Каменное сердце - это опасно

Часы в Северной башне ударили одиннадцать раз, распугивая заснувших под крышей летучих мышей. Однако сну школьников это не помешало. Странно, но обычно в это время, несмотря на отбой, ученики еще были заняты своими делами. Кто-то отдыхал в факультетской гостиной, болтая с друзьями или развалившись на диване, кто-то играл в шахматы, а проигрывая, либо бился головой о доску, либо выполнял желания победителя. Господа заумные и трудоголики готовили работы для учителей на следующий день, а совсем психи — на следующий месяц. Они штудировали тома, которые Мерлин знает откуда брали, а те, кто умудрился выискать старинные гримуары, забивались в уголки, где аккуратно делали полезные выписки. Записки и зарисовки делали также спортсмены: каждый свободный вечер они всей командой садились возле окна, неподалеку от камина, и разрабатывали новые формулы нападения и обороны в квиддиче. Все изменило отсутствие нескольких, ну очень важных, лиц. Сегодня не было рыжего предателя крови, чтобы надувать юных остолопов, которые почему-то именно в этот день серьезно настроились на первую шахматную победу. В тот же вечер куда-то делась и заучка с сеновалом на голове, старания которой обычно значительно облегчали написание эссе по многим предметам. К тому же из-за болезни Золотого Мальчика и вообще капитана команды разработка игровых тактик продвигалась на стоп-кране уже целую неделю. Поэтому преподаватели наконец-то смогли уснуть, вовремя натянув на поседевшие головы спальные колпачки. Как же давно они так не отдыхали, ведь их ученики уже спали в своих мягких — ну или не очень, кому как, — кроватях с балдахином красного, синего или желтого цветов. Привидения, потерявшие после смерти возможность сна, зависали в разных частях школы, закрывали глаза и, свесив голову, представляли, что спят. Только Кровавый Барон всю ночь летал по лабиринтам подземелий, распугивая летучих мышей, крыс и не давая змеям заползти в комнаты первокурсников… Никогда не знаешь, что обнаружишь под подушкой: отравленный кинжал, розу или просто комок земли или червей. Светловолосый принц стального факультета однажды за такую шутку над младшекурсником запустил одному из своих «друзей» в волосы шипощипуна — маленькую змейку с выступающими из брюшка щетинками. Бедному слизеринцу пришлось побриться, чтобы снять с себя эту гадость. После того случая никто над младшекурсниками не издевался. А уже со второго курса профессор Снейп заботился о том, чтобы дети знали заклятья антилазеек. Слизерин, как говорится, дело тонкое. Кстати, сам декан серебристо-зеленых на данный момент нервно маячил в кабинете директора перед глазами всех там собравшихся. Вечно улыбающийся Дамблдор следил за ним с полуулыбкой, зверь, держащий на руках так и не проснувшегося Малфоя, не обращал внимания на «взбесившуюся ворону», а мадам Помфри пыталась трясущими руками вручить мрачному профессору настой валерьяны, но в итоге подумала и сама залпом выпила лекарство. — Северус, ну хочешь лимонную… — Да не хочу я ваших сладостей! — рявкнул зельевар, не дав Дамблдору договорить. — Ваш любимый Поттер превратился в гаргулью! Альбус, вы понимаете? Гаргулью! — Я это понимаю, но не понимаю, почему ты так беспокоишься? Северус Снейп остановился настолько резко, что зверю показалось, будто дух зельевара не успел затормозить с той же скоростью, что и хозяин, и полетел дальше в виде черного огромного лебедя — столь элегантно взлетела верхняя мантия. — Альбус, вы хоть раз заходили в запретную секцию? Там есть такая книга. Большая, серая, как… как его кожа! — он указал на зверя. — Там есть легенды о десятке святых животных, а если сильный маг станет одним из них, то проснутся и остальные твари, несущие предвестия о начале нового мира. А что бывает перед началом? — Вступление? — сделал предположение директор и при виде побледневшего лица преподавателя скуксился. — Перед началом бывает КОНЕЦ! Конец света, Альбус! Вы что, не