Мой любимый учитель

— А? Ты чего, братишка? – спросил один из близнецов. Ответил, видимо, другой: — Хмм… а мне вот интересно: кто это такой прячется у вас в шкафу? Сердце замерло. Я отпрянул от щелки шкафа. И что теперь будет? Они ведь ничего не сделают мне? Или сделают? В гей-клубе они хотели меня изнасиловать. Но Волку же нужна информация! Тогда они меня хотя бы не убьют? А Александр Андреевич хватится меня! А если они всё-таки решат меня устранить и сами найдут англичанина? Валера ведь знает его! А остальные видели! Тогда они поймут, что это он тот самый богач! И… о, Боже, что Волк хочет с ним сделать?! Он хочет… устранить потенциального соперника?! — Кто в шкафу? – настороженно спросил Никанор. Я зажал рукой рот, чтобы не закричать от страха и волнения. — Что за крыска? – презрительно спросил Валера. – Кого-то лишнего пропустили сюда? Вдруг послышались звуки ударов, а потом возмущенное «Эй!». — Брат! Опять ты за своё! – укоризненно надул губки один из близнецов. — Никакой серьёзности! – раздраженно рявкнул Жульен. — Не понял, че происходит? – не менее раздраженно прикрикнул Волк. — Да всё просто, — рассеянно протянул Джон. – Ларри всё время так. Как какое-то секретное совещание – он шутит, будто кто-то подслушивает. — Да бесит уже всех, бесит! – сказал брюнет. — Ну, я просто… ну, Лоран, скажи-и-и им!.. — Бра-ат… ОХ ТЫ Ж БЛЯ! Меня чуть инфаркт не хватил, а они шуточки шутят! Ебучие пидарасы! Ноги сразу задрожали, я еле удержался на них, боясь поднять лишний шум. — Ебучие пидарасы! – взревел Никанор. Ух ты! Как мы одинаково мыслим! Послышался звук плюхающегося тела. Наверняка Волк сел, послышался его тяжелый выдох: — Ладно… расходитесь… — Так кого искать-то? – поинтересовался один из близнецов. — Никого, идите отсюда. — Нам же лучше, — хмыкнул Жульен. Послышался топот, а потом и звук хлопающей двери. Я осторожно прильнул к щёлке, осматривая комнату. Там ещё остались Никанор и Лера. Оба сидели на креслах. Первый – опустив голову и потирая переносицу, второй – смотря на первого. Но, наконец, Цветников встал и оперся руками о подлокотники кресла Волка. Тот поднял на него глаза, задав немой вопрос. — Мне кажется… ты больно напряжен… тебе бы расслабиться… — Валера, сказав это, опустился на пол, начав гладить колено Никанора, а потом осторожно раздвинул его ноги и придвинулся ближе. – Хочешь?.. — Отсосать мне решил? – хмыкнул Волк. — Лучше… трахни меня… Волк снова хмыкнул: — Ты же хотел того учителя… Тебе всё равно, кто тебя ебёт? На это Валера лишь потянулся к ширинке блондина. Аааа!!! Нет! Нет!!! Только не это! Не смейте! Я же здесь! Вы этого не знаете, но я здесь! Чертовы пидарасы! Почему меня окружают одни пидарасы?! Неужели так сложно любить девушек, трахаться с девушками?! Ну, хотя бы не у меня на глазах!!! — Не сейчас, — отстранил Никанор Валеру. Слава тебе, Господи, он отказал ему! Лера что-то против этого пищал, но Волк стоял на своём, заставляя того сдаться. Одним глотком парень допил виски, с силой поставил стакан на стол, поднялся, поправляя одежду. Кивнул Цветникову, и вместе они уходят. Я слышал только звук закрываемой двери. Отпустило… Я ещё какое-то время стоял, прислонившись лбом к холодной поверхности шкафа, ощущая, как по спине бегают капельки пота, как сердце бешено бьется, тем не менее, всё замедляясь и замедляясь. Я судорожно выдохнул и припал к щёлке шкафа. В комнате никого не было. Я открыл дверь, а после выскользнул и из комнаты. Сломя голову пробежавшись по коридору, я выбежал в зал с рестораном, предположив, что там могу переждать. Что переждать – сам не знал. Я хотел набрать Александру Андреевичу, узнать, где он, чтобы найти, но этого не потребовалось: заметил его сидящим с кем-то за столиком у окна. Туда я и ринулся. — Здравствуйте, — поздоровался с мужчиной в пастельно-желтом костюме. У него были пшеничные волосы с каким-то салатовым оттенком и острый подбородок. Хмм… такое чувство, будто я его уже когда-то видел… Нет, правда