Сладкое сердце тебе к лицу

Я не любил субботы, потому что школы не было, мама уходила на работу, а отчим оставался дома, мне приходилось не выходить из комнаты до двенадцати дня, так как Чонун вставал в десять по выходным, завтракал, уходил на прогулку только перед обедом. Мне ужасно не хотелось пересекаться ним, особенно без присутствия мамы, так что приходилось подстраиваться под такое расписание. Это утро ничем не отличалось, комната встретила меня своим холодным изяществом, как обычно. От этой непривычной роскоши хотелось спрятаться и согреться, но одеяло было ледяным. За эти несколько месяцев я не смог адаптироваться, всё до сих пор казалось таким чужим, особенно человек, чьи шаги я только что услышал. Чонун редко бывал в этом крыле своего дома, последний раз он был тут, когда ходил за мамой, чтобы изобразить из себя заботливого «отца», да и было это через три недели после нашего приезда. Так что сейчас я понятия и не имел, почему отчим тут. Несколько стуков, и моя дверь начала открываться, а внутрь зашел Чонун. Кажется, его глаза стали ещё чернее, но они не выражали ровным счётом ничего, а вот пухловатые губы изогнулись в дружественной улыбке, где я пытался найти наигранность. Белая обтягивающая футболка просвечивала, так что я сразу принялся разглядывать татуировки на торсе. Отчим сел на край моей кровати, смотря на меня, не отрываясь. Я не знал куда отвести глаза. Было непривычно тяжело выдерживать его давление. Чонун с усмешкой прошелся по мне взглядом, оценивая внешний вид после подъёма: растрёпанные волосы, безразмерная футболка, которая мне почти по колено, но под ней ещё были шорты, а над – рассеянный взгляд. -Не хочешь позавтракать со мной? Я не слышал его голоса вот уже несколько недель, так как не завтракал с ним и с мамой. Кажется, он стал ещё более хриплым и низким. Я не подавал голоса несколько минут, только бегая взглядом от стены до стены. Белый и синий цвета мозолили глаза. Видимо он уже догадался, что ответа на его вопрос не последует, поэтому просто сказал приходить на кухню через десять минут. Пока Чонун уходил, я смотрел на его лопатки, изгибы которых красиво выступали на в меру накачанном теле. На его спине тоже были татуировки, но их я не мог разглядеть. Только около пяти минут меня терзал вопрос: нужно ли идти или нет? Когда времени на раздумья уже совсем не оставалось, примерный мальчик отозвался внутри меня и сказал идти на завтрак. Пришлось приводить себя в порядок за рекордно короткое время и спускаться в низ. Отчим уже сидел за столом и ел то ли мюсли, то ли йогурт с фруктами. Он был сторонником здоровой еды, я ведь уже говорил, что он владеет ресторанами с подобной тематикой. Кажется, Чонун уже собрался на прогулку, поэтому переоделся в тёплый свитер. Сегодня на улице холодно. -Я рад, что ты пришел, Реук. Садись? Сегодня мне было отведено не моё место, поэтому теперь пришлось сидеть прямо напротив Чонуна, что немного напрягало. Даже с большого расстояния его глаза смотрели прямо в душу. С каждым шагом я чувствовал какое-то напряжение, а внутренний голос говорил бежать. Мы ели в абсолютной тишине, обычно на завтраке играла лёгкая музыка, но сегодня было тише, чем в морге. Я старался не смотреть на Чонуна, хотя очень хотелось. Отчим же продолжал молчать, будто оценивая моё состояние, желая перейти к чему-то более содержательному, нежели просто сидеть, ведь еда в наших тарелках уже закончилась, а я не осмеливался уйти, сказав просто «спасибо». -Реук, ты меня боишься? Честно говоря, я не мог ответить на этот вопрос. Нельзя сказать, что я боялся его, словно огня или какого-нибудь чудовища, просто мне с ним было неуютно. Своим взглядом отчим мог кого угодно настроить против себя. Я даже не мог ответить ему, считая, что любой мой ответ он воспримет как ложь, что на самом деле так. Но у меня бы просто не хватило выдержки говорить с ним долгое время, чтобы разъяснить всю картину моих эмоций. -Нет, я вас не боюсь. -Мы уже столько времени живём вместе, а ты всё никак не перейдёшь на «ты». Значит, всё-таки боишься, правда? Кажется, он считал, что разговаривает с пятилетним мальчиком, а не с семнадцатилетним подростком. После его ответного вопроса я окончательно убедился, что не могу вынести его присутствие, поэтому отрицательно покачал головой, подтверждая свой первоначальный ответ. -Скажи, Реук, ты любишь свою маму? - достаточно глупый вопрос, я кивнул без раздумий, - А тебе приятно от того, как она с