Напарник

Время близилось к закату, и Партридж мрачнел с каждой минутой. Сегодня должен был состояться очередной рейд в Пустошь. Этой ночью друзья Эррола вновь окажутся в смертельной опасности. Да и он сам тоже, ведь трудно будет прикрывать Подполье, одновременно с этим играя роль сурового служителя Либрии и орудия Отца. Однако больше всего клерика волновала вчерашняя встреча с Алексом. Если раньше, даже несмотря на некоторую неуравновешенность последнего, они были слаженной командой, то теперь Батлер окончательно съехал с катушек, и видел предателя практически в каждом. Партридж прощал Алексу это безумие каждый раз, когда друг срывался на нем, или на ком-то еще из членов Сопротивления. Он знал, что предводитель Подполья не виноват в этом, что Батлера подкосило не тщеславие, а пребывание в экспериментальной лаборатории по испытанию Прозиума в первые годы после войны. Алексу тогда досталась роль подопытного кролика, на котором испытывали первую версию препарата для лишения чувств. Пробный образец, сумевший помочь прекратить сражения, но бывший несовершенным требовался в доработке. Говорят, многие сошли с ума после выхода из лабораторий, однако Алекс первое время держался. После – его стойкость превратилась в страстное сопротивление насаждаемой философии единообразия. Зарождение Подполья стало началом практически невидимой войны за свободу общества от новой жизни. И Батлер был истоком. Но, похоже, безумие настигло и его. И теперь, когда ситуация стала еще более опасной, чем в начале, Алекс мог наломать дров, и своими руками отправить в печь все Сопротивление, даже не подозревая об этом. Эррол знал это, Гедеон, младший брат Алекса - тоже. Но они ничего не могли сделать. Оставалось только надеяться на благоразумие каждого отдельного члена Подполья, которое было по-прежнему верно своему командиру... По всему городу вдруг раздался вой сирен, и одновременно с этим на наручных часах Партриджа запищал будильник. Пришло время вечерней дозы Прозиума, и Либрия на минуту замерла. Абсолютно все жители мегаполиса выполняли сейчас одни и те же действия: вставить ампулу из обоймы в паз подачи, приставить иглу к шее, нажать на курок, вводя в свое тело очередную дозу препарата… Все, кроме одного… Партридж задумчиво достал из отсека собственную ампулу Прозиума, поднёс ее к глазам, присматриваясь к янтарному переливу жидкости в лучах закатного солнца… Сколько еще он сможет продержаться? Как долго Эррол сумеет уничтожать препарат, при этом оставаясь незамеченным? С каждым днем делать это было все труднее… Очередная капсула отправилась в тайник – за съёмное зеркало на стене ванной комнаты, к бесчисленному множеству точно таких же капсул, различающихся только надписями на прозрачном стекле: «morning» и «evening». «Пора». - мрачно произнёс про себя Эррол и, поставив зеркало на место, облачился в строгую форму клерика. Выйдя из дома, Партридж быстрым шагом отправился к зданию Консулата, где его уже ожидал патруль для предстоящего рейда. _______ — И помните: их много, и они безжалостны. Полагаю, сегодня будет не просто рейд, а тотальная зачистка. — Алекс метался из угла в угол по большому залу словно загнанный зверь. Напряжение витало в воздухе и, пока Батлер раздавал последние наставления своим товарищам по Подполью, усиливалось с каждым словом. – Помните – мы все должны держаться друг за друга, мы обязаны выжить! – практически прокричал мужчина, грозно обводя сверкающим взглядом всех собравшихся. — Мы помним, Алекс, – спокойно оповестила стоящая в первых рядах молодая девушка, которая несмотря на свой возраст, уже успела побывать во многих передрягах. – Уже не раз были рейды, зачистки… Но мы еще живы. Выживем и сейчас. — Правда, Ал, мы справимся, — подтвердил парень, устроившийся возле окна. Еще несколько человек согласно кивнули, подтверждая только что произнесённые слова. — Вы не понимаете! – вновь взорвался Батлер. — Сегодня все будет по-другому! Дженни, Трентон, неужели вы этого не понимаете? — Алекс уставился на подавших голос товарищей. Блондинка только пожала плечами, ожидая продолжения, а Гейл качнул головой, словно осуждая Батлера за непроизнесённые мысли. — На рейде присутствует Партридж. Он знает о нас все: наши тайники, оружие, возможности. И он не пощадит никого из нас, уж будьте уверены. Все находившиеся в комнате понурили головы, отводя взгляды. Какая-то странная неотвратимость сконцентрировалась под