проходят в гостиную, и Чонин представляет их как Чанёля – высокий юноша с черным ёжиком волос, чуть оттопыренными ушами, широкой улыбкой и большими, хитро прищуренными глазами, и Сехуна — юноша не сильно уступающий первому в росте, волосы - платиновый блонд, узкие губы, сложенные в хитрую усмешку и самодовольные глаза. На первый взгляд оба парня кажутся вполне нормальными.. - Ох, Ким Кай, ты не говорил, что у тебя такая горячая соседка, — заявляет один из них, тот что повыше, Чанёль, кажется. ..пока Кёнсу не замечает направленные на нее красноречивые взгляды. Эта девушка никогда не сказала бы о себе и слова похожего не слово «горячая», а потому удивленно округляет глаза и тут же краснеет – это, хоть и сомнительный, но комплимент, а Кёнсу совсем не умеет их принимать. Эти их взгляды какие-то оголодавшие и, несмотря на то, что она одета в большой мешковатый свитер – утром Кёнсу все же решила не переодеваться – ей захотелось прикрыться. Завернуться в ковер, занавески, одеяло – все что угодно, лишь бы спрятаться. Пару долгих секунд спустя, Кёнсу умудряется взять себя в руки и даже кое-как внушить себе мысль, что друзья Чонина просто голодны, и она тут ни при чем.. а затем Чонин мгновенно разрушает подобные иллюзии. - Что это вы смотрите на Су, как волки на стейк? Вам тут ничего не светит, — смеется Чонин, внезапно появляясь за спиной соседки, и приобнимает ее за плечи. — Эта девчушка моя. Бархатистый смех Чонина становится громче, к нему подключатся еще два низких, и он игриво утыкается носом в чужую шею, выдыхая «не волнуйся, Су, эти придурки тебя не тронут». Кёнсу же сейчас может только беспомощно закаменеть, предварительно покраснев еще сильнее, можно только поражаться тому, как организм девчушки показывает все новые и новые оттенки красного. Правила хорошего тона не позволяют воспитанной Су громко возмутиться тому, что Чонин себе позволяет, как это случалось последние пару дней, она все же привыкла к обществу Чонина настолько чтобы даже повысить на него голос, только в голове пульсирует небрежное «эта девчушка моя», заставляя слова застревать в горле, и Кёнсу изо всех сил убеждает себя в том, что Чонин шутит. Точно шутит. Вон как смеется! И совсем не нужно в него влюбляться. Нет, нет. Нет! - Су, пойдем на кухню? — мурлычет Чонин, зарываясь носом в темные прямые волосы девушки. — Составь парням компанию на вечер, ммм? Кёнсу просто не может отказать этому приятному голосу — она сейчас в легком трансе: события происходят слишком быстро, чтобы она могла их переварить и адекватно отреагировать. Готовя обед, Кёнсу и не думала, что ей придется с этими «друзьями Чонина» общаться. Она собиралась забаррикадироваться у себя в комнате и просидеть там до того момента, как за гостями хлопнет входная дверь.. Но Чонин вновь рушит ее планы, он, приобнимая, доводит девушку до кухни, и парни следуют за ними, широко улыбаясь.

***

..а потом оказывается, что они привезли с собой алкоголь. И тут начинается веселье. Парни на троих съедают все приготовленное для десятерых, постоянно прося добавки, и запивают это несколькими литрами красного вина – эстеты чертовы. Холодильник пустеет с головокружительной скоростью, а парням, кажется, все равно что есть – хоть столешницу грызть, лишь бы болтать без умолку, да винцо потягивать. Кёнсу кое-как доедает свою порцию, она, в общем-то, и не голодная совсем от страха, только Чонин настоял, а то негоже ей голодать, когда гости едят. Кёнсу не пьет алкоголь, заменяя его стаканом апельсинового сока, и следит за разговорами, но без нужды в них не вступает. На нее периодически обращают внимание, задавая вопросы, что со временем становятся все более и более личными, хотя и совсем безобидные выбивали почву из-под ног. Сначала новоявленные знакомые