if the heavens ever did speak

Off in the distance, there is resistance Bubblin' up and festering Hey Mr Motion, make me a potion Shake it all up with your mystery How come I've never seen your face 'round here? I know every single face 'round here A man on a mission, changing the vision I was never welcome here Блять. Это слово отчетливо крутилось в моей голове, пока я выползал из под груды незнакомых тел, наваленных на меня. Ну, если честно, это была не куча тел, а две девушки и достаточно толстый парень, который буквально душил меня своими складками жира. Информация была не точная, так как глаза были закрыты - не хватало еще открыть их, чтобы тогда уже непременно сдохнуть, так что о поле и толщине этих людей я мог догадываться только по паре прикосновений, что я им подарил, пока спихивал с себя. В голове было пусто, а во рту стоял неприятный привкус после вчерашнего опустошения желудка - я вдруг отчаянно заскучал по своей зубной щетке. Похмелье было единственной вещью, которая останавливала меня от беспробудного пьянства. Чувствовать такое с утра - это как пройти все круги ада по несколько раз, да и то, Сатана, мне кажется, не издевается так над грешниками. Было сложно выбираться из комка, состоящего из мусора и людей, когда ты не видишь кто или что на тебе лежит и так воняет, но я все же справился с этой задачей, выворачиваясь из объятий какой-то девушки, которая почему-то решила, что я ее подушка и обильно пускала слюни. Я брезгливо поморщился, пока делал это. Может, девушка была не самая уродливая на свете, но все равно ее вмешательство мое личное пространство мне было чересчур неприятно. Пожалуй, это была еще одно неприятное последствие вечеринок, даже хуже чем похмелье и потеря своих вещей. Я терпеть не мог просыпаться в незнакомом месте с незнакомыми людьми, потому что это достаточно сильно выбивало из колеи и слегка пугало. Так что каждый раз обещал себе не напиваться до такого состояния, чтобы иметь воспоминания о прошлой ночи и лечь спать где-то в более удобном, а главное, уединенном месте. И каждый раз я нарушал свои же обещания. Я нашел рукой диван - превозмогая боль во всем теле, я забрался на него, стараясь не стонать, хотя булькающие звуки все же вырвались из моего рта. Мой желудок сделал двойное сальто и во рту появился неприятный привкус, который не предвещал ничего хорошего. Я поспешно закинул голову назад, стараясь сохранить содержимое своего желудка, если там еще что-то оставалось. Хотелось бы прилечь, но разбросанные везде бутылки никак к этому не располагали, я так что я просто развалился на диване и стараясь не стонать от боли и мысленно требуя у небес таблетку, которая уменьшит мою головную боль. Держать глаза закрытыми было уже просто не возможно, любопытство отчетливо требовала их открыть и узнать где я, черт возьми, нахожусь. Вроде вчера мы пошли к Пандоре, просто посидеть - ее мать куда-то уехала и мы могли спокойно и от души напиться. Ей, конечно, сказали, что это будут просто посиделки с чаем, печеньями и плюшевыми медвежатами. Потом в чай мы подмешали ей какой-то алкоголь или наркотик, я не помню, что именно и вуаля - она уже сама была не против вечеринки. Иногда мне было стыдно, что мы обманываем эту милую девочку. Правда, только иногда. Обычно моя совесть спала, закрывая глаза на многие мои поступки. Может, она просто устала постоянно кричать мне как это все неправильно. Так что остался только здравый смысл и капля эмоций, которые руководили мной. Я ухмыльнулся. Видит Бог, вчера я старался не принимать ничего, но те синенькие таблеточки будто сами запрыгивали ко мне в рот, так что я просто не смог не податься общему влиянию. Иногда я действительно ругал себя за столь слабую силу воли, но не пытаясь ее укрепить, а лишь терзал себя. Тогда, конечно, я не задумывался, как плохо мне будет с утра, а сейчас я был готов убить себя вчерашнего. Это был круговорот, который я был не в силах предотвратить - алкоголь и таблетки ночью, сожаление и