Одноразовая жизнь

Общение с Неунывайкой и её приятелями в последний день пребывания Влада с Димой в Питере не задалось. То ли из-за произошедшего накануне случая, то ли потому что Влад изъявил желание посетить культурные места Северной Столицы, а ребята не захотели. Их можно было понять: Питер для них родной город, слишком знакомый, чтобы ходить на экскурсии по нему, а лишних денег у студентов не водилось. Влад же, оказалось, взял с собой ощутимую сумму. Дима смог снять наличность в банкомате, так что достопримечательности Питера они обходили вдвоём. Посетили Эрмитаж, побродили по Петропавловской крепости и даже сгоняли в Петергоф. Последний в это время года представлял собой печальное зрелище: неработающие фонтаны, замёрзшие пруды, начавший таять грязный снег… Золотые и мраморные статуи, шикарные дворцы и церкви были на месте, но без того буйства зелени и взлетающих в небо прозрачных струй воды, что Дима видел на фотографиях, у весеннего Петергофа не было и половины его летнего великолепия. Вернувшись в Питер, Влад предложил для полноты впечатлений слазить на Исаакиевский собор, и хоть Дима уже порядком подустал, он согласился. На колоннаду вела винтовая лестница, узкая, каменная, окружённая стенами с редкими бойницами. Восхождение по ней показался Диме похожим на подъём в башне какого-нибудь средневекового замка, на вершине которого в келье живёт длиннобородый маг-отшельник, знающий всё о травах и заклятьях. Или благородный лорд, заточённый за смелые речи перед королём; или прекрасная принцесса… И чтобы добраться до всех них, нужно идти, идти, идти… – Сколько же здесь ступеней? – спросил Дима, делая очередной шаг. Не то чтобы лестница была очень длинной, но целый день на ногах давал о себе знать. – Двести с чем-то, – отозвался Влад.– Если путеводители по Питеру не врут. – А ты их читал? – Читал, когда готовился к поездке. Не просто так же сюда ехать, не зная даже, что посмотреть. Путь на колоннаду заканчивался шаткой лестницей, собранной из тонких металлоконструкций. Вид, открывшийся после прохода по ней, был урбанистическим: дома, трубы, портовые краны, обрамлённые спинами ангелов, звонницами и кровлей самого собора. – Сплошные крыши… – пробормотал Дима. – Ну почем сплошные? Вон купола видны. Церковь Николаевского дворца, церковь Милующей иконы Богоматери… – Милующей? – Так называется. А вон там – Троице-Измайловский собор. – У тебя, видимо, хорошая память, это всё запомнить. – Прикинь! На колоннаде звучал голос аудиогида, но Дима его не слушал. Пояснений Влада было вполне достаточно. – Кому памятник? – спросил Дима, когда перед ними открылся вид на сквер, дворец и площадь с автомобилями, объезжавшими какой-то постамент. С такой высоты машинки казались игрушечными. – Николаю I. А за ним – Мариинский дворец. Построен для дочери императора, между прочим. Дальше снова потянулись однообразные пейзажи из старых питерских домов. – Жаль моря не видно, – посетовал Влад. – Любишь море? – Наверно да, – отозвался Димка. – По крайней мере, такое, как Балтийское. Мне кажется, море должно быть холодным. Мы отдыхали пару раз с Маринкой на тёплых морях – они не такие. Когда море холодное, сразу чувствуешь, какое оно суровое и непокорное. Огромная сила, которая может на время быть твоим союзником, но никогда не будет тебе ни принадлежать, ни подчиняться. Море, небо – это что-то такое, свободное, первозданное... – Стихия? – Да, пожалуй, да. Стихия. – А мне вот тёплое море больше по душе, – усмехнулся Влад. – Я всякую воду люблю, если в ней поплавать можно. Без романтики и высокопарных слов. Вон кстати Неву стало видно. Когда я рос в небольшом городке, у нас недалеко речка была. Летом часто уезжали с ребятами на целый день купаться. В Москве очень не хватает этого. Бассейны с хлоркой – совсем не то. А пока до чистого водоёма доедешь… Вдалеке показались три шпиля, параллельных расположившейся справа от них звоннице. – Петропавловский собор, Адмиралтейство, телебашня, – пояснил Влад, – Почти круг прошли. Они обошли колоннаду ещё несколько раз прежде чем спуститься с неё. – Красиво здесь, как ни крути, – сказал Дима, когда они были уже внизу. – Прямо даже начинаешь жалеть, что не художник. – Наверно, – ответил Влад. Он полез в карман, достал пачку сигарет и закурил. – Давно куришь? – спросил его Дима. – Как сказать… Несколько лет назад курил, потом бросил, а недавно вот снова начал. – И что случилось? – Задумался о жизни, – пожал плечами Влад. – И какие же мысли заставили тебя вновь взяться за сигареты? – О том, что жизнь – штука одноразовая. – И потому нужно прожить её на полную катушку? – Это уже от владельца жизни зависит. Одноразовость одноразовости рознь. Из чего-то шашлыки едят, а что-то людей спасать помогает. Каждый по себе выбирает, на что ему свой один раз потратить. – Но, судя по тому, что ты ушёл с работы, твой выбор – в пользу веселья? – Ты завидуешь что ли? – Возможно. – Зря. А я вот тебе завидую. – Почему это? – Много почему, – Влад в очередной раз затянулся табачным дымом. – Потому что живёшь не просто так, потому что у тебя в жизни есть смысл, потому что ты хороший врач и многим людям помог – а это, на мой взгляд, дорого стоит. – Почему бы тогда не пытаться жить так же? – У меня есть уважительная причина. – Какая же? Влад остановился, повернулся к Диме и какое-то время смотрел на него, как будто собираясь с мыслями, чтобы сказать что-то важное. Потом он выдохнул, проговорил: – Я рас**здяй, – и засмеялся. – Ну и дурак, – отвернулся от него Дима. – И что куришь – вдвойне дурак. Знаешь, сколько людей из-за этого лежат у нас в отделении? Сами гробят своё здоровье, а ты лечи их. – Раз курят – значит есть такая потребность. Меня, например, сигареты успокаивают. Хватаюсь за них каждый раз, когда начинаю нервничать. – Что же тебя сейчас может заставлять нервничать? – Есть причины, – уклончиво ответил Влад. – Какие? Опять разгильдяйство? – Ну ты ворчун, – усмехнулся Влад. – Скажи мне лучше, тебе когда на работу? Завтра? – Да. – Давай попробуем билеты на поезд в ночь купить. Приедем утром, может быть ты даже успеешь домой заскочить. – Я думал, ты обратно тоже на «собаках» собирался ехать. – Так и было до того, как ты со мной увязался. Но я не хочу, чтобы у тебя были неприятности с твоим заведующим. Ну так чего, пойдём на вокзал, пока я не передумал? Мысль ехать назад на электричках Диме не нравилась совершенно, так что он, безусловно, согласился. Плацкартных билетов в кассе не оставалось, пришлось разориться на купе; но Дима всё равно остался доволен. В поезде они почти не разговаривали: сразу легли спать и проснулись уже по прибытии в Москву. И только когда Дима вышел с вокзала и сел на метро, ему стало тоскливо из-за того, что его внезапное приключение так быстро закончилось.