Заповедник обречённых

Dir en grey – Higeki wa me futa wo oroshita

      – Тебя раньше звали иначе. Почему? – Таканори нелепо замахал руками, предотвращая падение, но лишь просыпал многочисленные склянки, что на кухне имелись в большом количестве. Прижатый к шершавой поверхности стола он продолжал вяло сопротивляться, выпытывая желаемое, но всё же прогибаясь и подставляя шею новым поцелуям. – Рейта. Почему?       – Потому что во снах, тем более в чужих, не принято называться именами реальными. Да и ты своё утаил, а тут – смотри-ка, даже не закрылся в моём присутствии. Позволил узнать, – укус остался на шейном позвонке будоражащим кровь клеймом, и как-то совершенно не хотелось говорить о собственных оплошностях, да только демон не отставал, хоть и продолжал соблазнительно тереться бёдрами о прижавшийся к нему пах.       – Знаешь, будучи привязанным над кучей хвороста, в ситуации пять секунд до ада, сложно врать, даже при желании. Но… ты ведь тоже не врал. Рейта? Тогда почему сейчас Акира? Всё ещё, даже когда память вернулась, и ты знаешь сам…       – Не хочу помнить, – заткнув несвоевременного собеседника поцелуем, мужчина уже освобождал его от того малого остатка одежды, что ещё скрывал подрагивающее в нетерпении тело. Быстро, чуть срываясь на недовольное рычание, но не отступая до победного конца. Было сложно касаться спины, дарить поцелуи выступающим позвонкам и не задевать при этом обломков и оставшегося крыла. Но Акира был старательным любовником. – Не хочу помнить того что было. Рейта себя плохо вёл. Теперь есть только Акира – совершенно иной, способный не только убивать и говорить с мёртвыми, но и дарить нечто иное живым.       – Нечто вроде… – Таканори сорвался на стон, не произнося пугающе-сильного слова, за которым было бы и признание, и, возможно, ложь. Да и не нужно было говорить о высших и эфемерных чувствах там, где была вполне реальная страсть, жажда принадлежности друг другу и непоколебимая вера в то, что и за разрухой может случиться мир – новый, как феникс, восстающий из пепельных руин. И даже можно было забыть в этот миг, когда тела двигались в унисон, наращивая темп до сорвано-разгоряченного безумия, о том, как нереальна эта связь – отрёкшийся некромант и бескрылый демон. Обоих в их мирах не ждало ничего хорошего, и если Таканори просто не имел сил показаться перед своими поверженным, то Акира… он не желал прощать смертных, что повели себя, как дикие животные, руководствуясь лишь слепым страхом и яростью. Но обо всех лоскутах этого мира можно было забыть, когда перед глазами вспыхивало иное полотно – яркое плетение неосознанного счастья и затапливающего до краёв удовольствия, эти мгновения… даже они стоили того, чтобы обрести друг друга, чтобы вот так нелепо отдаться похоти. Всё тому же вполне смертному греху, что оказывался даже сильнее гнева.       Заваливаясь на обветшалый, поеденный временем стол, Таканори лениво приоткрывал глаза и встречался взглядом с последствиями небольшого погрома. Перед ними лежали маленькие охапки трав и просыпанные семена с настораживающе-едким запахом, коренья, куски глины и нечто описанию не поддающееся.       – Вроде бы некромант, а всё по травам, – заметил задумчиво он, прежде чем подняться и значительно стукнуть по рукам мужчину, слишком уж добродушного и без спросу помогающего вернуть одеяния демона на место.       – Бывший некромант, – отметил Акира, помешивая отвар и снимая его с огня. – Всё умирая возвращается к земле, а та, пропитываясь смертью дарит нам свои плоды. Уметь ими пользоваться тоже часть моей профессии…       – И? Ты сможешь ещё хотя бы раз воспользоваться знаниями для обещанного? – демон начинал нервничать. Не показывал этого открыто, но уже теребил лоскут крыла, замявшись. И если бы дело было только в крыльях, он бы обязательно смолчал, покорно ожидая указаний человека, но дело было не только в них. – Я говорю о тебе Акира.       – А что я? Что со мной не так? – рука дрогнула. Пролив часть изумрудной жижи на пол, Акира поспешно отскочил от дымящейся полуокружности в полу, где крепкие с виду доски растаяли подобно куску льда.       – Ты умираешь, – демону не хотелось признавать очевидного, но он хотел верить, что этим разговором изменит что-то. Сможет убедить Акиру, что от рождения серебряные волосы теперь поблекли и действительно стали седыми. Он буквально ощущал, как угасает огонёк чужой жизни выпиваемой из него чужими существами, и в бессилии заламывал руки. Не смея больше молчать. – Я говорил с ними. Они не отпустят сами.       – Всё ещё может обернуться иначе, – последние приготовления подходили к концу: горсть семян, измолотая в порошок, коготь неведомого существа, на добычу которого ушла большая часть времени, обычная вода. Акире не хотелось заводить эту тему, как и верить в скрываемое так тщетно. – Они же не убивают меня прямо сейчас. Не уничтожили, вместе с остальными, когда целую деревню выпотрошили. Не убили при первой встрече, когда я был так слаб. Всё ещё может быть иначе…       – Может, – Махиро стоял в проходе, зевал и сладко, совсем по-человечески потягивался. – Вот только это уже не нам решать. Эта сила вне нас, она сама разрушает всё подходящее, а чтобы было иначе, мы должны питаться. Постоянно.       – Ходить по остаткам людских селений в желании накормить худшие из бед? – Акира скривился.       – Чтобы поблагодарить самых могущественных из помощников, – зарделось Тщеславие, выправляя фразы на новый лад, более звучный, но не меняющий сути. – Вернее, заплатить им за помощь и всего лишь.       – Если этот выход тебе по душе, то я готов идти за тобой следом. Всегда. – «Даже если это и безрассудно», – добавил Таканори уже мысленно, когда сорвавшиеся с губ слова достигли слуха собравшихся. Махиро лишь удовлетворительно хмыкнул, видя поддержку в лице иноземца, а сам Акира… он понимал, что говорить в присутствии просыпавшихся духов бесполезно, как и думать. Жадно копающиеся в мыслях, они не дали бы и единого шанса на уединение, вникая в любой только зарождающийся план.       – Забавная шутка с вином, демон, – обычно спокойный и дружелюбный Хиёри был зол и даже видом своим приносил неприятия, не говоря о холодном тоне и едком шипении, что на этот раз не принадлежало змее Такемасы.       – Теперь понятно, что стало с феями, о которых упоминали эльфы. Действительно понятно, – в последний раз помешивая загустевшее варево, мужчина кивнул в сторону любовника, привлекая к себе внимание последнего. – Всё готово. Ты не передумал?       – Нет, – равнодушно пожав плечами, Таканори даже умудрился искренне улыбнуться такой заботе со стороны Акиры, и запоздало подумал, что, наверное, в этом и есть счастье – беспокоится о других, затмевая беспокойство о себе.       – Возможно будет больно и…       – Плевать, – пожав плечами ещё раз, демон с досадой покосился на шуршащее о злосчастный стол крыло. Без него определённо стало бы лучше, как и без того ужасного обрубка, что торча из спины ещё навевал ощущения цельного крыла. – Ужасно.       – Тогда, придётся выйти на улицу, – неуверенно заявил Акира, а после, передумав, усадил демона на ветхий табурет, разворачивая спиной к себе. – Хотя лучше уж умереть от запаха собственного варева, чем от аромата десятков разлагающихся тел. А теперь, лучше держись крепче за что-нибудь и… постарайся не кричать громко.       Духи исчезли мгновенно. Отчего-то их кровожадные оболочки не прельщал вид демона, изгибающегося в судорожных попытках вдохнуть в себя хоть немного живительного воздуха. До этого нейтральная травянистая настойка, чуть коснувшись костей и плоти крыл, превратилась в едкую гущу, что заполняла комнатку вместе с запахом разлагающегося мяса. Акира едва сдержал рвотный позыв, распределяя последние части жижи, он уже успел забыть, до какой же степени мерзко выглядела обуглившаяся кожа, покрытая волдырями. Забывал, как безвольными частями первозданной красоты опадали крылья драконов к его ногам, но зато прекрасно понимал теперь одно – ему не нужна утерянная коллекция ящеров и их крыл. Ему вообще не хочется больше нести на себе тяжкий груз боли и смерти. Осознание пришло болезненной мыслью – возможно дело лишь в том, что последняя безмолвная и безрадостная гостья сама шла за ним по пятам.       – Вы могли бы переключиться на любого другого человека, – с надеждой предположил Акира, когда демон прогнал его прочь из кухни, принуждая оставить в одиночестве и вернуться к грехам.       – Мы? Могли бы, – охотно кивнул Джунджи, впервые за всё время будучи таким оживлённым. – Вот только всё должно быть по-честному, без вранья и с человеческим согласием, на данного вида связь. Как с тобой. Вот только, думаю, больше таких безумцев как ты нам не встретить, увы.       – Я бы с большим удовольствием предпочёл тело демона, – заметил Такемаса, как ни в чём не бывало. – Он даже без крыл продержится дольше в разы. Но… демон же.       – Бессмысленная людская забава – мечтать, – не дал о себе позабыть Митски, закатывая глаза к потолку, он был ожидаемо зол и очевидно согласен с братом. – Если бы не эти особенности иномирян, то всё было бы иначе. А так… Ты нас собираешься кормить, человек?       – Я мог бы вести тебя своим чутьём, – напомнил Хиёри, привычно мурлыча. – Я ведь не только порталы чувствую… но ещё и еду. Много славной и грешной еды на севере от вашего прибежища.       – Нет, – только и бросил Акира в ответ, заставляя всю пятёрку хищно щериться, но молчать, не смея перечить.       – Состояние медленного умирания тебе по нраву больше, чем безбедная жизнь в окружении всяческих благ? – всё же сделал попытку Митски, нервно облизывая губы и оставляя на барной стойке глубокие царапины от ногтей.       – В окружении трупов хотел ты сказать? – усаживаясь прямо на пол, Акира победно улыбался. – Да, я думаю отказаться от этой участи. Да и от вас.       Он лег на неровность досок так плавно, что казалось кости его превратились в желе. Бессильные более, они помогали безвольному телу оказаться внизу без лишнего шума, а прикрывшиеся поволокой нездорового сна глаза не замечали столпившихся духов, что глядели обеспокоенно, но не смели сделать совершенно ничего. В их глазах читался ужас и… разочарование, они предвидели такой конец. Всегда. Последний выдох сорвался с обескровленных губ и те ослабли, растекаясь в подобии победной ухмылки. Это ещё не было концом – лишь началом длительного процесса, опасного ритуала, где танец на острее ножа был необходимостью, но ещё большей необходимостью был обратный путь со скользкой грани. Именно на нём, всё чаще, спотыкались. А грехи бесновались вокруг бессильные против главного своего врага – смерти, и та любовно укрывала плечи мужчины, что добровольно шел к ней на встречу.       Немыслимо было так легко отдаваться чарам разрушающей силы, но Акира уже не боялся. Она была рядом постоянно и раньше. Как друг, верный спутник, а теперь как любовница, жадность поцелуев которой испивала последнее дыхание, а ласки – холодили бледную кожу. Где-то далеко, уже далеко, на периферии угасающего сознания духи срывались на кухню, в попытке добудиться до полумёртвого демона, что скорчившись на полу, в позе эмбриона силился пережить свою боль. Он уже не видел духов, не слышал их призывных криков и уж тем более не мог знать как далеко зашел человек в попытке продлить свою жизнь без убийственных грехов и вне вечного кровавого месива. Для жизни с ним – бескрылым демоном.       Мир содрогнулся ещё раз, но не от истошных воплей умирающих вслед за хозяином грехов – они уже были бессильны, как и их неслышимые никому крики. Мир вздрогнул и пошел мелкой дрожью, точно испуганный зверь. Что-то происходило и встревоженные падальщики за окнами с громкими криками срывались прочь, забывая про лакомство и свой грязный пир. Таканори не мог не чувствовать этого толчка и мягкого выдоха, что последовал после, будто бы и мир, собранный по крупицам, оставил свой последний вдох в душах уцелевших. И если бы это был конец истории расколотых миров, демон бы пожалел лишь об одном. О том, что когда-то давно не предпочёл заточение в картоном подобии мира, и теперь не мог быть рядом с заносчивым человеком, думающим, что мир заключён в его руках, а не в лапах драконов. И именно образ дракона приходил к нему, когда в просвете обвалившейся наполовину крыши небо казалось ярким как никогда. И в глубинной синеве небесного озера золочёные солнцем крылья казались издёвкой. Он – белоснежный и изнеженный небом, спускался неестественно плавно, будто бы само время густело под ленивыми взмахами широких крыл. Вот только всё это было лишь в сознании Таканори – плавно, красиво и на грани реальности. На грани жизни и смерти.       