Страх

      — Расскажи о ней.       Я сидел на холодном кафельном полу прислонившись к стене, и курил сигарету, время от времени подходя к привязанному к стулу Олегу, и давая ему затянуться. Не то, чтобы жест доброй воли и раскаяние за нанесенные увечья — понимая, что заядлому курильщику, да еще и в таком незавидном положении, просто необходима доза никотина.       Ему уже не было смысла что-то утаивать — иначе Зверь мог проснуться вновь. Поэтому теперь Олег добросовестно сотрудничал с нами, выкладывал всё, что знал. А знал он весьма немало, и Томас мурыжил его денно и нощно, порой прибегая к сыворотке правды — для реальности показаний.       Олег в очередной раз подтвердил страшную правду — Союз готовился к тотальной войне со всем миром. Все эти образцы вооружения, показанные нам ранее, были лишь разрисованной ширмой, игрушками для публики — на деле за кулисами советской сцены протекали куда более глобальные процессы. Как объяснил нам Олег, исследования проводимые в пионерском лагере, опережали не только свое время, но во многом были непонятны и сегодня. Ушли из жизни ведущие ученые того исследовательского центра, большая часть документации была утеряна. Прототипам и экспериментальным установкам повезло больше - почти все они уцелели, но их сложность ставила в тупик и современных исследователей. Всё было настолько высокотехнологично, что даже лучшие ученые Союза, лауреаты многих научных премий — лишь недоуменно разводили руками. А то порой и утверждали, что то, что они видят, и то, как оно работает — антинаучно, противоречит элементарным законам физики и здравому смыслу. Но часть технологий они всё же сумели воплотить в реальность, и теперь продолжали работу, учтя предыдущий печальный опыт — в Антарктиде.       Среди вечных льдов и морозных ветров, там, откуда никто не убежит, и маловероятно — появится. Там, где можно плести паутину интриг, и строить коварные планы по захвату и порабощению всего мира, ни на что не отвлекаясь.       — Что ты хочешь знать? — Олег покосился на меня заплывшим глазом. Видок у него был, мягко говоря, не очень — у меня возникала ассоциация с гнилым помидором. Выбитый глаз закрывала небрежно наложенная марлевая повязка, пропитанная кровью. Когда-то белая рубашка теперь напоминала камуфляжную ткань из бурых и темных пятен.       — Я думал, она умерла тогда. У меня на руках. Вы отняли её у меня. — бесцветно проговорил я, выдохнув клуб сизого тумана. Мне не хотелось раскрывать душу этому человеку, но это получалось как—то само собой.       — Как дали, так и забрали. — оскалился Олег. — Ты ещё слишком молод, юн, и инфантилен, чтобы разбираться в некоторых вещах, находящихся за пределами твоего скудного понимания. Несчастная любовь двух подростков — ничто, песчинка в океане. Благодаря вашим страданиям мы смогли победить, казавшиеся неизлечимыми болезни, вроде СПИДа, раковых заболеваний и диабета. Инвалиды получат высокотехнологичные протезы, которые полноценно заменят им утерянные конечности, а дети с пороками органов — искусственные сердца... Новые, генномодифицированные люди, возможности которых во многом превышают наши, полетят на Марс в составе экспедиции первых колонизаторов, потому что первый двигатель, позволяющий предолевать тысячи километров за считанные секунды, уже находится в стадии прототипа. Ты хочешь всё это уничтожить во имя своего самолюбия.       — Но пока я вижу только кучу нового оружия. Это вы, а не я, убиваете и преследуете людей. — я покачал головой. На сей раз я не дал Олегу закурить, и безразлично уставился на него — сколь ни красноречивы были его доводы, я знал, что человек, сидящий передо мной, не заслуживает жалости.       — Потому что оружие — это первое, главное! Добро должно быть с кулаками. Как думаешь, долго мы бы протянули, если бы начали с созидания? Да нас разорвали бы на части!       — Тогда зачем вы хотите начать войну со всем миром? Во имя созидания? — невинно поинтересовался я.       — Это единственный путь... — замешкался чекист, казалось, я поставил его в тупик, и порадовался своей маленькой победе. Хотя, он мог многого и не знать, так что спрашивать его о подобном не имело смысла, но я не смог удержаться.       — Путь?...       — Это геополитика, сынок, — нашелся Олег, и довольно ухмыльнулся. — Единственный путь сохранить Союз и всё, к чему мы стремились все эти годы.       — Так вы знаете о развале? Августовский путч, и прочее...       — Разумеется. Мы знаем всё, включительно до 2015 года, и любой вариант развития событий уже просчитан. Благодаря твоей подружке, кстати. Мы и не догадывались, что с помощью излучателя можно моделировать виртуальные миры.       — Так чего же вы хотите добиться в итоге? Какова ваша цель?       — Из тебя так и прёт наивность. Я не знаю, смеяться мне, или плакать, — брезгливо поморщился Олег, и сплюнул на пол. — Ты думаешь, что ты знаешь всё, но ты ничего не знаешь, раз задаешь такие вопросы. Этот мир вовсе не такой добрый и приветливый, как ты думаешь.       — Это я знаю не хуже тебя. Два года провел в бегах, если ты забыл, — я криво усмехнулся, и с силой вдавил тлеющий бычок в середину ближайшей кафельной плитки, и приподнялся на руках, встав с пола. — И теперь за то, что вы сделали... Я убью вас всех. До единого. И начну, пожалуй, с тебя. Нет, не думай, я не принижаю ваши заслуги... Я к этому отношения не имею. Вы строите новый мир на страданиях других, я знаю, что без этого не обойтись. Я всё понимаю. Но вы забрали у меня самое дорогое, и не думай, что я проявлю милосердие. Как и вы. — бросил я ему на прощание, и вышел из душевой, громко захлопнув за собой дверь.       Омерзительнее всего было осознавать, что во многом Олег прав. После нескольких диалогов с ним мне больше всего хотелось напиться, но я себя как—то сдерживал: сейчас же было плевать на последствия. Пожалуй, только один человек мог помочь мне.       Остановившись перед дверью в комнату Андрея, я ненавязчиво постучал. Дверь сразу же открылась, словно Вычигин стоял рядом с ней все это время, ожидая моего прихода. Как всегда строгий, безупречный в своем стиле майор сложил руки за спиной и, посмотрел на меня с вершины своего пафоса, сверкнув зрачками.       — Чего тебе? — каркнул Вычигин, сверля меня недобрым взглядом. Видимо, я ему не сильно нравился — как и он мне. И как начать разговор...       — Да это... — я запнулся, и почесал голову, чувствуя себя полнейшим дебилом. Что ему сказать? «Товарищ, налей водки»?       — В общем, я видел у тебя там чудо-чемоданчик со всякими веществами... — нашелся я наконец. — Может, у тебя есть выпить чего-нибудь заодно?       К моему искреннему удивлению, его строгое лицо немного разгладилось. Но не до конца.       — Есть кое-что... Новое. Унесет так, что потом в жизни пить не захочешь. Будешь?       — Гм, ну... Ладно.       Андрей скрылся в полумраке комнаты, и спустя несколько секунд предстал передо мной вновь, держа в руке обычную стеклянную бутылку без каких—либо этикеток — просто голое стекло, за которым плескалась прозрачная, как слеза, жидкость.       — Держи. — он протянул мне бутылку, и сразу же отошел на пару шагов.       — А что это?       — Разбавленный спирт и кое—какие мои добавки. Когда отпустит, придешь ко мне, доложишься. — Вычигин закрыл дверь, показав, что разговор закончен.       Ладно, пожал я плечами, и направился по коридору к своей комнате. Вспомнив на полпути, что там сейчас Лена, я остановился, и начал раздумывать, куда мне пойти. Холл? Наверняка там сейчас кто-нибудь сидит. А больше некуда, и я принял единственно правильное решение — отвинтив крышку, я приник к горлышку, и сделал большой глоток. Содержимое бутылки походило на водку, но я не был уверен — во рту осталось какое-то незнакомое, мерзкое, не сравнимое ни с чем послевкусие. Через несколько секунд свет ламп на потолке стал нестерпимо ярким - настолько, что я невольно прикрыл глаза рукой. По барабанным перепонкам хлестнули звуки, к которым я раньше особо не прислушивался — гудение лампочек, шуршание и писк недовольной крысы где-то вдалеке, даже собственное дыхание, казавшееся теперь свистом ветра. Подкатившая к горлу тошнота заставила отнять руку от лица.       — Что это такое? — я посмотрел на бутылку, и встряхнул её. Прозрачная жидкость теперь искрилась и сверкала словно жидкий бриллиант, переливаясь всеми цветами радуги. Ноги внезапно подкосились, и я чуть не упал, но удержал бутылку, и превозмогая мерзкий вкус, сделал еще один большой глоток, допив содержимое до половины.       Лучше бы я этого не делал — ноги сложились сами собой, и я сполз по стене, больно ударившись копчиком об бетонный пол. Я поразился тому, какой он холодный: словно я сижу на куске льдины, хотя бункер полностью отапливался. Попытавшись встать, я понял, что тело мне неподвластно: я смог пошевелить лишь кончиками пальцев, и я закрыл глаза.       — Ебааать... — блаженно прошептал я, когда по телу разлилась теплая, приятная волна, прогоняя прочь холод и мрак. В это время меня резко рвануло вверх, словно неведомая высшая сила подхватила меня за шиворот и поставила на ноги, но я вновь не удержался. Повалившись на колени, я рухнул на землю словно тряпичная кукла, ожидая, что сейчас разобью нос об бетонный пол, но к моему удивлению, я уткнулся лицом во что-то рассыпчатое и жесткое и тут же закашлялся, когда в рот попало несколько песчинок. Это был песок! Телу возвращалась подвижность, и я приподнялся на руках, подняв голову, и посмотрел на небо. На черном, безоблачном небосводе с россыпью звезд, висела Луна. Она была куда больше обычного, словно решила подлететь поближе, и рассмотреть хозяйку—Землю своими многочисленными глазами-кратерами, обрамленными дугами горных хребтов. Ноги тут же промокли: на них накатила волна жутко холодной воды, и тут же ушла в песок. Темное море, отбрасывающее блики лунного света, простиралось до горизонта, плавно переходя в черное, как смоль, небо. Тут же совсем близко от меня на волнах покачивалась деревянная лодочка у маленького причала со знакомой пристройкой, на котором кто-то сидел, окунув ноги в воду.       — Ау! — я махнул рукой, но незнакомец(незнакомка?) не обратил на меня никакого внимания.       — Эй! — более настойчиво крикнул я. Тут, словно по наитию, лунный свет упал прямо на лицо незнакомца, и я невольно отшатнулся, ноги задрожали. На причале сидела Славя! Её посиневшее, словно у утопленника, лицо повернулось ко мне, закрытые веки распахнулись до предела, обнажив пожелтевшие, безжизненные глаза. Из зияющей дыры в виске стекла струйка темной крови, и закапала на изорванную блузку.       — Ты наверное, проголодался. У меня как раз есть ключи от столовой... — прогундосила уродливая маска. И в подтверждение своих слов, вытащила из нагрудного кармана связку ключей, и покрутила её на распухшем пальце. Мне стало немного жутко от осознания того, что со мной разговаривает живой труп, и я автоматически сунул руку в карман, нашаривая перочинный нож, но безуспешно — там было пусто. Тем временем, труп рывком встал с причала, и зашлепал босыми, покрытыми уродливыми язвами и струпьями ногами по скрипевшим доскам. Я потихоньку начал пятиться назад, когда зомби (я даже не знал, как это назвать) встал около меня — метрах в двух. Славя словно задумалась, и спустя мгновение запустила указательный палец, удлиненный сантиметровым ногтем прямо в дыру на виске. Покрутив его немного, она со зловещей улыбкой вытащила палец, с ногтя которого свисал кусочек мозга.       — Фу, блядь! — Я, не в силах более сдерживаться, отвернулся, едва подавляя рвотные спазмы, когда она раскрыла пасть, и высунув почерневший и распухший язык, показательно, медленно, словно наслаждаясь их вкусом, слизнула мозги с пальца.       — Смотри, смотри... Не стесняйся. Ведь это цена твоего спасения. — утробно зарычал труп. — Я погибла ради того, чтобы ты жил.       — Пошла вон! — я развернулся, и побежал что есть духу, даже не смотря перед собой — и врезался в кого-то, повалив на землю, вгляделся в лицо. Электроник. В отличие от Слави, он не напоминал утопленника, и был вполне похож на живого человека, за исключением мертвенной белизны кожи и рассеченного от уха до уха горла с пятнами засохшей крови.       — Пошли готовить торт! Надо таскать сахар. — зомби дернулся, но я крепко держал его, прижав к земле. Боже, куда я попал? Электроник дернулся еще раз, и клацнул зубами у моего лица, окатив меня волной трупного смрада, и тут я уже не выдержал. Извергнув тугую струю блевотины прямо на лицо скалившегося Электроника, я засадил ему свободной рукой в подбородок, послышался неприятный хруст ломающихся зубов.       — Теперь ты понимаешь, каково нам было?! — хрипел Электроник, едва ворочая сломанной челюстью, в то время как моя рука шарила по песку в поисках хоть чего-нибудь — и наткнулась на круглый булыжник.       — Заткнись, тварь! — я с силой опустил камень на голову Электроника, сломав ему череп. Ещё раз — и хрипение прекратилось, труп задергался в предсмертных конвульсиях. Хотя, как труп может умереть? После третьего удара лицо упыря превратилось в кровавую кашу из осколков костей, мозгов и блевотины, перемешанную с песком. Поднявшись на ноги, я от души наподдал упырю тяжелым ботинком под ребра, но тот больше не двигался.       — Ты думаешь, что сможешь сбежать от своих кошмаров? Ошибаешься! — я лихорадочно обернулся на голос. Сзади стоял мертвенно-бледный Шурик с увесистым обрезком арматуры в руке. Оба глаза у него отсутствовали: их заменили разбитые стекла очков, торчащие из глазниц — создавалось впечатление, что кто-то долго и упорно вбивал очки прикладом ему в лицо. Мне уже было не просто отвратительно, или просто страшно — жутко, до холодного пота. С дрожью по всему телу я ощущал, как рубашка прилипла к спине — зомби подходил все ближе.       — Кто вы?! — наконец я решился спросить, хотя подкоркой мозга понимал, что это бредовый сон, галлюцинации.       — Мы — отражение твоей души. Твоей мерзкой, подлой душонки. Ты бросил нас умирать, и теперь мы пришли за тобой. — хищно оскалился упырь, и замахнулся арматурой. В последний момент я успел отпрянуть, и когда остро заточенный конец сверкнул передо мной и ушёл в сторону, я с размаху ударил Шурика кулаком в лоб, от чего его голова запрокинулась, и упырь по инерции попятился назад. Однако, не растерявшись, демонический двойник вновь размахнулся и чуть не врезал мне по голове — но я успел схватить арматуру обоими руками и резко рванул на себя, вырвав оружие у него из рук, и перехватив её, с силой ударил Шурика по ноге. Зашипев, упырь повалился на одно колено, и тут же получил мощнейший удар по темени, отчетливо послышался хруст ломающегося черепа. Обмякшее тело плашмя рухнуло на песок. Окровавленный железный прут выскользнул из ослабевших пальцев, и я бросился бежать, сломя голову — куда глаза глядят. Главное — подальше отсюда. И я совершенно не удивился, когда я провалился под землю, словно в какой-нибудь компьютерной игре: я падал в бесконечную пустоту, наблюдая, как уровень постепенно отдаляется от меня, превращается в едва различимую точку где—то там вверху.

