***
James Arthur — Naked
Четырнадцать лет - много это или мало? Кто-то может прожить их почти незаметно, родив ещё одного ребёнка или поменяв работу, но когда за это время ты превращаешься из маленькой пятилетней девочки в совершеннолетнюю девушку, имеющую за собой не только опыт прожитого, но и кучу сопутствующих проблем - такой срок сродни вечности. Четырнадцать лет я не появлялась в этих местах, почти каждую ночь видя родные пейзажи во снах. Я знала адрес, дорогу, изучила вдоль и поперёк интернет, в поисках хоть какой-то информации, даже просматривала гугл карты, лишь бы не утратить детские воспоминания, хранившиеся глубоко в сердце. Этот кирпичный дом и старый дуб с деревянной лавочкой под его массивными сводами, заброшенная конюшня, высохший фонтан с маленькой статуэткой в виде редкой птицы и тот самый камень, забравший жизнь моей мамы. Вокруг него рос куст диких роз, таких же красивых, какой осталась она в моей памяти. После похорон мы переехали в Лондон, оставив этот дом на окраине жилого массива нетронутым. Я помню, как Папа помогал завешивать мебель белыми полотнами, скрывая последние частички память о нашей семье, той настоящей, счастливой и не знающей бед. Мы никогда больше не приезжали сюда, все мои уговоры свозить меня в это место заканчивались ссорой и болью в глазах отца. В те моменты мне казалось, что он бесчувственный человек, который смог забыть о маме, променяв её на Кэтрин. И только сейчас я начинала понимать, насколько сильно он любил, просто не осмеливаясь вернуться сюда вновь. Я стояла возле медной ограды и чувствовала, как ноги становились ватными. Ухоженный газон и разросшиеся кусты из роз, окна, отражающие яркие солнечные лучи и скамейка, очищенная от опавшей листвы говорили о том, что за этим местом все эти годы кто-то следил. О нем не забыли. О ней не забыли. Если бы только папа хоть раз смог открыться мне, рассказать о своих истинных чувствах, вместо привычного холодного «нет», мы бы были намного ближе.. И смогли бы избежать накапливавшихся проблем из-за простых недосказанностей. — Красивый дом, — я настолько ушла в себя, что забыла о своём спутнике, с которым держала молчание весь оставшийся путь до нашего местоназначения. Мне было не просто принять его правду на мой счёт, и, если говорить честно, я до сих пор думала, что он не имел права говорить и делать некоторые вещи. Это продолжало злить, хоть и сглаживалось моим меланхоличным состоянием, вызванным таким спонтанным погружением в прошлое. — Помнишь, как я немного разнервничалась, когда ты катался на лошади в непогоду? — я выдержала молчание, прежде чем аккуратно открыть калитку, пропуская нас во двор. — Да.. конечно, — мужской голос казался слишком мягким, словно любое неосторожное изменение его тембра могло меня спугнуть. — Как сейчас. — Всё в тот вечер напомнило мне это место. Вон там раньше была конюшня, прямо как в Мидл Холле, — я указала на ветхий амбар, единственную из построек, за которой папа отказался следить. — Я смотрела в окно на втором этаже, когда всё.. случилось. Мой расфокусированный взгляд остановился на том самом окошке, и в нем на секунду показалась маленькая девочка с заставшим на лице ужасом. — Наверное, именно тогда во мне что-то надломилось. Мне было четыре, — Гарри тихо шёл за мной в направлении скамьи у массивного дуба. — «Она перерастёт. Забудет. Всё наладится» — говорили врачи отцу. Они советовали стараться не вспоминать произошедшее, не обсуждать, сглаживать, — я закатила глаза, злясь на этих бездарей с корочками профессоров. — Но единственное, в чем я нуждалась - это в разговоре. Когда тебе четыре, твоё внимание можно отвлечь чем-то другим, но когда тебе десять, то эти способы уже не работают. Мы сели на расстоянии вытянутой руки друг от друга, и я впервые за долгое время посмотрела Гарри в глаза. — Парадокс в том, что мне восемнадцать, и я помню этот день и всё, что было после, как вчера, — мои плечи вздрогнули, парень попытался дотянуться до меня, но я попятилась назад. — Я часто видела этот дом во сне, иногда