Каждое поколение

Весна, 1995 год.       — У Вас чудесный дом, Колумбия-сан.       — Кику, — Соединённые Штаты Новой Колумбии выдохнул, сдувая с лица упавшую прядь волос. — Я уже говорил тебе, зови меня Мэттью или Мэтт. Мы союзники уже почти пятьдесят лет, и не думаю, что скоро что-то изменится. Это вполне делает нас приятелями.       — Да, конечно, — Япония кивнул, — Мои извинения, Мэттью-сан.       — Так-то лучше, — мягко засмеялся Мэттью и возвратился из кухни с двумя стаканами в руках. Вразвалочку за ним топал Кумадзиро, его старый друг. — Ну-ка, выпей немного холодного чая, и я тебе всё здесь покажу.       Приняв прохладный напиток с вежливым поклоном, Кику последовал за хозяином. Ему и раньше доводилось бывать в некоторых домах Колумбии, но этот был совсем новый, то есть в том смысле, что до этого он его никогда не видел. Хонда не был экспертом в американской архитектуре, но даже он мог сказать, что некоторым частям этого дома уже пара веков.       В гостиной они задержались, и Мэттью распахнул настежь большие окна. Им открылся вид на окраину деревеньки, и Кику не мог не залюбоваться.       — Это место прекрасно.       — Да, Вирджиния — прелестное местечко, — согласился Мэттью, улыбаясь от вида Кумадзиро, который принялся кувыркаться и играть в струившемся снаружи свете. — Мне нравится приезжать сюда по весне, когда цветы уже распустились, но пока не слишком жарко. Отличное место, чтобы отдохнуть.       — Хорошее решение.       После они спустились в холл в старой части дома. Едва они заходили куда-то, как Мэттью тут же открывал окна и проветривал помещения. В зале Кику остановился и открыл от удивления рот.       — Ого!       Мэттью проследил за его взглядом: внимание Японии привлёк портрет на стене напротив. Картина была старой, даже старше, чем выглядела — её уже по меньшей мере дважды реставрировали, а на рамке местами были заметны среды от огня и царапины. На ней был изображён джентльмен с широкими чёрными бровями; он, исполненный какого-то королевского величия, сидел на стуле, держа в одной руке фарфоровую чашку с чаем, а на коленях у него лежал меч в ножнах. Справа и слева от него стояли два почти одинаковых мальчика-блондина; один прижимал к себе явно откормленного полярного медвежонка, а у ног другого стоял набор деревянных солдатиков. Все они улыбались.       — Это Англия-сан?       Глаза Мэттью потемнели, и Кику пожалел, что задал этот вопрос. Личные отношения между Колумбией и Соединённым Королевством были печально известны своей обоюдной неприязнью, хотя никто толком не знал точных причин их конфликта.       — Да, это он.       Кику не стал спрашивать, когда был написан этот портрет, но любопытство пересилило его.       — А кто этот мальчик тут, рядом с Вами?       — Мой брат Альфред.       — Я и не знал, что у Вас есть брат, — с изумлением посмотрел на него Япония.       — Больше нет. Он умер много лет назад.       — Вот как, — Кику прикрыл рот рукой и склонил голову. — Прошу прощения, Мэттью-сан, я не хотел возвращать к жизни столь болезненные воспоминания.       — Да ничего, честно, — отмахнулся Мэттью, садясь в кресло и предлагая Кику сделать то же самое. — Если бы я не хотел думать о нём, то, наверное, выбросил бы эту картину и никогда бы сюда не спускался. Когда-то это был его дом, знаешь ли. Где сейчас стоит город, раньше была тихая ферма. И он годами управлялся с ней сам.       — Судя по Вашим словам, он был довольно ответственным и надёжный человеком, — улыбнулся Кику. — Прямо как Вы.       — А вот тут ты не прав, — снова засмеялся Мэттью. — Мы были совершенно не похожи. Кроме того...       Он замолчал. Почти десять минут ничто не нарушало тишину, пока Кику не кашлянул, привлекая внимание Уильямса.       — Мэттью-сан?       Тот вздрогнул, возвращаясь к действительности, и допил чай.       — Извини, я, должно быть, забылся, — Мэттью встал с кресла и оглянулся на гостя. — Почему бы нам не перечитать кое-какие заметки к завтрашней встрече? Я оставил их на кухне.       — Конечно, — с присущей ему грацией Кику поднялся с озорной улыбкой на лице, но ничего не сделал, чтобы её скрыть. — А потом мы можем пару часов посвятить видео-играм. У меня с собой есть одна совсем новая. Хотел показать.       — Круто! Буду ждать тебя здесь.       Тот поклонился и вышел. На лестнице раздались лёгкие шаги, и Мэттью убедился, что в этой части дома он остался один. Его взгляд упал на шкаф под картиной, где, как в музее, стояли древний плюшевый кролик, пара потрескавшихся от старости деревянных солдатиков и урна с остатками обветшалого синего мундира.       — Кику — отличный парень, Ал, — начал он. — Знаю, тебе бы он понравился. Подожди, вот увидишь, что он на этот раз приготовил...       Книжки по истории все как одна твердили, что Соединённые Штаты Америки исчезли ещё до своего появления, но Мэттью знал, как было на самом деле. Иногда он размышлял, какой бы страной мог стать Альфред, но потом вспоминал, что и так уже знает: он видит это каждый день, в духе его южных земель, в их культуре и людях, в фейерверках и роботизированных игрушках, в горьком кофе и жирной еде. А те края, что будучи его землями, отличались своей независимостью, — призрачное напоминание об исчезнувшем близнеце.       Никто, ни одна страна не знает, что означают эти мелочи. Но Мэттью знает, а Колумбия по-прежнему свободна.       И, в конце концов, это всё, что имеет значение.