***

      Обычно Семен приходил не так поздно, и Лена особо не скучала, проводя время за чтением книжек, которые ей удалось найти в бункере. Но на сей раз она так увлеклась «Чужими», что не заметила, как стрелки настенных круглых часов подошли к двенадцати ночи.       Не в состоянии разглядеть что—либо на мониторах, Горман освободился от ремней и, придерживаясь за стены, приблизился к месту водителя.       — Что вы делаете?       — А вы как думаете?       Она даже не повернулась к нему, поглощенная своим делом.       Он положил ладонь на ее плечо:       — Поворачивайте обратно! Это — приказ!       — Вы не имеете права приказывать мне, Горман. Я — гражданское лицо, запомните!       — Здесь военная экспедиция и руководят ею военные. Я командую здесь и приказываю вам повернуть машину обратно!       Стиснув зубы, она целиком сосредоточилась на экране обзора.       — Убирайтесь прочь, Горман. Я занята.       Он схватил ее за плечи, стараясь силой вытащить из кресла. Берк отшвырнул его прочь. Если бы у нее было хоть немного времени, Рипли обязательно сказала бы спасибо представителю Компании.       Лена, зевая, положила книгу на тумбочку, и уже собиралась выключить светильник, но чего-то не хватало. Посмотрела на часы, а потом — на второй ярус кровати. И куда он запропастился? Надев белую рубашку с коротким рукавом и джинсовые шорты, Лена вышла за дверь. Там никого не было, лишь легкий сквозняк блуждал по коридору. Когда Семена не обнаружилось и в холле, внутри словно звякнул тревожный звоночек.       — Да где же ты? — Лена сняла трубку с телефона возле компьютера, и набрала Томаса. Тот ответил не сразу — спустя минуту-две.       — Ты не знаешь где Семен?       — И тебе доброй ночи, — ответил ей заспанный голос. — Нет, не видел. Он днями напролет у Олега сидит. Может, посмотришь там?       — Ладно, спасибо. — Лена бросила трубку, и призадумалась. Семен никогда так поздно не приходит. Да и не было у него причин ни задерживаться, ни избегать её — за последнее время он стал более покладистым. Более нежным и чувственным. Раз он задерживается у Олега, то только по одной причине, подумала Лена. Алиса. Должно быть, выспрашивает, что и как.       Лена распахнула дверь пыточной, откуда повеяло запахом кислой мочи и дерьма — должно быть, Олег ходил прямо под себя. Сам же пленник выводил рулады сломанным носом, свесив голову на грудь. Лена поморщилась от отвратного запаха, и аккуратно подошла к чекисту, избегая мест на полу, где темнели кровавые пятна. В самом начале она подумывала о том, чтобы убить Олега — после побоища, устроенного Семеном, списать смерть пленника на инфаркт было проще простого. Расстегнув рубашку, она достала из петли, пришитой к лифчику, нож с двойным лезвием — Изделие 410. Когда он сработал в первый раз, так её испугав — Лена подумала, что он заискрился случайно. Но при детальном рассмотрении оказалось, что там есть предохранительный выключатель в торце рукоятки и сама кнопка активации в углублении под указательным пальцем — должно быть, тогда она случайно её нажала. Похитить его было проще простого — несколько хитро изогнутых скрепок, шпилька — и замок открыт. Конечно, в комнате хранения экспериментального оружия были образцы куда более привлекательнее, но вместе с тем и более громоздкие, так что пришлось ограничиться этим ножом. Черное острие зловеще поблескивало в свете лампочки.       Десяти тысяч вольт для этой жирной свиньи, один вид и запах которой внушал Лене невероятное отвращение, было бы достаточно. Приложить острие, и нажать кнопку — и он уже ничего не скажет. Но к сожалению, первые три дня у него постоянно дежурили Томас и Андрей, выпытывая всё, что можно — в основном, про базу в Антарктиде. Лена же постоянно находилась под дверью, и подслушивала — и узнала немало.       — Ну и долго ты будешь на меня пялиться, девка? Раз уж нож достала, то режь. Не стесняйся. Всё равно я уже мертв.       Лена вздрогнула — оказывается, всё это время чекист не спал.       — С чего ты взял, что я тебя резать собралась? — она поспешно засунула нож в петлю, и застегнула рубашку.       — Ну, как сказать... Ты приходишь с ножом, ночью, когда все уже спят. Явно не пощекотать, верно? Хотя, я был бы не против... — прогнусавил Олег, и Лену передернуло от одной мысли об этом.       — Вообще, я пришла спросить, когда здесь был Семен в последний раз.       — Давно, ещё часа три назад вышел.       — Ясно. — ответила Лена, и повернулась к двери.       — Слушай, ну может пожалеешь старого дядьку, обреченного на смерть? Перепихнемся напоследочек? — мерзко хихикнул Олег.       Лена, подавляя рвотные спазмы, вышла за дверь, и захлопнула её с такой силой, что удар отозвался эхом, отскакивая от стен, теряясь где-то в глубине бункера.       Лена обежала почти весь бункер, пару раз заглянула в свою комнату, и даже поднялась к Михаилу — безуспешно. Но когда она почти отчаялась и потеряла надежду, то услышала в одном из коридоров чье—то кряхтение и звон стекла. Когда Лене открылся вид на происходящее там, её взяла легкая оторопь.       Семен валялся на животе в луже собственной блевотины, в которой блестели осколки стекла (с какой силой нужно ударить бутылку об пол, чтобы её осколки разлетелись на десять—пятнадцать метров по коридору?). Сжав в руке треугольный осколок с такой силой, что сквозь пальцы сочилась кровь, Семен водил его по полу, оставляя белые царапины на бетоне.       — Опять нажрался, скотина? — Лена взяла себя в руки, и подошла к краю бурой лужи. Тот резко ударил осколком по полу, разломав стекло пополам.       — Алиса...       — Какая нахрен тебе Алиса, придурок? — Лена нахмурилась. Она уже не могла слышать это имя, оно вызывало стойкое отвращение.       — Не... Уходи. Пожалуйста... Я люблю тебя. Мне никто не нужен! Кроме тебя... — выронив осколок, он прижал окровавленную руку к лицу и беззвучно затрясся.       — Значит, не нужен никто, да? — Лена аж побелела от ярости. Забыв про свое основное правило — не пачкаться, она наступила в лужу рвоты, и с размаху засандалила Персунову ногой в живот, едва не поскользнувшись на скользкой массе. Семен скрючился, и завыл, как собака, захлебываясь в слезах.       — Тварь! Ненавижу! — простонала Лена, разминая побаливающие от удара пальцы на ноге: подобные сцены были не в новинку, и обычно она не обращала внимания. Но сейчас...       — Вставай давай! — она взяла его за шкирку и попыталась вытащить из лужи размазанной рвоты, но Семен начал отчаянно сопротивляться, даже попытался укусить, и она оставила его в покое.       — Ну ладно... — Лена развернулась, и резко зашагала в сторону комнаты Томаса, плутая по многочисленным коридорам. Если раньше у неё были сомнения насчет Алисы, то теперь их не оставалось — произошедшее стало последней каплей. Встав у комнаты Гесса, она сжала руку в кулак, и бухнула по двери. Та открылась не сразу.       — Доброе утро!... — в щели показалось заспанное лицо Томаса, но он не успел договорить. Лена потянула дверь на себя, зашла в комнату, не обращая внимания на то, что Томас совершенно голый, и пихнула его ладошкой в грудь, от чего тот повалился на кровать.       — Ты чего, Лен? — сон в его глазах тут же пропал.       — Я видела, как ты на меня смотришь... Хочу предложить сделку. — Лена, томно улыбаясь, расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке.

