Мой любимый учитель

И, будто специально, невдалеке я заметил знакомую Бугатти… Хотя, хах, вряд ли где-то рядом я ещё бы заметил другую Бугатти. Я по-хозяйски подошел и открыл пассажирскую дверь, устроившись на сидении. — Ну, и куда же ты убежал? – спросил Александр Андреевич, заводя мотор. — А как ты меня нашел? Он помедлил, но сказал: — Случайно. Это, конечно, вызвало у меня огромное сомнение, но выяснять правду было не по плану. В общем-то, и плана особого ещё не было, но придумать что-то требовалось. И пойти я решил для начала по самому простому пути: — Не смей заигрывать с Лерой. – Твердо сказал я, чем вызвал смешок у учителя. — Ты уж определись. То сам предлагаешь мне с ним, то запрещаешь… — То был порыв чувств, — попытался выкрутиться я. – А вообще, не смей. Иначе… — сказал, вжавшись в кресло. – Секса от меня не дождёшься… Я посмотрел на англичанина, который сильнее сжал руль и сощурил глаза. Что, не нравится такая перспектива? Я уже хотел праздновать победу, как его губы расплылись в гадкой улыбочке: — А ничего, что ты сейчас ко мне едешь? — В см… — сначала не понял я… Черт! Ну, как так можно было проколоться?! — Я выпрыгну! – заверещал я, хватаясь за ручку дверцы быстро едущей машины. — Попробуй, — хмыкнул англичанин. Я нажал на ручку. Заперто! — У меня ещё есть окна! На это Александр Андреевич, конечно, только засмеялся. Как ни крути, а у взрослых всегда и во всем находится какое-то преимущество! Поэтому мне пришлось надуться, но заткнуться. Так и остальную часть пути мне пришлось просидеть, молча пялясь в окошечко. На самом деле, я ехал к учителю, чтобы расставить все точки, где надо, и запретить ему заигрывать с Валерой. Попутно я размышлял, как же мне избавиться от Вол… Никанора. Ну, и Валеры тоже. А вариант с окном в моей фантазии очень даже ничего был… А ещё я изредка поглядывал на отражение учителя в стекле. Это искажение, или он действительно ухмылялся? Не-ет, сегодня от меня ты ничего не дождёшься, я же тебе обещал! По пришествии в номер, я первым делом плюхнулся на кровать учителя, растянувшись, давая себе отдохнуть. — О-о, сразу к делу? – игриво спросил Александр Андреевич, снимая верхнюю одежду. — Иди в ж-ж-ж… — я прервался на полуслове, чтобы не давать ему почву для понимания моей фразы в прямом значении. Тот лишь хмыкнул и после того как разделся до рубашки с джинсами, присел ко мне. Я почти сразу почувствовал его руку на своей коленке, что заставило меня прошипеть: — Не тронь меня… — Какой недотрога… — его гадкая улыбка стала шире, рука продолжала поглаживать коленку. – Раз ты обиделся… как же мне заслужить прощение? — В чем подвох? – сразу насторожился я, подозрительно сузив глаза. — Ни в чем, — тот беззаботно пожал плечами. – Просто, чтобы загладить свою вину, хочу пригласить тебя на одну вечеринку. — Вечеринку?! – я вскочил из лежачего положения. – Ты? Да ну? — Ну… это не совсем… «вечеринка»… Вообще – сборище снобов. Богатые, наглые, напыщенные… Но я хочу тебе показать представление, которое там будет, — и он начал довольно увлеченно, насколько это может делать англичанин, перечислять: — Прекрасно украшенные залы, наивкуснейшие блюда, красивые девушки в платьях, танцоры, певцы, артисты … Думаю, тебе должно понравиться. — Так в чем подвох? – настоял я на своем. — Да ни в чем… разве что в том, что я так тебя как бы… подкупаю? Чтобы ты меня простил. — А, надоело воздержание? — Это детали! Большие, конечно… — задумчиво протянул он, однако спохватился: — Но детали! — Ясно всё с тобой, педофил хренов… — я показал ему язык и сразу переключился: — Так, когда сборище? — В воскресенье, то есть послезавтра. Представлю тебя как моего любимого племянничика, как и договаривались… Не забудь называть меня «дядей»… — Ага, дядя-педобир. За это я получил легкий подзатыльник, но всё равно хитренько засмеялся, а