Неправильное воспитание

Венера устроила в гостиной Слизерина по-настоящему домашний уют: на большом диване появились разноцветные подушки, стало больше света, а ещё откуда-то неожиданно были принесены картины, но не те мрачные, из подземелий, а радостные, полные солнца и зелени. Поначалу слизеринцы относились к этому настороженно, но потом свыклись и даже полюбили новую обстановку. Но собрания по ночам за картами и алкоголем никто не отменял. В них Венера не участвовала. Поэтому, когда её одолевала бессонница, она приходила к Стефану - больше друзей у неё, кроме Драко, не было. Андерссон редко ночевал у себя в комнате, которая давно стала убежищем старшекурсников. Ссориться со всеми ребятами он не хотел, поэтому, когда ему хотелось выспаться, ложился на диване в гостиной. Когда к нему присоединялась Венера, он не спал. Из сочувствия. После происшествия с философским камнем девочка не могла спать несколько ночей подряд, и в первую из них она, как и всегда, спустилась к Стефану. Тот читал при свете неяркой свечи. Блэк села рядом, положила голову ему на плечо и расплакалась. - Что случилось? - спросил Андерссон, отрываясь от книги. Венера заплакала сильнее, спрятав лицо в одной из подушек. - Венера? - Они могли погибну-уть! - сдавленно произнесла Блэк. Стефан усмехнулся - невероятно, как Венера сдерживала рыдания до ночи, а не расплакалась во время рассказа Рона и Драко. - Сейчас с ними всё хорошо. И Гарри здоров, - сказал Стефан. Успокаивать девочек он умел, так как дома у него была капризная младшая сестра. Но Венера не была капризной, и переживания у неё были другого толка. Вздохнув, Андерссон притянул подругу к себе и обнял так, чтобы она могла уткнуться лицом ему в грудь. Одну руку парень положил на голову Венеры, медленно поглаживая, а второй обнял её за плечи. Блэк тихо плакала, отчего футболка Стефана намокла, но он не обратил внимания. Как раз в этот момент в гостиную спустился один из соседей Андерссона. Присвистнув, он усмехнулся и произнёс: - Что, расстались? Или комнату освободить? - спросил он ехидно. - Скрылся, - рыкнул Стефан. - Ладно-ладно, я хотел спросить, где у тебя там дополнительные одеяла? А то нам не на чем сидеть. - Под кроватью, - сказал Стефан, чуть отпустив Венеру, которая уже почти успокоилась и теперь только иногда шмыгала носом. - Отвали уже. Блэк вытерла слёзы, взяв у Стефана платок. Она ещё некоторое время молчала, а потом повернулась к Андерссону и внимательно посмотрела ему в глаза. Слезы всё ещё стекали по щекам девочки, её немного трясло, но она смотрела на Андрессона с какой-то непередаваемой твёрдостью. Стефан смутился и взял подругу за руку, стараясь поддержать. - Почему ты делаешь это? Я ведь… - Давай выпьем кофе? - прервал Андерссон. - Не хочешь? Взбодришься и легче станет. - Да, да, давай, - закивала Венера, позволяя Стефану увести себя на кухню. Никому, конечно, нельзя было ходить по Хогвартсу ночью и уж тем более залезать на кухню, но слизеринцы делали это так часто, что преподаватели закрывали на это глаза. Даже Северус, встретивший Стефана и заплаканную Венеру по пути на кухню, ничего не сказал, только что-то прошипел про "блэковскую наследственность". Венера пила кофе в молчании, и Стефан решил немного разбавить эту тишину. Он, отпив немного напитка, решил немного развеселить её рассказами о своём детстве. - Знаешь, я, когда был маленьким, убежал в другую страну. У нас очень близко расположен дом к границе с Данией. И я, по дурости, решил прогуляться в лесу. Заблудился, и меня нашёл странный мужчина, который не говорил на шведском. Выяснилось, что я пересёк границу и оказался в Дании. Родители чуть с ума не сошли, - Стефан говорил чуть неуверенно, потому что на глазах Венеры вновь блеснули слёзы. Но она