Привет, соседка!

Новое утро для Кёнсу наступает медленно и даже в какой-то степени лениво — сон все никак не хочет отступать, не давая глазам открыться. Благо сегодня можно никуда не торопиться и вдоволь поваляться в кровати. Эдакое ленивое воскресенье, почти как у Бруно Марса.* Кёнсу медленно ощупывает кровать правой рукой, и та почему-то слишком твердая и неожиданно теплая. Кёнсу лениво раскрывает глаза, стирая свободным кулачком остатки сна, и обнаруживает себя в непосредственной близости от Чонина: ее голова покоится на твердой груди, игнорируя подушку, рука замерла в районе солнечного сплетения, и Кёнсу чувствует, как легко напрягаются мышцы с каждым вдохом. Девушка жмется к Чонину, сама того не замечая — миниатюрное девичье тельце плотно прилегает к его, ноги обхватили его бедро, не желая отпускать. Чонин приобнимает ее за талию одной рукой, вторая же покоится недалеко от тонкой ручки Кёнсу на его торсе. Он дышит ей в макушку размеренно и глубоко — еще спит. Кёнсу медленно приходит в себя, и постепенно ее, словно вода из течи на корабле, наполняет неловкость, заливая сначала щеки, а потом и кончики ушей румянцем. Она, не поднимая головы, осматривает себя и подмечает задравшуюся на бедре ночнушку, обнажившую, кажется, слишком многое. Затем Кёнсу медленно поправляет ее, стараясь особо не шевелиться, и прикрывает тканью бледную кожу. Какое-то время Кёнсу не двигается вообще; просто лежит и, словно поддаваясь инстинктам, вдыхает терпкий запах Чонина, впитывает его тепло, слушает, как гулко бьется его сердце, как он дышит — теплый воздух его дыханья посылает по позвоночнику мурашки и заставляет мысли в голове путаться, но Кёнсу отбрасывает их на неопределенный срок, давая сонному организму насладиться теплом и какой-то очаровательной интимностью момента. Она уже изрядно подустала бегать, но все так же не может перестать смущаться в большинстве ситуаций. Но сейчас.. Чонин ведь и не узнает, он спит, верно? Можно позволить себе немножко отдохнуть, ведь так? К тому же он не делает ничего провокационного, наверное, все же можно.. Кёнсу пару раз проводит рукой по его торсу, легко, подушечками пальцев, что, вероятно, кажется сонному Чонину щекоткой — он едва не натыкается рукой на чужую ладонь, когда рефлекторно почесывает место, которого только что касались кончики ее пальцев. Девушка неосознанно задерживает дыхание, одергивая руку, и внимательно следит движениями смуглой руки. Несколько минут спустя Кёнсу, чувствующая себя все более и более неловко в подобном положении, начинает медленно выбираться из объятий. Она поднимает голову с крепкой груди и смотрит парню в лицо несколько секунд. Он выглядит умиротворенным, мягкие веки прикрывают пронзительные глаза, ресницы покоятся на смуглых щеках, на подбородке пробиваются темные волоски, сухие пухлые губы чуть приоткрыты — так и хочется прикоснуться.. Но Кёнсу останавливает себя. Она приближает лицо к его уху и шепчет: «Чонин-а, отпусти меня, пожалуйста. Пойду завтрак готовить» И это срабатывает — Чонин на доли секунды жмурится недовольно и хнычет во сне, а потом его губы проезжаются по девичьей щеке, задерживаясь на несколько мгновений дольше, чем, казалось бы, нужно. Чонин горячо выдыхает в покрасневшую щеку, и хватка вокруг талии Кёнсу ослабевает — смуглая рука соскальзывает на мягкую кровать. У Кёнсу теперь подрагивают руки, и она выбирается из кровати так быстро, как только может, подобное все так же производит на нее странный эффект. Но, тем не менее, кровать девушка покидает осторожно; так, чтобы не разбудить Чонина. В том, что он еще спит, сомнений нет ни капли. Кёнсу медленно выходит из комнаты, не