Зимняя роза

«Ну вот, снова раскинулся на всю кровать, и не подобраться», - думал мужчина, в абсолютной темноте проникнув в спальню. В комнате было тепло, и хотя дрова в камине уже прогорели, но головешки еще тлели красными глазками, добавляя уюта. Альфа присел на пахнущее разнотравьем ложе. «Сменил все же пух на сено, маленький мой пастушок», - он ласково провел рукой по волосам спящего сном младенца юноши, и тот, смешно почмокав губами, повернулся к нему спиной и, натянув на себя одеяло, продолжал спать. Несколько раньше «Почему нам не дают нижнего белья? Невозможный же холод!» - стуча зубками и ежась от холода, изящный омежка быстрыми шагами шел, почти бежал по крытой галерее пансиона, что располагался в бывшем монастыре. Он сегодня был дежурным, а потому никто не подогрел для него воду, и ему пришлось умываться водой из кувшина, а не из-под крана в общей умывальне, хотя мог рассчитывать, что там, по крайней мере, оставалась теплая вода, так как паровые котлы круглосуточно подогревали воду для мытья и отопительной системы. Но идти в прохладную общую умывальню ему, ох, как не хотелось! С трудом натянув на ноги гольфы, он всунул ноги в задубевшую кожу уличных туфель, покрытых комками грязи. Омежка застонал от стыда! Опять он забыл их почистить! Вчера ему не хватило времени, а сегодня ночной дежурный проспал и не разбудил его вовремя, а влетит за это снова ему, и его ладошки опять пострадают. Они и так только что зажили от предыдущего наказания! Он получил его от учителя чистописания за кляксы, за то, что «забыл» вытереть перо и подцепил слишком много чернил, и потому виньетка на бумаге не вышла. А ведь это была дорогая бумага, что издавалась только для омег и ценилась чуть ли не на вес золота! Учитель привычно хлопнул его линейкой по руке и произнес: - Вечером пойдете на кухню, там ваши ручки ждут угольные печи! – и, обращаясь к классу, повторил, - запомните, подобной бумагой пользуются только омеги и только в исключительных случаях… Дальше Иннис уже не слушал, он старательно выводил буквы прошения. С чистописанием у него всегда были проблемы - в его каракулях мог разобраться только учитель естествознания. Наставники по изящной словесности и чистописанию с трудом привели почерк мальчика в порядок, найдя удобное положение для пера в его руке. Кто бы мог подумать, что его левая рука способна на такие чудеса! А угольные печи - это хорошо, они как раз с Неленом придумали, как подцепить тот кусок наросшей сажи, что прочно перекрывал дымоход, и его невозможно было сдвинуть ни пропущенной сверху «кошкой», ни снизу кочергой. Ему представилась возможность проверить их задумку, и, когда у них получилось, они весело сплясали на радостях с пареньком-поваренком, вызвав аплодисменты у случайно заглянувшего на их веселье воспитателя. Но руку он тогда все же повредил. И теперь, спеша к эконому за заданием на день, он подумывал, как бы найти время и сходить в лазарет? - Нинуэ, ты почему не в спальне? - мягкий, но строгий голос вывел его из задумчивости. Отца-кастеляна многие побаивались, так как он всегда был строг с воспитанниками, хотя и не часто появлялся в пансионе. Но никто не мог сказать ничего плохого про высокого замкнутого бету, впрочем, стройного и не лишенного привлекательности. - Я сегодня дежурный, отец-кастелян, - промолвил Иннис, тушуясь под строгим взглядом. - Тогда почему без бриджей? - поинтересовался Сеган ле Тулиан. - Еще вчера я распорядился на период похолодания выдать всем воспитанникам бриджи. - Простите, я, наверное, не услышал, а вчерашние вечерние дежурные забыли, что мое дежурство с утра, - прокашлявшись, омежка, наконец-то, сообразил, как ответить, чтобы не подвести дежурных. - Ступайте за мной, - кастелян шел медленной уверенной походкой, но Иннис все равно не поспевал за мужчиной и время от времени сбивался на бег. Они прошли по крытой галерее и оказались перед высокой дверью. Отец-кастелян отпер дверь старинным ключом и пригласил мальчика войти: - Входи, не стой на ветру. Ты ведь не хочешь опять заболеть? Иннис замотал головой - простуды то и дело одолевали его, и теперь он вместе с младшими воспитанниками получал на кухне стакан теплого молока, а зимой ‒ дополнительное одеяло и полбокала красного терпкого вина с травами. - Вот, держи и сейчас же надень их! - Ле Тулиан, вручив мальчику бриджи, отправил его за ширму, где стоял роскошный фарфоровый умывальник, а на стене висела выцветшая фотография малыша с длинными до плеч, кудрявыми волосами и ясными глазенками. Перебирая ножками и упрямо глядя на фотографию, Иннис