головная боль с утра. Я приоткрыл левый глаз и, видя только часть белого потолка, который абсолютно ничего не говорил, я решительно открыл правый глаз и поднял голову. Словно в ответ на мою решимость голова заболела еще сильнее и я с трудом не свалился с этого, как сейчас было заметно, ужасно грязного дивана. Я встал, до нельзя смешно и неловко, едва не споткнувшись об собственную ногу - брезгливо поморщился, проводя рукой по своей рубашке и осмотрелся. Надписи на стенах, праздничные шары всех цветов и стриптизерша, спящая прямо в торте, который был покусан со всех сторон, заставляли меня делать вывод, что я был на чьем-то Дне Рождении. Тел на полу было совсем немного, что удивляло - обычно после дня рождения некуда поставить, а тут человек десять в немыслимых позах спят. Вот и посидели, вдевятером, блять. "Не слушать Терезу больше никогда в жизни", - я сделал пометку в голове и едва не наступил на кого-то, валяющегося в луже собственной блевотины. Просто отлично. Внутренняя брезгливость требовала немедленного побега из этого места, но здравый смысл советовал найти сначала друзей, а потом уже бежать. Послушав второе, я начал озираться и аккуратно обходить препятствия. Полнейший хаос вокруг мешал сосредоточится, да и похмелье давало о себе знать, так что поиск был не особо тщательным. Взять остатки виски в стакане, вылить себе в рот - все уже происходит настолько автоматически, что хочется смеяться. Боже, что я творю со своей жизнью? Я даже не медленно падаю, я как камень, который бросили в озеро - стремительно иду на дно. Я качаю головой и пытаясь вытрясти из нее эти мысли. Не время, не место для самокопания. Голова и так болит, а терзать ее сейчас - это экзотический вид самоубийства. Еще раз осматриваюсь. Вроде, никого знакомого не вижу, так что теперь можно смело идти домой. Конечно, упреки Терезы будет неприятно слушать, но договоренность есть договоренность. Она появилась еще год назад, когда мы серьезно поссорились из-за того, что Тони оставил Кэйси и Сида на вечеринке в другом городе, а сам уехал на своей машине. По сути, это просто было негласное соглашение о том, что надо всех разбудить после пьянки. Но было и звездочка с пометкой: если ты никого не мог найти, а похмелье было просто невыносимым, то можно было идти домой. Обходить этот дом у меня не было никакого желания, так что я наплевал на крики совести с большой башни и пошел прямо в прихожую. Ее найти было нетрудно: зал и прихожая были одним целым, так что я просто перескочил через несколько поваленных растений и оказался прямо там. В прихожей валялось еще несколько тел, но воздух был определенно чище и свежее, что безумно радовало меня, потому что дышать этими парами и пылью мне совершенно не хотелось. Я лишь уголком глаза глянул на себя в зеркало - я прекрасно знаю, как выгляжу с похмелья. Если еще первые десять раз пугали, то сейчас я могу лишь вздохнуть и понадеяться на лучшее. Мнусь немного перед тем как открыть дверь - на улице солнце, а мне никак не хочется умереть прямо там. Еще неизвестно, сколько мне идти. Вполне может быть, что нас занесло в другой город или, если очень повезло, страну. Я все еще помню, как по пьяни с Терезой пересекли границу Канады и ждали, пока Тони привезет нам наши паспорта. Было смешно всем, кроме нас, так как перспектива остаться в Канаде без паспорта и денег не очень прельщала. Вдруг я заметил на комоде темные очки. Не самые новые и не самые лучшие, со стандартной квадратной оправой - мое спасение. Нет, я не крал, просто заимствовал. Потом верну. Я подхожу к зеркалу, одеваю их и посылаю воздушный поцелуй своему отражению. Хмыкаю. В голове проносится мысль, что я совсем спятил и пропил последние мозги, но я лишь ухмыляюсь, проводя рукой по волосам. Из зеркала на меня смотрит бледный худощавый парень, с кривой усмешкой и с взъерошенными волосами. Я осматриваю одежду и раздосадовано вздыхаю, смотря на пятно на светлых джинсах. Потом резко отворачиваюсь от зеркала, не желая