Поглощенная во тьме

POV Автор Раскалённые угли медленно угасали, выпуская дымящую струйку и наполняя воздух терпким ароматом костра и гари. Образовавшийся круг, который был плотно замкнут, мерно шипел, испуская последние искромётные лучи верх. Анастасия с ужасом распахнула глаза, жадно глотая запылённые остатки кислорода. На земле, усеянной обгоревшими ветвями, красовалась алая лента, слабо скреплявшая находку девочек. Концы её чуть потемнели, оставляя заметный след на тонкой материи. Романова, что кое-как расположилась на притрушенной пеплом почве, едва потянулась вперед. Тонкие пальцы девушки дрожали, некрепко охватывая хлопчатое полотно, а из глаз брызнули первые капли слёз. Неслышно шмыгнув носом, рыжеволосая быстро смахнула рукой струйку, стекавшую по веснусчатым щекам, и, скривив губы, приподнялась на ноги, пошатнувшись. Территория, на которой они находились, как и прежде была окружена со всех сторон плотной завесой мрачного леса: лишь кольцо, охватившее крохотную поляну, и небо, чьи яркие краски скрывались за чернеющими оттенками облаков в вышине. Анастасия печально вздохнула, неуклюже схватив покореженный хворост, и окинув своим бесхитростным взглядом самый центр горящих языков пламени. — Вик, с тобой всё хорошо? Брюнетка лениво подняла затуманенные глаза и выползла из вынужденной ловушки. От прежнего вида Саркиной не осталось практически ничего: шикарные кудряшки, спадавшие по всей спине, местами посеклись, пропитанные зловонным запахом огня, лицо, окаймленное ранее детской наивной улыбкой, теперь безразлично глядело будто бы в пустоту, отливая желтоватым болезненным цветом, а глаза — пронзительные, серые потухли. — Да, да. — прохрипела она, придерживаясь за голову. Рыжеволосая прикусила губу, отчаянно вырываясь из этой лесистой части, с треском расталкивая сухие ветви и сочные листья, бесшумно срывающийся с множества покрученных растений. Виктория последний раз метнула кроткий взор в сторону, где наконец утихал разыгравшийся костёр, и поспешила удалиться отсюда, с трепетным волнением в душе.  — Насть, ты что-то помнишь? — проговорила темноволосая, след в след ступая за Романовой. Анастасия отрицательно покачала головой, продолжая усиленно идти по одинокой и довольно-таки узкой тропке, что временами виляла, словно лабиринт, сооружённый из мощных зарослей Зоны.  — А ты? — пробурчала рыжеволосая, поравнявшись с Викторией.  — Абсолютно: пустота. — обреченно вытягивая слова, промямлила брюнетка. Треск ветвей под тяжестью ступней постепенно мерк, стоило девушкам пересечь границу редколесья, сменяясь жалким скрипом строительной крошки и мелких, едва видимых камушков. Воздух был необычайно чист и свеж: сквозистые колебания в небе совсем чуть-чуть затрагивали идущих посреди заброшенного переулка спутниц. Время от времени при свете появившейся луны, сверкали крохотные лужицы, а оставшаяся в облаках влага, медленным потоком осыпалась на землю в виде капелек. Виктория опасливо поджала губы, вальяжно перебирая ногами. Посмотрев в сторону, темноволосая замерла, не в силах вымолвить и слова — быстро, так, что едва уловимо, между деревьев скользнула белая тень и мгновенно скрылась.  — Насть, ты видела это? Романова обернулась и в порыве страха, издала нервный смешок.  — Это нервное. Идём, Вик. — пробормотала она, оставаясь несокрушимой в своих намерениях двигаться далее. Спустя полчаса утомительного пути, Настя, скорчив жуткую гримасу, запнулась, решая чуть передохнуть. Девушка нерешительно приблизилась к стоящему в нескольких метрах камню, величиной приблизительно равной с громадный айсберг, и облокотилась. Вывалив наружу немного съестных запасов, состоящих из бутылки с водой, трёх яблок и парочки довольно-таки подгнивших ягод черники, рыжеволосая оставила покорно пылится собственный рюкзак, умиротворяюще зажмуривая очи. Она с неким недоверием и предосторожностью относилась к происходящему, то и дело меняя гнев на милость к Саркиной. Теперь, когда