Я видел снег

      Димка сидел за столом на кухне и вяло ковырял овсянку. Утро было совсем не добрым. Он проснулся с рассветом, позвал Женю, а пришла Анна Константиновна, и сразу же у парня от неё заболела голова.       Она, в противовес ему, была бодра, весела и энергична. Раздражала. Зад саднило от укола, но Димка не помнил, кто ему его поставил. Правда, в целом он чувствовал себя лучше.       Есть не хотелось, голос старушки звенел колокольчиком прямо в голове и не давал спокойно подумать, а мыслей было много. В основном досадно было, что Женя ушёл. Конечно, три дня подряд возиться с инвалидом, которому он никто, это уже слишком, и за предыдущие два дня забот Димка был уже благодарен. Только сейчас он боялся, что раз АК (так он звал про себя Анну Константиновну, по скорости речи она могла сравниться с автоматом Калашникова) уже здесь, то она может остаться и до пятницы. Значит, Женя больше не придёт. А там Катя приедет. И закончатся каникулы Бонифация...       Равномерно размазав кашу по всей поверхности тарелки, Димка успокоился и пошёл в свою комнату. АК что-то сказала про вечер и ужин, но он не вслушивался – настроение упало ниже нуля. Он уже знал, что это начало нехорошего состояния под названием депрессия.       В своё время он пережил много подобных дней и достаточно натаскался по психологам, чтобы отличать просто плохое настроение от глубокой тоски, которая ведёт прямо к станции депрессия, а оттуда до конечной – суицид. И такое он тоже уже проходил. И как бороться знал.       Он закрыл дверь в комнату и повернул тумблер на колонке до максимума. Музыка грохнула с такой силой, что звуковой волной можно было мёртвого поднять, не то что Димкино настроение. Он запрокинул голову, рассмеялся в голос и заорал, подпевая одному очень позитивному мистеру:

– Jealousy Turning saints into the sea Swimming through sick lullaby Choking on your alibi But it's just the price I pay Destiny is calling me Open up my eager eyes...*

      Если АК что и подумала, она оставила своё мнение при себе. "Замечательная женщина, – подумал Димка, – надо бы перед ней извиниться за своё поведение".       Музыка, как и всегда, немного расслабила, успокоила. "В конце концов, – подумал Димка, – в любой момент можно будет прийти к нему в гости, живёт же неподалёку".       Оставшуюся часть дня он не депрессовал, исправно пил какой-то противный отвар и выслушивал мнение Анны Константиновны по поводу... всего. Температура больше не поднималась. ***       Для Жени этот день начался с пробки, опоздания на работу и вызова к начальству.       – Эй, Женёк, сам велел тебе зайти, – по лицу Венимыча было понятно, что не хотел он быть гонцом, принёсшим дурные вести, да не судьба. – Он чой-то злой с утра был, не нарывайся на скандал.       – А когда это я нарывался? Он всегда сам начинает! – Жене было уже безразлично, на ком сорвать потрёпанные давкой в маршрутке нервы.       – Ну-ну, потише давай с характером-то, – напарник хлопнул его по плечу, желая удачи в походе к начальству на ковёр.       Шеф говорил по телефону, но, увидев Женьку, свернул разговор и жестом предложил тому сесть.       – Ну, как там братишка твой?       В голосе начальства не было злости или иронии, поэтому Женя искренне ответил:       – Уже лучше. С ним одна знакомая согласилась посидеть.       – А-а, ну хорошо. Ты это... если какая ситуация – отзвонись мне и иди домой. Что ж я, не человек? Сам понимаю. Сын у меня, десять лет, с рождения не видит. А он ведь обычный ребёнок, подвижный, живой, ему везде надо. Хлопот с ним... – Шеф устало протёр лицо ладонью и, будто опомнившись, отрывисто и сухо произнёс: – Ну, можешь возвращаться к работе.       