мне снилось, как мама учила меня рисовать или кататься на лошади, она подарила мне маленького пони на трехлетие, — улыбка тронула губы, вызывая ответную реакцию у шатена. — Когда мне было грустно, особенно после ссор с папой или ещё хуже с его новыми пассиями, ко мне во сне приходила Мама. Я видела её, будто наяву.. Общалась, задавала вопросы, крепко обнимала. А на утро меня находили на старой кушетке в другом конце дома, и когда я рассказывала, что разговаривала с мамой, отец увозил меня к психотерапевтам. — Мне жаль, — парень нахмурился, не переставая смотреть в мои блестящие от слез глаза. — Один из них даже додумался поставить мне начальную стадию шизофрении. Идиот, — я фыркнула. — Конечно, любой больной человек никогда не сознается, что с ним что-то не так. Но мои проблемы не были связаны с психикой. Мне просто не хватало внимания и участия, поддержки что ли. Если бы папа хоть раз меня выслушал без всей своей предвзятости и повышенной тревожности, мне бы не понадобилось доводить себя до крайностей, чтобы вновь увидеть маму. Чтобы хоть с кем-то поговорить... пускай и во сне. Гарри смотрел на меня таким странным взглядом, что на секунду мне показалось, будто он тоже может не поверить мне. — Твоя мама, скорее всего, никогда не пичкала тебя нейролептиками, от которых дергаются конечности? — я покачала головой, предугадывая его ответ. — Не показывала кучу картинок, прося что-то на них угадать? Или, ещё лучше, не просила по несколько раз в неделю рассказывать одну и ту же историю, сидя с каменным лицом и записывая что-то к себе в тетрадь? «Как поживаешь, Руби?» «Не ходила ли ты снова во сне?» «Да?» «И что же тебя расстроило на этот раз?» «Я выпишу тебе новые таблетки, они помогут не переживать так сильно». — Это точно были психотерапевты? — парень не выдержал и раздраженно застучал ногой. — Лучшие из лучших, — я развела руками, всё ещё удивляясь, как имея столько возможностей, папа доверил меня таким болванам. — Они делали только хуже, я злилась, ссорилась с отцом, а потом просто взяла и перестала посещать сеансы. — Только не говори, что потом они попытались положить тебя на лечение, — его фраза заставила меня нахмуриться, пока он не поправил. — Мама рассказывала, что особо буйных и сопротивляющихся иногда помещали в больницу под наблюдение. — О, неет, слава Богу до этого не дошло, — я расслабилась и даже слегка улыбнулась. Мне нравилось, что Гарри не впал в ступор, не унёс от меня ноги или же,наоборот, не начал причитать, как ему жаль и какой несправедливый мир. — Да, у меня бывают заскоки, панические атаки, когда я понимаю, что нахожусь в опасности. Это, наверно, защитная реакция. Я могу злиться и не контролировать себя и свой язык, но и ты можешь быть таким, — мои брови заиграли, а парень кивнул в ответ. Мы оба знали, что я имела в виду. — Может быть мне стоит пропить курсом что-нибудь для успокоения нервов, но никак не сильнодействующие нейролептики, которые садят не только здоровье, но и мозги. А твои психотерапевты, услышав мой анамнез, обязательно назначат ударное лечение. Кстати, если кто-то из них не сдержит врачебную тайну, то ко дну пойду не только я, но и вся корпорация отца, включая теперь и тебя. Шизофреничка со стажем у руля бизнеса - отличный инфоповод, да? — Прости, мне нужно было поговорить с тобой, прежде чем носиться с этими папками, — Гарри съёжился от внезапного порыва ветра, а кожа на его оголенных участках тела покрылась мелкой рябью. — Моя проблема в том, что я плохо умею показывать свои эмоции. Кроме агрессивных, знаешь ли, — мы ухмыльнулись в унисон. — Я могу нуждаться в обычном разговоре, но подойду и попрошу о нем только в крайнем случае. Сегодня, кстати, был именно он. — Ты точно умело скрываешь свои эмоции, — шатен задумчиво кивнул. — Поэтому.. — я набрала в легкие воздух, вновь перебарывая себя, — что бы ты там не решил, просто знай, что я такая.. немного странная. Мне нельзя позволять уходить, если я психую, и оставлять на несколько недель тоже нельзя. Потому что после все продолжают жить, будто