такое чувство… — О, а это и есть Дима… — сказал Александр Андреевич, кладя подбородок на руки, странно отводя взгляд. Незнакомец же нахмурился, оглядел меня и уставился жутко недовольно. От такого стало неуютно, я весь сжался, тоже смотрел на, кажется, серые миндалевидные глаза. — Что ж, я пойду… — сдержанно сказал мужчина, поднялся со стула и, сдержанно кивнув учителю, удалился. Я непонимающе смотрел в спину уходящему незнакомцу, от волнения и смятения сжимая края пиджака. А как только он вышел из помещения ресторана, за ним захлопнулась прозрачная дверь, меня словно отпустило, и я расслабился, плюхнувшись на стул, на котором до этого сидел он. Сердце ещё неровно билось, я помотал головой и похлопал себя по щекам, чтобы прийти в норму. А потом посмотрел на выглядевшего уставшим и расстроенным англичанина: — Твой бывший, что ли? – как-то брезгливо спросил я. — Бывший, — согласился он. – Только коллега, а не то, что ты имел в виду. — Ааа… — понимающе потянул я. – А чего это так на меня смотрел? Как на врага народа-то? — Да так, — отмахнулся Александр Андреевич. – Он злится на меня за то, что я ушел с работы. — А почему же ты ушел?.. — Надоело. Я и учителем-то стал, чтобы развеяться. Я тебе вроде говорил? — Ну… было что-то такое… Этот разговор как-то сразу не стал клеиться. Оба мы чувствовали себя неуютно и будто что-то недоговаривали. А ещё почему-то просто не было слов. Только слышался гул других персон, ужинающих в ресторане, из шума иногда резко выделялся звон посуды. — Кстати, я это… — вдруг начал англичанин. – Специально сел у окна, думал, тебе понравится вид… Я повернул голову в сторону окна, большого, украшенного красиво перевязанными шторами, с широким подоконником. И, конечно, я посмотрел на вид из этого окна. Хоть мы и были всего на втором этаже, потолки в здании просто огромные, поэтому мы были выше деревьев, множества синих елочек. Они пушистым ковром расстилались далеко за горизонт, в некоторых местах подсвечиваясь голубыми фонариками, отчего казалось, что это какой-то волшебный лес, нереальный. А начавшийся маленький снежок придавал ещё большую мистичность. Снежинки, попадая под свет фонариков, словно сами начинали светиться и, превращаясь в голубоватых светлячков у самых верхушек елей, скрывались в хвое леса. — Потрясно… — прошептал я, как дурачок улыбаясь. — Значит, угадал с местом, — сказал учитель. — Да. Молодец, — я оживился. Но устало вздохнул: — Мне надо кое-что рассказать… И я поведал ему всё. И то, откуда знаю парней из гей-клуба и Волка, и то, что это он мой «тайный поклонник», которому я вовсе и не нравился, и, наконец, что нас ищут. — Да не страшно, — учитель взял принесенный к тому времени бокал с вином. – Ну, узнает он, что я, твой дядя, – твой учитель, состоятельный такой учитель. И? — Ну, как же! – хотел возразить я, но осекся: а, правда, и что такого? – Ну, а… он не может тебя «устранить»? Он так грозно сказал «Я не позволю, что бы был кто-то влиятельнее меня!» — передразнил Волка. – К тому же, он легко может узнать, что между нами нет никаких родственных связей, а значит, догадается, кто мы друг другу на самом деле, а значит… — я сильно втянул ртом воздух, потому что до этого говорил всё на одном дыхании, и оно кончилось. – Он может шантажировать нас этим или вовсе всё всем рассказать! Англичанин усмехнулся: — Не нервничай так. Он не станет проверять, ему просто незачем. — А если проверит?! Ну, есть же такая вероятность! — Ну, тогда скажем, что я и, правда, твой друг, познакомились до того, как я стал преподавать. А про родство придумали, чтобы не было глупых слухов. — Мистер тысяча и одна отговорка, да? – я подозрительно посмотрел на Александра Андреевича. Тот гаденько хихикнул: — Зато я всегда могу выпутаться из любой ситуации. Я только покачал головой, улыбаясь. Ну, зато с таким как он никогда не пропадешь. Мама, папа, вам стоит одобрить мою ориентацию хотя бы потому, что я в надежных руках. — О, кого я вижу! – раздалось