Каменное сердце - это опасно

"Не хочу. Я больше ничего не хочу! Они все умирают. Все рано или поздно становятся мертвецами, а почему ему не дали возможности? Зачем его мучить? Неужели они не понимают, что это больно и страшно? Вечность пугает. Она хуже смерти. Арка. Зачем ее создали? Зачем?" — громкость голоса в мыслях нарастала с нарастающей истерикой, и напряжение попыталось вырваться из горла одним словом: — Зачем? — вопль разнесся по пустоте, отдавая стихающим эхо. "Зачем его мучить? Кому он сделал что-то плохое? Что он сделал этой твари? Ведь он ее брат а она его чертова сестра! Так какого черта она его туда столкнула? Какого черта она улыбалась так, будто счастье пришло именно в тот момент?" Черные слезы стекали по щекам. Он чувствовал его. Чувствовал страх. Страх за то, что он никогда не выйдет отсюда. Страх от того, что он тоже останется в пустоте... но, может, так будет лучше? Вдруг пустота не бесконечна? Вдруг она как очень большой шар, и однажды он встретит его... Сириус. Самая яркая звезда. Единственная настоящая звезда. Единственный. Да, он был для него единственным, кто любил его. По-настоящему любил. Кто касался его не с намерением ударить или посадить в чулан. Сириус просто любил его касаться. Гарри прекрасно помнил, как крестный, узнав, что не сможет провести с парнишкой Рождество, устроил праздник летом. И все было как настоящее. Подарки, ель под потолок, друзья... А потом, когда все уже ушли спать, они сидели перед камином и разговаривали. Вместе, словно, кроме них и теплого огня, больше никого в мире нет. Словно войны никогда не было, словно Блэк не сидел в Азкабане... «Гарри, — мужчина провел по голове крестника ладонью и растормошил волосы, — ты от меня еще долго не отделаешься! Закончишь школу — будешь со мной жить, а еще можно будет съездить на море. Знаешь, я там был когда-то, оно было таким синим и блестящим...» «Нет! Сириус, не рассказывай! Я хочу сам его увидеть, вместе с тобой! Обещаешь?» «Обещаю». Он солгал. Он не сдержал обещание. Он ушел. Провалился в бездну, из которой не выходят. После которой уже нет спасенья. И не нужно Гарри уже никакое море, он не хочет ехать с Гермионой и ее родителями или с кем-то из Уизли. Он должен был ехать с Сириусом. С крестным. Он должен был! Должен! — Сириус, — теперь Гарри скулил. Больше ни на что не осталось сил. Больше ничего не нужно. И жизнь ему не нужна, и сердце ему не нужно, и вообще больше не интересно, что там будет с этим чертовым миром! Без Сириуса ему уже и мир не нужен. Гарри прекрасно понимал, что чем сильнее отчаяние, тем слабее внутренний свет. Тускнеет огонек, который так жаждет жить. Тускнеет его стремление к чему-либо... Как ему хочется, чтобы его окатили водой. Как он желает, чтобы от воды огонек потух... ни черта он не дождется! Он не сможет затушить его так сразу. Перед лицом все еще появляются Рон и Гермиона... но ведь он им больше не нужен. Он видит, как они друг на друга смотрят. Лицо Дамблдора вспоминать вообще не хочется, это он не удержал Сириуса, отпустил его и потерял на этой чертовой бойне. Но Гарри тоже не мог держать в себе страх, что его любимого крестного пытает эта тварь. И он помчался. А потом для него все кончилось. Летом было ни жарко, ни холодно. К нему прилетали пару раз Тонкс и Ремус, потом Артур с Роном, но все равно, сколько ни бились забрать Гарри от родственников на Гриммулд Плейс, они не смогли. «Поттер, — Дадли вошел к нему, как всегда, без стука. — Давай выкладывай, что с тобой творится». — Голос у кузена был с хрипотцой — как у крестного. И тут еще рука, вдруг встрепавшая ему волосы так знакомо, задела слишком много. И его прорвало. Он не думал, что маменькин сынок "Дадличек" сможет так долго и внимательно его слушать, а