ничего не случилось, а я чувствую себя никому ненужной, снова. Недостойной прощения или хотя бы попытки «поговорить и разрешить конфликт», — глаза изучали пальцы, нервно перебиравшие ткань легкого платья цвета парного молока. — Папа всегда так делал. Жил как ни в чем ни бывало, даже не подозревая, как его напускное безразличие ранило меня. Мы с ним были в этом похожи, как ни странно. — Он любил тебя, Руби. — Да.. думаю да, — несколько слезинок скатилось по моим щекам, и Гарри приблизился ко мне, аккуратно убрав их подушечками больших пальцев. — Посмотри на меня, — он обхватил мое лицо, и наши взгляды встретились. — Он тебя очень любил и знал, что ты его любишь тоже. Ты была его дочкой, главной надеждой, опорой, той, в ком он видел своё продолжение. И мне искренне жаль, что из-за своих страхов открыться друг другу, вы так страдали. — Я так не хочу, чтобы из-за этого страдал кто-то ещё.. Я стараюсь, правда, но плохо выходит. Ощущение, словно у меня не получается жить в социуме, нормально налаживать отношения. Кажется, если я начну взаимодействовать с кем-то слишком близко, то в конце концов всё испорчу. — Я буду тебе помогать, — наши лбы соприкоснулись, — если ты ещё не надумала расстаться с таким глупцом. — Если только он всерьёз не спал с каждой, кто приносит ему кофе, — я хихикнула, попутно шмыгая носом. — Единственная, с кем я хочу этим заниматься - ты. Гарри снова убрал мои слёзы, не сводя взгляда с моих глаз. Мы изучали друг друга так пристально и долго, словно решали, что делать со всем этим дальше. Пока парень вновь не заговорил: — После той нашей ссоры я боялся тебя видеть. Чувствовал себя причастным к тому.. — он запнулся, — что случилось с Дэвидом. И ребята тоже, Хлоя. Мы переживали за тебя, но просто струсили. Думали, ты не захочешь нас знать. Помню, как позвонил сестре и начал говорить, как мне хреново, что я мудак, который не заслуживает ничьей любви. Она предложила мне встретиться на Багамах и напиться, и я улетел первым же рейсом. Я не развлекался там и не нежился под солнцем, большую часть времени я пропадал в баре, нуждаясь, как и ты, в разговоре с близким человеком. Ну, а потом объявился Зейн и отправил твоё фото из клуба, — Гарри полез за телефоном. — Я его даже сохранил. Сидел пьяный в своём номере и хотел оказаться на месте этого парня, чтобы ты также улыбалась только мне и была в этом же топике. Он показал мне фотографию, снятую фотографом с вечеринки, и я почувствовала, как к щекам прилила кровь. — Что бы ты там ни думал, но этот парень помог мне вернуться к жизни. Я не слишком дружелюбна, но рядом со мной всегда было несколько близких по духу людей, благодаря которым я окончательно не свихнулась. — Кристофер был одним из них? — Да, ему тоже иногда доставалось моего нытья, — я задумчиво посмотрела вдаль, вспоминая прошлое. — Он даже хранил некоторые мои секреты, наверное, поэтому сейчас я доверяю ему, как себе. — Ты в надёжных руках, — Гарри кивнул, и этого было достаточно. Если была бы хоть капля сомнения в честности Кристофера, он бы не бросил на амбразуру весь свой бизнес. Новый порыв ветра заставил моё тело съёжиться, а листья над нами громко зашелестеть. Я подняла лицо к небу и прикрыла глаза. — Перед выходом из комы мне привиделось это место. Я сидела на лавочке, как сейчас, а рядом со мной была мама. Такая же молодая и красивая, — кончики моих губ тронула улыбка. — Помню, как лежала на её коленях, а она гладила мои волосы и всё повторяла, что мне пора возвращаться. Я так не хотела возвращаться, Гарри, — тяжелый вздох парня нарушил молчание. Непросто слышать такие вещи, когда ты всё это время был рядом в ожидании хоть каких-то улучшений. — Мне казалось это бессмысленным. Но она лишь говорила, что есть люди, которые очень ждут моего возвращения и сделают всё возможное, чтобы больше не видеть моих слёз. Может быть, со слезами не всё так просто, но в остальном Мама была права. — Сейчас ты не жалеешь, что вернулась? — его вопрос вырвал меня из воспоминаний. Я открыла глаза и повернулась к