совсем рядом. Это был мужчина в годах, в темном костюме. — А, Анатолий Сергеевич, давно не виделись! – приунывший до этого учитель вдруг неожиданно заулыбался, словно исполнилась его самая большая мечта. Знакомый учителя махнул официантам рукой, и те оперативно принесли ещё один стул, на который он и уселся. — Кто это с тобой? Я еле сдержался, что бы не закатить глаза. Может, мне табличку на шею повесить? «Димка, Дима, Дмитрий. Племянник Анисимова Александра Андреевича». И стрелкой указать. И всегда ходить рядом с ним. Но почему-то кажется, что это не поможет… — Племянник, Дима. — Ооо! Какой хорошенький! Да ёпт! Я вам зверек, что ли? Или ребенок малой с бантиком на голове?! — Не то слово, просто лапочка. Я послал англичанину гневные лучи, тот стал только слаще улыбаться своему новому собеседнику. — Честно говоря, я к тебе по делу, — вдруг посерьезнел мужчина. Глянул на меня. Я что, ещё и мешаю?! Идите, знаете куда?! — Пусть сидит, — махнул на меня рукой Александр Андреевич. Анатолий Сергеевич ещё подозрительно на меня посмотрел, а потом наклонился к англичанину, тихо заговорив: — Это насчет одного человека. Он зарвался, и его нужно устранить. — И… что от меня нужно? — Твоя поддержка. Я напрягся. Слишком уж разговор попахивал криминалом. — А что же за человек? — Дон Пьер. Ну, а тут меня отпустило. Дон Пьер – это же тот человек, которого мы встретили у входа. Это ведь друг учителя, поэтому он никогда бы не… — Действительно, — хмыкнул англичанин. – Ему не стоило переходить границы. Я закашлялся – настолько неожиданной была фраза учителя. Он, обратив на меня внимание, похлопал по спине. — Тогда созвонимся, — кивнул мужчина и удалился по делам. Я же обвиняюще посмотрел на учителя. — Что? – недовольно отозвался тот. — Как ты мог?! — выкрикнул я. – Тебе не стыдно?! — Ты о чем? – Александр Андреевич беззаботно отпил вино из бокала. — Дон Пьер – твой друг! А ты так его подставить собрался?! Кричать я мог сколько угодно – играла громкая музыка, никто бы нас не услышал. — Дон Пьер? Эта мерзкая свинья? – он хмыкнул. – Нет уж, увольте меня с должности его друга. — Когда это он перестал быть твоим другом?.. – недоуменно переспросил я. — Он никогда им и не был, — с таким видом сказал англичанин, будто бы мы говорили о погоде. — Но… но… погоди… — Нет, ты погоди. Дон Пьер мне никто. Просто нужно поддерживать с ним хорошие отношения. А значит нужно льстить и завоевывать его расположение. – Так же буднично сказал он. Такую вещь! Так просто! Ярость закипела во мне, и я вскочил из-за стола, уронив стул. Слов просто не было, негодование росло во мне, не зная, каким образом вырваться. — Ты чего? – спросил англичанин, снова отпивая из бокала. — Тебя не волнует твоё… лицемерие? — Совсем не колышет. Негодование, мгновенно скакнувшее на несколько ступеней вверх, снова не нашло выхода, поэтому я лишь стукнул кулаком по столу, поднимая звон посуды. И видеть я этого подхалима больше не желал. — Ты куда это? – «дядюшка» хотел, было, пойти за мной, но очередной неприятного вида знакомый перехватил его, начав обниматься. И это дало мне как минимум фору. Сначала я хотел спрятаться в какой-нибудь из комнат отдыха, запереться там. Но что бы мне там надо было делать? Поэтому я ринулся на третий этаж, где должно было быть какое-то фееричное представление, ради которого меня на вечеринку и потащили. Лестница выходила в просторный коридор с тремя большими окнами. Но обращать внимание на всё это не было ни капли желания, поэтому я сразу прошел за двери, из-за которых доносились громкие звуки. Присутствующие просто взорвались аплодисментами, когда я вошел. Конечно, хлопали не мне, а выступающим. Этот зал оказался построенным по образцу цирковых: арена внизу и вокруг кресла для зрителей. Садиться пока я не хотел, поэтому остался стоять около выхода, облокотившись на стенку. Как раз в это время один артист встал на вытянутую руку второго, поднимая вверх нечто, напоминающее зонтик, который