перед ней стояла искалеченная душой, истерзанная физически девушка, без единых заморочек в поведении и поступках, Романова могла порой снимать маску эдакой колкости и враждебности, обнажая перед ней истинное дружелюбие и уважение. Сейчас же, в зоне повышенного риска и нарочито дерзких опасностей, Анастасия могла понять душевное состояние Виктории: инстинкт самосохранения хорошенько играл в ней самой, а неизведанность территории, на которой они же — ничего незначащие пешки, поражал всю плоть: с головы до пят. Наконец, отпрянув от собственных размышлений, Настя с раздражением перевела взгляд: за полем, где рассеянно реял ветер, выстроился ряд посаженных, наверное ещё в восьмидесятые годы прошлого столетия, сосен, мерно чернеющих при тусклом освещении. С любопытством, рыжеволосая сузила глаза и крик отчаяния и паники сорвался с ее губ: придерживаясь за ветхую кору одного из деревьев, стояло существо, размытыми контурами своими напоминавшее девушку, полностью облачённую в белую тунику.  — Насть, что там? — дрожащим голоском пролепетала темноволосая, замерев на месте. Романова не сводила глаз с загадочной незнакомки, что неподвижно следила за реакцией обеих, обнажив при этом свои белоснежные клыки и умопомрачительно сверкая глазами оттенка желтизны. Белая туника великолепно обтягивала формы девушки, а ее неряшливо уложенные локоны тотчас развивались, подобно пламени — разгоряченному, набиравшему обороты… Это было нечто: никак не подающееся описанию. Анастасия моментально оторвала взор от видения и оно, закружившись будто вихрем, вмиг улетучилось.  — Чёрт… — выговорила она, попятившись назад, — убираемся отсюда… Встряхнув дрожащими пальцами дорожную сумку, рыжеволосая несколько скорее обычного, взвалила ее на плечи и, подав Саркиной знак действовать, ускорила шаг на бег.  — Насть, что ты видела? Романова молчала, дабы не тратить энергию попусту и, изредка метала в сторону девушки ненавистные взгляды. Она нехотя мотала головой, пытаясь таким образом отогнать дурные помыслы и адский силуэт невинного ангелочка, который всего лишь несколько часов назад их спас.  — Куда дальше? — прокричала она, сбавив скорость у подножия нескольких тропинок: то узких, то широких.  — Насколько я помню, — промычала Вика, оценивающим взглядом бегло осмотрев прилегающие окрестности, — нам направо.  — Точно? Брюнетка кивнула, направляясь по уходящей вдаль аллейке. Заросли, путавшиеся по обеим сторонам от тропы, исчезали, а взамен дикой природе возникали обваленные, полностью утопавшие в зелени, построения. Через пятнадцать минут интенсивного бега, спровоцированного страхом и желанием жить, девушки прибыли на место встречи, где невдалеке мерцали белые цвета советского автомобиля. Павел беспокойно теребил край куртки, вдыхая и выдыхая. В его голове уже выстроился, казалось, беспроигрышный план действий — подождать девчонок, ушедших так внезапно, затем расставить палатки на выступавшей рядом поляне, а завтра, набравшись энергии и сил, ринуться на поиски Ксении. Вершинин зло взглянул на серое полотно асфальта и, еле причмокнув, уместился на переднем сидении 《Волги》. — Гош? Ты можешь, сука, не мямлить? — резко выдернув Петрищева за ворот, осведомился Лёха. Последний исходил ярко выраженной злобой к творившемуся в Чернобыле, и, отчаянно выстукивая кулаками по древесине, ходил взад-вперед на протяжении часа. Бросив совершенно дикий взгляд на Георгия, что буквально прирос к багажнику машины, Горелов яро прорычал, накинувшись на парня с новой, более едкой и задевающей душу, порцией издательств:  — Задрищев, быстро говори, где Настя? — брюнет на секунду запнулся и добавил, — и Вика? Отвечай падла, а то до утра не доживешь! Гоша дрожал, всё нутро парня пробирал морозный холодок до костей, а по спине бешеной цепью пронизывали мурашки.  — Они пошли в ту сторону… — Петрищев пугливо косился на Алексея, указывая пальцем путь, по которому следовали девушки, — часа… четыре назад…  — Ах ты.. — не выдержал Горелов, ударяя в живот брюнета. — Лёх, не надо, стой! — вмешался Паша.  — Они что-нибудь тебе говорили? — Нет, только Настя предложила насобирать ветвей там разных… ну для костра. После недолгого молчания, захватившего в плен разум товарищей, парни переглянулись. Алексей раздраженно фыркнул, выпуская из хватки Гошу, у которого навернулись слёзы на очи.  — Пашка, я жопой чую беду. — полушепотом протараторил Леша, заглядывая Вершинину в глаза. Блондин безмолвно кивнул. На душе было очень паршиво: пропажа девочек, увы, не скрашивала обстоятельства, а только наоборот — зарождала неверие в успешный исход путешествия. — Да, ты прав… — констатировал он, перебирая светлые пряди руками. *** Горелов неотрывно следил за мелькавшими струями накрапывавшего дождя, подушечками пальцев прикасаясь к холодной поверхности смальты*. Отчаяние било ключом, затмевало ясность мышления и поэтому парень, свернувшись калачиком, не желал даже принимать решения, полностью предоставив вольность Павлу.  — Леха, смотри. — еле слышно обратился Вершинин. По усеянной лужицами тропке, учащенно дыша и изредка оборачиваясь, шагали Настя и Вика, волоча за собой несколько рюкзаков, набитых доверху ветвями, хворостом и душистыми травами. Они выглядели потрепанными и уставшими. Георгий тоже оживился, пробудившись от чуткого сна. Слегка поёжившись, он приподнялся и первым открыл дверцу, дабы ощутить устойчивую землю под ногами. Далее, всё ещё пребывая в шоке от увиденного и пережитого, вышел блондин, а за ним и низкорослый брюнет.  — Лёша! — на расстоянии закричала Романова, наземь скидывая надоедливый груз. Девушка начала стремительно приближаться, напрочь позабыв о дожде, о непогоде, обрушившейся на их спины. Карамельные очи Анастасии засветились теплотой и надеждой, а пухлые губы расплылись в самой невинной улыбке.  — Маленькая моя… — прошептал Горелов, удерживая заледенелую ладошку в своих руках.  — Леша, прости меня… Алексей искренне не понимал причину такого поведения Насти, списав всё это на шок. Его рука плавно скользила по мягким, будто бархат, волосам девушки, опускаясь всё ниже, и заключала талию рыжеволосой в пылкие объятия. Лёха ничего не говорил, лишь помалкивал, желая поподробнее запечатлеть в памяти это веснушчатое, схожее с весной, лицо Анастасии. Она же довольно прогибалась, насколько это было дозволено, под кольцом его рук; уста затрагивала слабая, но все же радость.  — Не смотри на меня так, Лёш… — смущенно пробормотала девушка, опустив взгляд.  — Как «так»? — удивился паренек, носом зануриваясь в пушистую копну волос. — Так, как будто я беспомощный щенок, попавший к людям из жалости! Ты знаешь, я не привыкла к вычурной нежности!  — Хорошо, Рыжик, как скажешь! — согласился темноволосый, потянувшись к губам Романовой. Виктория робко стояла поблизости, неловко переминаясь с ноги на ногу: в любой другой бы ситуации она прервала этот поток ласк, захвативший Настю и Лешу, но не сейчас. Она с неким стеснением наблюдала за тем, как следит за ней блондин и чувствовала как наливаются её щеки багрянцем. — Вик, — Вершинин застыл в нерешительности перед ней, — ты в порядке? — Да, Паша, правда. Внутри Саркиной бушевал огонь: возродилось чувство, словно весь мир объят той недоступной лихорадочной привязанностью, к которой она благоговеет к Паше. Парень стоял на расстоянии вытянутой руки ещё минут пять, а затем, не выдержав больше сочувственно пронзительного взгляда серых, как пепел, глаз, обнял Саркину: так, как старого, давно забытого временем товарища, как члена семьи, но не более… Виктория счастливо закатила очи, вдыхая опьяняющий аромат одеколона Вершинина. Девушка ощутила, в каком бешенном ритме отбивает её сердце, как закипает в жилах кровь и просыпается жгучая ненависть к Антоновой, с утроенной силой. «Нет, сучка, я так просто тебе его не отдам!» — подумала Вика, ликующе ухмыльнувшись. Включена ПБ! Исправляйте мои косяки, ибо писала с телефона большую часть главы!