The Boundaries / РУБЕЖИ

Мартин завозился на кровати. Почти четыре, а он так и не заснул. Может, все-таки выпить снотворное? Нет, наверное, не стоит. Иначе утром точно не удастся проснуться вовремя. Он осторожно потянулся и сморщился. Воспоминания неизбежно привели к тому, к чему и должны были привести. Возбуждение давило на него, обостряя эмоции и мешая дышать. Гребаный ад, так он точно не заснет. Может, пойти в ванную?.. Мартин виновато глянул на спящую жену и, стараясь двигаться как можно аккуратнее, осторожно приспустил пижамные брюки и обхватил ладонью член. Он все сделает тихо. Ему очень не хотелось уходить с этой кровати, на которой Бенедикт был с ним так нежен. Отвернувшись от Аманды и уткнувшись носом в подушку, он ступенька за ступенькой поднимался к вершине своего немудреного удовольствия и на подходе к ней необдуманно позволил себе немного расслабиться. * * * – Бен… Бен… – едва слышно шепчет он, забывшись, и не замечает вовремя движения позади себя. – Его здесь нет! Бена! Здесь! Нет! Мартин и не представлял никогда, что можно так визжать шепотом. Он замирает, вытаращив глаза, и в тот же момент Аманда зажигает свет и сдергивает с него одеяло. – Отлично. Просто отлично. Чувствуя, как все его тело покрывается ледяным потом, Мартин натягивает штаны и садится. – Кажется, твою мать, я тебе помешала?! Он с трудом поднимается и, еле передвигая ноги, перебирается в кресло в углу спальни. – Ну? Чего ты молчишь?! Мартин, сжав зубы так, что ломит в висках, поднимает страдающие глаза на жену. Аманда сидит в постели, подогнув под себя ноги, светлые волосы растрепались, на лице злость и отвращение. – Чего молчишь?! Совсем измучился, да? Исстрадался, бедненький! – она с ожесточением ударяет руками по постели. – Ненавижу! Ненавижу его! – Аманда, тише, – он зажмуривается, отчаянно не желая верить, что с ним происходит этот кошмар, – дети проснутся… – Дети? Дети?.. – Аманда подползает ближе к краю кровати. – Какие дети?! У тебя один гребаный Бенедикт в голове! – Это неправда, неправда, – Мартин старается говорить спокойно, что весьма трудно, когда тебя так колотит. – Я никогда не забываю про своих детей. – Я знаю, – она закрывает лицо руками. – Но это невыносимо. Невыносимо, понимаешь? Он понимает. Он очень хорошо понимает, потому что для него вот это все сейчас тоже невыносимо. – Ну, – она спускает ноги с кровати и, сцепив руки замком так, что белеют костяшки пальцев, предлагает, – расскажи мне, что там у вас? Мартин смотрит на нее в отчаянии, которое душит его, доводя чуть ли не до обморока. – Расскажи. Я хочу знать. И, по-моему, я имею право знать, кто там из вас кого трахает, – она задорно поднимает брови, но ненависть в глазах сводит на нет весь комический эффект. – Или вы трахаете друг друга по очереди? Ага, – заметив, как дернулся Мартин, она бледнеет еще больше, – значит, по очереди. – Аманда, прекрати, пожалуйста. Прекрати этот стыд. – Это стыд? Да пошел ты! Стыд – это проснуться ночью и обнаружить, что твой муж дрочит у тебя под боком и шепчет имя любовника! «Бен. Бен. Бен», – пискляво передразнивает она. – Тьфу! Мартина так трясет, что слышно, как стучат зубы. Он обхватывает ладонями голову, чтобы хоть как-то укрыться от жалящей его жестокости. И, видимо, этот беззащитный жест немного отрезвляет Аманду. – Скучаешь по нему, да? По-прежнему согнувшись в три погибели и не поднимая головы, Мартин едва заметно кивает. – А мне как быть? Мне как быть, Мартин?! – Аманда снова почти кричит. – Как ты думаешь, мне легко слушать все эти сплетни, читать всю эту мерзость в Интернете, смеяться над ней и знать... знать, что все это ПРАВДА! В соседней комнате раздается детский плач, и Аманда срывается с места. Когда она покидает комнату, Мартин выпрямляется и приваливается к спинке кресла. Он до того оглушен и уничтожен, что абсолютно не может собраться с мыслями, чтобы найти какой-нибудь выход из ситуации. Хотя какой тут может быть выход... Пока жена успокаивает ребенка, он неподвижно сидит и тупо смотрит прямо перед собой. – Мартин! – вернувшись, Аманда вдруг бросается перед ним на колени и обнимает его за ноги. Ее лицо мокро от слез, глаза смотрят отчаянно. – Мартин, любимый мой! Любимый, пожалуйста, не бросай меня. Пожалуйста. Я не могу без тебя, я так люблю тебя, люблю, люблю, – исступленно бормочет она и, склонившись, зацеловывает ему босые ступни. – Аманда... – потрясенный, он делает слабое движение, чтобы поднять ее с пола, но она только крепче жмется к его ногам. – Мартин, миленький. Только не уходи к нему, пожалуйста. Только не уходи. У нас все будет хорошо. У нас дети. И я тебя люблю. И ты ведь все еще хочешь меня, правда? И я тебя хочу... несмотря ни на что. Он застывает, а она, подняв голову и глядя ему в глаза, продолжает уже совсем иным тоном: – Я все равно хочу тебя… даже такого... затраханного Беном. Мартин бьет ее по щеке наотмашь, тыльной стороной ладони, с такой силой, что Аманда заваливается на бок. Пару мгновений она лежит, не двигаясь, потом медленно приподнимается и снова подползает к его коленям. Она тяжело дышит, в глазах вызов, верхние пуговицы на кофте расстегнулись, обнажив полную грудь. Минуту Мартин ожесточенно смотрит на жену, потом резким жестом распахивает на ней пижаму, обрывая оставшиеся пуговицы. Он грубо мнет ей грудь, оставляя на белой коже уродливые красные пятна, и чувствует, как вожделением затапливает мозг... Аманда дергает его за воротник, стаскивая с кресла, и он падает на пол, больно ударившись локтями. Он все еще очень зол и потому отталкивает ее руки, когда она пытается помочь ему раздеться. Аманда опрокидывается на спину, и он грубо входит в нее, тяжело навалившись и высоко задирая ей ноги. Она не сопротивляется, и от этой податливости Мартин заводится еще больше. Он изумляется, когда жена вдруг страстно выгибается под ним, явно получая удовольствие от процесса. Она стонет слишком громко, слишком… бесстыдно, и он зажимает ей рот ладонью. Во время оргазма она прокусывает ему руку до крови. * * * – Ты бросишь меня? Они лежат в постели нагишом, тесно прижавшись друг к другу. Голова Аманды покоится у Мартина на плече. – Нет. Он прижимается щекой к ее лбу, поглаживая по волосам. Край его ладони заклеен пластырем. Конечно, он ее не бросит. Что за глупости. Она его жена, мать его детей. Его дом. Его жизнь. Его все. Ну, а Бен? Что ж... Мартин слегка вздыхает, глядя на посветлевшее небо за окном. Третий сезон «Шерлока» будет сниматься только через год. И за это время у них практически не будет возможности увидеться – работа развела по разным сторонам света. И это, в общем-то, даже хорошо… Все может измениться. За этот год до «Шерлока»... ТОЛЬКО, ЧЕРТ ВАС ВСЕХ ЗАДЕРИ, КАК ЕМУ ПЕРЕЖИТЬ ЭТОТ ГОД?!..