интересовались тем, сколько времени Кёнсу проживает в этой квартире, где учится. Оказывается, что они все учатся на одном факультете, только курсы разнятся – Сехун на первом, остальные на втором. И это вроде не плохо, но по мере того, сколько алкоголя вливают в себя парни, Кёнсу все больше не рада их визиту и предпочитает отмалчиваться на вопросы личного характера. Например, не в меру любопытный Сехун поинтересовался, есть ли у нее парень, и не ревнует ли он ее к Чонину – Кёнсу в ответ на оба вопроса неловко замотала головой из стороны в сторону и потупила взгляд в стол. Обед плавно перетекает в ужин, а они все так же не встают из-за стола, парни смеются, разговаривая о чем-то своем, а Кёнсу надеется, что они скоро уйдут. И наблюдает за Чонином краем глаза, отмечая про себя, что он, кажется, почти не пьянеет — или не пьет? Кажется, его друзья выпили в три раза больше чем ее сосед. После еды парни уносятся в гостиную и уносят с собой еще пару бутылок вина, а Кёнсу вздыхает чуть облегченно и принимается мыть посуду — это ее немного успокаивает. Она мурлычет себе под нос песенки, намыливая тарелки одну за другой, а потом за ее спиной появляется Чонин и кладет ей на плечо подбородок, опираясь руками на столешницу по бокам от хрупкой девичьей талии. - Пойдем смотреть фильм, женушка, — говорит Чонин и чуть улыбается. - Что ты себе позволяешь, Чонин? — Кёнсу говорит спокойно, сосредоточившись на мытье посуды. Как будто ей совсем все равно, хотя на самом деле совсем нет. — Какая я тебе женушка? Совсем с ума сошел? Кёнсу дуется и пытается игнорировать горячие ладони, нащупавшие ее бедра через толстую вязь свитера. Но, кажется, на Чонина нельзя злиться, потому что стоит тому прошептать «не дуйся, Су, пойдем смотреть кино», как Кёнсу вздыхает, откладывая последнюю тарелку в сторону, и послушно плетется за парнем в гостиную. Ее усаживают на диван между Чанёлем слева и Чонином справа, а Сехун устраивается на полу около ее ног, положив голову на округлые коленки. Кёнсу безумно неуютно среди парней, и она набирает очередное сообщение подруге по имени Бэкхён, жалуясь на происходящее, чудом успевая отправить его до того, как Чанёль выхватывает смартфон из тонких пальчиков. - Давай-ка отложим телефон в сторону и на время забудем о нем, хорошо? Кёнсу только кивает, сжимая в опустевших кулачках край объемного свитера. Фильм начинается, и Кёнсу буквально молится, чтобы это не были ужасы, но в итоге, кажется, никто не слышит ее молитв. Весь фильм она сидит как на иголках, а на особо страшных моментах Чонин берет ее за руку, рисуя на запястьях успокаивающие круги. Кёнсу — девушка весьма впечатлительная, а потому очень уж не любит ужасы. К концу фильма Кёнсу готова расплакаться от страха — парни явно не пожалели ее, выбрав один из самых страшных. Кёнсу испугана настолько, что только когда идут финальные титры, замечает руку Чанёля чуть выше своего колена под кромкой толстого свитера. Сехун, оказывается, сидит полулежа между ее ног так, что плечи парня находятся под ее округлыми коленкам, а длинные пальцы скользят по гладким ножкам, поглаживая лодыжки. За время фильма он стянул с девичьей ножки мягкий длинный носочек, которые та носила дома — это ее очень пугает. - Спокойно, Су, все в порядке, — шепчет Чонин, за время фильма успевший переплести пальцы с девушкой. — Это же всего лишь глупый фильм. Кёнсу кивает и осторожно поднимает ноги с пола, вытягивая их из горячих пальцев Сехуна, который, видимо, невероятно раскрепощен алкоголем и отпускает тонкие ножки, лениво и явно не желая этого. Она осматривает пол на предмет шоколадного носочка и обнаруживает его на полу около парня. Недолго думая, она тянется за тонкой тканью, но светловолосый парень прячет носочек за спиной, гаденько ухмыляясь, и