заботясь о том, чтобы взять одежду на смену новой ночнушке. Вместо этого она следит за тем, чтобы не создавать лишнего шума. Чонин, конечно, спит так, что его, наверное, и атомный взрыв не разбудит, но.. вдруг он проснется? Всякое же бывает.. Выходной все же — пусть хорошенько выспится. На часах 10:20 Спустя час, Кёнсу уже вовсю порхает по кухне, готовя завтрак. Из головы не выходит этот нежный поцелуй, который спящий Чонин подарил ей. За месяцы совместного проживания Кёнсу в полной мере осознала, что спящий или хотя бы сонный Чонин самый искренний — непосредственный как ребенок, необремененный мыслями и мотивами, просто делает и говорит — хотя скорее бормочет, — то, что хочет.. и это немного обескураживает, конечно, но зато всегда можно узнать, что у него на уме.. По крайней мере, чисто теоретически это вполне возможно. Нельзя сказать, что Кёнсу, прикосновение его мягких губ совсем, не понравилось.. Только вот поверить, что оно действительно предназначалось ей — тяжело (наверное, парню снилось что-то приятное, кто-то приятный).. Или же это один из тех жестов, что выходят у него сами собой.. Может у него просто шея затекла, и он так ее размял, а его губы просто случайно.. Кто его знает, этого Чонина. С ним, кажется, все может быть. Кёнсу решает на время отбросить мысли и погрузиться в процесс готовки — она все еще помнит, что это необычное воскресное утро, сегодня у Чонина день рождения. И, несмотря на то, что они, вроде как отпраздновали его вчера, Кёнсу не может проигнорировать этот факт. Она не спеша готовит американские блинчики, достает с полок черничный сироп, а из холодильника — припасенные с вчера взбитые сливки (спрятанные подальше вглубь, чтобы никто не съел их раньше времени). Через минут сорок высокая стопка свежеиспеченных блинчиков отправляется под стеклянную крышку, напоминающую маленький купол, и накрывается кухонным полотенцем — чтобы не остыли. Следом Кёнсу принимается за омлет, намешивая туда и овощи, и предварительно слегка обжаренное мясо, а еще десяток специй — Чонину очень уж нравится пряное. Кёнсу слышит за спиной шаркающие шаги и бросает взгляд на часы — два десятка минут до полудня. Что ж, она вполне неплохо уложилась — осталось только подождать, когда подрумянятся тосты, и заварить кофе — вовсе минутное дело. Хотелось, правда, подать завтрак в постель, но что же поделаешь, если кое-кто проснулся раньше, чем ожидалось? Чонин подходит ближе и как-то совсем привычно обнимает за талию; только вот слова, которые он произносит, совсем непривычны: — Соблазняешь меня с утра пораньше? — говорит Чонин тихим и хриплым ото сна голосом и поправляет ночнушку, что, кажется, случайно задралась, когда Кёнсу завязывала фартук, выставляя напоказ округлую ягодицу, обтянутую нежно-голубыми трусиками. Кёнсу зарделась, дергая подол новой ночнушки, как бы проверяя, на месте ли он или вновь задрался — что в принципе бесполезно, ведь Чонин его уже поправил, случайно задев пальцами нежную обнаженную кожу. От прикосновения под кожей приятное тепло расползается по капиллярам. -..если так, то зря, я еще не проснулся, — добавляет Чонин, тихо посмеиваясь, и в своей привычной манере опускает голову на тонкое плечико. Краем глаза Кёнсу замечает, что глаза Чонина прикрыты. Он вдыхает аппетитный запах еды и сонно улыбается, мурлыча «спасибо, Су», прежде, чем потереться носом о бледную шею, выражая благодарность, совсем как Крим, когда выпрашивает ласку. Сама Крим, кстати, крутится у ног хозяйки все утро, а потом ей надоедает, и она с третьей попытки запрыгивает на стул, продолжая наблюдение уже оттуда. Чонин усаживается на соседний, с уже занятым, стул, следя