слабо улыбнулась, и Андерссон мысленно отметил маленькую победу. - Вообще у меня большая семья. Два старших брата и младшая сестра. Ну, не такая большая, как у Уизли, - Стефан сделал ещё глоток кофе. - Мои братья уже отучились в школе, но в Швеции. А сестрёнка почти не знает шведский - ей только восемь, а мы переехали сюда шесть лет назад. - Ты… - неожиданно сказала Венера. - Хотел бы жить в Швеции? - Да. Мы ездим иногда в Швецию к бабушке и дедушке, так что мне хватает этого, но в дальнейшем... Это вообще очень сложный вопрос, ведь вся моя семья здесь. Братья тоже, - сказал Стефан и улыбнулся, потому что Венера наконец перестала грустить. - А кем ты хочешь потом стать? - девочка отпила немного кофе. - Преподавателем. Странно, да? - усмехнулся Стефан. - Трансфигурации? - предположила Венера. - Как ты узнала? - Твои эссе по трансфигурации прекрасны, - мечтательно произнесла Венера. - Жаль, что МакГонагал знает их наизусть. - Вот оно как, - усмехнулся парень, опустив взгляд на свою чашку. - Я-то думал, что ты заметила. - Что заметила? - Что у меня меняется внешность. Я метаморф, и трансфигурация даётся мне проще всего, - Стефан показал Венере на свои волосы, которые за минуту поменялись из чёрных в каштановые, а затем в совсем светлые. Блэк радостно рассмеялась. - Круто! А только волосы? И больно при этом? - она дотронулась до волос Стефана. Он покачал головой. - Не больно. И могу многое изменять - форму лица, цвет глаз. Вот, например, - Андерссон на полминуты прикрыл глаза, открыл и посмотрел на Венеру. - Ого, зелёные! - восторженно произнесла девочка. - На самом деле трансфигурация никак не связана с тем, что я метаморф. Просто я умею хорошо концентрироваться. - Ты скрываешь это от всех, поэтому ты такой агрессивный иногда? - спросила Венера. Стефан пожал плечами. - Да нет, я просто… Не умею иначе общаться с людьми, - ответил он через некоторое время, чуть задумчиво и расстроено смотря на Венеру. - Понимаешь, меня так воспитывали. По-мужски. Не знаю, как объяснить. Когда у тебя дома два старших брата, которые не дают тебе расслабляться ни на секунду - это очень влияет на характер. Они не издевались надо мной, конечно, но мне всегда приходилось находиться в оборонительной позиции, ждать подвоха. И я благодарен им за это, потому что это воспитало меня. Я всегда готов защищать себя и дорогих мне людей. Иногда, конечно, я перебарщиваю, но не так часто, как люди думают. А когда я поступил сюда, мне было сложно - плохо знал язык, был воспитан проще, чем аристократы Англии. То есть… Я чистокровный волшебник, которому было вообще плевать на все эти устои, - Стефан улыбнулся, и Венера заметила, что во время его речи волосы стали светлыми, а глаза голубыми. - Ты хороший, - сказала Венера. - Но зачем ты скрываешь свою настоящую внешность? - Сливаюсь с толпой, - честно сказал Стефан. - Плохо получается. Ладно, давай прекратим говорить обо мне. Тем более, ты уедешь в следующем году, и… - Не уеду, - прервала его Венера, мгновенно став серьёзной. - Когда Гарри попал в эту передрягу, я… Я чуть с ума не сошла! Эти четверо доконают меня. Я не могу просто взять и уехать от них. Мне, конечно, нравится петь и выступать, но семья дороже. - Ладно, тебе будет не так уж и плохо тут, в Хогвартсе, - заметил Стефан. - Здесь будет Фред, да и… - Тебя уже не будет. Кстати, зачем ты поступаешь в Академию Аврората, если хочешь стать преподавателем? - Отец хочет, чтобы я там учился, - Стефан чуть нахмурился и отставил чашку в сторону. Венера заметила недовольство и усталость на его лице, и ей впервые захотелось обнять Стефана и успокоить. - Я могу поговорить с папой, и он не возьмёт тебя, - улыбнулась она. - Нет, Венни, я так не хочу, - Стефан внимательно посмотрел на подругу. Блэк