учитель продолжил: — А завтра съездим в один магазин, прикупим тебе костюмчик. — Туда ещё и костюм надевать… – заныл я, скорчив недовольную рожицу. — Это небольшая плата. После уроков сразу поедем. Как Александр Андреевич и говорил, после уроков мы сразу куда-то отправились. В магазин, ясен пень, в магазин одежды. Куда – я не знал, но поездка была долгой, мы приехали в другую часть города. Это был оживленный район, одно из мест-достопримечательностей. Соответственно – много магазинов с сувенирами и дорогими шмотками. Вот к одному из таких магазинов мы и подъехали. А за широкими дверьми находилось огромное помещение: просторное, всюду увешанное фраками, смокингами, отдельно рубашками, жилетками, галстуками, в общем, парадной одеждой для мужчин. Стройные манекены демонстрировали лучшие модели, красивые плакаты рекламировали известные бренды. Презентабельного вида девушки в строгой, но красивой форме приветливо улыбались, готовые помочь с советом и выбором. Роскошь определенная, даже немного смущающая. — Вам чем-нибудь помочь? – задала извечный вопрос продавцов-консультантов светленькая девушка. Александр Андреевич похлопал меня по плечу, подошедшая, всё смекнув, кивнула и пригласила дальше в магазин, сразу схватив несколько костюмов и предлагая на выбор. — Вот эта модель Вам бы очень подошла. И эта. Примерите обе? И вот эти три на Вас бы тоже прекрасно смотрелись. Выбирайте галстуки, у нас есть на любой вкус. Или предпочитаете бабочку? – не замолкая, учтиво щебетала девушка. А мне сразу захотелось её заткнуть. Видимо, это профессия такая. Что здесь, что бабка базарная – всё одно. — Ну, скажи уже что-нибудь, — немного насмешливо отозвался учитель. Я дернул плечами и прошел мимо консультанта, начав всматриваться в висящие костюмы. Развешаны они были по цвету, плавно переходящие один в другой. От, не поверите, ярко-желтого до темно-синего, потом до красного, к бордовому, наконец, превращаясь в черный, самый распространенный, которого было больше всего. Его-то я и хотел выбрать. Остальные цвета я не считал особо красивыми в парадной одежде или считал слишком вычурными. А, может, просто привык к такому стандарту. В конце концов, висит же для кого-то вон тот розовый смокинг с мехом и стразами. В общем, даже из одного черного выбор был огромен. Одни с полосочками вертикальными, другие с горизонтальными, у одних они почти незаметные, у других ярко-выраженные, у третьих они вообще разноцветные. А ещё разноцветные рубашки, галстуки, туфли и даже носки и часы с перстнями. Короче, голова почти сразу пошла кругом. Поэтому-то мне и стали всучивать какие-то костюмы. Консультант вручила мне несколько классических (черные пиджак, штаны и галстук, белая рубашка), различающихся либо тоном, либо какой-нибудь полосочкой, потом – темно-синий с какими-то золотыми кругами, золотой, бордовый и цвета хаки. От последних цветастых я сразу пытался отказаться, но Александр Андреевич просто проводил меня к раздевалке. Ну да ладно. Не обязательно же их будет покупать. А примерочная, к слову, была не как в обычных магазинах – кабинка да тряпочка её прикрывающая, это была вполне себе маленькая комнатка с раздвижной дверью: больше удобных вешалок, мягкий диванчик, ковер, ну, и зеркала с разных сторон, так было лучше самому разглядеть себя с разных сторон. Развесив костюмы, я стал по очереди их примерять… Учитель заглядывал ко мне, оценивая одежку, но только молчал, несколько задумчиво оглядывая меня. А как-то раз он заглянул, я тогда замешкался и стоял в одних трусах и галстуке, так учитель гаденько улыбнулся, бросив воодушевленное «Мне нравится!» и сразу закрыл дверь, уворачиваясь от брошенных в него штанов. Бросить ботинок я побоялся. Нет, конечно, англичанина мне не было жалко, было жалко такие дорогущие ботинки и дверь. Так, перемерив туеву хучу костюмов, половину