Мыло и косички

Саурон, в общем-то, никогда не считал себя зацикленным на своей внешности. Нет, восхищенные взгляды в Валиноре и получение имени Майрон – «Великолепный», конечно, льстили ему, но являлись не более чем приятным дополнением. По крайней мере, так Саурон изо всех сил пытался думать до сегодняшнего дня. Однако если бы Мелькор сейчас увидел своего главного полководца, то был бы поражен невероятно кислым выражением его лица, отражавшемся на поверхности тяжелого полированного серебряного подноса, в котором Майрон придирчиво разглядывал себя. Результаты осмотра были неутешительны – жизнь в военной крепости со всеми ее тяготами и лишениями явно не шла майа на пользу, и если с изрядно потрепанным в последнем сражении доспехом он еще мог смириться, то вот созерцание предмета его некогда главной гордости – золотисто-рыжих волос, заставляло Саурона страдальчески морщиться и поневоле отводить взгляд от хмурого отражения. Майа помнил, с каким восторгом смотрели в Валиноре эльфы на водопад тяжелых локонов, спускающихся до пояса, и переливающихся тонкими оттенками меди и янтаря в свете солнца, даже Ауле, посмеиваясь, шутил, что если отрезать несколько прядей, то из них определенно можно будет выплавить золотое колечко. «Что ж, сейчас из этой блеклой спутанной мочалки можно было бы сделать лишь подстилку для варга», - с отвращением подумал Саурон, брезгливо приподнимая двумя пальцами локон, испачканный явно в чьей-то засохшей крови, одновременно с присущим ему прагматизмом размышляя, удастся ли сегодня помыть голову. В Ангбанде в последнее время были серьезные проблемы с банными процедурами – почти вся вода, поставляемая в замок из родников, немедленно отправлялась в шахты, минуя ванную комнату, словно в издевку над Сауроном. Примечательно, что Мелькору, в отличие от Майрона, это не доставляло таких неудобств, к тому же Бауглир, несмотря на то, что почти все время проводил в подземелье, умудрялся возвращаться оттуда совершенно чистым, едва ли не благоухающим, без единого пятнышка. Его жесткие, антрацитово-черные прямые волосы, в отличие от слегка вьющейся шевелюры Саурона, прекрасно себя чувствовали в отсутствие воды и мыла, не позволяли себе пушиться в самый неподходящий момент для хозяина, а, как и полагается, величественно обрамляли лицо, добавляя ему суровости, а венчавшая голову Мелькора корона была словно их продолжением. При виде этого совершенно невозможного совершенства Саурон всегда насупливался и незаметно старался поправить особенно непослушные пряди, предательски вылезающие то тут, то там. Впрочем, если раньше размах бедствия Майрону не позволяло оценить банальное отсутствие зеркал в Ангбанде и наивная вера в то, что не все так плохо, как ему кажется, то сегодня обнаруженный среди добычи орков неизвестно как попавшийся им серебряный поднос бесстрастно подтвердил самые худшие подозрения, сделав их кошмарной реальностью. С этим явно что-то нужно было делать, и Саурон, с решительным видом сунув поднос подмышку, направился к Мелькору. Однако его ждал сюрприз: Бауглира нигде не оказалось – ни в темнице, ни в пыточной, ни в шахтах. Ни один орк не смог дать ему внятного ответа, где господин, и Саурон, немного подумав, решил использовать неожиданное отсутствие хозяина в своих интересах, отдав приказание направить горячую воду в свою ванную. Мелькор ведь все равно не узнает. Поставив рядом поднос и еще раз покосившись на лохматое, но повеселевшее в преддверии банных процедур отражение, Майрон открыл кран и несколько секунд с восторгом и благоговением смотрел на чистую прозрачную воду, бодро стекавшую вниз. Она, правда, была едва теплой, однако выбирать не приходилось. Со вздохом вынув последний кусок мыла, Саурон приступил к делу. Тщательно взбив пену, он уже приготовился ее смыть, как вдруг понял, что больше не слышит, как льется вода. В панике он с усилием дернул кран, однако откуда-то из глубины труб донесся глухой звук, подобный отрыжке тролля. - Ох, да чтоб вас всех! – страдальчески простонал Саурон, сбивая пену с волос, и нашаривая потрепанное полотенце. Впрочем, самое страшное было впереди – этажом ниже в коридоре он явственно различил звучный голос Мелькора, с угрозами вопрошающего, кто посмел переключить воду. Майрон, трезво рассудив, что, когда Мелькор в таком настроении, попадаться ему на глаза с мокрой головой, являющейся