Неправильное воспитание

Ясным январским днём, когда повсюду виднелась выбивающаяся из-под редкого снега трава, было прохладно и мерзко. Низкие тучи без осадков сгущали сумрак наступающего вечера, и от этого на душе становилось ещё хуже. Прощание с Нарциссой прошло в тесном помещении, поэтому не все, сейчас стоявшие около будущей могилы, смогли проститься с ней. Марлин, вся в чёрном, шла рядом с Драко, аккуратно держа его за руку. Мальчик молчал и не плакал. Кажется, он ещё не осознал. Пока опускали гроб и готовились засыпать его землёй, люди потихоньку подходили ближе, с каким-то мазохистским вниманием следя за приготовлениями. Сириус обнимал рыдающую Венеру, которая в этот день особенно расчувствовалась — она так и не смогла набраться сил и взглянуть на тётю в последний раз, поэтому она плакала от потери и обиды на собственную слабость. Ремус, мрачно и хмуро смотря на гроб, ни с кем не разговаривал. Он был ещё слаб — болезнь только-только отступила, и холодный ветер, насквозь пронизывающий все кости, грозил ему осложнениями. — Все плачут, — нарушил молчание Драко, чуть нахмурившись. — А я нет. У меня нет чувств? — Я тоже не плачу, — Марлин вздохнула. — Но мне грустно. — И мне, — кивнул мальчик, сильнее сжимая ладонь Блэк. Марлин обняла Малфоя за плечи одной рукой, а вторую положила на его голову, мягко поглаживая. Сириус следил за женой, сохранявшей спокойствие. Она говорила мало с тех пор, как узнала о смерти Нарциссы, но не плакала и не мешала Сириусу ненужными причитаниями. Наоборот — она занялась приготовлениями к похоронам, позволяя таким образом Блэку заниматься расследованием дела и арестом Люциуса. Малфоя признали невменяемым, но даже это не спасло его от заключения в Азкабан, так как не было доказано, когда именно он сошёл с ума — до или после убийства жены. Этот маленький подводный камень заметила Марлин, и Сириус зацепился за него, сумев выбить для Малфоя пожизненное заключение. Драко отошёл от Марлин и подошёл к Ремусу. Люпин взглянул на него и почувствовал стыд — если бы не он, Нарцисса была бы жива. Но Драко, словно почувствовав это, протянул Ремусу руку и, когда тот пожал её, улыбнулся краешком губ. Люпин повторил это движение. Оба поняли, что хотели сказать друг другу. — Джейн… Я могу… — начал Драко, но Ремус перебил его. — Сколько и когда угодно, — оборотень вздохнул. — Она обожает тебя. — Она знает? — тихо спросил Драко. — Нет. — И правильно, — кивнул Малфой. — Она сейчас с кем? — С Тонкс, — Люпин кивнул на плачущую Андромеду — не выдержав, она закрыла лицо руками и позволила чувствам впервые взять верх над сдержанностью. Марлин гладила её по спине и шептала успокаивающие заклинания, но магия не всегда сильнее сердечных мук. — Она обещала помогать мне с Джейн, но я отказался, — Ремус и сам не знал, зачем он говорит об этом Драко. — Зря, ты один не справишься, особенно в полнолуние, — честно отозвался мальчик. Он знал и про «пушистую» проблему Люпина, и в целом про его жизнь — Нарцисса много говорила с ним об этом. Драко по-своему любил Ремуса за те несколько лет, что Нарцисса была счастлива. — Банально, но мне жаль, что ты так быстро повзрослел, — с сожалением сказал Ремус. — И ты. — Не смерть близких заставила меня повзрослеть, а моя… Особенность. — Слышал, Сириус предложил тебе на время переехать к нам? — спросил Драко, решив сменить тему. — Да, но я решил пока не делать этого. Я справлюсь. Работа, — Ремус кашлянул. — Сейчас очень много начнут писать про твою маму, ты не читай ничего. Журналисты — ужасные люди. Или не обращай внимания. — Ох, Меда, пожалуйста, — пробормотала Марлин, уводя Тонкс подальше, чтобы успокоить её. Сириус взглянул на уже притихшую, но всё ещё по-детски хватающуюся за его пальто Венеру. Девушка вдруг посмотрела на Блэка и еле заметно улыбнулась — это была больше тень улыбки, но и такой эмоции Сириус был рад. — Пап, это я виновата, — тихо произнесла Венера. — И Стефан был прав. — Стефан умный, — кивнул Сириус. — Он нравится мне. — Правда? — Венера покраснела и опустила взгляд. Сириусу даже стало немного не по себе — он впервые увидел, что его дочь по-настоящему влюблена. — Знаешь, он… Впрочем, не будем сейчас о нём. — Да. Может, ты пойдёшь