***

      — А она вкусная. Жвачка, в смысле? Будешь? — прислонившаяся к стене Ульяна протянула окровавленную ладонь, в которой лежал разжеванный розовый комок. Я отрицательно покачал головой. Голова Ульяны слегка качнулась, и рубленая глубокая рана на её шее засочилась кровью.       — Так даже лучше. И ты это знаешь.       Алиса сидела чуть поодаль, на подоконнике, и держала в руках гитару, задумчиво касаясь пальцами струн. Словно хотела наиграть какой-нибудь мотив, но забыла.       — Лучше — что? — я попытался встать, но не получилось: мягкое кресло словно не хотело меня отпускать.       — То, что я умерла. Ты стал сильнее.       — Не слушай её. — возразил Зверь. Он выглядел точно так же как я времен пионерского лагеря: белая рубашка, красный галстук, нестриженые волосы. Отличались только глаза — расширенные до предела зрачки, окруженные покрасневшими белками. Моё демоническое воплощение, порождение сбоя системы. Я и сам по себе был не сахар, но альтер-эго, впитавшее худшие мои черты, было воистину ужасно.       — Но ты жива. Я приду за тобой.       — Ты умрешь, если пойдешь за мной. Твои возможности не безграничны... — Алиса грустно улыбнулась.       — Думаешь, всё так просто? Эй, сиди на месте... — Ульяна отмахнулась рукой, глядя на то, как я пытаюсь встать с кресла. — А ведь если бы ты нас спас, то всё могло обернуться по-другому. Но нет, ты поступил по-своему. Хочешь спасти себя — пожертвуй другим. Толкни его в пасть льва. Эффект домино, мать его... — усмехнулась Ульяна, и расстегнув нагрудный карман на окровавленной блузке, вытащила зеленую пластинку жвачки.       — А может и нет. Может, всё уже было предопределено. Впрочем, это уже не имеет значения. — она подбросила пластинку в воздух, и ловко поймала её ртом. Сосредоточенно жуя, она уставилась куда-то в пространство.       — Что ты несешь? — я оглянулся на Зверя в ожидании хоть какой—то поддержки. Но тот не обращал внимания на Ульяну, развалившись на кровати, и пуская в потолок сизые клубы дыма.       — Если бы не колебался, если бы не думал, а делал... Всё могло быть по другому. — вторила Ульяне Алиса. — Тогда ты мог всё изменить.       — Я не мог тогда ничего изменить. Я бы не успел. — я наконец осмелился вклиниться в этот монолог Совести.       — Оправдания, оправдания...       — Да хватит уже!       — Ты не знаешь, в чем твоя проблема.       — И в чем же моя проблема?       — Ты хотел распрощаться со всем этим. Но сейчас... Жить без этого не можешь. Вот в чем. — ответил Зверь за девушек, слегка привстав, и метко кинул дымящийся бычок прямо в лоб Ульяне.       — Я не знал, с чем имею дело...       — А я предупреждала. Говорила, что ты делаешь неправильный выбор.       В комнате материализовался ещё один призрак — Лена. Поправив блузку, она уселась рядом с Алисой.       — По счетам нужно платить, Сема. — ухмыльнулась Лена.       — Боже... — простонал я, и закрыл глаза, надеясь, что вновь провалюсь и попаду куда—нибудь в другое место. Видеть и слышать происходящее было невыносимо.       — Что вы хотите от меня услышать? — устало пробормотал я.       — Раскаяние! — зашипели призраки (кроме Зверя), и их очертания стали терять резкость, расплываться.       — В чем?       — В собственном эгоизме. Трусости, подлости. Неспособности принимать сильные решения. — вторила одна тень другой, и из этого адского хора выбивался только один голос — Алисы.       — Мне не за что раскаиваться. Так и должно было случиться — с самого начала.       — Мы ждем тебя. Заканчивай свои дела и возвращайся! — проревел хор, и Алиса ударила по струнам. Но продолжения я не услышал — комната озарилась белой вспышкой, и меня унесло куда-то вдаль.              Лена тяжело дышала, пытаясь перевести дыхание. Она прижалась к Томасу, их обнаженные, пышащие жаром тела были все еще сплетены вместе.       — Я рада, что ты передумал, — прошептала она ему в ухо, легко проводя пальцами по середине его голой груди.       Все еще приходя в себя после недавнего совокупления, он едва смог выдавить:       — Я тоже.       Примерно минуту Лена наслаждалась тишиной и спокойствием, прерываемой лишь частым дыханием Томаса.       — Я только одного понять не могу. Зачем тебе туда идти? На верную смерть?       — Мне очень это нужно. Уговори его. — похотливо прошептала Лена ему на ухо, и щипнула острыми ноготками за плечо. Она встала с кровати, и нашарила на полу свою одежду. По-быстрому одевшись, открыла дверь, и напоследок жеманно улыбнулась Гессу.       — Не забывай о нашем уговоре. И я приду ещё раз.       — Такое не забывается... — улыбнулся Томас в ответ. — Спокойной ночи!       — Спокойной. — прошептала Лена и закрыла за собой дверь. Прислонившись к стене, она начала потихоньку сползать на пол. Так омерзительно Лена себя ещё никогда не чувствовала.       Три часа ночи. Не менее двух часов ей пришлось провести в объятьях с этим фрицем, дабы получить то, что ей нужно. Лена жутко устала, ей хотелось уснуть прямо здесь, но надо было закончить ещё одно дело. Кое—как поднявшись на дрожащие ноги, она направилась к тому месту, где нашла Семена.       — Твою мать... — он сидел у стены, и вытирал окровавленную руку. Когда он заметил Лену, то его лицо перекосилось от ужаса, и он подскочил на ноги.       — Не подходи!       — Я и не собиралась, — ответила Лена, сложив руки на груди. — От тебя исходит такая омерзительная вонь, что я лучше буду в туалете буду ночевать, чем рядом с тобой.       Он облегченно вздохнул, и тут же закашлялся.       — Так ты... Настоящая?       — Нет, блядь, игрушечная! — изумленно воскликнула Лена: с ума сошел, что ли?       — Мне такой бред привиделся...       — Пить меньше надо, кретин!       — Не говори так. Мне Вычигин это дерьмо подсунул... — Семен кивнул головой в сторону осколков. — Я не думал, что...       — Хватит, Персунов! — Лена обреченно взмахнула рукой и отвернулась. Слушать его пьяные мантры не было совершенно никакого желания.       — Иди в душ и спать. Немедленно. — Лена, не дожидаясь его ответа, направилась в комнату, где даже не раздеваясь, плюхнулась на кровать. Настроение было испорчено дальше некуда, спать уже не хотелось, и она вновь взяла в руки книжку. Не глядя, ткнула пальцем кнопку на светильнике, и вытащила закладку.       Они добрались, наконец, до уровня «С», и колеса машины пронзительно взвизгнули, когда Рипли совершила какой—то сумасшедший поворот, одновременно выключив автонавигатор и лазеры. Двигатель взревел, когда они помчались, ломая какие—то трубы, оборудование, обломки конструкций. Она взглядом искала на панели кнопки управления внешним оборудованием: прожекторами, сиреной, мигающими огнями. Когда они были, наконец, найдены, она ладонью нажала все их сразу.       Внешнее пространство, окружающее машину, ожило. Яркий свет озарил его, оглушительный рев сирены пронзил его. Индивидуальные мониторы находились сзади нее, в другом отсеке, но теперь они стали ненужными, впереди виднелись вспышки взрывов. Свет и грохот сражения проникали из—за толстой стены из прозрачного чужого смолистого вещества, а все помещение, где шел бой, имело вид пульсирующего купола.       Акселератор выжат до отказа. Тяжелая машина прорывается сквозь изогнутую стену, словно снаряд из пушки. Полетели куски смолы и биомеханического раствора. Колеса крошили огромные обломки. Рипли рванула машину вправо, сметая ее задней частью еще одну часть чужой стены.       Внезапно из дыма появился Хикс. Он отстреливался. Одной рукой он сжимал оружие, другой поддерживал хромающего Хадсона. Эти двое могли двигаться только на адреналине, мышечной силе и своей решительности. Рипли взглянула в смотровую щель.       — Берк, они подходят!       В ответ раздался слабый голос Берка, доносящийся с кокпита:       — Я уже иду! Держитесь!       Представитель Компании пытался открыть дверь, путаясь в незнакомых рычагах и рукоятках. Вслед за Хиксом и Хадсоном из влажного тумана появились два оператора смартов. Они отступали, держась плечо к плечу, стрельбой прикрывая свое отступление, пока не добрались до входа.       Дверь открылась, и в комнату завалился Семен, с которого ручьями стекала вода. Отряхнувшись, словно собака, он схватил со спинки стула полотенце и вытерся на скорую руку, косясь на лежащую Лену. Явно опасался новой порции нравоучений по поводу вреда алкоголя.       — У тебя есть аспирин?       — Что, голова болит? — Лена вытащила из-под подушки упаковку таблеток, и протянула ему.       — Спасибо.       — Не за что.       Персунов выдавил из упаковки сразу три таблетки и проглотил, даже не запивая.       — Знаешь, если ад и существует, то я только что там побывал. — задумчиво произнес он, надевая свежую футболку.       — И что это за ад? Там, где царит сухой закон? — съязвила Лена, отложив книжку на тумбочку.       — Ты порой бываешь так остроумна... Не думала вместо Евгения Ваганыча на полставки подрабатывать? — огрызнулся Семен, и залез на свой ярус. Лена не могла видеть, но отчетливо представляла выражение его лица в этот момент.       — Так что случилось? — спросила Лена, но без особого интереса. Мало ли что ему могло привидеться в алкогольном угаре.       — Они все мертвы. Все.       — Кто это «они»?       — Славя. Ульяна. Шурик и Электроник... Они погибли.       — Ты когда за ум возьмешься? Когда-нибудь поймешь, что это исключительно из—за твоей страсти к водке? Пить надо меньше, тогда мертвые не будут тебя беспокоить. Наверное. — презрительно фыркнула Лена.       — Да что ты за человек такой, Унылова? «Ти кадя за ум возьмеся?» — передразнил тонким голоском Семен.       — Всё, хватит. Спать! — отрезала Лена, и отвернулась к стенке. Семен ещё долго ворочался и бурчал, прежде чем затих. Но и Лена не могла уснуть. Тяжелые мысли витали вокруг, лезли в глаза, в нос и уши, словно мошкара в жарком лесу. Что, если он узнает? Лена уже начинала раскаиваться. Эмоции вскипятили кровь, отключили рассудок, и заставили принять поспешное, необдуманное во всех аспектах решение — она могла решить проблему и дипломатическим путем.       Но всё предопределено, не так ли?       Лену разбудили гулкие удары в дверь. Часы показывали одиннадцать утра. Проклятье! Кому понадобилось будить её в такую рань? Удары становились всё настойчивее, и она, проклиная всё на свете, завернулась в одеяло, и открыла дверь. За ней стоял как всегда лучезарный Томас.       — Доброе утро! — поприветствовал он Лену, которая хмуро выглянула из узкой щели между косяком и дверью. — У нас отличные новости! Собирайтесь и выходите в холл.       Ага, щас, подумала Лена, и сонно улыбнулась.       — Через пять минут.       — Мы вас ждем.       