из которых я по-любому бы не купил, я вышел из примерочной и молниеносно отказался от ещё большей кучи принесенных вещей и пошел по рядам сам. И пошел я опять же к черному, я всё же убедился, что парадные костюмы другого цвета мне на себе не нравятся. И, как известно, детей привлекает всё более яркое и блестящее. Нет, я, конечно, не выбрал костюм с пайетками или тому подобное, но остановился напротив черного пиджака с серебряным ветвящимся рисунком на правой стороне груди, уходящему к плечу. — Этот хочешь? – услышал я голос учителя совсем рядом. Даже вздрогнул. А, ну да, здесь пол – мягкий ковролин, шаги и не услышишь. — Вроде… А не слишком… Ну, как-то? — Да не. Это не какое-то там официальное собрание. — Он хмыкнул. – Ты не представляешь, в чем туда придут. — Э… типа вон в том? – я кивнул на темно-зеленый костюм с отходящей от него разноцветной штукой, похожей на кринолин. Она была оформлена в стиле хвоста павлина, такая же пестрая и расфуфыренная. — И это ещё не самое страшное, — пообещал англичанин. Мне сразу подобрали размер костюма, неяркий черно-серебряный галстук, белую рубашку, налакированные туфли и даже обычные, но стопудов дорогие черные носки. Ну, этот вариант мне как раз нравился. Плечи на месте, на спине ничего не топорщится, хорошо показывает фигуру, а изящный рисунок вообще красиво смотрится. Послышался звук открывающейся двери: — Ну, как? — Мне этот нравится! – я повернулся к Александру Андреевичу. — Хорош, — довольно сказал англичанин, входя в примерочную и прикрывая за собой дверку. — Так тебе этот больше нравится? — А ещё больше – вообще без одежды. — Алекса-а-андр Андреевич, — укоризненно протянул я. Я отвернулся – не хотел показывать появившуюся против воли улыбку, но эти чертовы зеркала были повсюду! Однако именно поэтому я заметил приближение англичанина и, снова развернувшись к нему лицом, начал пятиться назад. — Я помогу тебе переодеться, — вкрадчиво сказал он, быстро обхватывая меня в кольцо рук и прижимая к зеркалу. — Александр Андреевич!.. – громко шепнул я. – А ты знаешь, что ОЧЕНЬ похож сейчас на маньяка-насильника?! – англичанин, несмотря на мои попытки отстранить его, сжал мою задницу, провел языком по скуле. — О-о-о, от долгого воздержания и не таким станешь… — уже со сбитым дыханием прошептал он, хватая меня за волосы и оттягивая голову назад, после вцепляясь крепким поцелуем. Пиджак слетел с моих плеч и был отброшен куда-то в сторону. Я оттянул англичанина за ухо, отворачивая голову: — Да здесь же люди! Услышат и… — Они заняты другим клиентом. Очень назойливой женщиной и её мужем… Так что нас не заметят… — почти прорычал он, начиная расстегивать мою рубашку. — Нет! – я загородился руками, а нога сама собой совершила какое-то движение… — Соколов… — прохрипел учитель, оседая на пол. И тут я понял, куда угодила моя коленка. — Прости, — пискнул я чисто из мужской солидарности, тем не менее, отскакивая в сторону. — Ты меня импотентом на молодости лет решил сделать?! – снова прошипел он, утыкаясь головой в зеркало. — Ну, прости-и… — виновато сказал я, пытаясь успеть переодеться. Я в конце даже сложил вещи и бросил учителю, выскальзывая из раздевалки: — Этот покупай, мне всё понравилось. А потом я решил капитулировать к машине. Она была заперта и на сигнализации, так что я просто стоял рядом до того момента, как из магазина с товаром не вышел злобный англичанин. Он только открыл двери, мы молча уселись в автомобиль. Но, пристегнувшись, Александр Андреевич заметно расслабился и спокойно тронулся с места. А вот мне его дикая страсть покоя не давала. Если у него ничего не получилось сейчас – не значит, что не получится в следующий раз. Того и гляди, не выдержит, разложит меня на той вечеринке прямо посередине зала. — Чего сидишь такой тихий? – вдруг спросил англичанин. -Да ты хоть понимаешь, что