домой? Хватит тебе смотреть на это всё, — Сириус ласково погладил дочь по голове и поцеловал в висок. — Ты у меня слишком впечатлительная, сокровище. — Да, так и есть, — кивнула Венера. — Но… — Иди, иди. Возьми Меду и Гарри с собой, — Сириус вытащил из кармана порт-ключ. Поттер, услышав своё имя, ещё раз что-то сказал Драко и подошёл к сестре. — Держи. Стефан там с детьми сидит, не думаю, что ему это нравится… — Ты нашёл Эльзу, он сказал мне, — вспомнила вдруг Венера. — Она… — Она жива. В Мунго. Эти магглы похитили её, думая, что смогут изгнать магию из неё. Проводили какие-то обряды — у неё на теле куча порезов. Но она будет в порядке. — Можно её взять себе? — спросила Венера. — Стефану в конце месяца семнадцать. — Да, я всё устрою, — коротко отозвался Сириус. — Иди, иди. Марлин, как только Венера и Андромеда отправились домой, подошла к мужу и взяла его за руку. Она не сказала ничего, не расплакалась, но Сириусу хватило одного взгляда, чтобы понять, как сильно она переживает. Он поцеловал её в щёку и сильнее сжал её руку, стараясь приободрить. — Я в порядке, — сказала Марлин. — Но, скажу честно, я чувствую себя виноватой. Немного. — Никто не виноват, кроме Люциуса, — сказал Сириус, а Марлин гордо вскинула голову и посмотрела на него немного холодно. — Мы виноваты, Сириус, потому что Ремус и Нарцисса — наши друзья. А мы не писали им всё время, что пробыли во Франции. — Тогда мы и родители так себе, Марлин, потому что мы и детям не писали, — шепнул Сириус, резким движением притягивая жену к себе и обнимая её за талию. — Я все понимаю, но так тоже невозможно жить. Думать обо всех каждую минуту. — Да, ты прав, — кивнула Марлин, тяжело вздохнув. — Пожалуй, это неудачные обстоятельства. Я буду скучать по Цисс. Тяжёлые комья земли гулко падали на гроб, и Драко заворожённо следил за тем, как деревянная крышка скрывается под слоем земли. Странно было всё: плачущие вокруг люди, грустные лица знакомых людей, чувство собственной жизни. Он, Драко, жив. У него нет больше родителей — после содеянного Люциус умер для него. Но у Драко есть семья. Гарри, благодаря поддержке которого Малфой не сошёл с ума от новости о смерти мамы, Гермиона, ничего не говорившая, но молчаливо поддерживающая друга, Марлин и Сириус, ставшие вторыми родителями Драко, да и Ремус — его безмолвная и не просящая ничего любовь к Нарциссе зародила чувство чего-то настоящего в юном Малфое. — Ты не плачешь, — заметил Сириус, когда гроб закопали и церемония закончилась. Марлин взяла его за руку и повела в сторону выхода с кладбища, тихо шепнув Драко, что они будут ждать его у входа. Мальчику нужно было побыть одному с Нарциссой. — Мне не хочется плакать. Я выплакала всё, когда хоронила Джеймса и Лили, когда провожала тебя в тюрьму и на то задание, — Марлин чуть улыбнулась, смотря на редкие маленькие сугробы под ногами. — Я выплакала своё, пока ломала перед тобой глупую комедию, пытаясь выглядеть слабой. А потом трагедия Стефана открыла мне глаза — да ты и не хочешь видеть меня слабой. — Да, сейчас я влюблён в тебя так, словно мы только встретились, — признался Сириус. Они с Марлин во время войны, хороня друзей, часто говорили об отвлечённом, чтобы не давать горю захватить их. — Поэтому я не плачу. Ну нет слёз, понимаешь? — Марлин оглянулась и увидела медленно бредущего в их сторону Драко. Остановившись, Блэк дождалась, пока мальчик догонит их, положила руку на его плечо и пошла дальше. — Драко, малыш, если хочешь, я могу пока оставить тебя дома. — Нет, я хочу в школу, — покачал головой Малфой. — Там мои друзья. — Как скажешь, — мягко сказала Марлин. — Но на ужин вы с Гарри останетесь. Сириус взглянул на Марлин немного удивлённо, и тут же заметил то, что искал весь день — тень переживания, грусти и какой-то пустой взгляд, отстранённый. На следующий день, после похорон, проводив детей в школу, Марлин, оставшись наедине с мужем, расплакалась, как маленькая девочка — громко, задыхаясь, всхлипывая. Она выплакала всё, что накопилось в её душе за несколько долгих дней. Сириус не успокаивал её, потому что Марлин затихла уже через несколько минут. На следующий день она подстриглась коротко — светлые волосы не доставали теперь даже до