потолком. Возможно, её порождали те, кто удивлялся крайней степени паранойи Алекса, или те, кто соглашался с ним, ожидая вечерней бойни. Но все были едины в мысли, что нужно быть начеку. И только Гедеон сохранял в этой ситуации ледяное спокойствие. Глядя прямо перед собой, он с несвойственной ему жесткостью проговорил: — Не теряйте уверенности в себе, ребята. Близится закат, уже нет времени на сомнения. Алекс согласно кивнул: — Сейчас или никогда… — костяшки пальцев хрустнули пистолетным выстрелом. Обведя последний раз Сопротивление взглядом, Алекс слабо усмехнулся. — По местам. Живо! – скомандовал Батлер, и народ тут же разошёлся по периметру сектора, готовясь к бою. А Алекс… Что ж, у него был свой план, который он собирался воплотить. ____ В этот раз рейд действительно был очень жестоким. Уже через несколько минут после прихода Тетраграмматона в Пустошь, все пылало огнем. Бронированная патрульная машина безжалостно рушила последние надежды Подполья скрыться за высокими стенами. Чистильщики с холодным расчетом отстреливали всех, кого встречали на своем пути. Два клерика следовали под прикрытием патрульного автомобиля, не спеша вступать в бой. Эррол отметил про себя то, с каким азартом идущий рядом с ним Престон следил за происходящим, нетерпеливо водя пальцами по пистолетам, находящимся у него в руках. Ученик ждал своего часа, ждал, когда сможет продемонстрировать все свои навыки. Но в этот раз им обоим была отведена роль наблюдателей и поисковиков, а не штурмовиков. Партридж устроил это специально, для того, чтобы Джон не смог перебить всех бойцов Cопротивления, чтобы хоть кто-то успел сбежать, выжить… Но и без клериков чистильщики хорошо справлялись со своей задачей. Даже слишком хорошо… Партридж осторожно выглянул из-за патрульной машины вслед за которой шел, но тут же пожалел об этом, прикрыв глаза и едва сдерживая кулаки. В тот самый момент, когда взгляду Эррола открылась противоположная стена, затянутая ночным дымом, чистильщики получили приказ расстрелять в упор десяток молодых людей, приставленных к плитке. Уничтожить безжалостно и без малейшего промедления… Медленно идя за бронированным автомобилем, Эррол старался отрезать себя от происходящего, но в сознание раз за разом врывались звуки, оповещающие о том, что творилось вокруг. Где-то неподалеку послышался девичий крик – значит еще одно укрытие обнаружено и вскрыто. Взрыв, раздавшийся слева, оповестил о том, что пала западная сторона, которую охраняли Дженни и Трентон. Эта молодая пара была одна из сильнейших в группе, но теперь и они мертвы... Они отдали свои жизни ради будущего, до последнего веря в силы Сопротивления. Взметнувшиеся к небу языки пламени, выползшие из длинного ангара, дали понять, что одно из хранилищ уничтожено. Выстрелы, разрывающие слух, вели отчёт прерванным жизням… Наконец, когда прошла первая волна отстрелов, и дальнейшее промедление могло бы стать слишком опасным для конспирации, вызвав подозрение, Эррол едва заметно кивнул Престону, наконец разрешая тому вступить в бой. Молодой клерик сразу же бросился на подмогу чистильщикам. Всего несколько точных выстрелов - и группа повстанцев из пяти человек, выскочившая из многоэтажки по правую руку, рухнула на землю, не успев сделать ни единого движения для свой защиты. Престон действовал размеренно и четко, будто доведенный до идеала механизм. Машина для убийств. Ни одна его пуля не прошла мимо, в его движениях не было ничего лишнего. Только смерть, отраженная в каждой Т-образной вспышке из дула, сверкнувшей во имя Либрии, во имя Отца. Не в силах больше смотреть на расправу над теми, кого он знал, Эррол развернулся, и, стараясь оставаться незамеченным, скользнул в первую попавшуюся дверь, даже не разбираясь, куда она ведет. Сейчас ему больше всего хотелось прекратить эту безумную войну. Бессмысленную бойню, одну из многих, в которых его постоянно заставляли участвовать. Или хотя бы оказаться подальше от выстрелов, вырывающих душу громовыми раскатами и заставляющими вздрагивать. Пройдя мимо еще нескольких дверей, Партридж оказался в небольшой комнате. Приглядевшись, он понял, что знает это место… Когда-то здесь находились печатные станки центральной городской типографии, и все издательства, находящиеся в этом здании, печатали здесь свои газеты и книги. Сейчас же зал был превращен в склад для сбора ценных вещей долибрийской эпохи. Здесь были спрятаны красивые яркие