Я видел снег

      Следующая неделя для Димки прошла в хлопотах: в понедельник сестра всё-таки затащила его в поликлинику, выговаривая что-то про остаточные явления, недолеченную простуду, последствия и другие страшные вещи. Правда, участковый терапевт её подозрений не разделял: просто выписал витамины для поддержания иммунитета и отправил домой.       Во вторник позвонила Катина подруга и сообщила радостную новость: она намерена приехать в город своего детства и остановиться у Кати с Димой! Катя была рада встрече со школьной подругой и уже начала планировать культурную программу. Димка только диву давался, слушая, как сестра порхает по квартире, то кидаясь к ноутбуку, чтобы посмотреть афиши, то порываясь позвонить куда-то.       "А ещё в театр сходим, билеты надо купить заранее. И съездим к нашей классной, она уже не преподаёт, на пенсии, наверное, скучно старушке. А может, созвониться ещё с кем из класса, и будет встреча выпускников?" – тараторила она.       Димка её радости по поводу приезда чужих для него людей не разделял, но и судить её не мог – из-за него малолетнего и больной, тогда ещё живой бабушки у Кати даже не было выпускного в школе. В ту ночь, когда её класс веселился и встречал последнюю зорьку, Катерина сидела у кровати бабушки, уговаривая её поехать в больницу, а та только отмахивалась, мол, не поможет уже ничего.       В среду позвонил Женя, позвал в выходные выбраться с ним и его друзьями на дачу. Димка напряжённо замолчал и хотел было уже отказаться, но сосед его успокоил:       – Ничего такого страшного там не будет. Я буду рядом. Людей немного: ты, да я, да ещё пять человек. Давай съездим, закроем дачный сезон. А то грянет зима, и засядем в квартирах.       И Димка согласился. В конце концов, Женя будет рядом, он не бросит.       Но их планам не суждено было сбыться, потому что в четверг прибыли гости. Катя как-то забыла сообщить, что её подруга Алина прибудет вместе с младшей сестрёнкой. Пока Димка переваривал эту новость, стоя в коридоре и слушая визги, всхлипы и прочие звуки, которые издают женщины, не видевшие друг друга десять лет, сестрёнка подруги первая подошла к нему, взяла за руку и перешла к знакомству.       Она, как выяснилось, была на четыре года младше Димки, звали её Танечка, и была это, судя по Катиному описанию, произнесённому заговорщическим шёпотом в коридоре, пока гости располагались в её большой спальне, небесной красы юная дева с длинными-предлинными волосами, ещё длинней ресницами и дивными глазами, просто невероятными ногами и прочей атрибутикой, на которую Димке, вообще-то, было плевать. Единственным важным для него фактором являлось наличие у Танечки тихого, не раздражающего голоса.       А позднее, за обедом, он выяснил, что недостаток громкости голоса у Танечки в их семье с лихвой компенсировал переизбыток его у Алины. Она говорила не переставая, и Димка по звуку не мог понять, когда она успевает хоть что-то съесть, если ни на минуту не замолкает.       Пятнадцать минут спустя у него заболела голова, и он, извинившись, ушёл к себе. Дверь родной комнаты, закрывшись, отделила его наконец-то от громких звуков и погрузила в блаженную тишину.       Правда, ненадолго. Не успев прослушать и трёх минут аудиокниги, он услышал, как к нему скребутся в дверь, а затем – лёгкие шаги.       – Можно?       Он во второй раз за вечер мысленно удивился такой непохожести голосов двух сестёр и задумался: а похожи ли они внешне?       – Да, конечно, проходи, – он жестом указал на кресло, которое, он знал, стояло напротив кровати, возле шкафа.       – Спасибо. Знаешь, я вот уже восемнадцать лет не могу привыкнуть к ней. Её, как говорит мама, слишком много. Мы, наверное, вас здорово обременим своим приездом. – По голосу девушки он не мог понять, шутит она или нет.       – Да нет, что ты. Катя так рада увидеть старую подругу. А ты как, рада вернуться в родной город?       – Он мне не родной. Я жила со своим отцом в пригороде, а пару лет назад сестра забрала меня к себе. А в этом году я буду поступать здесь в институт и, наверное, останусь жить в вашем городе. Так что надо к нему привыкать. А ты сможешь в выходные показать мне город? Не очень-то я хочу идти с ними в театр, пусть побудут вдвоём, вспомнят детство.       – Э-э, показать город я тебе не смогу, могу только объяснить, где что, а ты сама будешь смотреть. И меня под руку вести, – Димка усмехнулся, а гостья растерялась.       – Ой, прости, я не подумала. – Она немного помолчала и продолжила: – Знаешь, я прошлым летом работала волонтёром, помогала таким, как ты, многому научилась, так что нам не сложно будет погулять вместе.       Димка хотел было объяснить, что он вполне самостоятелен и может гулять даже в одиночку, но его резанула фраза "таким, как ты", и он напряжённо замолчал.       В комнату заглянула Катерина.       – Ребят, мы пойдём с Алинкой, пройдёмся по округе перед сном. Справитесь без нас? – спросила она.       Димка кивнул и подавил тяжёлый вздох. Его уже изрядно напрягало всё это. Иногда на Катю что-то находило, и она вела себя так, будто ему десять лет. Он и чувствовал себя если не ребёнком, то подростком, внезапно попавшим в мир взрослых. И будто ему удалось всех обмануть, будто все поверили в его игру во взрослого, будто он – один из них.       Возможно, именно чрезмерно бережливое отношение сестры к нему сыграло в этом свою роль. И вот теперь он чувствовал себя так, будто его, десятилетнего, хотят подружить с другой такой же маленькой девочкой и все вокруг смотрят на них, таких маленьких и хорошеньких, и умиляются.       "Хотя, – подумал он, – может быть, именно подобные мои мысли и делают меня ребёнком в её глазах. Или в моих".       Когда источник двойного шума ушёл на прогулку, Димка с Таней пошли убирать со стола. И в этом отношении Танечке не было равных: она что-то негромко рассказывала и при этом ловко и аккуратно убирала и мыла посуду. Димке даже не было стыдно за то, что свалил на гостью всю работу: в конце концов, они своим приездом ему все планы порушили.       А утром выяснилась ещё одна неприятная новость – Катя организовала план отдыха не только для себя и подруги, но и для Димки с Таней. Он не понял, что произошло, когда во время завтрака сестра положила что-то перед ним на стол, а Танечка вдруг радостно запричитала: "Спасибо-спасибо-спасибо!"       – Вот, сходите в воскресенье в оперу. Смотреть там не на что, только слушать. Ты же у меня меломан, – сестра ласково погладила его по плечу.       Димка устало прикрыл глаза. Не объяснять же ей в тысячный раз, что его любовь к музыке не является тягой к музыке вообще, а относится только к некоторым исполнителям. И уж точно никак не касается оперы. Ещё бы в филармонию на концерт органной музыки отправила. Хотя чего уж, он там уже был...       Позже в коридоре он поймал сестру и зашипел:       – Я не пойду никуда с ней! Кать, какая к чёрту опера? Ты издеваешься?       Но сестра тоже была настроена решительно:       – Так, прекрати истерику. Сводишь девочку на культурное мероприятие, она любит оперу, и твоё мнение тут ничего не решает. Она впервые в городе, будь гостеприимен. И вообще, когда ты в последний раз куда-то с кем-то ходил? Тебе надо общаться с людьми. Особенно с девушками.       Последняя фраза его почему-то задела.       – Зачем это? Потому что у меня нет шансов жить и заботиться о себе самостоятельно, поэтому меня нужно поскорее сплавить какой-нибудь добросердечной девице из рядов волонтёров?       Катя резко выдохнула и замолчала. Димка понял, что перегнул палку, и пошёл на попятную:       – Кать... у меня даже костюма приличного нет, я в последний раз куда-то культурно выбирался ещё в универе.       – Значит, в субботу сходим и купим что-нибудь. – Она почувствовала, что он сдался, и расслабилась. – Таня хорошая девочка, тебе она понравится, обязательно.       Димка прислонился спиной к стене и устало потёр лицо. Четыре дня. Пережить бы четыре дня, а потом всё будет как прежде. ***       – Куда ты идёшь? Нет, повтори ещё раз, я должен это прочувствовать.       – В оперу, Жень, я иду в оперу.       – М-да... не думал, что ты такой фанат.       – Да это не я, это Таня.       Димка даже немного был рад теперь приезду гостей, у него появился лишний повод встретиться с Женей.       – Ох как! И почему за всё время нашего знакомства я впервые слышу это чудесное имя? Кто такая?       Димка коротко описал ситуацию, прислушиваясь к шагам в коридоре. Не хотелось, чтоб эта девчонка услышала, как он обсуждает её с кем-то. Ещё навыдумывает себе чего. В телефонной трубке что-то затрещало.       – Что там у тебя за звуки?       – Да так, сейчас, погоди, выйду в подсобку... – Женя замолк, а потом произнёс голосом Карлсона из советского мультика: – Продолжаем разговор. Итак, тебе нужен я, чтобы купить костюм, чтобы сводить девицу в оперу, чтобы... А зачем ты ведёшь её в оперу?       – Ну, ей нравится.       – Это я понимаю. Лично тебе какая с этого выгода? Она получит удовольствие, а ты два часа проведёшь в тщетных попытках не уснуть. И ничего с этого не поимеешь?       – Ты о чём?..       – Ну ты тугой... я о приятном для обоих окончании музыкального вечера.       Димка аж поперхнулся.       – Жень, мы знакомы два дня, я её даже не видел ни разу, да и вообще, она малолетка!       – Ты сказал, что ей восемнадцать. Перед законом ты чист, а что два дня знакомы – так иным и пары часов в подобном случае достаточно, ты ж не в загс её ведёшь. А насчёт того, что не видел... Думаешь, она страшная? А тебе не без разницы?       Если бы в Женькином голосе не звучал уже откровенный смех, Димка бы обиделся. Хотя почему-то именно на Женин порой чёрный юмор он не обижался.       – Ладно, хватит об этом. Так ты мне поможешь? Я не хочу идти в магазин с сестрой.       – Хорошо, после работы зайду за тобой.       Димка уже собрался нажать отбой, как услышал быстрый заговорщический шепоток:       – И мы поедем и купим тебе такой костюм, что она потечёт, как только увидит тебя, и начнёт раздевать тебя сразу в такси.       Он сбросил звонок до того, как Димка успел что-то ответить. ***       Они вошли в один из магазинчиков и неспешно пошли между рядов. Женя ненавязчиво направлял Диму, чуть подталкивая за локоть.       – Ну так что, ещё посмотрим или будем мерить? – с саркастической ухмылкой спросил Дима.       – Ага, смешно, – в том же тоне ответил Женя. Судя по голосу, он улыбнулся.       – Начнём с рубашки? Выбери простую, не приталенную, размер L.       – Цвет?       – На твой вкус.       Женя, не затрудняясь выбором, просто взял несколько разных рубашек одного размера и потянул Димку в примерочную. Втолкнув того в свободную кабинку, он развесил в ней рубашки, взял Димкины руки и показал, где что висит и куда можно сложить вещи. Он уже собрался выходить, когда Димка спросил:       – Куда это ты? Я сам не справлюсь.       – Что тут сложного? – Женя пытался отвертеться, как мог. – Ты же дома как-то сам одеваешься, разберёшься как-нибудь.       В итоге первую рубашку, которую Димка вышел показать, он надел на левую сторону. Как будто случайно. Женя вздохнул и пошёл звать на помощь. Юноша-консультант по продажам просиял, словно его День рождения наступил досрочно, Когда Женька попросил его помочь.       В итоге двадцать две минуты спустя (Женя засекал точно) его подопечный был полностью укомплектован: брюки, рубашка, галстук, джемпер, ботинки. Девочки-продавцы только вздыхали, стоя поодаль и любуясь.       – Ну что, я выгляжу как Джеймс Бонд?       – Скорее как бухгалтер на корпоративной вечеринке, – Женя усмехнулся и ловко увернулся от шутливого удара в плечо от друга.       – Эй. Правда, расскажи, как я выгляжу.       Женя вдруг посерьёзнел. Он подошёл к Диме сзади, грудью к спине, повернул того в сторону большого зеркала и положил руки ему на плечи. Он смотрел в зеркало, разглядывая худую, чуть пониже ростом фигуру Димки и говорил:       – Смотри. Брюки тёмно-серые, как асфальт после дождя. Джемпер синий, вот тут какой-то мелкий, почти незаметный геометрический узор, – его ладони мягко скользят от плеч по предплечьям и останавливаются, едва коснувшись запястий. Он продолжает: – Фасон чуть приталенный, – руки мягко ложатся на талию, – но ты не выглядишь женственным... почти.       