смотрит на девушку туманными карими глазами, лукаво блестящими количества выпитого вина. - Сехун, дай, — голос Чонина раздается прямо над стремительно покрасневшим ушком Кёнсу, и та видит, как Сехун, явно нехотя, протягивает другу нужную вещь. Кёнсу слышит тихое пьяное ворчание - «все веселье обломал, Кимкай» — и тянется к Чонину, чтобы забрать нужную вещь, но тот резко встает с дивана и опускается перед Кёнсу на колени, почти ласково натягивая на тонкую ножку теплую ткань. В ответ Сехуну он говорит: «не дорос еще до такого веселья, мелкий» — и почему-то Кёнсу благодарна ему за такую своеобразную заботу. Сехун закатывает глаза, а Чанёль усмехается и передвигает руку чуть выше, отчего Кёнсу ощутимо вздрагивает и напряженно вытягивается как по струнке. Кажется, Чонин и это замечает, потому как тихое: «руки, Чанёль», звучит почти грозно, а Чанёль пьяно смеется, убирая ладонь. - Без обид, бро, — чуть пухлые губы Чанёля растягиваются в пьяной улыбке, а глаза прищурены, отчего в уголках рисуются мелкие сеточки морщинок. - Ведите себя прилично, парни, — предупреждает Чонин наигранно серьезно, а потом начинает смеяться, и парни смеются вместе с ним. Кёнсу абсолютно не понимает их поведение, но ей не дают уйти, а потому приходится сидеть молча и ждать. «Эх, что же за вечер такой-то?» — думает Кёнсу, поглядывая на часы. Маленькая стрелка еще только доползла до семи, и что-то подсказывает Кёнсу, что эти парни задержатся еще надолго. <center >***</center> Разговор парней прерывает чей-то возглас, кажется, это был Чанёль, — восторженно встреченный другими голосами. Чанёль предложил сыграть в игру, и это, кажется, не предвещает ничего хорошего. Кёнсу тяжело сглатывает, когда все соглашаются и вопросительно смотрят на нее, и ведь ей ничего не остается, кроме как кивнуть в ответ, сжимая в кулачках ткань свитера. Игру, как оказывается, затевают до безумия простую - «слово или дело». Всем, наверное, известно, что это за игра, и Кёнсу, конечно, тоже, только вот она ни разу в нее не играла. И не собиралась, в общем-то, до этого вечера. Парни решают, что этим вечером играть будут так: один человек спрашивает у каждого по очереди «слово или дело?», а затем дает задание, которое нужно выполнить, или вопрос, на который нужно ответить, а когда все уже сыграли, выбирается следующий «ведущий». Изначально парни доверяют Кёнсу, как девушке, первый «ход» в качестве ведущего, но она еле решается подать голос, чтобы отказаться, не то чтобы задать вопрос, а потому это право быстро перекочевывает к Чонину. Прошло уже несколько часов с начала вечера, и содержание алкоголя в организмах гостей неумолимо растет. «Сколько же вина они с собой принесли? » — между делом думает Кёнсу, замечая в руках Чанёля новую бутылку. Бокалы, тоже принесенные с собой, кстати, отброшены в сторону и одиноко валяются в углу гостинной. Чанёль пьет из горла. Пока что парни щадят ее, задавая вполне себе безобидные вопросы, или когда дело доходит, собственно, до «дела», то просят что-то незначительное. Вроде принести из кухни чай или широко улыбнуться для фотографии. (Кёнсу, к слову, все равно портит снимок, потому что не может перестать моргать, а долгая «фотосессия» – на самом деле она просто сидит неподвижно, пока Сехун пытается сфотографировать, выбивает ее из колеи, заставляя смущаться все больше и больше с каждой прошедшей минутой.) Друг друга же они грузят по полной — так, например, Кёнсу лицезрела то, как Чонин танцует сексуальный танец с чулком на голове или, как Сехун бегает в магазин за мороженым — ее любимым мороженым, спасибо Чонину, — босиком и без верхней одежды. А на улице тем временем первый снег и середина ноября. Вечер. Кёнсу успевает более-менее расслабиться и даже позволяет себе один раз выступить