вздрогнула, а отчего - и сама понять не могла. Только в душе стало как-то по-особенному тепло и неспокойно одновременно от взгляда Андрессона и нежного "Венни". - Что же… - сказала Венера, улыбнувшись. - В любом случае я рада, что мы с тобой провели такой неплохой год. *** Гарри лежал в больничном крыле, смотрел в потолок и пытался понять, что все-таки произошло во время погони за философским камнем. Он видел Волдеморта, или это был лишь маленький отголосок прошлого, которое стоит наконец забыть? И почему именно он? С самого раннего детства, с момента частичного осознания самого себя, Поттера мучила мысль о собственной исключительности. По натуре он был очень скромным мальчиком, любящим свою семью и хранящим где-то глубоко внутри иногда напоминавшую о себе скорбь по погибшим родителям. Гарри не мог понять, почему он выжил, каким образом от смертельного заклинания остался только один шрам, почему именно он - ведь он обычный мальчик. С другой стороны, он привык к постоянному вниманию. Марлин редко водила его в людные места, пока Гарри был маленьким, но как только пришло время ему выйти в свет, Поттер обнаружил, что у него нет необходимости представляться другим людям. Большинство его знакомых знали о его жизни намного больше самого Гарри - в силу возраста многие знали его родителей. Марлин тоже много рассказывала о Джеймсе и Лили, показывала колдографии. Гарри был благодарен ей за то, что она никогда не пыталась быть для него заменой Лили, но при этом и не препятствовала, когда маленький Гарри называл её мамой. Когда Гарри было семь, Марлин впервые отвела его на могилу родителей, аккуратно объяснила ему, что произошло, обходя тему предательства. Когда Сириус вернулся, образ Джеймса в голове Гарри немного изменился, и из примерного семьянина, каким рисовала его Марлин, стараясь не задевать тему школьных проделок, отец превратился в настоящего сорванца. Мародеры, орден Феникса, долгая и безответная любовь к Лили - Сириус не скрывал от Гарри ничего. Гарри находил в себе характерные черты отца и радовался, ловя себя на мысли, что "отец поступил бы так же". От размышлений Гарри прервали шаги в коридоре. Поттер сел на кровати, ожидая увидеть своих друзей, но вместо них, стоило только двери открыться, Гарри увидел Сириуса, идущего в сторону кровати крестника в сопровождении профессора Дамблдора. Блэк явно был недоволен, он что-то тихо, но твёрдо говорил директору, на что тот лишь усмехался и кивал. Отмахнувшись, Сириус подошёл к Гарри и с улыбкой взглянул на него. - Привет, - сказал Сириус. - Как ты себя чувствуешь? - Хорошо, - кивнул Гарри, заметив, что Дамблдор покинул больничное крыло. - Но что ты тут делаешь? - Хотел сначала послать кого-нибудь, чтобы тебя опросили, но потом решил сделать это сам, - признался Сириус, садясь на стул около кровати. - Ты должен рассказать мне всё, что видел. Прости, что так давлю на тебя, но это необходимо. - Ты думаешь, что это был настоящий… - Я не знаю, - честно ответил Сириус. - Не уверен. Потому что мы до сих пор не знаем, почему он тогда пропал. Погиб он или нет. - Это было похоже на привидение, но не привидение. Странно, словно, - Гарри задумался. - Душа. Я видел его лицо, оно было на затылке профессора Сквиррела. Он говорил со мной. А не проще тебе взять мои воспоминания? - Я и это сделаю, но мне нужны скорее твои впечатления. Ты чувствовал боль? Или, может, страх? Шрам болел? - Болел, - кивнул Гарри, а потом с ужасом посмотрел на крестного. - Что будет, Сириус? - Что бы ни было, Гарри, я тебя защищу, - заверил его Блэк. - Я должен задать ещё пару вопросов преподавателям. Впрочем, учебный год совсем скоро кончится, так что увидимся дома, - Сириус растрепал волосы Гарри и, встав, ушёл, оставив Поттера с тревожными