тобой поступила? Притащила в этот дом, который ты так невзлюбил, только ради денег? Казалось, Чонун видит меня насквозь. Конечно, я достаточно долго злился на маму за это, ведь знал её истинные мотивы, но всегда молчал, так как понимал, что мои слова ничего не будут значиться. -Я злился. -То есть сейчас не обижаешься? Ты такой благородный, Реук. Не зря я обратил на тебя внимание, - меня передёрнуло, почти неощутимо, но я знал, что отчим заметил. -О чём вы? -Я решил жить с твоей мамой, зная о её намерениях относительно своей кредитки только из-за тебя. Она предложила мне встретиться после нашего знакомства, пошел я только ради любопытства и немного из-за смеха, но на этой встрече она показала мне твою фотографию, которая лежала у неё в сумке. Можно сказать, что я влюбился. -Вы педофил? Отчим усмехнулся в ответ на вполне логичный вопрос. Мне вдруг действительно стало страшно, не каждый день мне признаются в любви взрослые мужчины. -Нет. Такое у меня первый раз. До того случая в моём вкусе были лишь девушки от двадцати пяти и старше. -И что вы от меня хотите? -Ответные чувства. Что я чувствовал? Практически ничего. Кажется, даже сердце остановилось на несколько секунд. Я смотрел стеклянным взглядом на своего собеседника, пытаясь найти ответы в его глазах, но находил лишь подтверждение его словам. -Вы шутите? – это вопрос я задал без каких-либо негативных эмоций, скорее даже с лёгкой иронией, так как вообще не воспринимал его слова всерьёз. -Я вполне серьёзно. Тебя не привлекает такая возможность? -Думаете, это реально? Мне семнадцать, вам тридцать восемь. -В современном мире уже никого не пугает такая разница в возрасте. Что же мне делать, раз ты мне понравился? Падать тебе в колени? -Нет. Он будто насмехался надо мной, зная, что всегда получает всё, что захочет. После последней его фразы захотелось помыться. Чонун играл мной, это было видно. Я чувствовал себя беззащитным животным в цирке. Оставалось только не слишком сильно показывать, что мне безумно страшно. Чонун встал из-за стола и, обогнув его, направился ко мне. Я слышал своё сердцебиение и думаю, что он тоже его слышал. На кухне снова стало невыносимо тихо, так что лишь мой пульс пытался разрядить обстановку. Я почувствовал, что мои руки начали трястись, когда отчим легко прикоснулся к ним. -Теперь ты меня точно боишься. Но за эти несколько месяцев я тебя ни разу не тронул и сейчас не буду. -Почему я должен вам верить? -Можешь не верить. Я хочу предложить тебе договор, хочешь послушать? – не буду врать, мне стало интересно, - Думаю, все подростки любят роскошь и деньги. Ещё я слышал, что ты хочешь поехать в Америку, так ведь? Честно говоря, мне не хватает таких отношений, какие можешь дать мне ты. Думаю, я смогу завоевать твоё расположение, если ты дашь мне шанс, а взамен ты не будешь нуждаться в деньгах. -Неужели ваши девушки не могут дать вам таких отношений, какие вы хотите? -Ещё несколько минут назад ты боялся меня, а теперь дерзишь? Теперь я точно знаю, что не ошибся с выбором. Вот, почитай. Отчим протянул мне три скреплённых листа, которые были заранее подготовлены. На его лице были написаны все оттенки самомнения. Наверное, он считал, что я не смогу плюнуть на свои принципы и продаться почти сорокалетнему мужику, думаю, я мог, но вот только не хотел. На секунду мне показалось, что этот договор составлял юрист, всё было написано деловым языком, у каждого пункта было около десяти подпунктов, где-то даже больше. Я бегал глазами по строчкам, заранее обращая внимание на мелкий шрифт. Это не заняло много времени, уже через пару минут я понял, что то, что Чонун сказал было кратким содержанием данного документа: я становлюсь его любовником, после совершеннолетия сплю с ним, а он снабжает меня деньгами и нежностью. Как и все подростки я любил деньги, если бы выиграл миллион долларов, то не стал бы отдавать их на благотворительность, а скорей бы потратил их на всякий бред. Сейчас же мне предлагали примерно столько же, взамен же я должен был дать не так уж и много. Возможно, отчиму самому надоест таскаться со мной, и он отстанет через пару месяцев. Но одно чувство всё никак не проходило, поэтому вопрос по поводу него я задал. -То есть, я стану вашей шлюхой? -Можешь называть это как хочешь, вот только я не хочу пластиковых обнимашек, а хоть какого-то тепла. Понял? -Понял. Поцеловав меня пошло и совсем без нежности, Чонун вышел из кухни, бросив с насмешкой: «Это вместо подписи».