потом прямо так встать и захлопнуть дверь перед носом раздраженного всхлипами Вернона, которому звуки мешают смотреть телевизор. В итоге Поттер просто не выдержал и заснул, свернувшись в калачик рядом с огромной тушей кузена, который тихо накрыл его одеялом и не ушел, позволяя Гарри чувствовать, что рядом с ним есть кто-то теплый. Когда были кошмары, младший Дурсль всегда прибегал, выталкивая родителей, и оставался с Поттером. «Какого черта ты тут торчишь? Ди, ты же меня ненавидишь. Я не хочу принимать жалостливые взгляды от тебя». «Говори, что хочешь, но ты от меня не отделаешься. Я не дам тебе снова побелеть». Гарри долго не мог понять, что это значило, а потом и понимать не хотел. Просто в один прекрасный день увидел в зеркале, к которому черт знает сколько не подходил, себя. Кожа посерела как у трупа, глаза навыкате, словно сейчас вывалятся, руки дрожат, а между темных прядей волос ярко виднеется одна поседевшая прядь. Гарри выстриг ее с корнем. Чтобы никто не увидел, что он чего-то настолько испугался. Но он продолжал бояться. Бояться, что снова почувствует холод, которым его окатило, когда он понял, что Сириус ушел и больше не вернется. Дадли был с ним до последнего дня. Он даже заставил родителей отвезти их на Кингс-Кросс и проводил Поттера до самого барьера. «Не сдавайся, придурок. Ты со мной еще в бейсбол играть учиться будешь. Жду в следующем году!» Было неразумно… просто глупо, но Гарри ткнулся носом в плечо брата и на секунду прижался к нему. Странно, но под шокированными взглядами родителей Большой Ди обнял Поттера в ответ, а потом начал подгонять. «Опоздаешь же!» Стоило Гарри зайти за барьер, и его ухватили знакомые руки друзей. Рон и Гермиона. Они были рядом, пока он ехал, пока сидел в большом зале, и все это время они пытались его подбодрить. В конце вечера он заулыбался. На второй день снова ходил убитый, а под вечер снова растянул губы. На третий день ближе к вечеру он улыбнулся, а перед сном засмеялся на глупую шутку Симуса. Четвертый вечер он смеялся. А пятый он не встретил… Он увидел тьму, из которой выбираться не было сил. Однако он заметил того, вокруг кого тьма расступалась, того, за кем лентой оставался яркий красный свет. Появился тот, кто помог сделать выбор. Потом снова была тьма и боль, а когда его глаза открылись на секунду, рядом был ангел. И он просил его не уходить. Ярость на лучшего друга за то, что ангела обидели, так и вытекала, и только уже в кабинете Дамблдора он понял, что это за ангел на его руках. Малфой появился на следующий день так неожиданно, как только можно. Сначала говорил с ним, потом смотрел на него, а потом пытался до него дотянуться, добежать. Как же ему не хватало тепла, и как же он хотел теплого искреннего касания. Как же ему было плохо от того, что он разрешил Малфою с его ядом, льющимся из всех пор, приблизиться. Но блондин уже ушел, и после этого потребность в касаниях резко отпала... Поток эмоций захлестнул его. Огонек уже почти потухший загорелся словно праздничный фейерверк. Вокруг появилось около сотни блуждающих огней и где-то в дали послышался гудок... такой знакомый. Словно зовущий... Конечно же он последовал за ним... * * * Как же он устал… — Драко, открой! — голос Саланга из-за двери был замученным и немного хриплым от долгого крика. Как же он устал от заточения и отсутствия общества вокруг. — Да что с тобой случилось? Все же было в порядке! — Это ты так считаешь! — истеричные нотки так и рвались на свободу из красивого ранее, а теперь искривленного яростью рта. — Это тебе все похрен, потому что через пару дней ты уйдешь, а я останусь с Поттером! — Драко, я думал, ты будешь только рад этому! По твоим же глазам видно, как я тебе надоел за эти несколько дней! Губы блондина