Сладкое сердце тебе к лицу

Я очнулся ранним утром. За окном только светало. Я так и заснул, лежа на холодном полу, уткнувшись носом в колени. Ночь была, на удивление, тихой. Я ожидал продолжения криков мамы и Чонуна, но их не было. Во время того, пока я засыпал Чонун, кажется, не отходил от моей комнаты. Но мне слабо верилось, что он там сидит до сих пор. Попытавшись сдвинуться с места, я ощутил, как ужасно ноют мышцы, спина сильно затекла, а правая нога наполовину онемела. Внутри, кажется, всё сгорело. Больше не осталось эмоций, я так сильно вчера плакал, что всё исчезло. Из-за головокружения я пытался встать, но ноги подкашивались, а комната плыла перед глазами. Мне было очень страшно выходить из комнаты, не хотелось напороться на Чонуна или, ещё хуже, на маму, с которой в любом случае состоится серьёзный разговор. Но сейчас я не хотел ничего этого, но и оставаться одному в комнате было неуютно. Казалось, эмоции сожрут меня изнутри. Уже наступил полдень. За всё утро я не слышал не единого звука, крика или шага. Посмотрев на улицу, я увидел, что машина Чонуна так и осталась на прежнем месте, что и вчера. Но это мало, что означало, ведь он мог уйти и пешком. Вряд ли мама и отчим стали бы ночевать в их спальне. Скорее всего Чонун сбежал бы в крыло, где находится моя комната, но я ничего не слышал из других комнат. Прошло ещё два часа. Я почувствовал ужаснейший голод, от которого голова стала болеть ещё сильнее. Страх столкнуться с мамой отступил на второй план, поэтому я собрал себя в кучу и осторожно открыл дверь, стараясь не издавать звуков вообще. Но, сделав всего один шаг, я споткнулся о чью-то ногу. -Чонун?! Чонун сидел на полу возле моей двери и тихо сопел. Видимо он заснул очень поздно, раз до сих пор спал. Неужели, он сидел тут всё это время? Даже с виду его поза была ужасно неудобной. От моего возгласа Чонун проснулся и, увидев меня, сразу поднялся, несмотря на боль в теле, которая точно была после сна в таком положении. -Реук, ты вышел! Было заметно, что он хочет обнять меня, но сразу же унял свой порыв, наверное, вспомнив наш вчерашний разговор. Мне так хотелось продолжать злиться на него, хотелось снова заплакать и закричать, но я не мог. Вчера он реально повёл себя как конченный придурок, но лишь из заботы ко мне, хоть и придумал разрулить ситуацию с помощью какой-то извращённой логики. Но разве он не всегда был таким? Я действительно полюбил этого старого мудака, каким бы идиотом он не был. Я не откажусь от него, пока он сам меня не бросит, пока я не увижу безразличие в его глазах. Он обещал, что защитит меня, а пока что он ни разу не нарушал данных мне обещаний. -Зачем ты тут спал? У тебя, должно быть, болит всё, - я обнял его, осторожно, но немного грубо проводя пальцами по его рельефной спине. Но Чонун пока не торопился прикасаться ко мне, чем вводил меня в недоумение. Неужели он пролежал тут, чтобы сказать, что всё кончено? -Я волновался за тебя, малыш. Хотел хотя бы так быть рядом. Защитить. Я не спал до рассвета, прислушиваясь к твоим движениям, звукам. Боялся, вдруг ты что-нибудь сделаешь с собой или уйдёшь. Но потом уснул, очень в сон клонило. -Боже. Не нужно было. Я уснул почти сразу после…нашего разговора, а проснулся около двенадцати. Есть очень хочу. Пошли, поешь со мной. Пока мы были в Нью-Йорке я привык засыпать и просыпаться с ним, быть с ним почти всё время, говорить много и ни о чём, смеяться. А сегодня я проснулся один, разбитый, злящийся, но скучающий по нему. Пока мы шли до кухни, я не отпускал его руку и жался к Чонуну как можно сильнее. Он замечал это, приобнял меня за спину и целовал каждый раз, как я лип к нему с новой силой. На кухне был беспорядок – последствия вчерашней ссоры: битая посуда, передвинутая мебель, упавший ненароком вазы с