чуть ни сделал?! В таком месте! Чуть не из-изнасиловал меня! — Я тебя не наси… — Насиловал! Пытался! — Ты особо не сопротивлялся… — Просто ты сильнее и не заметил, как я сопротивлялся! — Так становись сильнее меня. — О да… Настанет день – и я тебя изнасилую. – Пообещал я и снова уткнулся в окно. Маме я сказал, что в воскресенье иду на ночевку к другу. Оделся как обычно, ведь костюм остался у Александра Андреевича, и пошел к отелю в пять вечера, а вся соль начиналась в шесть. Сначала я боялся охраны, но они лишь поздоровались, назвав меня по имени-отчеству, и пропустили внутрь. Вот ведь сервис… Когда я постучался к учителю в номер, тот был уже почти одет. Темный костюм, галстук, часы на руке и неизменный хвостик. Однако волосы у него на этот раз были прилизаны, что и придавало ему совершенно другой вид, более… элегантный. Моя одежда была разложена на его кровати, куда я прямиком и прошел. Только я хотел снять свою водолазку, как нутром почуял неладное и повернулся в сторону англичанина. Тот стоял, поправляя часы и гаденько ухмыляясь. Я, вспомнив, что после этого следовало вчера, отскочил назад. — А что ты от меня шарахаешься-то? – поинтересовался он. — Можешь выйти? – хмуро попросил я. — С чего это ты стал меня стесняться? — Александр Андреевич… — начал угрожающе. — Мы же оба мальчики… — Александр Андреевич… — Да чего я у тебя там не видел? — Александр Андреевич! – наконец, грозно рявкнул я. — Ну ладно, ладно. Какой скромняга, — он последний раз гадко хихикнул и вышел в ванную комнату. — Вот ведь… ! – не закончил я фразу, начав поскорее переодеваться, чтобы успеть до того, как вошел бы учитель. — Теперь сторониться меня будешь? – спросил Александр Андреевич, опять поправляя часы. — Нет. С чего ты решил, что я тебя сторонюсь? — А то, что ты жмёшься к противоположной стенке лифта – это нормально, да? Или от меня так ужасно несет парфюмом? — М… нет, парфюм шикарный. А жмусь я просто… просто к зеркалам. Они такие холодненькие… — Да не боись, ничего я с тобой не сделаю там. — К тому же я взял кинжал. — К тому же, — решил поправить меня учитель, — мы же идем как родственники. — Ага… дядя… Саша. — Племянник Димка… Секунда, и мы прыснули от того, как абсурдно это звучало. Я уж как-то не привык называть Александра Андреевича по имени, тем более, с добавлением «дядя», а уж то, что он назвал меня по имени вообще надо записать. — Слушай, а почему ты всегда называешь меня по фамилии? – спросил я. — А что, мне тебя, как мамка с папкой звать? Ты уже большой мальчик. Но по имени-отчеству рановато, а вот по фамилии самое оно. Тем более, ты должен гордиться своей фамилией. Соколов! Сокол – гордая и красивая птица. Разве не такие ассоциации у тебя вызывает твоя фамилия? Я пожал плечами и улыбнулся. Приятно было знать, что Александр Андреевич считает меня взрослым человеком, к тому же… это странно, но и то, что ему нравилась моя фамилия меня тоже радовало. В общем-то, в машину я уселся с приподнятым настроением, даже предвкушал праздник и все те чудеса, про которые мне рассказывал учитель. Мимоходом я слушал свой урчащий желудок. Я ведь ел мало, еда-то будет там. Да-да, едем голодными, чтоб там побольше схавать. Не, ну а че, мы интеллигенты, что ли, дома кушать? Здание, в котором проводилось торжество, было построено, насколько я знаю, специально для таких вот «вечеринок». На окраине города, среди облагороженной части леса, куда вел единственный подъезд. Туча охраны, где только можно и нельзя, шоферы, официанты, повара и прочая прислуга. Чем ближе мы подъезжали, тем страшнее мне становилось, а уж совсем плохо стало, когда мы выехали на «финишную прямую», широкую асфальтированную и расчищенную дорогу, по бокам которой были высажены голубые ели, по-новогоднему украшенные, всё освещалось приятным темно-лазурным светом фонарей. Александр