мыслями о будущем. Впрочем, и сам Сириус точно не знал, насколько это все опасно и что можно ждать от Волдеморта. Ведь не мог же он по-настоящему умереть только от одного взгляда Гарри - иначе бояться стоило не Темного Лорда, а маленького Поттера. Сириус улыбнулся недобрым мыслям, но решил задуматься об этом позже. Ему предстоял непростой разговор со Снейпом, и Блэк предвидел, что не сможет выудить из него что-нибудь стоящее. Он вышел из больничного крыла и направился сразу к подземельям, поёжившись от знакомого чувства отвращения. Слизерин слишком сильно напоминал ему о семье, из которой он когда-то сбежал, и пусть Орион с Вальбургой изменились, все равно детские обиды Сириуса никуда не делись. Проходя мимо общежития Слизерина, Сириус мысленно отметил, что неплохо было бы спросить у Северуса о Венере, которая не так давно заявила, что остаётся в Хогвартсе ещё на пару лет. Блэк оказался около кабинета Снейпа быстрее, чем ожидал, и постучался слишком неосознанно, так что, увидев перед собой недовольное лицо бывшего школьного врага, Сириус растерялся. Он пару раз моргнул, и только потом, натянуто улыбнувшись, выдавил из себя: - Добрый день, профессор Снейп, могу я поговорить с вами насчёт недавнего инцидента в школе? - Сириус старался держаться как можно более официально, хотя его рабочая мантия аврора и лежащее в кармане удостоверение главы Аврората и так были достаточно вескими причинами чувствовать себя уверенно. Северус осмотрел Блэка и пропустил его внутрь кабинета. - Я не имею никакого отношения к этому инциденту, - заметил он, указав Сириусу на свободный стул. Блэк сел и скрестил руки на груди, внимательно рассматривая Снейпа. - Я пришёл не к бывшему Пожирателю, - заметил он через некоторое время. - Я пришёл к школьному профессору, который скорее всего наблюдает за персоналом и знает что-нибудь. Я думаю, вам, профессор Снейп, не составит труда откопать в глубинах своей памяти что-то ценное. Вы ведь всегда находили, что рассказать о нас в школе, - Сириус чуть усмехнулся. - Если бы в этой школе творился такой же бардак, как и во времена вашей учёбы, мистер Блэк, я непременно сообщил вам об этом, - сказал Северус. - Но нарушают дисциплину в стенах этого здания всего несколько человек, и они не входят в преподавательский состав. - Теперь давай к делу, - сказал Сириус. - Старые школьные обиды - это старые школьные обиды. Тогда мы были врагами, а теперь мы по одну сторону баррикад. - Откуда столько уверенности в моей лояльности, мистер Блэк? - усмехнувшись, спросил Северус. - Ты тоже потерял многое из-за него, - сказал Сириус. - Я - лучших друзей, ты - любовь своей жизни. Будем считать, что мы оба знаем, за что нам мстить. - Допустим, - согласился Северус, которому не хотелось иметь никаких общих дел с Блэком, но и стоять в стороне он не мог. - Ты знаешь что-нибудь о нём? Он умер? - спросил Сириус. Снейп покачал головой, а потом посмотрел на Блэка. Тот побледнел, встал со стула и, пожав руку Северусу, пошёл к выходу из кабинета. - Вы можете понадобиться мне в будущем, профессор, я вызову вас в Аврорат. Да, и… Я хотел узнать насчёт Венеры. Её поведение… - Отвратительное, - отрезал Северус. - Вся в отца. - О, - протянул Сириус, а потом лукаво улыбнулся. - Это я и хотел услышать. *** Венера давно поняла, что жизнь - это набор парадоксов и неожиданностей, где человек не решает ровным счётом ничего. И если жизнь, казалось бы, встала на правильный путь и торопится к долгожданному счастью, судьба подкидывает пару сложностей, трудностей или искушений, которые сбивают с прямой дорожки прямиком в овраг, а ещё лучше - в омут с приключениями и проблемами. Вернуться на праведный путь было проще простого: встать, отряхнуться от проблем и пойти вперёд, забывая