На этот раз он не успевает увернуться, и шутливый тычок локтем приходится прямо в живот.       – Эй, покалечишь меня, и некому будет вести тебя домой.       – Не отвлекайся давай.       – Восемь пуговиц, не застёгивай верхнюю, это дурной тон, – он проводит Димкиной ладонью по ряду пуговиц. – Ну, брюки прямые и свободные, твоя задница в них просто шикарна. Она оценит. Не злоупотребляй совать руки в карманы, выглядит это так себе. Так, дай поправлю, – Женя обхватывает Димкину талию и, положив подбородок ему на плечо, двумя руками поправляет спереди ремень, выглядывающий из-под рубашки. – А то выглядишь как пижон. Рубашка светло-голубая, почти белая. Ботинки чёрные, не остроносые. Вроде всё. А, ещё, вот здесь, – он берёт Димкину ладонь и прикладывает её к груди слева, там, где сердце застучало быстро-быстро, – здесь маленький кармашек. Можно положить платок. Или деньги. Или презерватив, мало ли как она... Всё-всё, перестань меня бить!       Женя рассмеялся и вдруг осёкся, заметив, что девушка поодаль смотрит на них чуть ли не с отвращением. Он и не подумал, как их поведение выглядит со стороны. Смутившись, парень отошёл чуть назад и пробормотал, что пойдёт рассчитаться за покупки. Дима хотел что-то спросить, но продавец уже подхватил его под локоть и потащил переодеваться.       В автобусе по дороге домой Женя был непривычно молчаливым. Он задумался. Впервые он кого-то впустил в своё личное пространство. Будучи по жизни замкнутым и одиночкой, он мало с кем позволял себе крепкие долгие объятия, даже просто сидеть близко с кем-то он не мог. Ну, не считая Юльки. А Димку постоянно надо поддерживать под локоть, обхватывать плечо, чтоб в кого-нибудь не врезался. Даже не так: его не надо трогать, его хочется трогать. Женю постоянно тянуло приобнять его, взъерошить волосы, пихнуть в бок. Наверное, если бы у него был младший брат, он вёл бы себя с ним точно так же. Пусть Димка ненамного младше, но из-за его некоторой беспомощности у Жени иногда возникало ощущение, что рядом с ним ребёнок. Хотя он никогда бы не сказал об этом своему подопечному, понимая, как это для него обидно. Женя сам не принимал к себе никакой жалости, но Димку жалел. Да, точно. То тёплое давящее чувство в его груди – это сочувствие, забота и жалость. И ничего больше.       Утешив себя этими мыслями, он пригляделся к Димке. Тот отчего-то странно напрягся и перебирал в воздухе пальцами безвольно висящей руки. Губы были напряжённо сжаты. "Боится", – догадался Женя.       Он оглядел автобус, но не заметил ничего подозрительного: пара бабулечек громко болтали возле окошка да группа молодых парней шумно смеялась у выхода, остальные сидели молча, глядя в окна, или спали. Вроде всё нормально, но, ощутив беспокойство друга, Женя незаметно для окружающих взял его ладонь в свою. Он уже понял, что того этот жест успокаивает. Это как в детстве: ты идёшь, маленький, рядом с отцом, а он такой высокий, шаги крупные, и страшно, что сейчас отстанешь. Тогда он протягивает вниз свою огромную загрубевшую ладонь, цепляешься за неё ручонкой, и сразу хорошо и спокойно. Ты не один, ты с папой.       Только Димка почти одного роста с Женькой и даже чуть шире в плечах, хоть и худой, так что, наверное, это смотрится комично. Но держался за ладонь он так же крепко, как маленький ребёнок за отцовскую руку. Только одним этим жестом он выдавал свой страх, свою слабость. И только Жене было дозволено об этом знать. Для остальных они сильные. Никто не знает.       Женя в задумчивости начал поглаживать внешнюю сторону Димкиной ладони большим пальцем, переплетать их пальцы и заметил это только после того, как Димка сильно сжал его ладонь. Женя посмотрел на друга, но лицо того больше не выражало никаких эмоций.       – Следующая наша?       – Ага, идём к выходу.