Андреевич припарковался на стоянке, где уже стояло большое количество автомобилей, среди которых даже Бугатти не настолько сильно выделялась. Праздник роскоши и богатства прямо. — Волнуешься? – с ехидной улыбкой поинтересовался он, отстегиваясь. Я был не в том состоянии, чтобы обижаться или огрызаться, поэтому просто кивнул. – Не надо. Всё в порядке. Никто тебе и слова плохого не скажет. Пойдем. Выйдя из автомобиля, учитель приобнял меня за плечи, и мы направились к главному входу. Даже не доходя до него, можно было услышать мелодию скрипки, показавшуюся даже мне, не любителю классической музыки, просто прекрасной. Прям и сердце перестало так сильно биться, я почти успокоился. Но пробирал морозец, я отказался надеть куртку. Думаю, в гардеробе она смотрелась бы слишком бедно среди остальных, даже стыдно было бы. Но… ааа! Я пожалел об этом, всё-таки конец января! Похоже, заметив это, Александр Андреевич ускорил шаг, и вскоре мы уже оказались за огромными открытыми дверьми. Сначала это было большое помещение-гардероб, отливающее золотом. Настолько чистый, что блестящий пол, сложенный будто бы из кусочков мозаики, огромные светящиеся люстры, состоящие из маленьких кристалликов искусной работы, множество стоек и вешалок за ними, кресла и изящные столики. Но любоваться на это мне долго не дали, Александр Андреевич пообещал, что всё ещё впереди, и мы двинулись вперед по коридору, увешанному большими и красивыми картинами в тяжелых рамах. И дальше – дверь, а за ней… Голубой свет, исходящий от фонариков, висящих повсюду, напольное покрытие, обои, украшения в тон. На противоположной стороне от входа располагалась сцена, на которой стояли музыканты, уже сменившие композицию на другую, будоражащую, поднимающую в душе какое-то странное чувство легкости. По бокам зала стояли столы, заваленные едой и напитками, а периметр очерчивали синие широкие кресла с красивыми узорами на спинках. По самому же залу уже рассыпались гости, Александр Андреевич был прав, некоторые в совершенно невообразимых костюмах, я бы даже не удивился, если б встретил там кого-то на подобии Леди Гаги. Были, конечно, и нормальные люди, одевшиеся почти как мы с учителем, но определить, кого больше было невозможно. К тому же, как это полагается, повсюду сновали официанты с подносами, заставленными напитками и мелкими закусками. А потом я поднял голову наверх. И челюсть моя отвисла. Оказалось, что над нами было ещё два этажа. Между ними висели красивые фигурки на разных уровнях, поражая воображение своей красотой. Будто бы середина прямоугольника-здания была вырезана, а с потолка вниз свисала огромная люстра, если моё зрение не изменяло, вся состоящая из маленьких огоньков синих, голубых и лазурных цветов. Я услышал, как Александр Андреевич усмехнулся, он приобнял меня и, наклонившись к уху, сказал: — На втором этаже – столики ресторана и комнаты отдыха, на третьем – будут представления. Пойдем наверх? — Ага… — всё ещё завороженный прошептал я. Учитель ткнулся носом мне в шею и прошептал: — Ммм… я бы сейчас тебя поцеловал… Я покраснел и отодвинулся от «дядюшки», недовольно на него смотря. А ему и правда сложно держаться… Может, зря я так мучил мужика? Что ж, тогда в благодарность за вечер ему точно кое-что перепадет. Я даже уже простил ему всего Валеру, пообещал сам себе, что расскажу правду про Никанора, что никакой он мне не любовник. Даже предвещающая улыбка появилась на моём лице, как я услышал чей-то голос с акцентом: — Ба-а-а! Каго я ви-иж’у! Алекосандр-ро! Чьи-то руки появились на талии учителя, а я впервые увидел на нём такое обреченное выражение лица, кажется, он даже взглянул на меня, прося о помощи… — О, дон Пьер! Давно не виделись! – вдруг просиял англичанин, я даже удивился: он так за секунду поменял своё мнение о человеке, обнявшем его? Александр Андреевич