сонным взглядом за соседкой. Пару минут спустя на большую тарелку перед ним опускается горячий, пышный омлет, заполняя всю доступную площадь на блюдце, сбоку пара тостов, смазанных маслом, а рядом ютится в кружке свежезаваренный кофе. — Спасибо, Су, — благодарит Чонин снова, но почему-то отрезает от своего омлета половину и перекладывает на другую тарелку, пододвигая ее к Кёнсу, и говорит «приятного аппетита» прежде, чем приступить к трапезе. Кёнсу растерянно смотрит на еду — сама она еще не позавтракала, но и этого она явно не ожидала. В идеале, Кёнсу думала сделать себе попозже пару бутербродов и перекусить ими. — Кушай. Я не смогу съесть все, милая, — говорит Чонин и, конечно же, это неправда, потому что Кёнсу видела, как он однажды в одиночку уничтожил пиццу диаметром с метр и целое ведерко жареной курочки размера ххл, а это очень много, поверьте, но тем не менее девушка улыбается в ответ и медленно приступает к еде. Остаток дня, соседи решают провести как обычно — Чонину не хочется никуда идти, хочется остаться дома и просто отдохнуть, посмотреть телевизор, поваляться в кровати.. что он и делает, утягивая вместе с собой Кёнсу. Девушка не особо сопротивляется и берет с собой книгу, читая, когда Чонин укладывает свою голову ей на колени и смотрит какое-то шоу по телевизору. Ближе к вечеру Кёнсу решает сходить в магазин — из еды, благодаря бездонным желудкам парней, со вчерашнего остался только торт, а ведь им нужно будет съесть что-нибудь на ужин, раз уж обед и завтрак у них срослись в одну трапезу, и окончательно прикончили все доступные запасы еды. Чонин решает пойти вместе с девушкой, аргументируя поступок тем, что он мужчина, в конце концов, и не должна Кёнсу таскать тяжести. А тяжести явно будут, ведь если Кёнсу закупается, то капитально и явно не этими легкими полуфабрикатами, вроде лапши быстрого приготовления.. «Тут явно нужна мужская рука!» В магазине Кёнсу придирчиво выбирает продукты, когда пара соседей медленно следует от стеллажа к стеллажу. В тележку отправляется сначала пачка молока, затем несколько пачечек йогурта.. («Хочу с персиком!» капризно заявляет Чонин, когда Кёнсу опускает в корзину несколько стаканчиков с ягодным йогуртом. Девушка только хихикает на ребячливое заявление, но все же кладет на дно пару «персиковых» стаканчиков.) Все, казалось бы, идет своим чередом: Чонин дурачится, заставляя девушку хихикать, а Кёнсу медленно наполняет тележку продуктами, придирчиво глядя на цены и состав продуктов.. только вот в какой-то момент Кёнсу замирает, неловко закусывая губу, и смотрит куда-то мимо Чонина, и не сказать, что того очень радует этот факт. Парень озабоченно осматривает соседку, что заворожено смотрит куда-то вдаль и кусает губы. Что же такого она там увидела? Чонин оглядывается и не замечает ничего странного, кроме парочки старушек у стендов с молочными продуктами и семейной пары с ребенком, если это вообще можно назвать странным — обычные посетители супермаркета. А потом из-за угла появляется парень, и по тому, как Кёнсу молниеносно прячется за Чонином, выглядывая из-за его плеча и следя за незнакомым парнем, Чонин понимает — что-то не так. Ничего такой парень, надо сказать. Невысокий, но явно неплохого такого телосложения — ноги под темными узкими джинсами крепкие, сильные бедра. Под светлой джинсовой рубашкой, явно выделяются широкие плечи и накачанные руки, ткань плотно обтягивает бицепсы, когда парень тянется к верхней полке, доставая банку консервированного тунца. В вырезе рубашки — расстегнутые две верхние пуговицы, — видна сильная грудь, кожа молочная. Под этой молочной кожей крепкой шеи плавно