стал крутиться, разбрызгивая вокруг разноцветные не то блестки, не то ещё что-то. Но при этом на полу ничего не оставалось. Может, какая-нибудь технология? Определенно здорово. И это было настолько красиво и весело, что стало тошно. Поэтому с кислой миной я вышел в коридор. И сразу же пожалел об этом. — О, Дима… — слащаво улыбнулся столкнувшийся со мной Волк. – Как я рад тебя видеть! Не думал, что ты будешь здесь. — Ага, как же. Не думал он. Прекрати, я всё знаю о том, что ты меня не любишь, и кого тебе надо через меня найти… В общем, иди в жопу, ладно? Никанор так вылупил глазки, будто и не знал, о чем я. — О чем ты? – ну вот, я же говорил. — Я о том, что если ты от меня не отвянешь, то получишь кучу проблем, улавливаешь? Да-да, всё от того же человека. И не советую тебе что-то копать про него, он уже в курсе всего, поэтому примет меры. Понимаешь, о чем я, — утвердил я. Тут Волк, похоже, всё втыкнув, расплылся в гадкой ухмылочке: — Смотри теперь, берегись. Ты просто не знаешь, кто мой отец. Он прошел мимо, специально сильно задев плечом, и скрылся за дверью зала. Ещё один. Вывел меня ещё больше. Не зная куда деться, я решил остаться прямо там, в коридоре, поэтому залез на широкий подоконник одного из окон. Ничего, никто мне и слова не скажет, раз я такой важный гость. А вот отсидеться здесь, успокоиться в самый раз. Напала какая-то меланхолия, совершенно не хотелось ничего делать, поэтому я просто упялился в окно. Третий этаж был ведь ещё выше, поэтому вид открывался ещё краше: сплошной темный неразличимый ковер, в некоторых местах подсвечивающийся голубым свечением, прекращающийся дальше к горизонту, за которым видно небо, только часть которого была затянута тучами. Вторая часть была темно-синей, лишь с небольшим количеством облачков разных форм, каждое что-то напоминающее. Среди них уже блестели звёзды, одни ярче, другие тусклее, но все смотрелись как драгоценные камушки, совсем не как в городе. Я даже попробовал найти пару созвездий, вспоминая книжки, которые когда-то читал. А центром всей картины была круглая светящаяся луна, на которой отчетливо виднелись самые большие кратеры, казавшиеся отсюда, с Земли, маленькими кружочками. Мало-помалу, а такая редкая красивая картина, немного согревала сердце, успокаивала мысли и сглаживала ярость с негодованием. Стоило ли так обижаться? Александр Андреевич ведь ничего особо плохого не сделал… ну, не считая того, что он вообще хотел устранить человека… и того, что он так ужасно себя вел… и то, что… ааа… да не имело смысла продолжать список. Таковы уж все богачи, всё время им приходится держаться «на поверхности» из-за боязни утратить власть и деньги. Хотя какая власть у учителя? Да и кто из нас не врал, кто не подлизывался, чтобы получить выгоду? Да все это делают, даже маленькие дети. И, наверное, именно поэтому я повел себя как маленький ребенок. И как раз стоило извиниться, чтобы и показать, что я всё-таки взрослый. Не зря ведь он меня по фамилии называет! Если станет называть «Димкой» — я просто убьюсь об стенку. Поэтому я вздохнул и спрыгнул с подоконника. Что ж, представления ещё будут, попрошу и, уверен, «дядюшка» свозит меня. А пока хотелось домой. И, черт, захотелось пообниматься, поцеловаться и… эх, озабоченность заразна. Или я всё-таки просто взрослел? Да-да, именно! Я просто взрослел! Я спустился в ресторан, Александр Андреевич уже сидел один. Что ж, так будет даже легче. — Александр Андреевич! – подошел я к нему. Тот устало облокотился на руку. – Александр Андреевич! Э-эй… — учитель что-то неясно пробурчал, я потормошил его за плечо. — Алекс… э… в смысле… дядь Саш?.. — Ну, что-о-о-о-а-а? – неожиданно выпрямился англичанин. – Че ты прям… ну прям… ну я не знаю… — он икнул. – Но такой миленький! Я кашлянул. Прикрыл рот кулаком. Пытался подавить дикий ржач. — А? Ты чего смеёшься? Расскажи! Расскажи-и-и… Я тоже хочу посмеяться! Посмеяться вместе с моим племянниче-че… племяни… че…че… пле… че-че… Ну, с