развернулся, и я смог увидеть его знакомого. Охарактеризовать того можно было легко – типичная зажравшаяся свинья. Темно-зеленый пиджак на его необъятном пузе застегнулся только потому, что шили и для него, и для слона, к штанам и ботинкам это тоже относилось. Сардельковидные пальцы были полностью в массивных кольцах с огромными камнями, не думаю, что подделками или пластмассками, на квадратной голове, крепящейся к телу вторым и, кажется, даже третьим подбородком, блестела жирная кожа. Волос на этой голове почти не было, и то, оставшиеся производили какое-то неприятное впечатление. — Алекасндр-ро, да ты не од’ин! — Да, да… это мой племянник… любимый и неповторимый… Димка. – Он притянул меня к себе, приобняв за плечи. — Р-рад знак’омства! – он протянул мне свою потную ладонь. — Здрасте, — я чуть кивнул головой, держа руки «по швам». Мужичок странно на меня посмотрел, как на невоспитанную молодёжь, а потом важно спросил: — Т’и что, н’е знайшь, кто я? Я хотел было как-то съязвить, уж больно меня за прошедую минуту выбесила эта свинья, но меня неожиданно прервал Александр Андреевич: — Конечно! Я же много ему рассказывал о вас, о такой-то персоне! Умолчать? Что вы, грех на душу брать! Он просто у меня стеснительный. Похоже, англичанин понял, что мои глаза сейчас округлятся, и я начну возмущаться, поэтому сильнее меня притянул, впечатав лицом в свою грудь. — Ох, вот вы где! – видеть я не мог, но по голосу это была девушка, только что подошедшая. – Пойдемте, дон Пьер, нас уже давно ждут. — Уже уходите? – услышал я раздосадованный голос учителя, даже прифигел: никогда от него такой интонации не слышал! — Ув’ы. Ещё свидимс’я. — Буду ждать! Прошло некоторое время, как меня таки перестали душить, и я вырвался из хватки учителя. Он стоял с покисшим видом. Я гневно на него глянул, на что англичанин ответил: — Не хватало, что бы ещё какой-то сопляк испортил мне связи. — Сопляк, значит? Учитель отмахнулся: — Не принимай всё так близко к сердцу… — Что ж ты так стелился перед этой свиньёй-то? — Я же сказал: связи. Свя-зи. Проехали. Хочешь кушать? Как бы мне ни хотелось возразить, а желудок напомнил о себе, и я только согласно угукнул. Тут мимо нас прошел официант, предложив шампанское. Я, было, протянул руку, но учитель, будто невзначай откинул её и взял бокал сам: — Тебе рано. — Как на Новый год меня спаивать, так можно, а как на вечеринке выпить – так нельзя?! — Просто если что – я не смогу тебя контролировать. И… себя. – Он откашлялся. – Но, если хочешь, приедем ко мне, и я тебя… хм, напою. – Он как бы невзначай коснулся рукой моей задницы. – А пока я куплю тебе сок. Или компотик? — Тогда глинтвейн. — Ну… ладно. Его можно. И то немного. Александр Андреевич ухмыльнулся и снова меня приобнял. Так мы и пошли на второй этаж. Но, ха-ха, дойти не успели. У лестницы на нас буквально набросился ещё один знакомый англичанина… — Саша! Саша! – парень, на этот раз более приятной наружности, блондин в белом костюме, схватил учителя за голову и начал целовать его в щёки на каждую фразу: — Как давно не виделись! – в правую щеку. – После того, как ты вернулся в Россию! – в левую. – А я скучал! – снова в правую. – Да все скучали! – снова в левую. – Ах, столько надо рассказать! – и опять в правую. – С чего б начать? – и опять в левую. Я уже и не знал, что мне делать: челюсть потеряла контроль, по сморщенному лицу учителя казалось, что его надо спасать, а этот блондин уже перестал тратить время на разговоры и просто расцеловывал англичанина в обе щеки. А потом он оторвался от него и посмотрел на меня… — А этот прекрасный юноша с тобой? — Да, это мой… племянник… Дмитрий… — Дмитрий! Димка! Так вот ты к кому уехал! – и тут случилось самое страшное: этот парень схватил меня за голову и тоже начал расцеловывать! — А… э… Киро… Киро! Прекрати! – тут спохватился