в роли ведущего, ее задания или вопросы вполне безобидны, но никто не против, парни пьяно улыбаются и громко смеются, когда Чанёль, например, изображает пьяную змею на свидании. Или, например, когда Чонин признается, что с опаской смотрит на клоунов. Он не боится, просто клоуны, они.. странные. - Ну, что ж, Кёнсу-я, — сейчас Чанёль смотрит прямо на нее, широко улыбаясь, и Кёнсу отчего-то кажется, что это не к добру. — Простые вопросы у нас кончились, так что ответь на вот этот: какая твоя любимая позиция? Чанёль улыбается хитро, и Кёнсу совсем не понимает вопроса, оборачиваясь на Чонина, сидящего рядом с полным непониманием на милом личике. - К-какая позиция? — от волнения она начинает слегка запинаться, потому как в квартире повисла давящая тишина. — О чем ты, Чанёль? - В сексе, Кёнсу-я. В сексе, — Чанёль поигрывает бровями и смотрит почему-то на Чонина, выражение лица которого, кажется, становится все темнее и темнее, а еще он кидает на Кёнсу странные взгляды. Та, к слову, бесконечно смущена и, кажется, покраснела от линии роста волос до самых ключиц — Кёнсу девственница до мозга костей. - Ну, например, есть поза 69, или наездница, или миссионерская.. — продолжает Чанёль, и гадкая улыбочка все сильнее расползается по его, без сомнения, пьяному лицу.. - Достаточно, Чанёль, — останавливает перечисление Чонин, поглядывая на красную, как помидор, соседку. - Ты ответишь нам сегодня, Кёнсу? — подгоняет Чанёль, заинтересованно глядя на девушку. — Надо же нашему Ч.. — Чонин снова затыкает друга, на этот раз молча прикрывая его рот рукой. Чонин прекрасно знает, что тот хочет сказать, только вот невинной Кёнсу об этом знать совсем необязательно – он и так с трудом наладил контакт. Нет, вечно смущающаяся соседка, что не скажет и слова против абсолютно любой затеи, это конечно интересно, но Чонину подобный вид отношений быстро начал надоедать. Захотелось чего-то другого. - Я-я.. — начинает Кёнсу неуверенно. Она комкает пальчиками кромку свитера, и признаться в компании пьяных парней, что она девственница отчего-то очень стыдно. Но и на этот раз Чонин приходит на помощь: - Можешь не отвечать. Я возьму этот вопрос себе, ладно? — он улыбается, и Кёнсу благодарна ему за понимание. Сегодня Чонин кажется совсем другим человеком. Чанёль не успевает среагировать на это, и Чонин уже начинает описывать свою любимую позу: - Мне нравится у стены, когда я подхватываю ее под бедра и поднимаю, прижимая к стене, ее мягкая грудь впечатывается в мою, она обхватывает мои бедра ногами и.. - дальше он не продолжает, краем глаза замечая, как зажмурилась Кёнсу, чуть сжавшись. Чонин улыбается, чуть поглаживая ее по спине. — Но вообще, ты же знаешь, Ёль: я люблю все позы. Каждая из них чем-то хороша - например, позу 69 я тоже очень люблю, она безумно удобная.. Кёнсу краснеет еще сильнее, а Чонин чуть приобнимает ее, показывая свою своеобразную поддержку. Это определенно весьма странный вечер. Следующий раз, когда до Кёнсу доходит очередь, вопрос задает Сехун, и девушка совсем не ожидает от него того, что он произносит. Кёнсу снова выбирает «слово», побаиваясь выбрать «дело» — после того вопроса кто знает, что ее могут попросить сделать. Все же тут трое парней, они пьяны, а она девушка – это как минимум страшновато. Сехун улыбается широко, отчего его пьяные глаза превращаются в щелочки. - А сколько сантиметров ты можешь взять в рот, когда делаешь минет? — спрашивает Сехун заплетающимся языком и гаденько улыбается, давая Чанёлю «пять». Этот вопрос Чонин себе не возьмет, а значит, горячей соседке придется ответить.. Девушка напугана и смущена — эти парни смотрят на нее как-то странно сейчас, и их пьяные глаза блестят лукавыми смешинками. Она никогда даже не думала о таких вещах, как минет, не