цветами. Эта обстановка возвращала те эмоции, который накрыли меня тогда. Чонун заметил это. Он быстро достал еду, подогрел её, поставил на поднос и повёл меня в гостиную. Мы сидели на просторном диване, я тонул в его объятиях, которых мне так не хватило за эту ночь. Сейчас, когда вчерашняя ссора и её последствия немного угасли, я чувствовал, что начинаю мыслить здраво, а не поглощённый ненужными чувствами, которые были вызваны паникой. -Чонун, что мы будем делать дальше? – я сбился со счёта, сколько раз я уже задавал этот вопрос. -Выкручиваться из этой ситуации, милый. -Надеюсь, ты больше не хочешь бросить меня ради наших с матерью отношений? -Прости, но я понял за эту ночь, что не смогу без тебя. -За что ты извиняешься? Ведь я тоже не смогу без тебя. -Знаешь, Реук, ведь с начала я рассматривал тебя не как объект настоящей любви, а просто как милого мальчика, с которым можно поразвлекаться. Я даже не заметил, в какой момент мне стало противно от своих же мыслей, и я захотел завоевать тебя по-настоящему. Думаю, вчера я поступил так именно из-за того, что мне никогда не был кто-то дорог настолько, чтобы пожертвовать чем-то своим. Вначале я думал, что мы просто поиграимся друг с другом: я ради интереса, ты ради денег, а потом разбежимся, и твоя мама даже не узнает. Но потом я не захотел такого исхода, мне захотелось быть с тобой всегда, захотелось стать для тебя кем-то значимым. Думаю, поворотным стал наш первый поцелуй. Ты был таким милым и невинным, меня покорило это. Я боялся, что после нашего первого раза, ты потеряешь эту невинность, но нет. Ты и сейчас точно такой же. Я не смотрел на него, а лишь слушал. От каждой фразы у меня пробегались мурашки по коже. Мои чувства развивались примерно также, хоть и некоторым опозданием. В начале наших отношений мы оба были эгоистичными тварями, ищущих новых ощущений, а сейчас стали совсем другими. Но как объяснить это маме? От мыслей о ней у меня пробежал холодок по позвоночнику. -Но в итоге, получается, мы оба получили то, чего хотели: ты получил неподдельные нежность и ласку, а я – новые ощущения, которые вылились в любовь. Но разве мы думали, что дойдёт до такого? -Нет. Но я обещал, что мы справимся с этим. Прости за вчера, я был тупицей и придурком. Ты всё правильно сказал: я хотел избежать ответственности, выбрав меньшее из зол, не подумал о тебе, о нас. Прости, малыш. Чонун отставил поднос и нежно поцеловал меня, трепетно обняв, будто боясь, что я убегу. Мы оба упали на диван, занятые поцелуем, который уже из нежного перетекал в страстный. Мы не были друг с другом всего одну ночь, но уже так соскучились. Его как всегда холодные прикосновения обжигали кожу под футболкой, но теперь это так приятно. Отстранившись друг друга из-за нехватки воздуха, мы просто легли, обнявшись. Теперь на душе стало гораздо спокойнее. -Чонун, а где мама? -Точно не знаю, я не видел его с того момента, как пошел за тобой вчера. Но я слышал, как она ушла где-то через час после нашей ссоры. До того, как я заснул, она точно не возвращалась. -Ладно. Надо хоть попробовать поговорить с ней, невозможно же просто уйти от разговора. -Согласен. Надеюсь, она выслушает нас. -Что мы ей скажем? -Что мы любим друг друга и в любом случае будем вместе. Она любит тебя, думаю, простит, даже если на это понадобиться время. -Но как мы будем жить, если ей понадобиться это время? Ты ведь не будешь просить её съезжать? -Нет, конечно. У меня есть ещё один небольшой дом в другом районе. Мы можем пожить там. Мы лежали вместе ещё несколько часов, пока не услышали, как кто-то открывает дверь. Я почувствовал, как напрягается тело Чонуна. Мы слушали шаги в полной тишине, пока они всё приближались к гостиной. В дверном проёме появилась мама с каменным лицом. -Думаю, нам надо поговорить.