в данном случае прямой уликой, будет крайне неосмотрительно, решил повременить с появлением перед хозяином, дождавшись, когда волосы высохнут. Ну а там он уж придумает что-нибудь в свое оправдание. С этими мыслями, ловко удерживая на голове тюрбан из полотенца одной рукой, а другой подхватив такой нужный теперь поднос, Саурон улизнул по коридорам туда, куда Мелькор вряд ли пойдет его искать – на псарню к своим любимым варгам. Огромные волки при виде хозяина крайне оживились, громко фыркали, почувствовав запах мыла, и тыкались Майрону в ладони холодными шершавыми носами. Задумчиво почесывая за ухом громко урчащих подопечных, Саурон, решив, что ему уже нечего терять, со вздохом опустился на соломенную подстилку, одновременно стаскивая с волос полотенце и отмахиваясь им от особенно дружелюбных волков, всенепременно желающих облизать ему лицо. Варги, последовав примеру хозяина, потоптались и улеглись, окружив хозяина живым кольцом. Саурон прислонился к теплому шерстистому боку, слегка пахнущему псиной, и всерьез задумался о том, можно ли проиграть войну из-за отсутствия мыла и горячей воды. Очнулся он, когда один из варгов начал с глухим чавканьем, очевидно выражающим беспредельную преданность, жевать прядь его волос. - Ох, да чтоб тебя! – взвыл Саурон, отпихнув от себя обнаглевшую зверюгу, и вскакивая на ноги. - Так вот ты где, - раздалось насмешливое от двери, и Майрон замер, после чего медленно повернулся, увидев стоявшего в паре шагов от него Мелькора. Бауглир скользил по нему цепким, внимательным взглядом, и Саурон внутренне поморщился, представив, как выглядит сейчас главный полководец перед своим господином – мокрые, беспомощно свисающие волосы, пыльный доспех, полотенце в руках, да еще этот поднос рядом валяется… Мелькор тем временем подошел ближе, и аккуратно выудил несколько соломинок, застрявших во влажных прядях, брезгливо стряхнув их с пальцев. Это было унизительно. - Идем, - Бауглир равнодушно отвернулся от Саурона и направился к выходу, и это показное безразличие неожиданно больно полоснуло Майрона. Ослушаться он не посмел, и смиренно последовал за господином, отшвырнув полотенце в кучу соломы, чтобы не добавлять своему облику еще больше позора. В молчании они поднялись по лестнице несколькими этажами выше, и, лишь следуя по длинному коридору на некотором отдалении позади Мелькора, Саурон сообразил, что они направляются в покои Бауглира. Это было уже интересно. Тяжелые каменные двери послушно распахнулись, неслышно повернувшись на петлях, и Майрон, войдя следом за господином, удивленно вздернул брови: в зале горел камин, разгоняя полумрак, расползавшийся бесформенными черными кляксами по стенам и сгущающийся под самыми сводами. За окном уже стемнело, и единственным ярким пятном были красноватые языки пламени, весело пожирающие смолистые дрова. Огненные всполохи завораживали, и Майрон на несколько мгновений словно оцепенел, только потом поймав на себе довольный взгляд Мелькора. - Держи, - в руки Саурону неожиданно впихнули небольшой кулек, - ванная там, - махнул рукой Бауглир. - Хотя ты, наверное, помнишь, - его глаза весело блеснули. Майрон, твердо решив ничему не удивляться, покорно направился в указанную сторону, но с каждым шагом его покорность сдувалась точно воздушный шарик. Он уже был готов гневно развернуться и выдать Мелькору все, что думает о происходящем, но решил все же на всякий случай посмотреть, что скрывается за тяжелой дверью. Стоило ему открыть ее, как навстречу выплыло облако душистого пара, еще несколько шагов – и Майрон замер, потрясенно оглядываясь. Комната была ярко освещена – под потолком плавало несколько больших светящихся шаров, и наполнена тонким, едва уловимым, но очень приятным ароматом, исходившим, судя по всему, от огромной, похожей больше на бассейн, массивной ванны, вделанной в пол, наполненной восхитительно горячей водой с покачивающимися на ней шапками пены. У бортика лежала стопка полотенец – не тех замусоленных тряпок, которыми вынужден был пользоваться Саурон, а белоснежных и абсолютно чистых. С некоторым подозрением развернув сунутый ему кулек, Майрон обнаружил там легкую тунику и штаны. Соблазн был слишком велик, и, решив подумать о странных метаморфозах их быта позже, Саурон направился к ванной, на ходу расстегивая запыленную одежду. Смыв копоть и грязь, отмыв, наконец, волосы, с