то чтобы их делать, и сейчас Кёнсу как никогда жалеет, что рядом с ней нет Бэкхён. Ее лучшая подруга всегда знает, как выкрутиться из подобных ситуаций – природа наградила ее острым языком, и это было едва ли не самым полезным ее качеством, потому что девушка всегда знала, что и как сказать, чтобы Кёнсу оставили в покое. Чонин снова вмешивается в самый подходящий момент, и Кёнсу так рада, что готова, кажется, задушить соседа в объятьях: - Так, ребята, вам уже явно хватит. Пора ложиться спать. Мы постелем вам на диване, да, Кёнсу? — девушка кивает в ответ еще до того, как Чанёль и Сехун понимают, что игра окончена. — Да и поздно уже, нам всем завтра к первой паре, если я правильно помню, не так ли? Гости начинают возражать и требуют хотя бы ответить на каверзный вопрос, но Чонин мотает головой, отправляя Кёнсу в ее комнату за подушками. Еще до того, как она успевает скрыться за дверью, она слышит громкое «сказал бы сразу, Чонини, что положил глаз на свою соседку и хочешь ее трахнуть! А то только веселье портишь! Ни себе не другим!». Кажется, это Чанёль. И ему совсем не важно, что Чонин, вроде как, еще в самом начале заявил, что Кёнсу «его». Это ведь было в шутку, так? Кёнсу случайно громко хлопает дверью, и, кажется, она еще никогда не была так смущена. Неуверенный вопрос всплывает в голове, и тихое «я нравлюсь Чонину?», нашептываемое тонким голоском в ее голове, мешает вспомнить, зачем она вообще вошла в комнату. Когда Кёнсу появляется в гостиной с подушками в руках, она видит, как Чонин раскладывает диван – чего никогда не делает для себя, и достает простыни и одеяла. Гостей в комнате нет, и Кёнсу отстраненно думает, что те наверняка в ванной и присоединяется к Чонину, помогая ему управиться с простыней и одеялами. Пару раз она нагибается, открывая Чонину неплохой вид на упругие ягодицы, силуэт которых угадывается под объемным свитером, и парень еле сдерживается, чтобы не приложить ладони к упругим — он уверен, — половинкам. Еще вчера он, без сомнения, сделал бы это, но сегодня подобное кажется каким-то неуместным. А потому единственное, что он позволяет себе это облизать губы и, кажется, начать медленно пьянеть. Он не выпил сегодня так много, как пьет обычно с друзьями — на утро даже голова болеть не будет, — почему-то чувствуя, что и без этого проблем будет достаточно. Да и оставлять невинную девушку в одной квартире с тремя пьяными парнями было бы некультурно.. и опасно. Кто знает, что могло бы случиться. Даже такой придурок, как Чонин, понимает это. Чанёль и Сехун возвращаются из ванной, заметно посвежевшие, и оба не в своей одежде — мешковатых спортивных штанах, вероятнее всего, на голое тело. И, конечно же, на них нет ничего, что хоть отдаленно напоминало бы майку. Они оба высокие, худые и в меру накачанные, под кожей перекатываются мышцы, и Кёнсу очень хорошо понимает, что ей совсем не нужно на это таращиться. И она заставляет себя отвести взгляд, заставляя Сехуна и Чанёля ухмыльнуться почти синхронно.. .. а потом их ухмылки превращаются в гаденькие улыбочки, когда они видят, как Чонин заходит в комнату следом за Кёнсу, предупреждая, что спать он с ними не будет — не хочет проснуться на полу с двумя тяжелыми тушами сверху и похмельем от всего того перегара, что они будут извергать. Кёнсу вытаскивает из шкафа одежду и сбегает переодеваться в ванную - делать это перед Чонином очень не хочется. И даже несмотря на то, что Чонин сегодня показал себя с лучшей стороны, переодеваться перед ним казалось ей безумством, а потому она быстро выскакивает из комнаты, буквально чувствуя на себе взгляды его друзей. В ванной Кёнсу умывается и бросает только что снятый с тела свитер в стирку. Подумав, что если придется спать с Чонином снова, как это было сегодня утром, она