смотреть на свое отражение. Выхожу во двор, открывая скрипучую дверь, будя парня рядом. Скрип отражается и на мне - в утренней тишине он настолько громкий, до голова будто начинает крошится на кусочки. Боже, так тяжело смазать дверь? Мне-то ладно, вышел и ушел, а вот хозяевам это каждый день терпеть. Я приоткрываю всего небольшой проем и проскальзываю в него. На улице так свежо и ярко, кто хочется убить себя. Хотя нос и легкие явно отдыхают от того смрада, что их окружал минуту назад, солнечный свет действует на меня так же, как и на вампиров. Я вдыхаю поглубже, чтобы выветрить остатки дыма из головы и осматриваюсь. Улыбка невольно озаряет мое лицо - мы все же не в другом городе, как я опасался, а совсем недалеко от колледжа, в который ходит Кэйси. Слава богу, идти минут 20 и, надеюсь, я смогу это сделать. Прохожу по дорожке к калитки и оглядываю домик. Ничего примечательно, только размеры поражают. Наверняка одного из свиты этих золотых детишек. Внешний вид дома явно подпортили рисунками половых органов и, как я подозреваю, блевотиной и кусками чего-то синего и отвратительного на вид.. Как хорошо, что дом не мой. Я вообще стараюсь у себя вписок не устраивать. Не хватало, чтобы мой дом разнесли и ограбили, а, если повезет, запачкали в своей рвоте и осколками бутылок. Оправдание есть - мать поставила камеры в доме, а ее характер знают, кажется, и за пределами города. Все лишь удивляются как у нее, блюстительницы закона, любительницы правил и строгости вырос такой раздолбай как я. Все просто - она не замечала меня, так как работала днями и ночами. Имея полжизни за плечами, она все еще надеялась, что она заработает свои миллионы. У нас было достаточно денег для меня и не достаточно для нее. Так что она уходила на работу в 6 и возвращалась в 2 ночи, а я был невидимым человечком, которого она замечала только тогда, когда он вляпывался в такие неприятности, которые уже требовали ее немедленного вмешательства. Она даже не ругала меня, а просто решала проблемы и говорила, что я разочарование всей ее жизни. Я притворялся, что мне глубоко похуй, но на самом деле подобные слова сильно ранили меня. Я ненавидел свою жизнь, ненавидел все, что меня окружало - я не знал, сколько раз я хотел убить себя и сколько раз меня спасали мелочи, вроде звонка друга, который пригласил гулять или вечеринки, которую я просто не мог пропустить. Я сжал кулаки и зажмурил на секунду глаза. Хватит жалеть себя, придурок. Это слишком жалко даже для тебя. Идти было невыносимо больно, так как ныла буквально каждая мышца, а то, что я поспал всего несколько часов явно начало отражаться на мне. Солнце припекало, а пыль вилась вокруг моих ног - я ненавидел такую погоду, а она ненавидела меня. Кофейня, раскрашенная в яркие цвета, как из какого-то детского мультика, резко появилась, когда я вышел из поворота, что привело меня в неописуемый восторг. Кофе - это все, что мне сейчас было нужно. Да и прохлада, наверное. Я ускорил свой шаг и буквально за минуту дошел до нее, предвкушая райский отдых. Зайдя в прохладное и светлое кафе, я недовольно поморщился. Нет, с запахом было все в порядке, да и не шумно вроде, но вот компания, которая сидела за дальнем столиком вызывало во мне почти животное отвращение. Золотые детишки заметили, что я смотрю на них - разговор смолк - они смотрели откровенно враждебно и зло. Парней семь, не меньше, все уставились на меня, как загипнотизированные, а потом один из них слегка слегка улыбнулся и сказал что-то своему товарищу, а тот издал победный клич. Это вызвало неодобрение их соседа - он слегка сжал плечо смеющегося человека и процедил что-то сквозь зубы. Он замолчал, испуганно сжимаясь, но быстро приобрел обратно свой напыщенный вид. Это слегка пугало, но я ответил им взглядом, полного презрения, специально сняв для этого солнечные очки и широкими шагами подошел к барной стойке. Сев на стул, я щелкнул пальцами и официант развернулся, одарив внимательным взглядом. Без слов поставил мне