растянулись в подобии улыбки, а тонкие брови высоко поднялись, да так, что на лбу появилась неприятная складка. — Ты? Надоел? Шутишь? — Малфой ненадолго замолчал, а потом заорал, долбанув предварительно кулаком по двери, на которую опирался плечом: — Да ты меня достал! Ты держишь меня тут как собачонку на поводке! Я что, похож на шавку? — Послушай, прекрати истерить! — А кто меня довел? Саланг задумался. Вчера вечером он, по всей видимости, вытянул из юноши слишком много положительных эмоций, и вот во что это переросло. Драко проснулся рано. И стоило ему продрать глаза, он направился на водные процедуры. Чем-то помещение напоминало ванную старост. Огромный бассейн с русалками, сидящими на бортиках и держащими в руках по кувшину, из которого текла вода. Одним из бортиков бассейн присоединялся к стене с зеркалом от потолка до пола. Вот там Драко и разозлился. Подплывший поближе, он обнаружил засосы и следы укусов по всему телу. На шее, груди и даже на бедрах. Отметины очень хорошо было видно из-за того, что на его матово-белой коже вообще никогда не было ни одного темного пятнышка. Вылетев из этого самого бассейна как взбесившаяся фурия, Драко, даже не накинув на себя полотенце или халат, босыми, сырыми ногами по каменным плитам, поскальзываясь но хватаясь вовремя за косяки, пробежал в спальню, где и предстал перед только проснувшимся зверем во всей красе. — Солнышко, ты чего так рано? — пробормотал Саланг, сладко потягиваясь и притягивая поднявшегося по ступенькам Драко к себе. — Эй, тебе не холодно? — зверь мягко погладил юношу по груди, задевая когтем сосок, вокруг которого были хорошо видны посиневшие следы от его же клыков — Мне? Холодно? Сейчас тебе будет жарко! — рычаще-шипящие звуки заставили Саланга резко отстраниться с испугу и, между прочим, правильно сделать. Палочку-то у Малфоя никто не отбирал, вот он и призвал ее, решив этим воспользоваться. Зная, что на горгулью магия не действует, Малфой быстро сориентировался и начал метать в зверя все подряд с помощью ускоренной левитации. Сначала это были просто подушки, а в итоге, когда Саланг сдуру выбежал в зал, по комнате начали летать вазы, канделябры, вырванные из стены с мясом, книги, оторванные от стола ножки и даже чашки от чая, который принесли им домовики для завтрака. В итоге Саланг шмыгнул в ванную комнату, и Драко ловко запечатал дверь. Саланг периодически скребся в дверь и несколько раз вроде как ударился об нее плечом, пытаясь выбить. Не тут-то было. Натянув на себя штаны и рубашку, Драко стал собирать конспекты и домашние задания, периодически отправляя найденные вещи в спальню. — Квик! — рявкнул он, и тут же в комнате, ошалело озираясь, появилась эльфийка. — Мистер Малфой хочет, чтобы Квик убралась? На это Драко только кивнул. — В ванную не заходить, дверь не открывать и этого гада оттуда не выпускать, что бы ни случилось, — на этом он скрылся за драпировкой, за которой находилась дверь в спальню, и через секунду из-под плотной ткани полился свет, означающий, что слизеринец не хочет никого пускать и поставил на свою дверь такой же блок, как и на ванную. Устроившись на ступеньках и обложившись учебниками, пергаментами, копиями лекций и другими вещами, Драко не заметил, как началось время обеда, и отреагировал на запах из гостиной, только когда его пищеварительная система громко сообщила о своих потребностях и претензиях к хозяину. — Я же сказал тебя не выпускать, — Драко остановился на пороге, увидев Саланга, раздирающего булку на две части. — Меня и не выпускали, я дверь выбил, — Саланг тыкнул в сторону ванной, где из-за балдахина вместо темно-коричневой выглядывала светлая бежевая древесина, которую, по всей видимости, только поставили. — Не интересно. — с видом гордой