Лена закрыла дверь, и включила свет. Семен спал, как убитый, свесив руку с яруса, и громко храпел. Лена даже диву далась, как она, с её чутким сном не услышала эти раскаты грома.       — Вставай. — Лена ущипнула его за руку. Никакого эффекта. Взяв со стола подушечку, в которой торчали иголки, она присела на кровать, выбрала самую длинную, и резко кольнула Семена через матрас, от чего он чуть ли не подпрыгнул, едва не свалившись с яруса.       — Что? — он свесил голову вниз, и посмотрел на Лену. — Что случилось?       — Нас Томас ждет, вот что.       — Ну так и сказала бы, нахер меня тыкать? — пробурчал Семен, и спрыгнул с кровати, быстро оделся: Лена даже поразилась тому, как сон быстро исчез из его глаз.       — Что у тебя с глазами? — недоуменно посмотрела Лена ему в лицо. Зрачки были расширены почти до предела, а белки были куда краснее, чем обычно — конечно, это можно было списать на недосып и недостаток освещения — ведь, как известно, в темноте зрачки расширяются, пытаясь захватить как можно больше света.       — Ничего, всё в порядке. — буркнул он, и отвернулся.       Спустя пять минут они уже стояли в холле, где собралась вся немногочисленная команда бункера.       — Ну как, голова не болит? — усмехнулся Вычигин, глядя на Семена.       — В жизни больше пить не буду, — огрызнулся он. Андрей лишь пожал плечами.       — В общем, так... — замялся Томас, и исподтишка глянул на Лену. — Я поговорил со многими - в самоубийцы никто записываться не хочет. Никто, кроме нас. Поэтому Лена идет с нами.       — Что? — поднял брови Семен. — Я же сказал...       — Она идет с нами, — чуть ли не по слогам повторил Томас. — Нам нужны люди. Все остальные, кто в нашей команде...       — Ладно решим этот вопрос попозже, — нетерпеливо перебил его Семен. — Каков план в общем? Я удивлен, что вы меня ещё ни во что не посвятили.       — Потому что мы и сами не были уверены во многом. — ответил Вычигин за Томаса, и сложил руки за спиной. — Полагаю, вы не имеете ни малейшего понятия о том, как производятся проникновения на подобные объекты, и я упорно пытаюсь донести эту мысль своему немецкому коллеге, — майор недовольно посмотрел на Томаса, но тот лишь невинно смотрел в сторону. — Я категорически против того, чтобы вы оба пошли с нами.       — Но почему? — Лена умоляюще посмотрела на майора.       — Потому что вы можете всё испортить. Это операция сравнима с хирургической: всё должно быть сделано с идеальной точностью. Шаг вправо, шаг влево — и мы все погибнем. Вы не обладаете необходимым опытом. Будете лишь мертвым грузом. — зло проговорил Вычигин. Лена в мыслях была полностью согласна с майором: то, что Семена могут оставить здесь, ей не приходила в голову. Она поймала себя на постыдной мысли, что переспала вовсе не с тем, кем следовало.       — Частично я согласен с Андреем, но выхода у нас нет. — тяжело вздохнул Томас, и нервно захрустел пальцами. — Ладно, это решили. Теперь, собственно, сам план.       Томас подошел к столу, и развернул большой лист бумаги, на котором карандашом была нарисована схема, очевидно базы — с кучей отметок, надписей и стрелок. Семен и Лена склонились над картой.       — От наших агентурных источников мы получали много информации о схеме обьекта. Рассказы Олега помогли нам воссоздать почти полную картину. — Томас заводил пальцем по карте. — База подземная, персонал объекта составляет не менее трехсот человек, не считая роты охраны в сотню солдат, вооруженных по последнему слову техники. По словам Олега, на подземную часть базы можно проникнуть двумя способами - либо через штольню для подлодок в доках объекта, либо через вентиляционные шахты, расположенные на поверхности. Последнее намного легче, так как канал обычно перекрывается батопортом.       Полностью автономная база, способная выдержать прямой ядерный удар, поделена на несколько обширных зон, состоящих из трех уровней: главный вход ведет на станцию, где состав метро курсирует по всему первому уровню. С первого уровня на второй лабораторный уровень ведет множество ходов, технических колодцев, вентиляционных шахт, кроме этого работает грузовой лифт. Третий же — полностью засекречен, и доступен лишь для избранных: даже Олег знает только то, что там находится установка излучателя, и сам уровень соединяется длинным железнодорожным тоннелем с доками подводных лодок.       — Сурово. — присвистнул Семен, и указал пальцем на длинный прямоугольник в третьей схеме, располагающейся особняком, что Лена приметила с самого начала. — У них там даже посадочная полоса есть?       — Да, но она охраняется десятком зенитных орудий, так что про неё можно забыть. — огорченно проговорил Томас. — Да даже если бы не зенитки, то в любом случае... Нам нельзя вступать в прямую конфронтацию. Это чистое самоубийство. — Он внимательно посмотрел на Семена. — У нас есть один вариант, как попасть туда незамеченными. Сейчас там царит полярная ночь, что нам очень даже на руку, но в то же время... — Томас запнулся, и что—то буркнул, очень похожее на «Надо теплее одеваться».       — И как же?       Тут уже пришла очередь Михаила вступить в разговор.       — Экспериментальное бюро, помимо клепания оружия так же работало в направлении техники на электрических двигателях. Как результат, вечные аккумуляторы уже не за горами. — усмехнулся он, и достал с ближайшей полки небольшую черную коробочку, напоминающую аккумулятор для телефона, и продемонстрировал его Семену в вытянутой руке. — Вот эта крошка способна гнать трехтонный автомобиль в течении пары сотен часов.       