чашку и, взяв чайник, плеснул мне туда кофе. Я благодарно улыбнулся и с наслаждением глотнул. Кофе приятно отрезвляло, а неприятный вкус во рту исчезал. Глядя на мое лицо, официант с усмешкой спросил: -Тяжелая ночка? -Весьма, - официант явно ждал более развернутого ответа, но я не был настроен на общение - в конце концов, похмелье не располагает ни к чему. Так что я пил кофе мелкими глоточками, попутно проверяя свой телефон. Ни сообщений, ни звонков. Это уже начинало пугать и я невольно наполнился тревогой за своих друзей. Допив кофе, я бросил на стол деньги с чаевыми. Монеты звякнули, падая на столешницу. Бармен пересчитал их глазами и нахмурился, но ничего не сказал. Да, не в моих привычках было оставлять большие чаевые. Не потому что я был такой скряга, я просто не понимал смысла оставлять больше, чем ты должен. Все равно в стоимость входили эти чаевые, а оставлять еще больше просто за то что человек доставил тебе еду, пройдя два метра - более чем глупо. Я вышел из бара - солнце начало уже припекать и я чувствовал себя уже не так хорошо, как в баре. Был конец осени - вроде, должен уже был дуть холодный ветер, но солнце решило именно сегодня выглянуть из-за облаков, чтобы позлить меня. Я немного потоптался на месте, пытаясь вспомнить направление, которое бы вело к моему дому и рассеяно глядя на два поворота. Если честно, эту часть города я знал не особо хорошо, так что не имел понятия, куда идти. -Ты идешь с нами, - это прозвучало совсем близко к уху, так, что я вздрогнул. Голос был грустным и слегка картавым, но я его легко узнаю. Галли. Чертов золотой ребенок. Было неприятно когда люди вот так вот нарушают твое личное пространство, а еще и те, которых ты даже на три метра к себе подпускать к себе не хочешь. -С чего бы это? - я попытался повернутся, пока чья-та рука не толкнула меня в плечо, а сталь вдруг начала холодить спину. Я почувствовал почти животный страх, который сковывал лучше любой цепи. Я резко замер, стараясь не делать резких движений. Судя по всему, парень стоял почти вплотную ко мне, и его куртка, которая, непонятно что делала на нем в такую жару, скрывала руку с ножом достаточно сильно. Кричать о помощи было бессмысленно, так как на улице почти никого не было, а те, что были, явно сделают вид, что ничего не происходит. К тому же не хотелось быть проткнутым насквозь из-за этого. Так что я смиренно зашагал, пока сталь впивалась мне в спину. Я не был удивлен , ведь все знали, как золотые детишки развлекаются. Многие верили, что это лишь слухи, но я сам видел несколько таких "забав", так что всех иллюзий был накрепко лишен. Мы шли недолго - совсем скоро мы оказались в грязном тупике, достаточно просторным, но в тоже время отчаянно узким для меня. Лезвие убрали от спины и толкнули вперед. Я резко повернулся и оценил обстановку. Двое, которые привели меня, еще семеро из кофейни. Теперь понятно, что вызвало у них такой смех. Я старательно скрывал свой страх и картинно потянулся, разминая плечи и зевая. Парни были явно удивленны - они не ожидали такой реакции. Я решил играть дальше и сбить их столку - благо, это было нетрудно, параллельно ища выход. -Мальчики, если хотели позвать меня на свидание, могли просто оставить Валентинку у порога моего дома, не нужно было всего этого, - я развел руками, обольстительно улыбаясь и подмигивая. Их лица сразу изменились - из нахальных в удивленные, а потом в злобные. -Наш малыш пытается язвить? Это так мило, - знакомый голос звучал музыкой в ушах, и я лихорадочно начал его искать глазами в толпе. Во мне вспыхнула надежда - я знал Томаса, насколько его может знать незнакомый человек, так что я был почти уверен, что он сделает все, чтобы спасти меня от того, что меня ожидает в скором будущем. Искать его было не легко, так как злобные взгляды в мою сторону здорово отвлекали, а пытаться их игнорировать было выше моих сил. Я отвел взгляд, смотря на сухую землю, на которой валялись окурки и обертки от шоколадок. Единственным