невинности буркнул слизеринец Драко сел напротив зверя, только не на пол, как Саланг, а в придвинутое кресло. — Почему ты на меня разозлился? Я на тебя никаких проклятий не накладывал и больно тебе не делал. — Я же сказал, меня не интересует разговор с тобой, — безразличным тоном ответил Драко и поморщился, потому что к низенькому кофейному столику было не очень удобно наклоняться, а брать нагревшуюся от горячей картошки тарелку было неприятно. — Драко! — Я сказал! Не интересует! Ты не знаешь, кто я. Я не знаю, кто ты. Меня это устраивает. Еще раз захочешь пометить меня как скот — пойди кинься из окна. Животное тут ты, а не я. Сколько пройдет времени до того, как это гриффиндорское недоразумение вернется? Два дня? Три? Вот эти дни, будь добр, ко мне не подходи! — Ты не имеешь права разговаривать со мной в таком тоне. Мне больше лет, чем этому замку! — Да мне-то что? Я тебя больше никогда не увижу! И слава Мерлину за это. — Мерлин был дураком! Полным! Да за ним наши стражи как за маленьким носились, чтоб он коленкой не ударился, чтоб он ручкой не взмахнул случайно и пол замка не взорвал, а потом, когда он с этим своим Артуром связался, начал вести себя так же, как ты, а все потому, что ему идиотка Нимуэ предсказала, что они на пару прославятся. Как думаешь, к чему это привело? — Да кто ты такой, чтоб так говорить? Ты же знать не знал его! Он же великий маг и не мог быть дебилом! — заорал Малфой и под гневным взглядом тут же успокоился. — Черт! И почему я тебе должен верить, если ты ничего умного не говоришь. — Ты хочешь, чтобы я что-то сказал? Что? Тебя же «не интересует»! — Саланг орал громко и с ядом. — Тебя же не интересует, что мне больше лет, чем любому камню тут? Не интересует, что мой род жил задолго до появления магов и магглов! Тебе ведь не интересно, что мы были почти что первыми. Мы были раньше единорогов, сфинксов и даже эльфов и альфов, которых вы тоже вытеснили. Сначала были фениксы, осветившие огнем камень, потом мы, а что все остальные были после нас, тебе же уже не интересно. И что только потом появились вы! Люди! Сначала простые, а потом открывшие в себе эту силу. Вы начали вытеснять нас, решив, что не уживемся, мы дали вам место и скрылись, создали тот мир, в котором и ты, и твои друзья, и их семьи теперь живут. А нам опять пришлось уйти! Вы же про нас забыли! Периодически каждый из вас обращается к высшим силам, называя их Великими Основателями, но вы даже не знаете, к кому вы обращаетесь! Думаете, что к основателям школы? Ошибаетесь, это было наше имя! Говорите вы с нами! И мы слышим! Мы слышим каждую мольбу, пересматриваем всю вашу жизнь и ситуацию. И если к тому моменту наша помощь еще будет нужна, мы поможем. Шепнем из другого мира, подскажем. Но теперь вы нас не слышите, вы забыли нас, потеряли веру! Это больно! Мы дали вам все, а себя заточили в бездну и выходим раз в столетие, чтобы найти продолжателя рода из ваших семейств. Многая молодежь уже бунтует. Они считают, что вы недостойны тут жить, и кто-то из старших поколений с ними соглашается. Ты не поймешь. Ты такой же, как и все другие, а Гарри не такой. Он почувствовал нашу боль, как свою, в его сердце появился тот укол боли и обиды за содеянное своей семьей. У него был выбор. Принять помощь ваших лекарей, принять меня или же продолжать жить с той болью, которую можно вылечить двумя тремя ваших зелий, но не лечиться, а терпеть и знать, что все люди — твари, хотя бы из-за того, что они делают со своей жизнью. Он выбрал меня. Решил, что если не сделает этого, то сделает хуже. Он решил спасти нас, и ни один из вас этого не поймет, потому что ни один из вас не достоин его. Убирайся Малфой. Теперь он сможет выжить без тебя. Ты сделал все, что мог. — С чего ты взял, что