на удивление расчетливо решает, что ей снова будет жарко в свитере, а потому Кёнсу натягивает на себя большую растянутую майку и мягкие шорты до середины бедра – не самый лучший вариант, но ничего другого ей под руку не попалось, когда она выходила из своей комнаты. Отчего-то мысль о том, чтобы спать с Чонином в одной кровати не кажется такой смущающе-пугающей, как это было хотя бы этим утром. Возвращаясь в комнату, Кёнсу слышит громкий храп из гостиной, и груз как-то соскальзывает с души, когда она понимает, что парни уже уснули. На столе телефон разрывается от сообщений Бэкхён, и Кёнсу тихо подкрадывается, чтобы забрать его. Количество сообщений дотягивает до отметки 100, и содержание большинства которых варьируется от «что у тебя там происходит, Кённи?» до «ты только скажи, и я приду, им всем яйца отрежу!». Кёнсу отправляется обратно в комнату и улыбается тому, что пишет ей подруга – она всегда была бойкой и очень заботливой, невероятное сочетание, и набирает в ответ содержательное: «Бэкки, извини, что я долго не отвечала. тт Мы ложимся спать, завтра все тебе расскажу. Не переживай, все в порядке.~» Ответ приходит незамедлительно, и в нем всего два слова «Спокойной ночи», и десяток маленьких целующих рожиц в конце. Ох, лучше бы ей не знать, что спать ее малышка Кёнсу будет в одной кровати с Чонином. Тот, к слову, уже лежит в кровати в обтягивающих хипсах черного цвета, и это безумно напоминает название какого-то дешевого порно. Он приподнимает одеяло, приглашая Кёнсу прилечь к нему, и та медленно подходит ближе, присаживаясь на край кровати. - Может, ты оденешься? — говорит Кёнсу, не глядя в его сторону — смущение внезапно подкралось, обрушив на девичью голову слишком много всего. - Может «нет»? — Кёнсу слышит, как Чонин улыбается. — Тебя это смущает? Кёнсу медленно поворачивает голову к парню, и взгляд ее цепляется за темные горошинки сосков и подтянутую грудь, а затем чуть ниже к выделяющимся под кожей мышцам.. Кёнсу звучно сглатывает, отводя взгляд и краснея уж слишком быстро. - Просто ложись рядом, Су. Я не сделаю ничего плохого, — говорит Чонин, похлопывая по одеялу рядом. Он тепло улыбается, и Кёнсу кажется, что в таком вот странном полумраке, он выглядит очень даже неплохо — не то чтобы он выглядел плохо обычно, Чонин всегда был безумно симпатичным, просто сейчас Кёнсу позволила себе признаться в этом. Она медленно и неуверенно укладывается рядом, но все же на расстоянии. Хотя это и неважно, потому что как только она поворачивается набок к Чонину спиной – Кёнсу не решается повернуться на другой бок и посмотреть на соседа — парень прижимается к ней сзади, перебрасывая через хрупкую талию свою руку и таким образом приобнимая. Он утыкается носом в девичью шею и осторожно поправляет длинные волосы, кажущиеся в полумраке ночника иссиня черными. Он дотягивается до выключателя, и ночник гаснет, погружая комнату в темноту. У Кёнсу быстро бьется сердце, и чуть спирает дыхание — она все никак не привыкнет к такому обилию тактильного контакта. - Прости моих друзей, они придурки и быстро пьянеют, а потом совсем не контролируют, что говорят, — шепчет Чонин совсем близко с тонким девичьим ушком, что стремительно краснеет то ли от смысла произнесенных слов, то ли от того, что дыхание Чонина обжигает ее кожу. Чонин просовывает свою ногу, согнутую в колене, между ножками Кёнсу, прижимаясь плотнее и устраиваясь поудобнее. Сухие губы мимолетно мажут по белой шее, усыпанной родинками, и Кёнсу вновь чувствует чужое дыхание, щекочущее кожу. Засыпая, она почему-то чувствует себя в безопасности, находясь в объятьях этого парня, а утром ей покажется, что это трепетное и как будто случайное прикосновение губ ей всего лишь приснилось. А может и действительно – приснилось?