Ребенок от Леви

—Вставай,— с этими словами Петра резко раззанавесила занавеску, и свет из окна лучами стал попадать на лицо Леви.Тот слегка заморщился и прикрыл глаза рукой, но это не помогло, так как рыжеволосая девчушка начала тормошить его за плечо. —Да...Еще пять минут...— пытался отделаться от нее Ривай. —Ооой, Ханджи...— после этих слов Петры Леви быстро встрепенулся и открыл глаза.Поняв, что Петра его обманула, он вновь плюхнулся на кровать, но спать уже не хотелось. —Ривай,— обратилась к нему его жена,— я хочу отметить День рождения наших детей.И я решила позвать весь наш бывший отряд.Помоги мне написать пригласительные письма. —С утра?— жмурился тот от яркого холодного солнца. —Да. —До их Дня рождения еще две недели!— возмутился Ривай. —Пока письмо дойдет, пока они приедут... —Хорошо, я встаю,— Леви вынул свою голову из-под подушки, которой он пытался оградить себя от посторонних звуков, но так и не поднялся.Петра взяла свою подушку, и убедившись, что Ривай спит, начала бить его своей подушкой. —Ладно...—Ривай поднялся, и шатаясь пошел на кухню. Кипяток заполнил кружку, слегка дымясь.Сухие листья чая начали окрашивать чай сначала в цвет волос Петры, а потом цвет коры дерева после дождя.Леви выпил чай залпом и оставил кружку на столе. Петра несла огромную стопку бумаг.Леви помог ей донести ее до стола. —Ну что?Пиши письма,— плюхнулась та на стул. —Кому?— недоумевал тот.Петра положила перед носом ривая бумагу, чернильницу и перо. —Эрвину пиши. —А он тоже будет? —Все будут. Ривай молча взял в руки перо и макнул его в чернила. «Дорогой Эрвин Смит...А к черту формальности!»— посмотрел он на Ралл.Та покосилась на него, намекая, что прекрасно понимает, о чем он подумал. Они потратили несколько часов на то, чтобы написать письма остаткам Развед.отряда, а потом Леви запряг Петру заниматься уборкой, так что с обязанностями они закончили лишь вечером.Спина Ривая предательски болела, а руки были залиты чернилами от бумаг и были в пыли от дальних полок.Петра валялась на диване , скрестив руки и закрыв глаза. «О чем же она думает?»— посмотрел на нее Леви. —Знаешь, я и подумать не могла, что ты обратишь на меня внимание, а сейчас...Сказал бы мне кто года три назад, что я буду твоей женой, я бы подумала, что этот человек спятил,— не открывая глаза обратилась к нему Петра. Леви издал кривое подобие улыбки, которое так и не удалось увидеть его возлюбленной.Вскоре, он попытался закрыть эту улыбку кружкой чая, и невольно поперхнулся им.Дом сразу наполнился обеспокоенными криками рыжеволосой девчушки. —Все хорошо, Леви?Леви?!— обеспокоенно посмотрела она на него. —Да...кх...я чаем поперхнулся, все нормально,— выставил он руку вперед, огораждая свое личное пространство. —Не пугай меня так,— она глубоко вздохнула и села на стул напротив Ривая. —Петра, уже поздно.Иди спать,— отхлебнул Леви глоток чая. —Слушай, помнишь, что рядом с комнатами детей на втором есть лестница на крышу?— повернула голову к нему та, игнорируя его слова. —Ну?— приподнял он бровь. —Пошли, я хочу увидеть звезды!— рыжеволосая девушка быстро схватила руку Ривая и помчалась по крутой лестнице наверх.Тот только ноги успевал переставлять. Вскоре, Петра и Леви стояли около старой лестницы и люка наверх. —Ну что, дамы в перед?— поинтересовался Ривай. Петра без лишних слов полезла по старой, наспех сколоченой лестнице.Добравшись до люка, она начала толкать его руками и на третий раз он поддался.Она кое как пролезла и жестом руки пригласила за собой Леви. Тот кривовато улыбнулся и неуверенно поставил ногу на перекладину. Они были на крыше.Петра сидела рядом с Риваем на черепичной крыше рыже-красного цвета.Она положила голову ему на плечо и обняла его руку, а тот гладил ее по волосам. —Эта звезда такая красивая,— подала признаки жизни Петра. —Да,— шепотом произнес Леви.Вскоре, убедившись, что его жена заснула у него на плече, он попытался аккуратно взять ее на руки и спуститься по лестнице. Благо, что люк был довольно большой. Отнеся ее в комнату и накрыв теплым пушистым одеялом, Леви нежно убрал с ее лица рыжую челку и не жно поцеловал в лоб, предусмотрительно хорошо укутав Петру. —Спокойной ночи, любимая,— прошептал он.