стал натягивать бриджи и чертыхнулся про себя, заметив, что надел их задом наперед. - Оделся? Иди, выпей со мной чай, успеешь еще сегодня набегаться. А я пока подготовлю список отцу-эконому для тебя, - мужчина поставил на стол чайник тонкого фарфора и две чашки. Затем вынул из низкого резного буфета две вазочки - одну, наполненную с верхом различными сластями, а вторую - с миндальным печеньем, которое Иннис очень любил. Разогрел спиртовку и поставил на изящную подставочку чайник. Вода скоро закипела, и отец-кастелян, заварив ароматный чай, отвернулся, чтобы написать обещанный список. - Ты угощайся, пока я пишу, уж поухаживай за собой сам. Хорошо? - Нинуэ кивнул и, налив в изящную чашку горячего чая, сделал глоток, а затем взял из вазочки миндальное печенье и, зажмурившись, надкусил. Оно было свежим и просто таяло на языке! Жмурясь от наслаждения, он отпил из чашки еще глоток и, немного подумав, потянулся рукой еще за одним печеньем. - Нравятся? - спросил ле Тулиан. - Такие умеет печь только мой младший брат. Он омега, как и ты, а печенье мне привозит раз в три недели племянник. - Отец, а можно спросить? - Да, конечно. - А что за чудесная фотография висит у вас за ширмой? - Понравилась? Хорошая фотография, верно? - Очень! И мальчик такой славный, и настроение так схвачено... - Как ты умело рассуждаешь! Нравится заниматься рисованием? - О да! Очень! Учитель говорит, что у меня хорошо получается работать акварелью. А вот с маслом я как-то не подружился. Слишком плотно ложится краска, и чтобы изобразить блики света или воду в солнечный день... - Н-да... из тебя получится неплохой искусствовед! - Да нет, что вы. Куда мне до некоторых. Просто иногда увидишь нечто удивительное и хочешь его набросать, а некогда - так и носишь все образы в себе. - Тебе, наверное, снятся удивительные сны? - Да. Иногда. Особенно, когда очень устаю. - Ну вот, список я закончил. А что же ты не попробовал пастилу и мармелад? - Простите, но так редко удается поесть настоящее миндальное печенье... - Тогда я позволю себе угостить ценителя прекрасного и великолепных изделий моего брата. Вот, забирай! - сказал отец-кастелян, протягивая мальчику полотняный мешочек, наполовину наполненный любимым печеньем. - Ой, ну что вы... - Бери-бери, мне на днях привезут еще, а ты полакомишься сам и друзей угостишь. - Спасибо! Я пойду? - Да... постой, Иннис, тебе ведь уже почти семнадцать? - Да, отец. - А ты, что, еще не обручен? - Н-нет. - Почему такой хорошенький омежка еще никому не понравился? - Как-то не сложилось... - Ты ни разу не прошел пробы? - Нет. Вернее, я еще ни разу не присутствовал на церемонии. - Почему? - Я был болен, и меня отсылали для поправки здоровья домой. - То есть, ты невинен? - Да... - Ступай. Да, дня через три у тебя будет возможность познакомиться с тем милым мальчиком со снимка. - Спасибо, с удовольствием! Нинуэ убежал, а ле Тулиан улыбнулся и покачал головой: - Только он несколько повзрослел. И ты с ним познакомишься, милый мальчик... очень милый.

***

Нейл ненавидел ездить в столицу и чувствовать себя в ней провинциалом. А как еще может чувствовать себя молодой мужчина с многочисленными свертками, корзинами и баулами? Нет бы переслать все это в гостиницу, а самому приехать налегке? Но он щадил папу и, скрипя зубами, мирился с его провинциальной хозяйственностью и нерасторопностью. Доннэ* Нуэфольм мог до последнего собирать съестные припасы в дорогу любимому сыну и дорогому брату. Ольвэн был миловидным омегой сорока лет - низенький, подвижный, он шариком катался по поместью и ничуть не соответствовал образу «высокородного Дома марка» - он носил на волосах не камни и тиары, а простую повязку, чтобы волосы не мешались в заботах по хозяйству. Он обожал единственного сына-альфу, хоть и слегка робел перед тем молодым человеком, который так незаметно вырос из его проказника-ангелочка Лея. Теперь это был великолепный альфа Нейл марк Нуэфольм, Глава Дома! Когда деверь передавал сыну бразды правления, бедному Ольвэну казалось, что воскрес его незабвенный Генрих, что сейчас он подойдет и скажет: «Заждался меня, Колобочек?», и даже смахнул тонким пальчиком набежавшую слезу. Но тут же оба альфы наперебой принялись утешать его и потискивать, пока тот, хихикнув, не погнал охальников полотенцем за приготовленный пиршественный стол. Долго вспоминали соседи празднества по поводу вступления в наследство одного из крупных марков** юго-западных провинций Нейла ла Нуэфольма, - красивого истинного альфы - мощного, сильного, похожего на хищного зверя, приготовившегося