двигается выделяющееся адамово яблоко.. Не парень, а мечта! Лицо у парня, к слову, было очень даже приятным — округлое, но с ярко выделяющимися скулами и, может, даже ямочками, все его лицо — плавные изгибы (плавнее только у самого Чонина). Причудливой формы губы, слегка пухлые (но до Чонина ему далеко); аккуратный нос и большие глаза тоже интересные — с хитринкой, игривые, почти что лисьи — видно, когда вчитывается в состав на банке. Он сводит брови на переносице и выглядит слегка озадаченным, все так же вчитываясь в состав — «и кто вообще его читает?!». Его русые волосы слегка взлохмачены, небрежно уложены, хотя кто знает, может он и вовсе прямиком из кровати.. Чонин отрывается от рассматривания незнакомца, думая, что же такого Кёнсу в нем нашла. Ну, ясное дело, что он симпатичный и, сразу видно, накачанный, крепкий, но ведь Чонин-то тут, рядом совсем и вон такой же крепкий.. ну почти. Зачем Кёнсу кто-то еще, когда у нее есть Чонин? Чонин переводит озадаченный взгляд на соседку, что все так же смотрит на того незнакомца из-за его плеча, ловя каждое его движение. Чонин видит, как меняется ее лицо — еще минуту назад она смеялась над его шутками, улыбалась широко, хоть и немного смущенно, задорные искорки блестели в ее глазах, а сейчас искорки исчезли, потухли, наверное, улыбка сменилась нервным и каким-то грустным закусыванием губы. Девушка затем опускает взгляд в пол, когда парень глядит в их направлении, и вся будто съеживается — губа все так же закушена, а пальцы мнут пакет со свежеиспеченными булочками. Нет, девушки явно не ведут себя так, когда видят симпатичных парней. Так ведь? Судя по всему тому, что Чонин в свое время имел честь наблюдать — обычно девушки наоборот напускают уверенности и выпрямляются сразу, расправляют плечи, поправляют волосы и улыбаются как можно очаровательнее.. И глазами стреляют подкрашенными, ох да, глазами! Здесь явно что-то не так, потому что Кёнсу явно не делает ничего подобного, скорее даже наоборот. — Кённи, что такое? — тихо интересуется Чонин. — Посмотри на меня, Су. Кёнсу нерешительно поднимает на соседа грустные глаза, и они встречаются взглядами. — Что случилось? Кто этот парень? — спрашивает Чонин все так же тихо и кладет руки на плечи девушки, в успокаивающем жесте — на его сестер подобное всегда срабатывало. — Не важно, Чонин, — тихо отвечает Кёнсу и даже как-то через силу улыбается. Вымучено, так как улыбаются только губы, когда в глазах нет этих ее искорок. Когда большие глаза Кёнсу не становятся двумя милыми щелочками, солнечными и игривыми. — Это неважно, и поэтому ты сразу так погрустнела, будто увидела, как топят котят после того, как посмотрела на него? Он тебя обидел? Может мне стоит подойти к нему и.. — Чонин не успевает договорить, когда его прерывают тонкие пальчики Кёнсу на его запястье. — Не нужно, Чонин. Этот парень.. это.. мм.. — Кёнсу запинается, видимо не зная, как ответить или же попросту не очень желая отвечать. — Это Ким Минсок, сонбэ из моей старшей школы. — И? — подталкивает Чонин, решая, что этого явно недостаточно. Всегда должно быть еще либо «и», либо «но». — Ну.. в общем, когда-то.. он не знал.. и.. в общем.. он мне нравился, — отвечает Кёнсу и краснеет так сильно, как, казалось бы, не краснела уже давно. — Это было давно и.. я часто встречаю его и.. и когда-то давно он.. и он мне не нравится уже, н-но.. Кёнсу замолкает и продолжает жевать губу, пока Чонин еле сдерживается от смеха — Кёнсу так трогательно выделяет это слово «нравится»: ее голос становится тише, и начинает немного дрожать, как будто за то, что она просто произносит это в подобном контексте, ее могут наказать. Хотелось