я уйду? — С того, что скоро Гарри сможет вернуться. Лучше уйди сейчас, чтобы не трепать ему нервы потом. — Саланг озлоблено кинул на стол булочку, которая от силы кулака превратилась в комок. — Он — не я. Придушит. Яростно размахивая хвостом, зверь скрылся в комнате и остервенело хлопнул дверью так, что камешки из-под плинтуса посыпались. Малфой остался сидеть в зале и копаться вилкой в картошке, которую теперь даже пюре назвать было сложно. Блондин прекрасно понимал, что разозлить такого монстра было тяжело, но ему это удалось. И как хорошо, что Саланг оказался взрослым и мудрым, потому что если бы на его месте правда оказался Поттер, то от Драко осталось бы ТАКОЕ ничто, какое даже Темный лорд видеть бы не захотел. Согнувшись пополам и уткнувшись в коленки, Драко просидел до того момента, когда обед у всей школы закончился и со стола исчезла еда. Вместо нее на стол со стуком поставили склянку. От неожиданности Драко дернулся и только потом заметил горгулью, стоявшую рядом. — Там моя кровь. Намажь ею все, что тебя не устраивает, и смой. Ничего не будет, никаких следов не останется. Тебя ведь бесят эти отметины? Так иди и избавься от них. — Я не буду мазать себе этим задницу! — взвизгнул блондин и отодвинулся, вжимаясь в спинку кресла. — Да будто там кто-то что-то, кроме меня и Поттера, увидит! Хотя мы и так видели уже больше, чем ты можешь подумать! — в голосе звучала явная насмешка. — Если Блейз это увидит, то разнесет все подземелья! — выкрикнув это, Драко встал прямо на кресле, благодаря которому смог оказаться на уровне глаз Саланга. — Ты думаешь, что тебе одному меня захотелось? Меня хотят многие, но я не даюсь! Знаешь почему? Потому что даже у меня есть понятие преданности и любви к ближним! Я согласился на этот вчерашний инцидент только потому, что ты мог подохнуть прямо там! Если сдохнешь ты — сдохнет и Поттер, а вот если сдохнет Поттер — не сдохнет Волдеморт, и тогда сдохну я! Ну кто знал, что Саланг это воспримет так странно?! Зверь схватил мальчика в охапку и направился в спальню. — Убери руки, мразь! — голос Малфоя уже надрывался, а сам Драко цеплялся за все, что встречалось на пути. Вазы снова начали падать, чуть не опрокинулся шкаф с книгами, а вот кресло упало от того, что Саланг неудачно развернулся и хвост ударил по инерции. Все произошло быстро. Штаны исчезли, рубашка тоже, а самого Драко жестко швырнули на кровать. — Какого хрена? — завопил он, но ему закрыли рот рукой и этой же рукой прижали голову к кровати. В тот же момент в кожу на груди впились зубы, и Драко почувствовал, как что-то теплое стекает по ребрам на простыни, но по тому же месту тут же прошел язык и вернулся на место укуса, где и начал увлеченно работать. Драко попробовал лягнуться, но одну его ногу Саланг быстро подмял под себя, а другую отвел в сторону хвост, обвившийся от щиколотки до коленки и удерживающий вырывающуюся конечность в воздухе. Пытаясь отодрать правую ладонь Саланга от лица, Драко пропустил момент, когда левая вытащила его ногу из-под тела и отвела в сторону, удерживая ее приблизительно так же, как и хвост. Сколько Саланг его вылизывал, Драко не знал, все это время он сопротивлялся, хоть с каждым моментом все слабей и слабей. Потом его перевернули на спину, и Малфой испугался, потому что в таком положении он не будет видеть, что Саланг делает, но тот просто продолжил с остервенением прокусывать его кожу и зализывать ранки. — Ненавижу, — пискнул Драко, когда понял, что действия зверя начинают его возбуждать. К тому моменту он уже перестал сопротивляться, хотя и был напряжен до предела и все время ждал подвоха. Стоило зверю коснуться языком упругой кожи на ягодицах, Драко вскрикнул и снова забился. — Прекрати! — рявкнул Саланг, резко