тобой, короче, племяче! Да… Я таки рассмеялся. Громко и заливисто, никак не мог остановиться. Даже скулы заболели. — Когда ты так нажраться успел? Меня же вроде не так долго не было… Или долго? — Не знаю… — лениво проговорил тот и снова облокотился на стол. — Во это да… Ладно, тогда, тем более, поехали домой. — Да зачем?! Мы же тока… тока… только приехали… — Уже вдоволь отдохнули, ага. Пошли. Я потянул «дядюшку» за плечо. Он ещё что-то протестующе пробурчал, но потом-таки пошел за мной, пришлось взять его за руку, сплести пальцы… Ну, да ладно, подумаешь. Мы всего лишь дядя и племянник, ага. Но вот об одной проблемке я забыл. Кто поведет машину?! Видимо, Александр Андреевич подумал о том же, поэтому потянул меня в сторону стоянки: — Я поведу! — Э-э-э-э, нет! Я с тобой в машину не сяду! – заверещал я, утягивая его в противоположную сторону. — Какие-то проблемы? – послышался учтивый голос. Я обернулся: это был мужчина лет шестидесяти в черной форме, с фуражкой на голове. — Ааа… — не понял я его вопроса. Он кивнул на заметно пьяного учителя: — Быть может, такси? — О, да, да, было бы чудесно! – я выдавил наимилейшую улыбку. – А что с нашей машиной? — Вы можете дать ключи и адрес, куда её привезти. — Да, да, сейчас… Где ключи? – уже обратился я к англичанину и полез в его карманы. Найдя их, отдал услужливому мужчине. – Черная Бугатти. К отелю «Роза ветров». Думаю… в представлении не нуждается? — Несомненно, — ответил он и жестом пригласил к такси. – Любое в Вашем распоряжении. Я кивнул, попрощался и буквально потащил пьяного англичанина к первому попавшемуся автомобилю. Открыл дверцу, впихнул Александра Андреевича, залез сам, тяжело выдохнув. — Отель «Роза ветров»… Пожалуйста. — Как скажете, — кивнул мне полный мужчина в такой же черной форме, как и первый подошедший. Я уж, было, успокоился, но, видно, не судьба. — Со-ко-лов. – Александр Андреевич навалился на меня, начав тереться носом о мою скулу. Я поспешил оправдаться, заметив взгляд водителя. — Ахаха… дядя, когда пьяный, ко всем лезет… дядь Саш, скоро приедешь домой, к своей девушке… да, вот к ней и лезь, а меня… — Ммм… — недовольно пробурчал он, опуская руку ниже… ууааа! Непозволительно ниже! — Дядь Саш!.. – прошипел я сквозь зубы, пытаясь улыбаться водителю и отсмеиваться, но что-то как-то не получалось. — Можете поднять звуконепроницаемое стекло, если Вам угодно. — Да-да конечно… это… а, вот эта кнопка? Мне кивнули, а я нажал её. И, правда. Поднялась тонированная преграда. А, знаю такие. Водителя видно, а нас ему – нет. А ещё звуконепроницаемая, да. — Александр Андреевич! – теперь не стесняясь, шикнул я, давая наглецу по лапам. — Ммм… иди сю-ю… да… Ай! Ну, ты чего щипаешься?.. Ну всё, я с тобой не дружу так… — и, тем не менее, он снова стал лезть ко мне целоваться. — Дома! Дома! Всё дома! – я хлопнул его по щекам, чтобы тот пришел в себя, и с силой опустил голову учителя к себе на колени. – Спи! – повелительно сказал я, а англичанин устроился поудобнее и, кажется, начал засыпать. Аллилуйя! Капля власти над ним у меня всё-таки есть! Я стал смотреть на проносящиеся виды за окном, ничто так не успокаивает как ночной городской пейзаж. Просто обожаю мелькающие машины, витрины, огни, особенно в это время суток. А ещё я поглаживал волосы любимого, который всё-таки заснул. Лепота, всегда бы так. Но, увы, дорога когда-то заканчивается, как и всё хорошее. Показались знакомые улицы, совсем близкие к отелю. Я стал будить Александра Андреевича, пытаясь его растолкать, поднял в сидячее положение. Тот нахмурился и приоткрыл один глаз. — Ну, че, немного протрезвел? — Мы где?.. – прохрипел он, дотрагиваясь до виска. — Лучше спроси, где скоро окажемся. Дома скоро окажемся. — Ммм… — англичанин облокотился на меня, положив голову ко мне на плечо. Но недолго ему оставалось нежиться, пришлось выходить из такси, благодарить водителя и помогать идти всё ещё мутному учителю. Прошли мы через парковку, потому что через