об омутах и оврагах. Проблема была только в том, что Венере тёмный овраг и омут с лягушками-неприятностями был в сто раз милее ровной тропинки. Когда Венере исполнилось четырнадцать, она поняла, что ей нравится в Хогвартсе, но в испанскую школу вернуться хочется. Постоянные колебания и вечная неопределённость, неуверенность в собственном решении - всё это выводило Блэк из себя. Она злилась на собственную нерешительность, а когда пришло время возвращаться домой, ещё больше расстроилась, потому что оставалось так много недосказанного и несделанного в школе, что уезжать не хотелось. Стоя на платформе и смотря на уходящего с семьёй Фреда, Венера пыталась понять, что она чувствует к нему, потому что в последнее время ей казалось, что и чувств никаких нет, только искренняя дружба и участие в судьбе человека, с которым Венера выросла. От этих мыслей девочку оторвал Стефан, которому пора было уходить. - Я пошёл, Вен, - сказал он, аккуратно положив руку на плечо девочки. - Подожди, - Венера неожиданно для самой себя взяла Стефана под локоть и подошла к родителям парня. Те дружелюбно, но немного натянуто улыбнулись: было видно, что они хотели поскорее уйти из людного места. - Мисс Блэк, рад видеть вас, - сказал отец Стефана, на что Венера улыбнулась. - Мистер и миссис Андерссон, я хотела сказать, что ваш сын очень любит трансфигурацию, а ещё он не хочет быть аврором, - Венера внимательно следила за реакцией родителей Стефана. - Я знаю, что вы хотите лучшего для него, но Стефан правда хотел бы развиваться именно в трансфигурации. А вообще, он превосходный учитель! И это точно его стезя! Миссис Андерссон, которая прекрасно знала о любви сына к трансфигурации, боялась, что Стефан сейчас разозлится на девочку, поэтому приготовилась быстро реагировать на любую вспышку гнева. Но Стефан, скрестив руки на груди, стоял спокойно и достаточно безразлично смотрел на толпу людей, позволяя Венере говорить свободно. - Учитель? - в это время сказал мистер Андерссон чуть расстроено. Венера совсем забыла о Стефане, начав разъяснять его отцу, почему она так считает. Миссис Андерссон подошла к сыну и взяла его под руку. - Стефан, ты вообще слышишь, о чём говорит Венера? - спросила она тихо. - Да, мам, - сказал он. - И тебя это не злит? - На правду не злятся, - улыбнулся Стефан. Через некоторое время он все-таки решился подойти к отцу, который так увлёкся разговором с Блэк, что не заметил, как платформа почти опустела. - …И мы репетировали полночи, чтобы спеть эту песню, но у нас вышло, - рассмеялась Венера. - Ваш сын - чудо! - То ещё чудо, - согласился мистер Андерссон со смешком. - Что же, раз вы так сдружились со Стефаном, я осмелюсь пригласить вас к нам домой в августе. Весь июль мы проведём в Швеции, но потом мы будем рады видеть вас у себя. - О, я обязательно приеду! Ты ведь напишешь мне, Стеф? - спросила Венера. Тот кивнул и обнял девочку за плечи. - Я пошла. Папа ждёт меня. До встречи! Венера не знала, почему ей так непривычно покидать Стефана, к которому она так привыкла за год. Как только Андерссон исчез с платформы, а Блэк подошла к отцу, она почувствовала, что готова расплакаться. - Привет, пап, - сказала она грустно, но Сириус не заметил настроение дочери, только что-то пробормотал и, собрав всех детей вместе - включая Драко, который из-за рождественского инцидента временно был предоставлен под опеку Блэков - трансгрессировал домой. В доме Блэков всегда было убрано, а к приезду детей обычно были готовы разные угощения. Но в этот раз дом был в несколько запущенном состоянии, и Венера сразу напряглась, в животе как-то неприятно кольнуло в предчувствии чего-то неприятного. - Пап, а где мама? - спросила она, заглядывая на кухню. - В больнице, - мрачно отозвался Сириус.