Женя кивнул и вышел, слегка озадаченный. Он даже не знал, что его удивило больше: наличие у "Железного Фёдора", как его прозвали парни, сына-инвалида или наличие сердца.       День, проведённый в хлопотах, прошёл незаметно, зато дорога домой казалась бесконечной: снова пробки, толпа таких же уставших и нервных людей, холод и грязь. Войдя в подъезд, он привычно было свернул налево от лифта к квартире Кати и Димы, но вспомнил, что вроде как сложил полномочия и теперь в его помощи не нуждаются.       Немного помявшись возле двери, Женя развернулся и пошёл к себе. Он не заметил сам, когда обычное соседское приятельство выросло в дружбу и в какой момент он стал нуждаться в Димке больше, чем тот нуждался в нём.       В своей родной квартире было пусто, темно и прохладно. Как никогда сильно Женя в этот момент пожалел, что так и не завёл собаку.       Следующие дни слились в один бесконечный однообразный поток. Квартира-маршрутка-работа-магазин-маршрутка-квартира. Работы было очень много, приходилось задерживаться, домой Женя приходил уставшим, измотанным и часто ложился спать, даже не поужинав.       В субботу вечером он думал только об одном – о долгожданном выходном, поэтому удивился, встретив у подъезда Катерину. Она пыталась открыть дверь, однако руки у неё были заняты пакетами.       – Катеринка, привет! – Женя подхватил её пакеты и дружелюбно улыбнулся, насколько это было возможно с его улыбкой.       – Ой, Женя, как ты вовремя! Ага, спасибо, вот с этим пакетом осторожнее, там стеклянная банка.       Она открыла дверь и пропустила нагруженного соседа вперёд.       – Ну, как твоя командировка?       Ему приходилось идти, слегка повернув голову назад, чтоб говорить с Катей, что было неудобно на узкой, плохо освещённой лестнице.       – Да и не спрашивай. Не понятно, зачем съездила, полезного мало сказали, только время потратила. – Катя вызвала лифт, обернулась к Жене и строго посмотрела на него. – А ты почему в гости не заходишь?       Женя даже растерялся.       – Так ты вчера же только приехала, думал, не до меня там, отдыхаешь с дороги...       – Да при чём тут я, ты два дня у Димки не появлялся. – Катя вздохнула и вошла в лифт. – Понимаешь, он ведь почти ни с кем не общается, старые друзья его бросили, он замкнулся в себе. А с тобой вроде ему нравилось. Я с ним на той неделе по телефону говорила, так я в первый раз за долгие месяцы услышала, как он смеётся! Громко, звонко, весело. И у него часто было хорошее настроение, просто так. А вчера приехала, и он мрачнее тучи, не разговаривает. Анна Константиновна говорит, что он про тебя спрашивал, не звонил ли, не заходил. Я понимаю, у тебя своя жизнь, и в ней тебе не нужен соседский парень-инвалид, но ты хоть так, для галочки, заходил бы раз в неделю, просто поболтать с ним, ведь это не обременительно.       Катя подняла на него взгляд, и Жене вдруг показалось, что она выглядит намного старше. Хотя, может, дело в освещении.       – Катюш, я...       Дверь лифта открылась, Катя вышла и протянула руки за своими пакетами.       – Будет минутка – заходи, у нас сегодня домашняя пицца на ужин.       – Да, конечно, я обязательно...       Женя растерянно смотрел перед собой, пытаясь уложить в голове информацию. "Да вы, Евгений Борисович, придурок..." – пронеслось у него в голове.       – Хорошо, тогда через час-полтора ждём.       Женя, войдя в свою квартиру, сразу направился в душ. В автомастерской служебные душевые были старые, вода шла через раз, да и, если задержаться на работе на лишние полчаса, обязательно попадёшь в самый час пик по дороге домой.       