парадный вход мне было стыдно его тащить, уж больно непрезентабельный вид он имел. В номер мы ввалились еле-еле, предварительно застряв в дверях. На часах было десять вечера. Ого, а я думал, мы там меньше были. Кстати, что люди делают в первую очередь, когда приходят с улицы? Ну, раздеваются, а потом? Кто-то моет руки, кто-то сразу включает технику, кто-то начинает играться с домашними питомцами. Александр Андреевич же, только удосужившись стянуть по пути ботинки, сразу поплелся к бару, широко раскрыв его прозрачные дверцы. — А не много тебе пить-то? Он лишь отмахнулся от меня и достал какую-то бутылку, быстро откупорив её и начав пить прямо из горла. Я хотел возмутиться по этому поводу, но тоже просто махнул рукой и присел на высокий барный стул, не отрываясь смотря на стремительно убывающую жидкость в сосуде. И, тем не менее, негодование, что до этого момента было зарыто где-то в глубинах души, снова стало выбираться наружу. Наверное, мне надо узнать всё до конца, чтобы успокоится. — И часто ты так… лицемеришь? Александр Андреевич оторвался от бутылки, в которой осталось меньше половины. Вот это да… Учитель нахмурился, чуть покачнулся, видимо, осмысливая мой вопрос и, наконец, сказал: — Всегда. Этот ответ словно молния прошелся по всему моему телу. Что-то сразу задребезжало в сердце, руки сами собой начали сжимать край стола. — И-и что, даже со мной?.. – выдал я дрожащим голосом. Уже успевший к этому времени приложиться к бутылке англичанин не услышал моего вопроса. Или проигнорировал? — Александр Андреевич! – повысил я голос. – Александр Андреевич! Но тот лишь хлебал из горла. Я не выдержал и, вскочив, вырвал бутылку из рук и рта учителя, отчего алкоголь пролился на ковер и немного на стол. Похоже, осознав, что произошло, он сузил глаза и поджал губы: — Что? – твердо выговорив каждую букву, спросил он. А я повторил вопрос, снова дрожащим голосом: — Ты и со мной… лицемеришь? Он замолчал, только через некоторое время выдав: — Как ты со мной разговариваешь? — Ответь! — Что? – игриво спросил англичанин. — Ублюдок… Учитель выдохнул, стянул с себя галстук, облокотился на стол, немного откинув голову и сузив глаза: — Да ну?.. – он растянул рот в своей обычной гадкой улыбочке. — Меня чуть не стошнило от твоего лицемерия там, – перешел я на крик, – как так можно?! — А что, предлагаешь мне быть наивным дурачком? Таким, как ты? Во мне вспыхнула ярость. От его лицемерия, от его наглости, самоуверенности, гадкой улыбочки и надменного тона: — О чем ты?! – из последних сил сдерживая себя, выкрикнул я. — В жизни это нужно, — он повел плечами, задрав голову ещё выше. – Знаешь ли, в нашем мире нельзя быть простодушным… — говорил он несколько флегматично, но потом у него будто что-то щёлкнуло, он опустил голову и забормотал: — Двадцать пять лет… двадцать пять лет! Это правда много… так много прошло!.. — Мне плевать на то, что было! – совершенно поднятый на нервы, судорожно прокричал я. – Ответь на мой вопрос! — Какой вопрос?.. — Сука! – вырвалось у меня. И, похоже, моя фраза слишком сильно задела учителя, он выпрямился, схватив меня за грудки и приподняв над полом. В его глазах плескалась дикая ярость, он прошипел: — Заткнись, сопляк. Пора взрослеть. Тебе почти семнадцать. Я с шумом втянул воздух и со всей силы стукнул ногой по его коленке, отчего он выпустил меня и согнулся от боли. Я, воспользовавшись неустойчивой позицией англичанина, толкнул его, и тот налетел на открытый бар. Бутылки, не устояв, попадали, разбиваясь о пол, некоторые трескались ещё в полете, обливая англичанина алкоголем. Но мне совершенно не было стыдно за это, что-то внутри даже порадовалось такому развитию событий. Учитель, чуть пошатываясь, встал, отряхнул с себя осколки, вытер струйку крови со лба, одернул пиджак и, одарив меня взглядом, полным ненависти, указал на дверь. — С удовольствием! — бросил я и, выйдя из номера, сильно хлопнул дверью. «От любви до ненависти один шаг». Так говорят, да?