парню, который продолжал быть непривычно задумчивым. — Нет. Конечно нет, — было странно думать, что я могла всерьёз желать умереть. — По крайней мере даже потому, что не узнала бы тебя настоящего. Умеющего чувствовать, переживать, заботиться, дурачиться и злиться, слушать и оставаться прекрасным в каждом из этих состояний.. Я и вправду сейчас сказала тебе комплименты? Щеки налились краской, а губы растянулись в глупой улыбке. Я нервничала, ведь это были не просто слова, а признание, слишком тяжёлое для моей натуры. — Не думал, что это так приятно слышать, — ямочка на щеках и эта фирменная улыбка Стайлса - оружие, способное любого сбить с ног. В его глазах заплясали искорки, словно маленькие огоньки в самой глубине леса, а руки аккуратно обвились вокруг моей талии, притягивая меня ближе. Влажные губы коснулись мочки уха, отчего в животе всё заныло. — Я хочу пригласить тебя на свидание, — горячее дыхание дурманило. — Иначе если мы поцелуемся, то, боюсь, я уже не смогу остановиться. Он крепче сжал меня в объятиях, будто не хотел никуда отпускать, уткнувшись прохладным носом в мою шею. Я издала какой-то неразборчивый звук, больше похожий на писк, но не стала протестовать. Может быть, ему хотелось дать мне возможность выговориться, не смешивая остальные эмоции. Чтобы мы смогли всё обдумать и пойти дальше, не ныряя сразу же в омут с головой. — Завтра. В семь? — Гарри не дал мне уйти в себя, заботливо поправляя прилипшие к моему лицу пряди волос. — Если ты не против. Добавил он, на что я громко рассмеялась. — А если я буду против, то что сделаешь? — я закусила губу и игриво посмотрела ему в глаза. — Сделаю так, чтобы ты передумала! Секунда, и он повалил меня на скамью, нависая надо мной. Оттепель в наших непростых отношениях всё ещё казалась миражом. Я до сих пор не могла осознать того, что больше не боюсь показать слабость и оголить часть своей души. Мне удалось перешагнуть невидимый барьер, чувствуя, как стало легче дышать. Гарри и я были такими, какие мы есть - со своими секретами, тараканами в голове и сложными характерами, но чтобы сосуществовать дальше нам нужно было научиться лишь принимать друг друга, уметь слышать, чувствовать и прощать. И я стремилась к этому, четко осознавая, как хочу быть рядом с ним. Лежать на узкой скамейке и хохотать до слёз или же сидеть в офисе, часами наблюдая за тем, как он решает дела, или похищать его среди бела дня, или ходить на свидания. — Можешь не смотреть так на меня, — я облизнула край нижней губы и привстала на локтях, — завтра в семь, договорились. Гарри победно улыбнулся и хотел наклониться ближе ко мне, но звонящий рядом телефон изменил его планы. — Угадай кто? — Кристофер, — мы встали со скамьи, попутно отряхивая невидимую пыль с одежды. Прошло достаточно времени, чтобы нас потерять, поэтому звонок дяди не вызывал у меня никакого удивления. Им нужно было работать, а мне следовало сделать ещё одно важное дело. — Мой юрист приехал к вам в офис, какие-то срочные бумаги, — Гарри оправдывался, с сожалением оглядываясь на мой некогда родной и безлюдный дом. — Мне нужно было подумать, прежде чем отрывать тебя от работы. Прости, — я завела машину и начала вбивать в навигатор нужный адрес, чтобы просмотреть наиболее свободный трафик. — Спасибо, что похитила меня. Это было важнее остальных дел. Мне все ещё казалось непривычным вести такие обходительные беседы, поэтому я просто улыбнулась, выдавая своё стеснение раскрасневшимися щеками. — Ты не останешься в офисе? — Гарри заметил, как я составила сложный маршрут на карте. — Мне нужно сделать ещё одно дело, — он замешкал, но промолчал. Словно не знал, может ли вести себя уверенней, начав контролировать мои действия в лучших традициях Гарри Стайлса. — Ты такой милый, когда боишься сорваться и начать командовать, — парень ухмыльнулся, всем своим видом показывая, что я ошиблась на его счёт. И он бы прокомментировал это, не утоли я его любопытство. — Хлоя. Думаю, нам пора увидеться. Заеду к ним в гости, а завтра доложу тебе, как всё прошло, мистер Стайлс.