бы, чтобы когда-нибудь это свое «нравится» с нервным придыханием она посвящала ему.. Чонин даже задумывается об этом на мгновение, как звучало бы, если бы она говорила об этом с Бэкхён или представляла его родителям.. «Эх, Чонин, Чонин! Раскатал губу, это же Кёнсу» — говорит парень сам себе — «Кёнсу..» — на этот моменте в голове Чонина очаровательно убавилось мыслей, будто их все вышибло оттуда, как только он на мгновение подумал о девушке, что стоит сейчас совсем близко. — И поэтому ты грустишь, глупая? — спрашивает Чонин, улыбаясь так, будто с его плеч только что соскользнул Эверест. Хотя почему «как будто..» можете считать, что так и было — Кёнсу пока что явно не нужен никто другой.. Кёнсу не успевает ответить, как замечает, что к ним приближается этот самый Минсок. — Привет. Кёнсу? — уточняет он, и Кёнсу неловко закусывает многострадальную губу и улыбается, чуть менее фальшиво, чем пару минут назад. — Привет, сонбэ, — отвечает она, и чувствует, как Чонин берет ее руку в свою. Он переплетает их пальцы, отчего руки напоминают замочек и приободряюще улыбается. И становится легче смотреть на Минсока, теперь к горлу не подкатывает странный ком, мешающий говорить. Смотреть на когда-то особо любимое лицо становится в несколько раз легче, и не сказать, что Кёнсу теперь не понимает, что же тогда так ее покорило, но теперь взгляд прищуренных глаз почему-то не выбивает землю из-под ног, а широкая улыбка в ответ на ее слова перестает ослеплять.. И то неприятное липкое чувство, впоследствии заменившее глупую влюбленность, уже не скребется в груди. Когда-то, несколько лет назад, сотни бабочек, порхавших внутри Кёнсу при одной только мысли о Минсоке, внезапно замерзли и упали на самое дно желудка, когда он объявился в школе со своей девушкой, красавицей из параллельного класса.. И, по иронии судьбы, это должно было случиться именно тогда, когда глупышка Кёнсу решилась все же рассказать парню о своих трепетных чувствах. Только вот этого все же не случилось. Хотя, может, это даже к лучшему? — Да ладно тебе, Кёнсу, мы же больше не в школе. Теперь я просто Минсок. Может даже Минсок-оппа, — шутит парень и улыбается широко и добро, отчего видны даже его десны. Улыбка у него странная, ассиметричная немного, но все равно очень симпатичная — Чонин умеет здраво оценивать внешность людей. — Ох, хорошо, — соглашается Кёнсу и все так же улыбается, смущенно и слегка вымучено. Минсок заводит непринужденный разговор, спрашивает, куда поступила Кёнсу, а та в ответ чисто из вежливости интересуется, чем занимается Минсок. Тот кажется неплохим парнем, Чонин вполне мог бы представить его как одного из своих друзей, только вот Кёнсу не перестает грустить немного, она все еще напряжена, и Чонин чувствует это, когда цепкие пальчики в его ладони цепляются за нее, как за спасательную соломинку — первая влюбленность все же не прошла для хрупкой девушки бесследно, навсегда оставив странный, горький осадок. Чонин ненавязчиво приобнимает Кёнсу за талию, как делал уже десятки раз, и Кёнсу, вместо того, чтобы вздрогнуть от неожиданности, наоборот — цепляется за его руки, сложенные на ее животе. Совсем на нее не похоже.. Чонин шепчет ей на ухо ласковое «милая, что ты хотела бы на ужин?» так, чтобы и этому Минсоку тоже было слышно, но чтобы выглядело так, будто получилось случайно — Чонин, наверное, мог бы зарабатывать неплохие деньги, подайся он в актерство.. Кёнсу отрывается от разговора и, на мгновенье, задумавшись, улыбается уже свободнее, привычнее. Она отвечает тихо короткое «спагетти», оборачиваясь, чтобы заглянуть парню в глаза, и сжимает его руку сильнее своими тонкими пальчиками, не