моим желанием было сжаться и исчезнуть, провалится сквозь землю и больше никогда не чувствовать такого унижения, как сейчас. Вдруг злость пронзила меня. Я был не против быть избитым, так как привык к этому, старшая школы учит и не к такому привыкать, я не хотел чувствовать себя униженным. Я не настолько еще пал. Я поднял глаза - человек шесть сверлили меня взглядами, а остальные рассеянно смотрели по сторонам. Они явно ждали чего-то. Знака от их главаря, наверное, или еще чего. Я ухмыльнулся уголком губ и процедил: -Что, системная ошибка? Ошибка 404 или перегрузка всех систем? -Заткнись, - бросил парень в зеленой куртке. Я хотел уже выплеснуть на него все злобу, которая скопилась во мне за это время, но вдруг Томас отделился от остальной компании. Он сначала неуверенно шагнул, а потом резко вышел вперед, отталкивая незадачливого друга, который стоял на его пути. Он думал возмутится, но парень позади удержал его за рукав, а потом начал ему что-то очень быстро говорить на ухо. У него омрачилось лицо, но он лишь досадно кивнул и отошел немного назад, глядя на меня с нескрываемой ненавистью. Я вздрогнул, но не отвел взгляда, встречая его со стальным блеском в глазах. Это все меня пугала до ужаса, заставляло трепетать и дышать через раз, но я старался выглядеть до ужаса самоуверенным, копируя во многом Тони. Стать в открытую позу, ухмыльнутся, скрыть дрожь - все это заняло меньше секунды, но для меня тянулось вечность. Меня все всегда все осуждали за мою наглость и саркастичность - сейчас я не мог и слова вымолвить и стоял, пытаясь не упасть на пол. Теперь я смог рассмотреть Томаса как нельзя лучше. Растрепанные черные, как смола, волосы, синяки под глазами, будто он не спал несколько ночей, играющие всеми оттенками фиолетового, усмешка на один бок. Он выглядел совершенно необычно для себя, поэтому я, совершенно забыв об остальных, уставился, по другому не скажешь, на него. В его глазах было нечто такое, что пугало меня. Они казались темнее, а злость, которая плескалась в них, могла абсолютно точно заполнить море. Он выглядеть как злобный брат-близнец моего Томаса. Это заставило меня попятится еще на пару шагов назад, упираясь в холодную стенку. Он заметил мой взгляд и улыбнулся шире. -Теперь уже не так весело? - один из компании покричал. Он стоял позади, я не видел его лицо, но могу поклясться, что и оно было искажено ненавистью. Боже, зачем я вообще вчера из дома вышел? Времени для размышлений у меня не было. Я каждую секунду ожидал бойни, которую они так стремились начать, так что я весь напрягся. Томас, который, по видимому, был за главного, поднял руку и остановил поток ругательств, которые кричали эти ублюдки. Судя по тому, как быстро они замолчали, боялись они Томаса достаточно крепко. Это меня удивило еще больше - раньше я не замечал за ним такой властности. Он скорее был покладистым или милым, называйте как хотите. Томас опустил руку и, наклонив голову, с прищуром посмотрел на меня. Сделав пару шагов вперед, он подошел почти вплотную ко мне, заставляя терять рассудок от его запаха и вжиматься в стенку еще сильнее, надеюсь спастись от его взгляда. -Что же нам с тобой делать, Ньют? - произнес он стоя почти вплотную, обжигая своим дыханиям и говоря с хрипотцой, которая, о господи, возбуждала. А еще вызвала страх, который заволакивал разум и непонимание всего происходящего. Этого было слишком много и, поэтому, особо не мудря, я протянул руки и коснулся, коснулся его. Это был в первый раз, когда я был настолько близко к нему, первый раз когда я сам дотронулся до него. Я столько раз мечтал об этом моменте, столько раз представлял его - а сейчас я безумно хотел, чтобы этого никогда не случалось. Хотя я не коснулся, скорее оттолкнул от себя, да так, что он на секунду потерял равновесие и чуть не упал. В этот момент его глаза стали еще холоднее, будто они могли. Через секунду я лежал на земле, стона от боли и ошарашено осознавая, что любовь всей моей жизни только что ударила