понимаете? Этот чертов ребенок заставит мир рухнуть, потому что не удержит свои силы под контролем разума. А магическая истерия начинается только при условии того, что очень сильное магическое существо теряет над своим разумом контроль! Ох, ну конечно, давайте поспорим, что вы сейчас опять все обернете в шутку, — Снейп сморщился и отодвинулся от протянутой ему вазочки со сладостями от братьев Уизли, которые после исключения из школы начали заниматься черт знает чем. — Но сами подумайте, стоит Поттеру очнуться и понять, кем он стал, этот малолетний дебрь с валуном вместо мозгов сиганет в логово к Волан-де-Морту, и эти помешанные — один на власти, другой на известности — разгромят всю планету! Обычной Авадой все не закончится! — На нас вообще ваши заклинания не действуют, Северус, — гаргулья заговорил в первый раз за все время пребывания тут. — И будьте добры, говорите тише. Не хочу, чтобы вы его разбудили. — Мистера Малфоя разбудить, когда он устал, нереально. Кстати, по поводу иммунитета: он есть у Драко, Полумны Лавгуд, Блейза Забини, Хагрида, скорее всего, Флоренса, Флитвика, был у Трелони, но кое-кто ее уволил, после чего она так и не вернулась. В крови этих волшебников течет кровь магических существ, это не говоря о том, что наш звездочет и есть магическое существо. — Альбус, что вы решили? Пока Гарри не проснется, его эмоции будут бесконтрольно взрываться фонтанчиком. Я отвечаю только за себя. Его чувства невозможно удержать насильно. Мне даже хвост и крылья его не подчиняются! Он, между прочим, сейчас все слышит и видит. Он злится и просит передать тебе, Северус, чтоб ты пошел и утопился. В кабинете повисла тишина. Снейп замер, уставившись в пол и понимая, что Поттер себя не контролирует и смысла спорить с ним нет, да и мало ли что может сделать этот его как бы учитель. Помфри пила уже третий стаканчик капель. Дамблдор грыз кончик леденца. Во всем кабинете не волновался только Фоукс. Огненная птичка спокойно чистила перышки и игриво поглядывала на зверя. Однако стоило гаргулье встретиться с птицей взглядом, как Фоукс сорвался с подставки и золотистой стрелой слетел ему на темное плечо. — Эти малыши нас освещали. Они давали свою кровь первым поколениям гаргулий, поэтому теперь мы почти как они, только у нас лечебными оказались не одни слезы, а любая жидкость, вышедшая из нас. — Ох, вы послушайте, какие подробности! — слизеринский декан все еще смотрел в пол, но теперь явно был спокойней. Альбус Персиваль, как его там, Дамблдор встал из-за стола и, подойдя к окошку, посмотрел вдаль. Ему явно что-то пришло в седоволосую голову, но говорить он пока не спешил. В дверь постучали, и в комнату вошел Филч с Роном и Гермионой. На младшего Уизли смотреть было то ли страшно, то ли больно, то ли смешно — сразу и не поймешь. Рыжие волосы посветлели до нежно-розового цвета, выросшие огромные уши опушистились, и теперь стало совершенно ясно, что прототипом этого создания был не кто иной, как пасхальный кролик. Увидев его, Помфри хлебнула из стакана еще немного валерьянки, Дамблдор попытался спрятать улыбку в бороде, а Снейп и зверь нервно выдохнули, нахмурились, закатили глаза и отвернулись. От этого директор весело хмыкнул и наконец взял книгу, которую передала ему Гермиона. — Как нам вас называть? — обратился старик к зверю, и тот снова фыркнул, но ответил: — Саланг. — Ласточка? — Гермиона посмотрела на гаргулью с каким-то страхом. В ответ на эту ее реплику был дан кивок. Зверь, между прочим, с самого начала неотрывно следил за девушкой, словно чего-то ожидал. Словно он знал что-то, чего не знают другие. — Саланг, а на какое расстояние распространяется сила истерии? — Метров двадцать пять, если это недовольство, если злость — уже больше. Чтобы все совсем не вышло из-под контроля, нужен он, — зверь аккуратно убрал с лица Малфоя белесую прядь, и парень уткнулся носом в его грудь. Со стороны это смотрелось даже красиво. Темный зверь и мальчик, будто