Намыливая голову, он вспоминал, когда в последний раз он куда-нибудь ходил. Так чтобы в гости, культурно. Ну или на свидание. И понял, что за те полгода, что он живёт в городе, он бывал ну разве что с парнями с работы в баре, или у кого-то на квартире гуляли с теми же "коллегами" да пару раз с девушками. Чтобы хоть как-то соблюсти приличия и сделать вид, будто они встретились именно для душевного разговора, а не для снятия сексуального напряжения, приходилось примерно полчаса гулять в каком-нибудь парке или сидеть в кафе, прежде чем ехать на съёмную квартиру.       Почему-то Женька не мог приводить в свою квартиру девушек на ночь. Хотя эту квартиру он тоже снимал, но она была Его. Его домом, его норкой, где он спал, ел, играл в видеоигры и сидел в интернете. Это как у детей – свёл ладони над головой, сказал "Я в домике", и всё, ты неприкосновенен, ты под защитой домика. И не было пока в его жизни человека, которого он хотел бы в свой домик впустить.       Приведя себя в относительный порядок, парень вышел в подъезд и прошёл к квартире на противоположном конце широкой лестничной клетки. Катя открыла дверь на его звонок и сразу упорхнула на кухню, где что-то шумело.       – Ты проходи, раздевайся, ужин будет готов минут через пять.       Он прошёл вслед за ней, но она развернула его за плечи и отправила звать Димку.       – Он там опять не в настроении. Как подросток, честное слово. Даже в четырнадцать с ним было не так тяжело...       Она ещё что-то говорила, но Женя уже прошёл в конец коридора и открыл белую дверь. Он заглянул в комнату. Димка сидел, скрючившись в глубоком кресле. То ли из-за размеров кресла, то ли из-за позы он казался особенно длинным и нескладным: локти прижаты к телу, ладони обхватили вихрастый затылок, лопатки на спине торчат, словно обрубки крыльев, длинные ноги в позе лотоса никак не помещаются в кресло, а подбородок покоится на одной из коленок. На миг у Женьки скользнула мысль, что, если сейчас испугать парня, он резко вскочит и сам запутается в своих переплетённых конечностях.       В комнате был полумрак, слепому человеку ни к чему включать лампу, и в этом сером сумраке особенно давила на психику какая-то депрессивная песня. Исполнитель надрывно завывал, и, хотя Женька не очень владел английским, по интонации он предположил, что песня про страдания и одиночество.       Чтобы не испугать парня своим неожиданным появлением, Женя подошёл к столу и убавил на колонке звук. Димка, казалось, даже не заметил этого. Он спустил ноги с кресла на пол и наклонился, поставив локти на колени и склонив голову вперёд. Его шея в воротнике серой поношенной футболки казалось очень тонкой.       – Катя, я же сказал, я не буду ужинать, – его тон не был капризным или нервным, он говорил спокойно, просто констатируя факт.       – Очень жаль, а я так старалась, да и пицца удалась, – Женя произнёс это слащаво-девичьим голосом, насколько это было возможно с его прокуренным басом.       Димка резко выпрямился, его глаза "смотрели" перед собой, но по лицу словно скользнул лучик света, а уголок губ подёрнулся в растерянной ухмылке. Женя подошёл к нему и сжал плечо в качестве приветствия.       – Ну, пойдём, что ли, ужинать, твоя сестра и вправду старалась. ***       Проводив гостя домой, напоив брата лекарствами и отправив спать, Катя взялась убирать со стола. Она всегда любила такие семейные посиделки: чтобы вечер, лампочка горела приглушённо, что-нибудь вкусненькое и простой разговор.       Последний раз так легко и хорошо было на Димкин День рождения, ещё летом. Приехали дядя с тётей из села неподалёку, даже Димка не был такой букой, как обычно, улыбался и шутил.       И в этот вечер было так же. Брат смеялся над Жениными шутками, сам подшучивал над сестрой и даже с аппетитом поел, хотя обычно кормить его приходилось силой. Всё-таки сосед как-то влиял на мальчишку, она не могла этого не заметить. Кто бы мог подумать.       