меня в солнечное сплетение с такой силой, что я забыл как дышать минуты на две. Собирая весь своей гнев и дыхание, я выпалил: -Что случилось с тем хорошим мальчиком, которого ты так отчаянно играешь на людях? Он не ответил. Он блеснул глазами и улыбнулся, так, что мне захотелось улыбнутся тоже. Открыто, заразительно, как ребенок. А потом развернулся к своей шайке и произнес: -Кушать подано. Я понял что это означает слишком поздно. Первый удар пришелся по животу, выбивая из меня весь воздух. Я даже не попытался вырваться или отбиваться, зная, что тогда получу еще больнее. Поэтому лучше свернутся калачиком и просто лежать, пока ноги мелькают перед глазами и бьют в самые незащищенные места. Все тело ломило и болело, но это нельзя было сравнить с той болью, что сейчас разгоралась внутри меня. Нет, не боль от ушибленных органов, а разочарование, горькое, жгучие поднималось из груди в глотку и вызывало слезы. Я не мог поверить что тот, кого я идеализировал столько лет, оказался настолько прогнившим, настолько подонком, что единственное чувство, которое можно было к нему испытывать - ненависть. Я был разочарован, был раздавлен - все это отдаляло окружающее от меня, хотя, кажется, я просто проваливался в небытие. Особенно чувствительный удар в районе печени вызвал кровь, которая стекала по моему подбородку. Я закашлялся, прикрываясь сильней, надеясь, что это вскоре кончится. Вдруг я увидел лезвие перед своими глазами. Оно было еще далеко и нелепо, но один удар этим самодельным ножиком убьет меня. Неприятное чувство родилось в животе. Теперь надежда выжить погасла для меня. -Без ножей! - Томас выбил из его руки лезвие и слегка скрутил руку. Это отвлекло всеобщее внимание: я получил небольшую передышку. Я уже думал, что удивляться сегодня больше не смогу, но, видимо, я ошибся. Неужели ему не плевать? Он специально отвлек от меня внимание, чтобы дать время сплюнуть кровь от вдохнуть воздух внутрь, что заставляло каждую мышцу болеть. Что-то внутри встрепенулось и согрела немного душу. Я даже смог приподнять голову и посмотреть на него в упор. Он заметил мой взгляд, но виду не подал, просто отвел глаза, делая глубокий вдох. "Что, стыдно?" - подумалось мне. Хотя через секунду стало ясно, почему он так поступил. -Ты сесть из-за него хочешь? - трепыхавшиеся надежда быстро смолкла. Я едва ухмыльнулся разбитыми губами. Боже, на что я надеялся? На поддержку, команду "стоп" для своей юной банды головорезов? Чувства? Я чуть не начал истерически хохотать, но вовремя себя остановил, понимая, что можно получить за это еще больше ударов или прозвище "сумасшедший" до конца школы. Я скрутился еще больше, ожидая продолжения бойни. Но оно не последовало. Хоть перед глазами все плыло и я путал реальность со своим сознанием, но я услышал до боли знакомый голос, который властно сказал, что пора заканчивать. Это слегка удивило, но не больше - на эмоции сил не осталось. Наконец я смог вдохнуть полной грудью - это небольшое действие вызвало столько боли, что я закашлялся. Я надеялся, что сейчас умру. Надеялся и молился, потому что больше не хотел видеть никого и ничего. Самая ужасное, что могло случится, случилось. И дело даже не в том, что меня поколотили, колотили меня и раньше. Сейчас я потерял гораздо больше, чем возможность ходить пару дней. -Передай Тони и Сиду, что у них есть не больше недели на возвращение долга. Если помедлят или попытаться залечь на дно, как они сделали это в прошлый раз, то только побоями вы не отделаетесь, - кто-то поднял меня за плечо и почти выплюнул мне это в лицо. Я чуть не вырвал от его зловонного дыхания, но долго наше общение не продлилось - он кинул меня на землю и поспешил за удаляющимися товарищами. Я проваливался все больше в темноту, а боль все утихала и утихала, а мысли превратились в шум. Я даже сейчас не боялся смерти и был спокоен, как никогда. "Почему вся жизнь не проносится перед глазами?" - это была моя последняя мысль, перед тем, как провалится в темноту.