лампы, несколько телевизоров, различные мелкие предметы декора, которые раньше не вызывали приятных воспоминаний, но теперь стали ценнее всего на свете. И несчетное количество книг, стопками разложенных по полу. Детские сказки и детективы, стихи и приключения. Каждое из этих произведений теперь было на вес золота для тех, кто всё ещё мог чувствовать. Для таких, как Эррол... Партридж медленно шёл среди всего этого великолепия, впитывая каждую яркую точку, запоминая каждую деталь, вытянув руки, словно желая прикоснуться ко всему сразу. Остановившись у стены с картинами, Партридж снял перчатки и провел ладонью по раме одного из полотен, наслаждаясь ощущением искусной резьбы под кончиками пальцев. Прикрыв глаза, Эррол тяжело вздохнул, опуская руку и опираясь на невысокий комод. Барабанная дробь сердца билась в виски. Мужчина едва заметно качнул головой, позволяя тяжести мыслей накрыть разум. Как же он устал… Устал от ежедневной серости Либрии, устал притворяться во благо призрачного дела. Он просто устал играть чужую роль и изо дня в день убивать людей, если того требовала Система… Он устал вести отчёт тем, кого отправил в печь ради того, чтобы обеспечить себе легенду. Проклятую легенду, ставшую слишком дорогой для того, чтобы нести её. Эррол даже не удивился, когда услышал у себя за спиной крадущиеся шаги. Не обернулся, когда вдруг почувствовал на своей шее холодную сталь дула пистолета. — Будешь стрелять со спины? — невесело усмехнувшись, проговорил Партридж. — А как же честь? — Ты не достоин умереть с честью, Эррол, — тихо ответил Алекс, еще сильнее вдавливая ствол в шею бывшего друга. — Я доверял тебе, но ты предал моё доверие. Мы все свято верили в то, что ты поможешь нам. Все, кто остался там – под дулами твоего грёбаного Тетраграмматона. И теперь они все мертвы. Там, за стеной, только что убили больше тридцати твоих друзей. Ты доволен? Радуйся, ублюдок, нас почти не осталось… — вкрадчиво продолжал Батлер, наклоняясь к самому уху Партриджа. — Мы обречены, и в этом только твоя вина… Я доверял тебе, Партридж, понимаешь? Но теперь поплатился за это… Что ж, я исправлю свою ошибку. Эррол услышал, как пистолет снимается с предохранителя, как Алекс, чуть отодвинувшись и тяжело дыша, пристраивает указательный палец на спусковом крючке… Партридж невольно прикрыл глаза, готовясь к неизбежному… Грянул выстрел, и тело мужчины замертво рухнуло на старинный ковер ручной работы. Кровь медленно растекалась по вязаному великолепию, покрывая его багровыми пятнами. — Ты был неосторожен, Партридж, — опуская пистолет, спокойно сказал Престон, стоящий на пороге прямо перед Эрролом. – Еще пару секунду, и этот… — клерик кивнул на мертвое тело у ног своего учителя, - преступник убил бы тебя. Партридж медленно открыл глаза и недоуменно уставился на Престона, на лице которого играла почти кровожадная ухмылка. — Как ты здесь оказался? — Когда ты пошел сюда, я заметил, как повстанец крадётся следом. Нетрудно было догадаться о том, что он намеревался застрелить тебя. Партридж удовлетворенно кивнул и оглянулся на тело. Это действительно был Алекс: герой Сопротивления, ставший жертвой своего дела… В мертвых глазах отпечаталось удивление и страх, губы так и остались раскрыты в немом крике. А чуть выше ключиц, ровно посередине, темнело пулевое отверстие, из которого тонкой струйкой сочилась багровая кровь. — Великая цена… И я с радостью заплачу ее, — прошептал Эррол, в последний раз глядя на мёртвого друга. — Партридж? Все в порядке? — услышал он голос молодого клерика. — Да, в полном, — ровно отозвался мужчина, подходя к Джону, глядя тому в уже ровное лицо и улавливая в тёмных глазах что-то похожее на призрачное, не вполне осознанное беспокойство. — Просто я подумал о том, что нужно бы прислать сюда досмотровую группу. Необходимо занести в реестр все предметы. Престон кивнул и, развернувшись, направился к выходу, чтобы выполнить приказ учителя. Эррол смотрел в спину удаляющегося клерика, затянутого в серое, и где-то глубоко внутри уставшего сердца мужчины зарождалась уверенность в том, что с этого момента всё изменилось. Изменилось для них двоих, встало на странный путь, связывающий эмоционального преступника, умеющего чувствовать, притворяющегося частью Системы и идеального бойца, лишённого любых проявлений запретных чувств. И в этот момент Эррол, неожиданно даже для самого себя, окликнул Джона: — Престон! — Да? — Спасибо… Напарник.