Катя убрала остатки пиццы в холодильник, протёрла стол, подошла к раковине и, включив воду, замерла, задумавшись. Она ведь на него никогда не обращала внимания. В тот день, когда он переезжал, она встретила его у лифта, он заносил коробки в квартиру. Она тогда поздоровалась, подойдя к нему со спины, он тоже ответил весёлым приветствием из-за огромной сумки, которую нёс. А потом он поставил ношу на пол, обернулся, и Катя вздрогнула, увидев его лицо. Она тут же неловко улыбнулась, а новый сосед, оказавшийся настоящим богатырём – высоким, плечистым, светловолосым, – только усмехнулся и сказал: "Не бойся, это я снаружи такой страшный, в душе я добрый. Намного ведь хуже, когда наоборот?"       Они после этого виделись довольно часто, примерно в одно и то же время, выходя утром к лифту. За три минуты, которые лифт шёл до первого этажа, поговорить толком не удавалось, так что, несмотря на регулярное общение, они друг о друге ничего не знали.       А потом как-то раз Катя задержалась на работе, заканчивая годовой отчёт, и возвращалась домой уже достаточно поздно. Их спальный район трудно назвать опасным местом, но в тот вечер девушке не повезло, к ней уже почти возле дома начал приставать подвыпивший молодой парень. Она и испугаться не успела, как вдруг парня смёл и прижал к стене её новый сосед.       Тогда она посмотрела на него совсем другими глазами. Ещё никогда её никто не спасал, как бы пафосно это ни звучало. А тогда она почувствовала себя героиней фильма про супергероя. И, наверное, она не удивилась бы, если бы Женя в следующий миг надел маску и убежал вверх по отвесной стене, на прощание взмахнув плащом. Но он всего лишь поднял с земли её сумку и проводил до самой квартиры. На прощание он нацарапал на рекламке доставки суши свой номер телефона и велел звонить, если будет возвращаться поздно домой. Она тогда ещё подумала, что не может такой парень быть одиноким, поэтому идею кокетливо спросить "А девушка твоя не заревнует?" она отбросила сразу. Явно же есть у него девушка, не может не быть.       А вот сейчас, пытаясь отмыть от формы пригоревший сыр, она думала о том, что Женя выглядел таким одиноким, когда они встретились накануне у подъезда. А за ужином наоборот расцвел, будто давно уже мечтал поужинать вот так, с семьёй. "Надо бы чаще его приглашать, он, наверное, просто стесняется навязываться, потому и не приходил".       И снова она подумала о Димке. Когда они с Женей вошли в кухню, её брат был совсем другим, будто это вовсе не он десять минут назад растекался депрессивной лужей по креслу. Раньше он всегда держал глаза полуприкрытыми, а на улице старался носить очки. Считал, что другим неприятно видеть его пустой взгляд. А когда он был рядом с Женей, его глаза были широко распахнуты, и в них, несмотря на отсутствие взгляда, были эмоции, его взгляд светился улыбкой, когда Женя шутил, и становился заинтересованно-внимательным, когда сосед что-то рассказывал.       "Возможно, это начало каких-то больших изменений в его жизни. Пора уже, наконец, выходить в свет, общаться с людьми. Сколько можно запираться в своей комнате", – подумала Катя.       Всё хорошенько прибрав на кухне и приведя в порядок свои мысли, девушка с лёгким сердцем ещё раз оглядела чистенькую кухню (она очень любила, чтобы всё было чисто: блестящая плита и полотенца в ряд) и выключила свет.       Перед тем, как идти в душ, Катя заглянула к брату. Тот спал, как всегда раскинув ноги и свалив на пол подушку. Она подняла её и положила рядом с его головой, подтянула одеяло на голую пятку и едва удержалась, чтоб не поцеловать своего двадцатидвухлетнего малыша в лоб. Ещё проснётся, разворчится...       Она вышла, тихонько прикрыв дверь и не услышав, как Димка во сне зовёт: "Жень, Жень..." * The Killers – Mr Brightside