Александр Андреевич и начал отдирать странного знакомого от меня, при этом я усиленно ему помогал. Но лучше особо не стало. Тогда этот Киро снова провопил о том, как он скучал по англичанину, и повис на нём. Тут уж я чуть не задохнулся от возмущения: кто-то вешается на моего… ! Дядю! И только я хотел что-то сказать, как послышалась трель птичек, парень встал на свои ноги и достал сотовый: — Минутку! – он отошел к перилам лестницы, начав что-то балаболить на иностранном. Я поманил учителя пальчиком, тот нагнулся: — У меня есть повод для ревности? – спросил я, оттирая с щёк слюни блондина. — Ни малейшего, — тот закатил глаза, достав платок и начав тоже вытирать скулы. Клавиша сотового пикнула, и парень повернулся к нам: — Ах, мальчики, какие же вы хорошие! – было произнесено без малейшего «иного» смысла, однако стало не по себе. — Приятно было познакомиться, Киро… — сказал я. – Ну, вы общайтесь, а меня ждут. Не скучайте! — Хорошо! – пропел парень. Александр Андреевич, было, открыл рот, чтобы возразить, но его в объятия уже заключил блондин, а я по-быстрому побежал вверх по лестнице, оставляя не то растерянного, не то разгневанного учителя внизу. Что ж, ревновать мне незачем было, а так я ему отомстил за дона Пьеро. Я поднялся на этаж. Не очень широкий коридорчик с темно-синими мягкими обоями, увешанными небольшими картинами в тонких рамочках с паспарту, прямоугольное помещение, от которого отходили коридоры с теми комнатами отдыха, о которых говорил учитель. А в дверных проемах напротив перил стояли стеклянные двери, сквозь которые можно было видеть множество круглых столиков. Наверняка тот самый ресторан. Я приоткрыл дверь, заглянув туда. Из зала шла совершенно другая музыка, выступала какая-то девушка. Наверняка здесь установлена звуконепроницаемость между этажами. Я закрыл дверь и отошел к перилам, огораживающим от «пропасти» первого этажа. И как раз напротив того места, куда я встал, висела одна из фигур: изящная девушка, застывшая в одной из поз танца. Она была сделана будто изо льда и чуть переливалась на свете огромной люстры. Красота… Никогда такого в жизни не видел! Да, за такую вечеринку Александра Андреевича определенно стоило простить… Я провел рукой по деревянным перилам. Вечер определенно удался, несмотря на странных знакомых и вообще мерзких типчиков. Я вот решал: дождаться англичанина и затащить его в ресторан или пойти на третий этаж и увидеть то представление, которое он так жаждал мне показать. Стоял я, решал и не мог решиться, пока что-то не заставило меня посмотреть вправо. И сердце замерло. В костюме стального синего цвета, украшенном черной розой, шел парень, льняной блондин с серьгой в правом ухе. Он шел слишком далеко, но я-то знал, что у него волчьи глаза с желтым отливом. А ещё я не мог не заметить, что рядом с ним шел низенький паренек с серовато-русыми волосами. На нём был неяркий коричнево-розовый костюм. И я не мог не узнать их. Волк и Валера! Что они там делали?! Хотя… если это вечеринка для снобов – то Никанору там самое место, а Лера?.. А, точно же! Они ведь знакомы! Я совсем забыл про этот факт из-за обиды на учителя… И я вспомнил, что они называли друг друга «Волк» и «Кенни», по прозвищам! Как я мог упустить этот факт?! Они поднимались по другой лестнице, тоже на второй этаж, и я, не придумав ничего лучше, чтобы не попасться им на глаза, юркнул в ресторан, встав за непрозрачной стенкой. Я стал наблюдать за другими дверьми, боясь, что они направлялись в ресторан. Но нет, через прозрачную дверь я увидел, как они прошли дальше по коридору. Фух, не заметили… Постойте… а куда это они?! Я, схватившись за свою голову, на которую всегда падает столько неприятностей (за задницу хвататься я посчитал неприличным), осторожно приоткрыл дверь и двинулся за парнями… Те, благо, даже не оборачивались, поэтому