к прыжку. В нем была видна и порода, и благородное происхождение, но без намека на сибаритство и нуворишество. Он не обвешивал себя драгоценностями, не скупал последние новинки модной одежды, но на приемах и омежьих балах выглядел безупречно. Обзаведясь парой друзей, не приваживал прихлебателей, но и не смотрел на людей свысока. Был сдержан на язык, не сыпал банальностями и комплиментами, и все великосветские свахи и благородные папеньки затаились, не спеша подкладывать под нового самца свои взлелеянные провинциальные бутончики. Нейл, благодаря полученному образованию, хозяйствовал самостоятельно, был у него один доставшийся ему от отца управляющий Жюль Сантини, честный до бедности и мудрый аки змей. Нуэфольм точно знал, что ему нужно - его омега должен был стать не только младшим мужем, но и помощником, и разделить с ним тяготы руководства маркой, а потому хоть и без удовольствия, но возил в столицу изыски деревенской кухни для дядюшки - кастеляна одного из лучших столичный пансионов. - Опять тебя оми*** напряг? - целуя племянника, спросил Сеган ла Тулиан. Он отпер огромным старинным ключом «калитку для свиданий» и помог Нейлу внести внутрь корзину. - Ну, ты же знаешь нашего Ольве? Суетился до последнего! И по дороге еще три сообщения пришло, что он чего-то там забыл! - Никак научился пользоваться коммуникатором? - удивился дядюшка. Новые средства связи очень быстро прижились в деревенском обиходе - всегда можно было сообщить, спросить, отдать распоряжение, а не гонять туда-сюда мальчишек-верховых, которых сразу пристроили к делу - лишние руки хозяйству не помеха! - Пару раз прождали меня до утра следующего дня, так сразу разобрались: и оми, и Жюль. - Пойдем, обмоешься с дороги, пока воспитанники на занятиях. - А ты все по старинке живешь? Со старым умывальником? - усмехнулся Нуэфольм. Некоторые причуды дядюшки были непонятны молодому, прогрессивно настроенному человеку. Он сам старался модернизировать старинный дом, да что там дом - замок - по последнему слову техники и сначала поставил паровой котел для обогрева и освещения, чтобы папа больше не мучился, разминая по утрам сведенные от работы руки - сын обеспечил ему горячую воду в любое время суток. Альфа стоял под душем, поигрывая мышцами. Все же дорога была утомительной, и для энергичного молодого человека сидеть целый день, наблюдая за природой и живописными пейзажами, мелькавшими за окном вагона, было сущей каторгой! Нет, наверное, придется купить аэромобиль. Пусть они новые, еще до конца не отлажен их массовый выпуск, но для таких выездов следовало иметь свое средство перемещения. Ему показалось, что кто-то промелькнул мимо открытой двери душевой, и Нейл поспешил облачиться в нижние штаны, хотя они очень не хотели надеваться на влажное тело. Накинув на плечи халат, он вышел в пустынный гулкий коридор, но никого не увидел. Он перекинул полотенце через плечо и, не завязывая халат, отправился в дядюшкину комнатку. Иннис притаился за открытой дверью ни жив, ни мертв. Он только однажды видел такое на общих купаниях в Бекте****, куда его увезли на воды после крупозного воспаления лёгких. Правда, тамошние альфы были похожи на ощипанных гусят - синие и немощные, они так боялись растрясти свои болезни, что мальчику стало скучно от их нытья, и он пригрозил дядюшке, что сбежит оттуда. Добродушный омежка только рассмеялся, и они перебрались ближе к морю. Солнце, ласковое море, воздух, наполненный теплом и свежестью, что еще нужно для здоровья? Инни воспрял в считанные дни и уже носился наперегонки с егозой-племянником, пока беременный дядюшка прятался в кружевной тени деревьев, сидя в шезлонге. А тут такое богатство тела, что у омежки будто пружина начала скручиваться внизу живота, и он быстро-быстро пробрался в туалет и, прислонившись щекой к прохладному кафелю, переждал, пока этот великолепный экземпляр альфы уйдет. _____________________________________ *Доннэ - официальное обращение к замужнему омеге(типа мадам, синьора) ** Марк(от марка, лена) в моём мире - крупный землевладелец,имеющий в управлении область, феод. Равен по значению или имеющий титул барона, графа или герцога(князя). Кому интересны подробности - https://ru.wikipedia.org/wiki/Марка_(административная_единица) ***Оми - домашнее обращение к родителю-омеге, папе(понравилось, утащила!) (впервые применилось ViLiSSой в фанфике "Нечисть белобрысая" (http://ficbook.net/readfic/510813) ****Бект - горный курорт с минеральными источниками, по аналогии со швейцарским термальными курортами и немецким Баден-Баденом.