На деле дракон спускался со стремительной быстротой, как мог бы падать самовольно обрекший себя на гибель лебедь, или же орёл, что отчаянно силился поймать непосильную ему добычу. Под весом громоздких лап остаток крыши прогнулся, но выдержал. Пыль зашепталась тысячей голосов устилая собой пол и все ещё уцелевший поверхности. А после сияющая белизна исчезла, сменилась… но нет, Таканори уже устало прикрыл глаза, думая лишь о том, что ошибся, без останков крыл его жизнь становилась куда более невыносимой, чем прежде. Силы иссякали с той же быстротой, что и кровь покидала раненное, не желающее больше восстанавливаться тело. И за дрожащей алостью опущенных век, весь мир плыл краснотой тошнотворного тумана – тени, голоса и отвратительная терпкая влага, вкусом не пролитых слёз на губах, демону хотелось сплюнуть её брезгливо, но кашель заставил его содрогнуться в очередном болезненном порыве.       – Глупый демон, – эти слова звучали издалека, будто бы из другого мира. И если то – звучащее – было дорогой в загробную жизнь, то Таканори был согласен иметь при себе такого неожиданно прекрасного проводника. Было лишь жаль, что Акира не может быть рядом. Хотя бы сейчас. Ещё немного. Янтарь чужих глаз призывал демона к жизни, пощёчины одна за другой касались лица – трезвили, прохлада живительной воды стирала с губ послевкусие смерти и заставляя осознанно глядеть на существо – не человека, но очеловеченного дракона, чей опечаленный взгляд теперь скрывала россыпь каштановых кудрей, что едва достигали плеч. – Тебе ли не знать, что бескрылых демонов не бывает. Они просто не могут жить.       – Где Акира? – насильно поднятый с пола, мужчина не мог самостоятельно находиться в вертикальном положении, а потому послушно цеплялся за крепкие руки, что ещё таили за своей гладкостью рельефный рисунок чешуек.       – Он рядом, но это вряд ли что-то значит, – тихий голос и гримаса подобная улыбке, заставляли сердце демона до краёв наполниться тоской. Он многого не знал, но глядя в эти глаза понимал, что и не желает знать. Тонкие пальцы блуждали по его израненной спине и та, казалось, меньше полнилась адской болью. Вся боль оставалась внутри нехорошим предчувствием. – Я плохой бог, Така. Прости. Не знаю почему мне хочется сказать это именно тебе. Возможно дело лишь в том, что тело твоего избранника, что искал тебя так упорно, всё ещё носит на себе клеймо – след от моих зубов.       – Ты пытался его убить, – вспомнил демон не свои воспоминания, а те – чужие, что полнили его чуть больше года. Чужое прошлое в котором всё обрывалось пугающим забвением и тысячей недомолвок.       – Я лишь спасал того, кто был дорог мне, – взгляд – чистое золото – потемнел разом на пару тонов, и опущенная голова знаменовала собой сожаление и непомерную скорбь. Он уже не дарил спасение раненому, просто стоял, погружаясь в свои воспоминания, где металлический блеск чёрной чешуи вызывал трепет и тепло полнящее душу любовью.       «Будем играть в хорошего и плохого бога?» – Уми засмеялся, продолжая обнимать дракона в человеческом облике и склоняясь к десятку шаров. С виду обычные, напоминающие хрусталь, они мерцали неровным пульсом, знаменуя собственную жизнь, знаменуя дыхание всех тех существ, что были заключены в них. А потом пришел он – настоящий раскол, что сокрушил не один из шаров – игрушек по сути в руках мудрейших созданий – а сам мир драконов, хрупкий, как и этот живой хрусталь перед ними. Гром и треск разрываемой плоти земли смешались воедино. Силы случившегося толчка хватило на то, чтобы многовековые скалы обратить в руины. Хрусталь чужих жизней не мог выдержать подобного. Сферы разбились прежде, чем пара смогла что-либо предпринять. И чёрный дракон, даже будучи сильно раненным осколками, собирал те – уцелевшие воедино. Нелепая и последняя попытка извиниться за то, в чём неповинен на самом деле.       Мужчина сжимавший плечи демона уже со значительной силой, наконец, вынырнул из болезненных утягивающих в себя воспоминаний и открыл глаза, помня зачем он здесь. Висевший на поясе пришедшего маленький мешочек заставлял руки его дрожать, а тихие всхлипы срываться с полоски плотно сжатых губ. Развязанный и освобождённый от оплетавших его лазурных нитей он становился больше. Полнящейся магической силой, он скрывал за собой ношу куда большую, чем могла бы поместиться в него на самом деле. Чёрная сталь блеснула в свете пробивавшегося в комнату солнца и Таканори не смог сдержать восторженно-испуганного возгласа – тёмные крылья в руках мужчины, драконьи крылья, пахли смертью и отчаянием, но сила дремлющая в них ещё была жива и лишь ждала подходящей возможности, чтобы открыться вновь.       – Тебе они пригодятся больше, теперь, – дракону, светлому существу в никчёмной оболочке Низшего, трудно дались эти слова, но в силе последовавших объятий крылась уверенность. Притянутый в охапку демон дрожал, не то предвкушая, не то боясь столь отчаянного дара, жар чужого дыхания опалил ушную раковину. – Будет больно, но тебе ли говорить об этом.       Таканори закричал так сильно, что от собственного голоса, кажется, оглох. Сорванное криком горло полнилось кровавой смесью боли и безысходности, когда обломанные острия чужих крыл вонзались в и без того пострадавшую плоть. По ощущениям это оказалось куда больнее, чем будь это обычные клинки, вонзённые под лопатки и провёрнутые на несколько раз, ведь кости, они принадлежали иному существу – иной расы, иного уровня, и иной силы. Отторгаемые демоническим телом, они всё же силились прорасти внутрь, обрести единение с потерянными обломками и… побеждали. Пробуждая полумёртвое тело к жизни. Вливая силу нещадно и моля. Ещё. Жить.       – Спасибо, спасибо, спаси… – прерванный приложенным к губам пальцем, Таканори просто опустился на колени, не зная, как благодарить за этот слишком большой подарок. За подаренную жизнь. Он просто тянулся к этим подрагивающим пальцам перед ними и целовал, уже молча, касаясь губами и тыльной стороны ладони, зная, что этот дар он не сможет окупить никогда. А дракон не сможет даже так вернуть себе потерянного.       – Я не знаю столько ещё будет жить ваш мир. Я не знаю сколько ещё будет жить наш мир, но прошу. Сбереги его… Сбереги свои крылья как можно дольше, – получая в ответ кивок, дракон не медлил более, начиная перерождение и обретая то истинное обличье, что могло ещё вызывать восторг и уважение. Размеры дракона, как и размах его крыл рушили ветхую постройку, как песчаный замок. Огромные лапы проламывали пол, прежде чем оттолкнувшийся ящер взмыл в небо, всё также растворяясь в синеве небес. И только теперь Таканори мог устремляться назад, в главную комнату, где уже давно были его мысли, где было всё его беспокойство и безмерный страх потерять часть себя в чужом теле. Потерять того, кто ещё мог быть по-настоящему нужен в мире, где понятие нужности теряла даже собственная жалкая жизнь.       Холодный, полнящийся нездоровой бледностью, Акира недвижимо лежал на полу и не дышал. Ломкие линии его некогда сильных рук, теперь неестественно согнутые раскинуты были в стороны, точно мужчина ждал объятий. И демон, не мог не подарить их, хотя бы сейчас, запоздало, уже отчаиваясь и отдаваясь во власть самых сильных своих страхов. Таканори знал о чём просил Акиру, знал цену убийства разрушающих грехов, но даже думать не смел о том, что мужчина не вернётся из мира мёртвых. теперь всё становилось иначе. Кукольное тело в его руках содрогалось от собственных же бесслезных рыданий и совершенно не грелось теплом чужих объятий, оставаясь всё таким же холодным и безжизненным. В отчаянии, хотелось последовать за ним, то тяжесть драконьих крыл за спиной предостерегала, молила медлить и искать другой выход.       Отстранившись, демон обречённо выдохнул. Неужели этот мир не мог дать ему полного счастья хотя бы сейчас – на своём краю? Слишком жестокий выбор между собственной жизнью и жизнью другого ввергал в отчаяние, заставляя опускать хладное тело на пол и сжимать голову ломящуюся от множества нерадостных дум. Наверное, это было бы даже нечестно, если бы Всевышним – настоящим вершителям судеб не было плевать.       И только сползшая с плеча Акиры рубашка ещё дала надежду – безумную мысль на спасение – след от драконьих клыков ещё оставался виден на бледной коже, голубоватыми пятнами украшал тело и будто бы маня к себе. Лёгкое прикосновение – демон успокаиваясь чувствовал лишь собственную дрожь и невыносимый холод под подушечками пальцев. Осталось немного. Он не мог уйти далеко – Таканори знал это и преисполненный безумием потери не желал отступать. Острые когти возились в единожды раненую плоть, и та поддалась, с едва уловимым хрустом прорываясь под напором Таканори. Тонкие струйки алой влаги обвили мертвенную бледность тела, и то вздрогнуло уже само, неестественно изгибаясь в позвоночнике. И делая свой первый вдох, мужчина возвращался оттуда, откуда возвращаться не принято.       Акира открыл глаза.