позволяя уйти за пастой, как это должно было быть. Но Чонин все равно не собирался уходить.. В ответ ей говорят «все, что пожелаешь, Су» и улыбаются, а Кёнсу поглаживает пальчиками чужие запястья, возвращая свой взгляд к Минсоку. Сначала парень озадаченно смотрит на пару, а затем спохватывается и поспешно говорит: — Ох, как же некрасиво с моей стороны! Извини, я не представился, меня зовут Ким Минсок, — обращается он к Чонину, которого сначала, казалось, и не заметил. — Я знакомый Кёнсу со старшей школы. — Ким Чонин, — учтиво отвечает Чонин, и они даже пожимают руки, для чего Чонину приходится отпустить Кёнсу на мгновенье, но потом его ладони вновь возвращаются в исходное положение на тонкой талии девушки, и та выдыхает расслабленно, только после этого поняв, что на десяток секунд задержала дыхание. — Рад, что наша тихая Кёнсу нашла себе парня, — говорит он, и Кёнсу краснеет, а Чонин кивает, как бы призывая парня продолжить, что Минсок с удовольствием и делает. — Знаешь, в школе Кёнсу всегда была тихой, ни с кем особо не общалась, разве что с Бэкхён. От мальчиков бегала и почти никогда не смотрела никому в глаза, об этом даже слухи по школе ходили, представляешь? А еще она частенько засиживалась допоздна в библиотеке. Я там подрабатывал в старшей школе и приглядывал за ней, чтобы не засиживалась допоздна, да не забывала ничего. Помнишь, Кёнсу? Кёнсу кивает и впивается пальчиками в чониновское запястье, видимо, нервничая еще сильнее, и тот обнимает ее чуть крепче, опуская подбородок ей на плечо, окружая ее собой, как щитом. — Занятно, Су, кажется, совсем не поменялась с тех пор, — отвечает Чонин, улыбаясь, и Минсок улыбается ему в ответ. — Она и сейчас тихая, как мышка, и от парней бегает, как от чумы. Я за ней еле угнался! — продолжает Чонин и смеется, тихо, но ужасно заразительно. И забавнее всего то, что его слова недалеки от правды, если закрыть глаза на то, что он все еще «гонится», но уже явно ближе, чем кто-либо, когда-либо смог забраться. — Хорошо, что угнался! — с жаром отвечает Минсок, широко улыбаясь. — Уверен, Кёнсу просто золотце. Помню, готовила много, и обеды в школу носила – мм! Объедение просто! Хозяюшка, небось, — и Кёнсу никогда не думала даже, что Минсок тогда замечал подобное и, тем более, помнил до сих пор. Так тепло о ней не отзывался еще, кажется, никто, кроме Бэкхён, папы и мамы.. — Ты прав, — говорит Чонин и невесомо касается губами пухлой щечки, заставляя Кёнсу вновь вспыхнуть и удивленно уставиться на своего «парня» хлопая пушистыми ресницами. — Моя Су — просто прелесть. Минсок какое-то время глядит на пару перед глазами, и Чонину кажется, что он улыбается девушке как-то особенно. Не так, словно он ее друг или парень, влюбленный в нее.. нет, здесь что-то ближе, больше.. Будто Минсок — ее старший брат, только что передавший свою драгоценную принцессу в крепкие руки прекрасного рыцаря.. Интересно, однако, получается. — Ох, ладно, я, наверное, пойду, — говорит Минсок, взглянув на наручные часы минутами позже, и жмет руку Чонину на прощанье, а Кёнсу — сладко улыбается, подмигивая, будто говоря «будь смелее, мышка», и девушка отводит взгляд. — Рад был увидеться с тобой, Кёнсу. Приятно познакомиться, Чонин, надеюсь, увидимся еще. Кстати, я работаю баристой, тут в кафе за углом, заходите время от времени. — Конечно, — отвечает Чонин, и Кёнсу так же подтверждает его слова, как делает обычно — кивком. Минсок уходит в сторону кассы, держа корзину с продуктами, и Чонин какое-то время держит Кёнсу за руку, пока они продолжают наполнять тележку продуктами. _________________________________________ * Bruno Mars - Lazy song :33