Я видел снег

      – Я ненадолго... неделя, плюс-минус пара дней. И, если что, это совсем недалеко, в экстренном случае я сорвусь и приеду к тебе.       – Прямо-таки бросишь все дела и приедешь?       – Ты важнее работы.       – Ну, раз я важнее работы, не уезжай!       – Ди-им...       Они спорили уже полчаса. Катя собиралась в командировку, а Димка не хотел её отпускать.       – Я закупила тебе продуктов на неделю, из дома выходить не придётся. А что с тобой случится в родном доме, где ты каждый угол знаешь, каждый косяк своим лбом проверил? – Катя беззлобно рассмеялась и взъерошила брату волосы.       – Я не боюсь, просто тяжело одному... в этой темноте.       Димка привычным движением подвинул стул к столу и, ощупывая рукой стену, вышел из комнаты. Тяжёлый вздох вырвался из Катиной груди. Вот уже полгода её брат ничего не видит, полгода они учатся с этим жить. 6 месяцев, или 180 дней, или 4392 часа назад болезнь, с которой он боролся, одолела его, и мир для него погрузился в темноту. И вот теперь, впервые за это время, Катя должна была покинуть своего беспомощного брата. Начальство требовало присутствия своего незаменимого сотрудника на семинаре в соседнем городе.       "Причём о моей незаменимости они вспоминают, когда нужно вызвать меня во время законного отпуска на работу, а не когда решают, кому повысить зарплату", – ворчала про себя Катерина, набирая номер телефона службы заказа такси. До противного вежливый девичий голосок сообщил, что машинка уже выехала, её следует ожидать в течение десяти минут и фирма безумно рада, что Катя решила воспользоваться их услугами.       Димка сидел в своей комнате в глубоком кресле, поджав ноги. Сестра подошла к нему и положила руку на колено. Он вздрогнул.       – Не подкрадывайся тихо, знаешь же, что не люблю...       – Дим, я поехала. Ужин в холодильнике. Разогреешь в микроволновке, потом посуду закинешь в посудомойку, не копи, чтоб потом в последний день всё не перемывать...       – ...не включай громко музыку, не выходи на балкон, никого не впускай, не кури, надевай тёплые носочки, бла-бла-бла... Знаю я.       – Я буду звонить каждое утро перед занятиями, около восьми. И по вечерам.       СМС, высветившееся на дисплее Катиного телефона, сообщило о прибытии такси. Они вместе вышли в прихожую, Катерина перекинула через плечо лямку спортивной сумки, торопливо чмокнула брата в щёку и вышла в подъезд.       – Закрой за мной. Не скучай, время пройдёт быстро. Пока.       – Надеюсь, – ответил Димка уже захлопнувшейся двери. ***       В первый день без сестры Димка чувствовал себя ребёнком, которого родители оставили дома одного. Отгоняя чувство тоски, он всеми силами пытался насладиться одиночеством: разгуливал по дому в одних трусах (но тёплые носки надел, обещал же), включил на всю катушку музыку и сейчас подпевал Джеймсу Хетфилду, громко, запрокидывая голову и срываясь на крик. И даже вышел на балкон покурить. Правда, ненадолго – всё-таки октябрь.       Внизу кто-то присвистнул, увидев его. Димка не знал, парни или девчонки, но из вредности постоял ещё немного. Своим телом он гордился, не зря же он свободное время, которого у него теперь было предостаточно, тратил на тренировки.       Вернувшись в комнату, он нажал кнопку на телефоне, узнал, который час, и включил аудиокнигу. Под успокаивающий голос диктора, сам того не заметив, парень заснул.       Проснулся он два часа спустя от телефонного звонка. Сестра звонила, чтобы сообщить, что добралась до гостиницы без проблем, и узнать, как у него дела.       – А ты поел?       – Да.       – Посуду убрал?       – Да.       – У тебя всё хорошо?       – Да.       – Точно? А почему голос такой?       – Спал.       – Ладно, пойду заселяться. Телефон держи под рукой, если что – звони.       Димка нажал отбой и проворчал про себя, что раз уж она так паникует в первый день, что же будет дальше. Несмотря на разницу в возрасте в пять лет ему иногда казалось, что Катя ему не старшая сестра, а мать.       С момента смерти бабушки, их единственного опекуна, все заботы о Димке легли на Катины плечи. Пройдя все этапы бюрократии, побывав не в одном десятке кабинетов в государственных учреждениях, девятнадцатилетняя Катерина Касьянова официально стала попечителем четырнадцатилетнего брата и, наверное, повзрослела за первый год жизни вдвоём на десять лет.       Димка был обычным подростком, пережил все прелести переходного возраста, начиная с бесконечных драк, продолжая алкоголем и лёгкими наркотиками и заканчивая попыткой сбежать в Москву с какой-то девицей на год младше. Однако, пройдя этот этап, Дима стал вполне себе адекватным, умным парнем, который без проблем поступил на журфак в государственный ВУЗ и благополучно закончил его. Вот только на работу устроиться не успел, здоровье подвело.       Порой, просыпаясь по утрам, он на ощупь выключал будильник и подолгу лежал, не открывая глаза. Хотелось верить, что вдруг сегодня ни с того ни с сего он откроет глаза и увидит свою комнату. Но чуда не происходило. ***       – Эй, парень, погоди! Из глубоких раздумий под привычный утренний шум улицы, который всегда успокаивал, Димку вырвал хрипловатый, будто сорванный мужской голос.       – Вот, ты ключи выронил.       Секундная пауза, во время которой, как Димка догадался, незнакомец протягивал ему ключи и ждал, что он возьмёт их. Но он лишь неопределённо вытянул руку вперёд, в никуда, и сразу же ощутил на ней холодный металл и чужую горячую ладонь.       – Спасибо, – пробормотал Димка и, сунув ключи в карман, снова положил правую руку на шершавую стену дома, чтоб дойти до своего подъезда на ощупь.       – Эм... может, тебе помочь?       Димка напрягся. Не любил он, когда к нему относились с жалостью, и даже элементарную заботу от других он принимал за оскорбление. Тяжело приходится взрослому, сильному, почти здоровому парню, когда к нему относятся, как к немощному.       – Не стоит. Сам могу.       Однако, пройдя несколько шагов, он всё так же ощущал рядом присутствие того прохожего – тот шёл с ним шаг в шаг. Хоть он и понимал, что всё это из лучших побуждений, всё равно ощутил смесь досады и злости и раздражённо сказал:       – Я действительно могу дойти сам!       – Я в этом не сомневаюсь. Но мне тоже нужно в крайний подъезд. Я там живу на десятом этаже.       – О... прости... Так мы соседи? Я тоже на десятом.       – Ну да. Ты недавно приехал?       – Да нет. Мы с сестрой уже несколько лет живём в этом доме. Я редко выхожу из квартиры.       – А я полгода назад переехал. Кстати, Евгений. Зовут меня так, – в голосе незнакомца звучала застенчивая усмешка.       – Дима. – "Чёрт, почему не Дмитрий? Он так официально представился, а я как ребёнок".       – Рад познакомиться. Твоя сестра – Катеринка, так? – Евгений открыл тяжёлую дверь подъезда и пропустил Димку пройти первым, слегка направляя его за плечо.       – Да, ты её хорошо знаешь? – в пустом подъезде голос раздавался гулко.       – Да нет, так, шапочное знакомство. У лифта по утрам встречаемся.       Димка нащупал рукой перила и начал подниматься по лестнице.       – Эй, а почему не на лифте? – услышал он внизу за спиной удивлённый голос.       – Для здоровья полезнее по лестнице ходить.       Фраза прозвучала чуть пафосно, но Евгений только усмехнулся и крикнул в спину:       – Ну, до встречи, сосед!       – Увидимся. В смысле... ну, ты понял.       Димка услышал, как лязгнула железная дверь лифта.       Добравшись, наконец, до десятого этажа, дойдя до своей двери и отдышавшись, он долго ковырялся с замком, прежде чем открыл его. В прихожей парень чуть не упал, споткнувшись о рюкзак, который сам же и бросил здесь. Да, с сестрой было легче, она постоянно всё убирала и ставила на место, чтоб не нарушать привычную для слепого брата обстановку в доме. До её приезда оставалось пять дней. ***       В Катином голосе проскальзывали нотки паники, которую она всеми силами пыталась скрыть, но даже через динамик телефона Дима ощущал, как её буквально трясёт.       – Я просто захотел пройтись, не могу я взаперти сидеть. Я был в нашем дворе, никуда не свалился, ничего не сломал и не заблудился.       – Ну телефон-то можно было взять!       – Забыл, прости, не волнуйся.       – Так, я сейчас созвонюсь с Анной Константиновной, она приедет и поживёт с тобой эту неделю. И тебе не одиноко, и мне спокойно.       Такого поворота Дима не ожидал. Он уже начал привыкать к своему одиночеству. К тому же, жить неделю в обществе чрезвычайно активной и болтливой старушки, бабушкиной подруги, он не хотел. Если от её болтовни ещё можно спастись наушниками, то от её подруг, любительниц вечернего покера, и сплетен спасения нет. Только от одной мысли, как их квартиру осаждают десятки бабулечек, становилось дурно.       – Н-нет, не надо... я сам со всем справляюсь.       – Знаю я, как ты справляешься: выйдешь из дома без телефона и заплутаешь где-нибудь. Ладно, придумаю что-нибудь. Мне бежать надо, перерыв закончился.       – До связи.       Димка не знал, какое такое "что-нибудь" придумает сестра, но знал, что в покое его она не оставит. Он решил не предаваться раздумьям на этот счёт и пошёл на кухню, чтоб убрать в холодильник купленные возле дома фрукты. Дядя Арсен, владелец ларька, знал Димку, поэтому можно было не сомневаться, что он не обманет, не подложит гнилых яблок или что-то в этом роде.       Димка старался свыкнуться со своим новым образом жизни, привыкал жить как все. Не мог же он всю жизнь прожить с сестрой. Нужно было учиться совершать все привычные бытовые действия, ходить в магазин, готовить, убирать в доме. И отъезд сестры – это хороший повод потренировать навыки самостоятельной жизни. В конце концов, Димка надеялся когда-то от неё съехать, найти работу и начать с кем-нибудь встречаться.       Так он рассуждал, собираясь в душ, настраивая тёплую воду на ощупь. Правда, уронив все бутылочки в душе на пол и пытаясь по запаху определить, где шампунь, где гель для душа, а где ещё какая косметическая ерунда его сестры, он понял, что научиться ему стоило ещё очень многому...