Идя по волчьей тропе

      В расстроенных чувствах Гермиона вышагивала по почти безлюдному коридору. Губы все ещё хранили жар того поцелуя, что подарил ей Ремус. Это было так чудесно, так невероятно, что хотелось возблагодарить Мерлина за подаренную возможность. Но вместе с тем, девушка кляла себя на все лады. Она не должна была этого делать, как бы ей того не хотелось. Это неправильно, по меньшей мере. И крайне опасно в большей. Если она и дальше будет вмешиваться, то безвозвратно изменит будущее.       Да, ей предстоит войти в него, будучи уже взрослой, встретить близких людей после длительного отсутствия, без возможности поведать им обо всём. И всё же девушка не готова пожертвовать чужим будущим, в котором у Ремуса любовь с Тонкс, в котором его ждёт рождение маленького Тедди.       Все это вносило в душу Грейнджер разлад, втравливая в самую её глубину боль и отчаяние. Хотелось кричать и рыдать навзрыд. Уж лучше ей умереть в рассвете лет, чем такое продолжение жизни. — Гермиона! — окликнул девушку Ремус. Он бежал за ней следом, в его глазах плескалось волнение. — Прошу тебя, остановись. — Всё это неправильно, — зло бросила гриффиндорка, не удосужившись даже обернуться. Парень догнал её и резко развернул лицом к себе. — Почему же? — с надеждой во взгляде спросил Люпин. Он крепко держал девушку за предплечья. — Мы не можем быть вместе, — упорно стояла на своём Грейнджер, в голове прокручивая различные идеи, как бы ей отделаться от Ремуса. Да так, чтобы он никогда больше не решился к ней подойти. — Ты… ты… я так не могу. — Жалобно проговорила Гермиона, опуская глаза в пол. — Зато я могу, — твёрдо сказал молодой человек. — У нас всё получится. Ты же видишь, как нас тянет друг к другу. — Но ты оборотень! — Воскликнула вдруг гриффиндорка, крепко сжимая руки в кулаки, чтобы не начать извиняться. Ведь на самом деле она ничего не имела против подобной его особенности. Ей и самой стало больно от своих мерзких слов, что уж говорить о Ремусе. Он побледнел в одну секунду. Руки его дрогнули и отпустили её. — Откуда… — начал было парень, но потом замялся, покусывая губы. — С чего ты взяла? Кто тебе сказал подобную глупость?       Он говорил, а голос его дрожал от напряжения. Гермиона видела, как ему и хочется солгать, и хочется, наконец, признаться. Девушка и сама чувствовала бесконечную боль. Сердце её разрывалось на части, но она должна была так поступить. Нужно было обрубать концы одним махом, что она и сделала. — Я не дура. Далеко не дура. Я сразу всё поняла. И я не могу с таким, как ты… — спазм сдавил горло девушки, и она замолчала, стараясь не смотреть в лицо тому, кого любила.       Римус ошарашенно молчал. От боли и тоски в его взгляде Гермионе хотелось провалиться сквозь землю. Может, хотя бы раз в жизни, сделать так, чтобы было хорошо ей? Ведь она заслужила счастье, заслужила любовь. Так почему бы?.. Нет. Нет и ещё раз нет. Или… Тонкс найдёт себе другого, будущее уже всё равно изменено раз и навсегда. А у Гермионы и Ремуса родятся свои дети. — Я всё понял. — Голос Люпина уже не дрожал, но ему было больно. Чертовски больно. Ему казалось, что вся его жизнь, все его надежды на счастье и любовь рухнули в одно мгновение. Действительно, кто же полюбит такого, как он? Какая ненормальная полюбит оборотня?       Ремус отвернулся от Гермионы и быстро зашагал прочь. Девушка боролась с желанием догнать его, броситься на шею, обнять и сказать, что ей всё равно, кто он, что он и зачем. Что она любит его, несмотря ни на что. Просто ей очень сложно принять такое решение. Она просто боится. Некогда сильная и смелая гриффиндорка боится.       Гермиону Грейнджер сломали.