переворачивая Малфоя снова на спину, и темные губы растянулись в улыбке-оскале. — Это вот это твоя преданность и любовь? — палец с когтем дотронулся до верхушки стоящего члена. — Это физиология! — закусив губу, вновь чуть ли не пискнул блондин. — Если б это была физиология, ты бы сейчас не отводил глаза в сторону и не пытался смущенно прикрыться, потому что это такой же рефлекс, как, например, сжавшаяся рука. — Саланг подтвердил это, сжав ладонь в кулак. — Убирайся. Больше повторять не стану. — И что ты сделаешь? — Драко понял, что начал вести себя с Салангом точь-в-точь как с Поттером, и было это не из-за лица, а из-за слишком схожего поведения. — Великий основатель опустится до рукоприкладства, простите, лапоприкладства? — Нарываешься? — глаза зверя опасно сузились. — Не заметил положения, в котором находишься? — он провел кончиками когтей по внутренней стороне бедра Малфоя, вызывая недвусмысленную дрожь по юношескому телу. — Мне не обязательно делать больно. Я могу сделать, наоборот, очень приятно. Саланг опустил голову и уже хотел прикоснуться губами к острой коленке, но заметив, как не дергается Драко, а только вжимает голову в плечи и жмурится, отступил. На этом зверь встал с постели, откидывая длинные волосы жестом, странно похожим на отца Драко, и вышел, оставляя юношу в одиночестве. Все время до вечера Драко так и пролежал в кровати и лежал бы наверное дальше, но где-то там зазвонил колокол, сообщая об ужине, и Малфой моментально понял, что совсем ничего не ел целый день. — Поттер, ну почему я из-за тебя должен его терпеть? — спросил Малфой у потолка и покачал головой, понимая, что выглядит это так, будто он сумасшедший. Возбуждение давно спало, сменившись раздражением. Никогда раньше Малфой не хотел видеть Поттера так, как сейчас. А вообще-то, нет, на самом деле он совершенно и абсолютно не хотел видеть ни Поттера, ни Саланга, зато хотел наконец увидеть Блейза, который его часто обнимал, пока никто не видит, целовал в висок, перебирал ему волосы, тыкался носом в шею и так приятно сопел. Хотелось, чтобы Нотт посмотрел на него этим своим коронным взглядом «а-ля леди Забини на охоте за новым кавалером», хотелось, чтобы он тихо подошел сзади и положил ему на бедра руки, а потом увел в спальню, где их обоих перехватил бы Блейз и где они... — Там эльфы ужин принесли, — Саланг, переступив через три ступеньки, одной ногой отодвинул шторку и вздернул бровь. — О чем фантазируешь? Зверь усмехнулся, рассматривая Малфоя, медленно гладящего себя. — О том, что будет, когда вернусь. Тебе не понять. Саланг вздернул бровь. — Я тебя не держу. Иди и наслаждайся. — Ты снова начинаешь меня бесить. Почему тебе обязательно все портить. — Драко отвлекся от своего занятия и пополз к Салангу, утопая коленями и руками в перине. — У меня уже возникла одна идея о деловом предложении. — Драко, тебе не говорили, что ты странный? Малфой опешил и ничего на это не ответил. — Вчера прибежал ко мне с великой помощью, — Саланг переступил пол кровати разом. — Утром взбесился как последняя истеричка и начал метать что ни попадя, хотя мог просто попросить убрать это все, — он опустился на руки, и лицо его оказалась в сантиметре от лица блондина. — Днем выдал мне странную закономерность, которую ты смотри не повтори Гарри, а то от тебя и правда кучка перьев останется, — темная рука провела по белоснежной спине, заставляя прогнуться в пояснице как большого кота. — А теперь хочешь сделать мне какое-то предложение? — Саланг ухватил Малфоя за выпирающую бедренную косточку и резко дернул, заставляя того бухнуться на спину. — Послушаешь? И Драко, дождавшись кивка Саланга, закинул руки за голову, наслаждаясь ощущением пальцев на животе. — В общем так. Этот день не понравился ни