плеч, и Марлин снова словно стало семнадцать. Сириус не стал противиться этим переменам, хотя то, что его жена снова стала курить, почти перестала есть и спать, выводило его из себя. — Ты прекратишь уже курить? — раздражённо спросил Сириус вечером через несколько дней после похорон, когда Марлин, стоя у окна спальни, зажгла вторую за вечер сигарету. Миссис Блэк лишь поёжилась от холода и сильнее укуталась в халат. Сириус усмехнулся — полупрозрачная ткань не спасала тело от холода, а пижама у Марлин была слишком короткой, чтобы согреть. Накинув на плечи жены плед, Сириус поцеловал её в плечо и тепло улыбнулся ей. — Ты ведь бросишь потом? — Да, конечно, ты ведь знаешь, — прошептала Марлин, с благодарностью взглянув на мужа. — Спасибо. — Спать? — с надеждой спросил Сириус, но Марлин покачала головой. — Малыш, я хочу, чтобы ты была здорова, — тихо произнёс Блэк. — И если ты не прекратишь эту депрессию, я положу тебя в больницу. — Всё будет в порядке, любимый, — прошептала Марлин. — Дай мне неделю оправиться, прошу. — Всего неделя, — кивнул Сириус, обнимая Марлин со спины и целуя в шею. — Ты же знаешь, что я всегда рядом? — Обещай мне кое-что, — тихо сказала Марлин. — Если ты умрёшь первый, ты заберёшь меня с собой. Я… Без тебя мне не жить. Это пустое и бессмысленное существование. — Дети, семья, — пробормотал Сириус, но Марлин как-то жутко расхохоталась. — Я люблю тебя больше детей, — она повернулась к мужу и посмотрела на него с отчаянием. — Ты моё проклятие, Сириус. — О, а ты моё, дорогая, — Сириус мягко поцеловал жену в губы. — Хорошо, я клянусь, что после своей смерти я заберу тебя сразу же. Не дам тебе прожить без себя ни секунды. — Спасибо, — Марлин слабо улыбнулась. — И я тоже. — Но, знаешь… Прежде я клянусь, что мы умрём, когда нам будет по двести лет… Ну, может двести пятьдесят, — Сириус заметил слёзы в глаза жены, но продолжил говорить. — У нас будет куча внуков, правнуков, они все будут приезжать к нам и рассказывать о своих проблемах, а мы будем самыми крутыми бабушкой и дедушкой! Я буду в татуировках на дряблой коже, а ты будешь курить сигару — ну, чёрт, Марлин, какая разница, куришь ты в двести лет или нет? — сказал Сириус, подмигнув жене. Марлин рассмеялась сквозь слезы. — Так вот. Внуки и правнуки будут рассказывать нам о своей жизни, а мы будем делиться своим опытом, благословлять их на разные поступки, браки там, разводы… У нас будет огромный бассейн, в котором мы будем купать свои потолстевшие тела. И однажды мы будем лежать на шезлонгах, греться под солнцем, и ты скажешь мне, что мы задержались здесь, что Джеймс и Лили ждут нас на том свете. А я скажу, что я не готов возвращаться к друзьям в таком виде — я старый и толстый! Мне надо сначала сходить в спортзал, но ты, старушка моя, выше всяких похвал. Но ты, моя самая могущественная ведьма, скажешь, что знаешь заклинание, которое поможет нам вернуться в былую форму — в наши семнадцатилетние тела. И тогда я соглашусь. Мы умрём, лёжа в обнимку на кровати. Даже не умрём — уснём. И проснёмся на том свете, снова молодые. И Джеймс скажет нам, что мы заставили его ждать слишком долго. — Боже, Сириус, — всхлипнула Марлин, обнимая его крепко. — Я люблю тебя. — И я люблю тебя, малышка, — Блэк взял из рук жены сигарету и выбросил в окно. — Ты и в двести будешь моей малышкой. Но эту гадость брось, я прошу тебя. Идём спать, хорошо? — Ладно, — покорно кивнула Марлин. — С таким охранником, как ты, мне ничего не страшно. — Моя хорошая, — пробормотал Сириус, укладывая Марлин в постель. — А мы сходим на кладбище к Поттерам? — тихо спросила девушка, пока Блэк ложился и выключал свет. — Сходим, конечно, — прошептал он, обнимая жену. — Но прежде ты успокоишься и поправишь нервы. Мы сходим и к Поттерам, и к твоей маме. Договорились? — Да, — тихо сказала Марлин. — А ещё с завтрашнего дня я выхожу на работу. Марлин действительно вернулась к работе, потому что она не могла подолгу находиться дома. За детьми присматривала Вальбурга, которая и слышать ничего не хотела о каких-либо нянях. Иногда её сменял Себастиан, которому надоело слоняться по снегам и льдинам — присутствию дяди была рада Венера. А Сириусу было легче, когда Марлин была рядом, но