ангел, на его руках. Черный и белый. Инь и ян. Добро и зло. День и ночь. Сколько ассоциаций можно придумать, смотря на этих двоих в широком красном кресле, укутанных в огромные крылья, с хвостом, лежащим у ног зверя словно преданный пес. — Если вы заберете его у меня и у моего хозяина — единственная «живая» часть организма, сердце, тоже закаменеет. Тогда все погрузится в хаос. Свихнувшись, зверь в нас убьет любого вставшего на пути, а когда на пути никого не останется, жажду убийства будет не остановить. Как было сказано раньше, гаргульи — одни из десятки. Мы живем в другом мире, и поэтому никто о нас ничего, кроме легенд, не знает. Несмотря на это, магические животные перед нами преклоняются. Даже вампиры, драконы, демоны и единороги принимают нас как высших. Может случиться непоправимое, если во время становления что-то пойдет не так. Дамблдор снова задумался. Хитро поглядывая на Саланга из-под очков, своей фирменной улыбочкой директор говорил, что у него уже есть план. * * * Рон и Гермиона собрали вещи Гарри, хотя сомневались, что ему это пригодится. Снейп сделал то же самое для Драко. Час спустя домовики вносили четыре сундука в одну из башен замка. Один — для гриффиндорца, три — для слизеринца. Помещения башни поражали своими габаритами. Гигантская гостиная, с огромными камином, диваном, креслами и книжным шкафом, несколько светильников и украшений. Темная дверь, спрятанная за одной из тканей, прикрывающих стены, при всех ее размерах была незаметна для постороннего. За ней, как оказалось, находилась спальня. У той же стены, что и дверь, стоял темный дубовый шкаф, а у противоположной — обнаружились десять крупных ступенек вверх. Один из эльфов щелкнул пальцами — и в комнате зажглось освещение. Над ступеньками висел черный балдахин, тянущийся во всю ширину помещения. Саланг осторожно поднялся и приоткрыл шторку. Кровать была еще больше, чем любая вещь в помещениях башни: два деревянных бока, плотно упиравшихся в стены, не превышали в ширину тридцати сантиметров, все остальное — матрас, а выше — огромная перина, которая была настолько воздушной, что, когда Саланг уложил на нее Драко, блондин, казалось, начал тонуть в черном шелковом облаке простыни. — Что вам еще тут нужно? — гаргулья сел рядышком со спящим и взял подушку, которую его хвост притащил за собой из гостиной. Серые, красные, фиолетовые, оранжевые, зеленые, розовые, бежевые, голубые, в полосочку, в ромбик, с узором, с бахромой... наверно, там было около сотни подушек, но ни одной похожей на другую. У Саланга в руках была зеленая, шелковая, с маленькой золотой звездочкой в одном углу и таким же маленьким месяцем в другом. — Саланг, — Снейп поставил ногу на первую ступеньку, — этот ребенок — мой крестник, и если с ним хоть что-то… — Если какой-то урод сделает Драко больно — я своими руками выдеру ему позвоночник через задницу и заставлю сожрать вместе со всем тем, что вылезет за компанию. Северус, я знаю, что ты любишь этого ребенка как своего собственного. Я знаю, что он единственный, кого ты реально любишь! Но это не значит, что нужно держать его под крылом и защищать все время. Чтобы он стал сильнее, ему нужно учиться на собственных ошибках. Наши дети падают, когда учатся летать, но снова забираются на скалы и снова учатся! Дай ему шанс. Дай шанс мне и Гарри. Пока мы в нем нуждаемся, мы будем защищать его ценой жизни, а если он будет нуждаться в нас, даже если не захочет признать это, мы будем рядом. Северус, прекрати его нянчить. Крыло дернулось, и шторка опустилась, отгораживая Снейпа от Саланга. Последний, кстати, приподнял Драко и перенес его к изголовью кровати, где обернулся вокруг мальчика, уткнувшись в оголенный из-за приподнявшейся рубашки бок, тихо фыркнул и заснул. Снейп же, ничего не сказав, вышел, стоило эльфам щелкнуть пальцами, чтобы свет выключился. Несмотря на все события прошедшего уже вечера, зельевара мучила одна мысль, только он еще не мог понять какая.