наслаждением погружаясь в уже забытое ощущение, когда они волной рассыпаются по плечам, Майрон надел чистую одежду, и, толкнув дверь, вернулся в зал. Мелькор все так же сидел у камина, задумчиво глядя на огонь, на нем была черная рубашка, по расстегнутому вороту и манжетам змеилась тончайшая золотая вышивка, вспыхивающая искорками в отсветах пламени, и Саурон поймал себя на мысли, что это завораживает его еще больше, чем огонь. Неслышно ступая босыми ногами по полу, Майрон приблизился к Бауглиру, и тот немедленно повернул голову, на губах заиграла легкая плутовская улыбка, и Саурон неожиданно для себя нахмурился, откидывая со лба прядь непослушных волос. - Иди сюда, - низкий, с легкой хрипотцой голос Мелькора мягко разливается в полумраке, притягивает и лишает сопротивления, заставляя Саурона, как в полусне, подойти ближе. Но в последний момент он садится не рядом с Мелькором на софу, а опускается на лежащий перед ней ковер и прислоняется спиной к ногам Бауглира, чуть откидывая голову назад, чтобы видеть, как одобрительно вспыхивают темные глаза. Несколько секунд они сидят неподвижно, затем рука Мелькора легко, но привычно касается волос Саурона, Бауглир зарывается в мягкие золотистые локоны пальцами, затем неожиданно сжимает руку в кулак и слегка дергает на себя, не сильно, лишь для того, чтобы Майрон, прикрыв глаза, резко выдохнул, сильнее прижавшись спиной к его ногам, покорно запрокидывая голову, и сразу же отпускает, наблюдая, как волнистые пряди рассыпаются в его пальцах, точно живое расплавленное золото течет по его ладони. Саурон задумчиво смотрел на огонь, усевшись по-турецки, чуть запрокинув голову на колени Бауглира, чувствуя, как его пальцы мягко перебирают волосы, то разделяя их, то вновь собирая в пучок. Неожиданно он уловил в движениях Мелькора некую систему, и резко развернулся, потрясенный догадкой, однако Мелькор мягко, но настойчиво развернул его голову в прежнее положение: - Не дергайся, - фыркнули сверху, и Саурон усмехнулся, прикрыв глаза: - А я и не знал, что ты умеешь… - он замолчал, не зная, что сказать дальше, и осторожно поднял руку, проводя по волосам, чувствуя под пальцами искусно сплетенные косички, складывающиеся в вычурный узор на распущенных прядях. - Было время научиться, - тон Мелькора неожиданно стал смущенным, и Саурон удивленно покосился на него, слегка повернув голову. Бауглир немедленно дернул его за прядь, И Майрон вынужден был отвернуться, но его не оставляло ощущение, что Мелькор слегка покраснел. Саурон замолчал, слегка поерзал и все же решился задать вопрос в лоб: - Зачем? Он немедленно за это поплатился – его не сильно, но довольно ощутимо дернули за волосы, и Майрон решил оставить расспросы на потом. Хотя, на последний свой вопрос он все же решил попробовать получить ответ, при этом тщательно подбирая слова: - Как так получается, что ты можешь так долго не мыть голову? Все эти подземелья, орки, шахты, дефицит воды? - Да все просто, - Мелькор, по всей видимости, закончил плетение, и теперь просто осторожно перебирал волосы пальцами, - внизу, в штольнях, есть подземный родник и там оборудована ванная. А дефицита воды, кстати, нет, - Бауглир на этих словах выдержал маленькую эффектную паузу, - я просто хотел проверить, сколько ты продержишься, - и Мелькор громко расхохотался. - Да чтоб тебя! – третий раз за день в бешенстве прорычал Саурон, вскакивая на ноги, бросаясь на Мелькора и опрокидывая его на спину: - И это тебе показалось смешным?! – зашипел Майрон, вглядываясь в темные, почти черные глаза, а Бауглир вместо ответа продолжал заразительно смеяться, как ребенок, и вот майа уже не так сильно сжимает плечи Мелькора и сам нехотя, самым уголком рта, улыбается, не выдерживая такого напора искреннего веселья. - А ты неплохо держался, - простонал сквозь слезы Бауглир, и Майрон на этих словах как-то бессильно обмяк, уткнувшись лбом в грудь Мелькора и тяжело дыша, чувствуя, как смех, помимо его воли, медленно проникает внутрь, словно передается от Бауглира, и заставляет его самого трястись от хохота. Наконец, отсмеявшись, оба замолчали, тяжело дыша и глядя друг на друга, Мелькор медленно притянул Саурона ближе, и, ловко перекатившись, опрокинул его на спину, приникая губами к шее и тихо шепча: - За такие лишения тебе определенно полагается награда. Надеюсь, ты примешь мои извинения.