он переживал, что она слишком сильно похудела после смерти Нарциссы. Она восстановила нормальный режим питания только через месяц после похорон, и теперь на девушке висела вообще вся одежда, которая у неё была. Блэку это не нравилось — он любил жену любой, но ему хотелось трогать не только натянутую на кости кожу. Поэтому он активно кормил Марлин в ресторанах, отводил всяческие мрачные мысли и старался по возможности давать ей спать целую ночь. Последнее получалось редко — двойняшки постоянно просыпались среди ночи, и Марлин просыпалась, даже если вставал их укачивать Сириус. Материнский инстинкт не пропадал, несмотря на постоянный недосып. Но в любом случае и эту смерть Марлин пережила. Почти закончилась зима, и она снова стала улыбаться, вернулось хорошее настроение. Война научила её жить сегодняшним днём, оставляя грусть о погибших на потом. Когда началось расследование о Тайной комнате в Хогвартсе, Марлин приняла в нём самое активное участие. Она была против ареста Хагрида, да и Сириус не верил в виновность старого друга, но это был не его приказ. Он попытался сделать все возможное, добился для него временного отстранения от работы без ареста. — Может стоит забрать Гарри и Драко из школы? — спросила Марлин, разбирая показания свидетелей. — Пока нет, — покачал головой Сириус, оторвавшись от поглощения обеда. Было слишком много работы, чтобы полноценно обедать в кафе, и Марлин делала им с Сириусом еду с собой. — Это будет слишком явным жестом. Нам придётся давать объяснения прессе. Я поставил туда наблюдателей. Надеюсь, всё обойдётся… Это Реддл, но каким образом — я не могу понять. Поешь? — Да, секунду. Голодная жутко, — кивнула Марлин, задумчиво посмотрев на документы. — Вкусно? — Да, — Сириус вздохнул. — Только я не наелся. — Прости, малыш, я не успела больше приготовить вчера, — Марлин подошла к мужу и поцеловала его в макушку. — Не обижайся. — Все в порядке. Что дальше делать с этой Тайной комнатой? Есть идеи? — Сириус поставил на стол обед Марлин и посадил девушку себе на колени. — Никаких, — покачала головой Марлин, достав вилку. — Это ведь не может быть сам Реддл. Иначе первым делом он прикончил бы нас. Поэтому вопрос — что это может быть? — Помнишь о крестражах? Вот как-то с ними связано. Мне надо бы самому всё осмотреть там, — Сириус поцеловал Марлин в шею. — Я же ем, — рассмеялась девушка. — Давай дома. — Да я не пристаю, — Сириус улыбнулся. — Разберёмся с этим делом, возьмём отпуск, поедем в Испанию, да? К твоим родственникам. С папой твоим наконец познакомлюсь нормально. А то он видел меня сразу после тюрьмы, да и только. Подумал наверно, что ты вышла замуж за какого-то идиота. — Да, ты тогда меня вообще от себя не отпускал, — улыбнулась Марлин. — Я и сейчас не очень хочу тебя отпускать, но приходится, — со вздохом сказал Сириус. — Давай ты все-таки переедешь ко мне в кабинет? Так ведь удобнее. — Мы так будем не работать, а сексом заниматься круглосуточно, — рассмеялась Марлин, отложив вилку. — Вкусно. Как можно в мире, где есть любовь, выбрать разрушения и убийства? — Не знаю, — пожал плечами Сириус. — Была бы возможность, я не выпускал бы тебя от себя ни на секунду, а уж все эти внешние проблемы были бы побоку. — Вот, — кивнула Марлин. — Ты знаешь, у меня давно ещё был гуманный план по исправлению всей ситуации. Наверняка в школе, пока Реддл учился, была девушка, которая нравилась ему. Или он был влюблён. Что, если… Если бы мы узнали, кто это был? И может смогли бы исправить наше настоящее. Почему же нет? — А если, например, он был геем? — спросил Сириус. — Или ему нравилась… Моя мама. Или твоя? — Я говорю — просто узнать! — воскликнула Марлин, обнимая мужа за шею. — Будь справедливее к моим предложениям! — Малыш… Время — тонкая материя. Если мы изменим прошлое, неизвестно, что случится с настоящим. Если, например, не было бы войны, были бы мы вместе? Родилась бы Венера? Арес? Что было бы с Цисс и Ремусом? Касси… Я не знаю. Я боюсь, что мы не в силах изменить наше прошлое, но у нас есть возможность дать нашим детям хорошее будущее, — Сириус заметил, как Марлин загрустила. — Я обсужу это на следующем собрании, хорошо? А сейчас, маленькая моя, поцелуй меня и не грусти.