я мог спокойно следовать за ними, не палясь. Они свернули по коридору налево, я за ними. Пройдя ещё, наконец, парни вошли в одну из дверей, лишь прикрыв её, на моё счастье осталась щелка. Я загляну туда: Валера потягивался, Волк что-то делал у столика, и оба они были повернуты ко мне спиной. А ещё в поле моего зрения попал шкаф у двери… Смертельный номер! Не знаю, что подтолкнуло меня на это, но я тихо вошел в комнату, подошел к шкафу с раздвижными дверками, тихо открыл его, юркнул и прикрыл дверки, оставив щелку. МАТЬ МОЯ ЖЕНЩИНА! Я сделал это! Сердце бешено отбивало чечетку. Они меня не заметили. Я чуть смог разглядеть комнату: в коричнево-бордовых тонах, несколько кресел, софа, столик, двуспальная кровать. — Да где ж остальные?! – нетерпеливо спросил Лера, даже подпрыгнул на месте. — Да потерпи ты… — флегматично ответил Никанор. – Присядь. Одноклассник плюхнулся на одно из кресел, принимая протянутый Волком бокал с … виски? Прошло буквально секунд десять, как блондин сказал: — А вот и они. — Приве-е-ет! – послышался знакомый двойной голос… двойной… В поле зрения показалось двое: оба блондины, они повернулись лицом… Близнецы! Это же близнецы из гей-клуба! Я знал, что Волк с этим как-то связан! — Привет, — послышался другой мужской голос, показался брюнет… Жульен! Их босс! А следом и Джон, рассеянный парень с яркими красными волосами! Все они расселись на кресла, взяв по бокальчику виски. — В общем-то, я заприметил красивенького и, конечно, богатенького милого мальчика, — недовольно сказал Жульен. – И хочу его оприходовать, поэтому давай быстрее, Волк, чего хотел? — Никаких оприходований, пока мне не поможете! – возразил Никанор. — Отлично, чего тогда надо? — Мне нужно, что бы вы нашли человека, который приехал сюда предположительно из нашего города. Это очень важный человек, важнее моего отца. — Что?! – одновременно спросили все. – Важнее?! — Ага… кстати, — он улыбнулся. – Может и Соколова здесь встретите… Черт побери! Меня?! Откуда он знает, что я могу быть здесь?! — А… племянничек нашего англичанина? – протянул Валера. – А чего ж ему тут делать? — Ну, он говорил, что у него как раз есть такой человек, который важнее моего отца. И мне нужно узнать, что же это за человек. — А? Не понял. Тебе-то это зачем? – протянул Джон. – Ты и так богат… Никанор стукнул кулаком по столу и вскочил с кресла, закричав: — Есть кто-то влиятельнее меня! Я этого не допущу! — Ты же любишь Соколова. Почему бы тебе не влюбить его в себя и не спросить? – предложил сука Валера. — Я что, идиот?! Без твоих подсказок не справлюсь?! Я и сказал этому мальчишке, что люблю его, чтобы сблизиться! А потом хотел узнать у него, что же это за богатый чел у него есть такой! Вот это новость! Я даже рот открыл! Оказывается, Никанор и не был влюблен в меня, ему надо было узнать про богача, которым я ему пригрозил! — Да с чего ты решил, что он не соврал тебе? – недоверчиво спросил Жульен. — Я видел у него кинжал. Это же такая работа! Дорогостоящая! Ювелирная! Ручная! Это такие деньги! Тем более, он говорил настолько уверенно, что его человек влиятельнее, что я уверен – это действительно так! Семья у него не из бедных, конечно, — отец владелец процветающей фирмы… Но они не настолько богаты, чтобы дарить сыночку подобные вещи. Значит, это друг семьи, или даже его собственный друг. Вот и надо мне было узнать, кто это! Я не позволю, что бы был кто-то влиятельнее меня! Вот это попандос! Вот всё оказывается как! Показавшийся милым мне Никанор на самом деле – алчный папенькин сынок! И что же у него за связи с этими геями? И… раз он меня не любит, то любит ли вообще мальчиков? Если нет – то, тем более, как он связан с гей-клубом?! — А? Ты чего, братишка? – спросил один из близнецов. Ответил, видимо, другой: — Хмм… а мне вот интересно: кто это такой прячется у вас в шкафу?