Семен принял аккумулятор, и повертел его в руках.        —Ты же слышал про сверхпроводимость? В одном из Циклов исследователи создали высокотемпературные сверхпроводники, выдерживающие мощные магнитные поля. Ученые экспериментального бюро тут же подхватили идею, и начали разработку электродвигателей со сверхпроводящими обмотками. Даже первые прототипы таких двигателей имели удельную мощность выше, чем у турбин самолетов, дальнейшие же разработки позволили получить и вовсе уж фантастические параметры. Другая группа работала над системами управления - электроника управления вначале весила больше, чем сам двигатель. Самой сложной задачей была разработка аккумуляторов. «Гексаграфен», «нанокомпозиты», «аэрогель» - ни о чем подобном ты скорее всего не слышал. Это создавалось в разных Циклах и преобразовывалось в прототипы и макеты здесь, в "Совенке". Получалось далеко не все и не сразу. Но упорство советских ученых увенчалось успехом - теперь аккумулятор размером с чемодан может запасти столько же энергии, сколько содержится в цистерне керосина.       — А в моё время его хватало на сутки для обычного телефона. — фыркнул Семен, и протянул его обратно.       — Соответственно, бюро сразу замахнулось на самолеты — самую важную отрасль машиностроения. А конкретно — на стратегические ракетоносцы, вроде Ту—160, десантные ИЛ—76, Русланы КБ Антонова...       — Да, я смотрел по телевизору... — начал Семен, но Михаил лишь нетерпеливо махнул рукой. По его глазам было видно — он жутко любил примерять на себя роль этакого учителя.       — Фигня твой телик. В общем, первый прототип электрического двигателя был создан ещё полтора года назад и успешно прошёл испытания. В то же время руководство Минобороны поняло, что им предоставился прекрасный шанс ответить Чемберлену с его АС—130. КБ Антонова к тому времени построило три самолета АН—225. Слышал о таких?       — Да. Только в мое время был создан всего один такой самолет. Мрия назывался, вроде как... — Семен почесал голову.       — Ну вот. Их быстренько отозвали, и провели глубокую модернизацию. Получилась совершенно убойная вещь: летающая крепость, не требующая дозаправки и в полете ограничена только боекомплектом. Вооружения — туева хуча. Способна стереть с лица земли небольшой городок, при этом совершенно недосягаема для зенитных ракет благодаря разным примочкам из будущего. Две штуки сразу отправили в Афганистан, где они по сию пору одним только видом на горизонте наполняют штаны душманов свеженьким дерьмецом.       — И что, ты предлагаешь нам угнать оставшийся бомбардировщик и на нем долететь до Антарктиды? — Лена услышала скептические нотки в голосе Семена. Хотя и ей самой подобная идея показалась просто безумной.       — Нет, мы ещё не настолько сошли с ума. Это так, для истории. — усмехнулся Михаил. — Кроме того, ты не дослушал.       — Твои истории приятно слушать, но давай, не затягивай. — Вычигин злобно сверкнул глазами.       — В общем, когда двигатели обкатали, вылечили все детские болезни, то сразу же принялись за модернизацию десантных ИЛов и транспортных Русланов. Они уже используются целый год, модернизацию прошел почти весь модельный ряд и тех и других типов... А следом взялись и за гражданские версии. Вроде тех же самых кукурузников... И вот как раз на одном из них мы полетим. — загадочно улыбнулся Михаил.       — На кукурузнике? До Антарктиды? — нахмурился Семен. — Да ты издеваешься, мать твою. Более безумной вещи я ещё не слышал.       — Вот—вот... — тихо подтвердила Лена, надеясь, что он откажется. Но видимо, её мечтам не суждено было сбыться.       — Ладно, вам лучше знать. На нем, так на нем. — махнул рукой Семен.       — Вот. Вылетаем, приземляемся в слепой зоне, оттуда добираемся до базы... — тут его прервал Томас.       — В общем, залезаем дружно всей гурьбой в вентиляционные шахты, оттуда через черные ходы и лазы пробираемся на второй уровень, желательно не попадаясь никому на глаза...       — Ты забыл одну вещь. Если они включат излучатель, мы тут же попадем под контроль. — жестко осадил его Семен. Томас вместо ответа подошел к одному из шкафов, и достал оттуда обычный армейский шлем защитного цвета.       — Внутри находится подкладка из особого материала. Она способна некоторое время задерживать излучение установки. Первое боевое крещение прошла в пионерском лагере, но как оказалось, защищает она недолго. Из рассказов твоих друзей, которых вы забыли в бункере музыкального кружка, майор, который командовал операцией по вашему спасению, сошел с ума и попал под контроль, даже не снимая этот шлем. Кстати, это он и есть, мы его нашли около пионерских домиков. Теперь он твой. — Томас любовно похлопал по каске, и протянул её Семену.       — Я пристрелил этого майора, когда установка отключилась. — пробормотал он, рассеянно дергая за ремешок. — Так сколько у нас будет времени?       — Максимум — день. Может, два. Прыгаем, выводим из строя все источники связи с внешним миром, спускаемся, забираем твою фройляйн, закладываем особо мощные заряды у излучателя, подрываем его. Ну и сваливаем, разумеется.       — На словах всё просто. Интересно, как это будет выглядеть. — пожал плечами Семен.       Лене же предложенный план не внушал ни капельки оптимизма.