мне, ни тебе, и поэтому мы сегодня его… Ай! С когтями поосторожней! В общем, сегодня мы его угробим до конца, а завтра будем считать, что ничего не было. — Драко выгнулся, потому что рука горгульи медленно обошла стороной определенную часть его тела и начала поглаживать кончиками когтей внутреннюю сторону бедра совсем близко, но все равно мучительно далеко от члена. — А еще про этот день никто не узнает, и это я к Поттеру обращаюсь! Саланг помолчал, а потом засмеялся. — Вы двое невыносимы! Он спрашивает, что ему за это будет. И он прав. Развлекаюсь то я, а не он! — А что он хочет? Только пусть знает: работы по зельеварению я за него делать не буду. И вообще работы за него делать не буду. — Он сказал, что это слишком мелко. За такую информацию он может потребовать большего. И он снова прав. Ты смотришь слишком мелко, — Саланг усмехнулся — Но гробить так гробить, раздвинь ноги. — Я не... — Ты не шлюха, я помню. Просто раздвинь их, а я сделаю тебе приятно. — Наблюдая за тем, как Малфой подчиняется, горгулья пристроился посередине. — Кстати, Гарри говорит, что он ничего не скажет, но свою пользу он сможет вынести из информации позже. А так — будет молчать. — Ты же сказал ему что-то? — Я потом объясню, — с этими словами Саланг развратно облизнулся и снова начал работать языком, только теперь уже более целенаправленно. Откуда у зверя такая подготовка, Драко не знал, но ему знать было и не обязательно: он просто наслаждался тем, как умелый рот заглатывает его член до основания, кончик языка, удивительно что розовый, слизывает выступившую капельку с головки, а потом рот заглатывает весь ствол до основания и выпускает в самый последний момент. Язык скользит по подтянувшимся яичками, зубы оттягивают кожицу между шариками, и губы снова и снова заглатывает уже болезненный стояк, проведя сначала языком по всей длине. А потом снова отпускает. За яркими эмоциями Драко не заметил как его ногу приподняли за коленку, как рот на секунду исчез, но зато он очень ярко почувствовал когда язык горгульи тыкнулся в комочек мышц... Малфой выгнулся на лопатках опираясь только одной ногой на подставленное плечо. Прошлым вечером Саланг целовал его и только. К его члену он прикоснулся только в последний момент дав Малфою кончить, но теперь когда Малфой сам этого хотел зверя нчего не останавливало. Он мог превращать горячее тело в тающее мороженное, мог поставить блондина в такую позу какую хотел... возможно он мог бы пойти до конца не встретив сопротивления... Но не стал. Когда наконец Саланг дал ему кончить себе в рот, Драко громко ругался, перебирая всех магических существ, которые его так не устраивали. А потом упав на подушки казалось растекся бесформенной лужицей. — Ну что? Теперь я? — Через какое-то время передышки Малфой уже собирался подняться, но его нагло толкнули обратно. — Мне сказали, что если ты прикоснешься к этому телу, то вся школа будет знать не только те подробности, которые были, но и те, которых не было, — облизываясь Саланг улыбнулся и встал. Отпустив шторку балдахина, зверь вышел из комнаты и подошел к столику с едой. Недалеко от него на полу лежали конспекты, и, проявив любопытство, зверь взял стопку, сел в кресло и принялся читать. В первые несколько минут он даже не понимал, о чем речь, а вот когда понял, про мешающую сидеть спокойно эрекцию он забыл. Когда через пятнадцать минут появился Драко, уже натянувший на себя штаны и накинувший рубашку, он увидел интересную картину: горгулья с нервным тиком, трясущимися руками разрывающая какие-то бумажки на мелкие кусочки и кидающая эти бумажки в огонь камина. Когда Драко понял, что это только что сгорело, было слишком поздно. Последний лист конспектов Блейза исчез в немного коптящем пламени камина.