Китнисс будет преемницей Сноу?

*** Девятое декабря. Вторник.

Обрушение произошло около трех часов пополудни. Все случилось на относительно безопасном участке, шахтеры внезапно почувствовали странный и неприятный запах, а через мгновение произошёл взрыв газа метана. Взрыв был не очень сильным, но вот пострадавших оказалось свыше пятидесяти человек. Летальный исход был лишь один — погиб один шахтер, Гейла слегка контузило, по меркам прежнего дистрикта №12, происшествие не было чрезвычайным. Но все начало меняться с бешеной скоростью, когда к шахте прибежали: насмерть перепуганная Китнисс, Прим и миссис Эвердин. Одновременно: Китнисс из штаба миротворцев, вместе со всеми миротворцами, а Прим с матерью из бывшего здания старого тира для миротворцев, которое давно не использовалось и по инициативе Элизабет Эвердин, в нем была помещена только что учрежденная больница. Вообще нельзя описать тот ужас, который охватил Китнисс при мысли, что Гейл не вернётся из-под земли живым. Но к ее невероятному облегчению, не прошло и пятнадцати минут, как в первой партии поднявшихся наверх шахтеров, она увидала покрытого с головы до ног угольной пылью, живого Гейла Хоторна. — Кискисс, не беспокойся за меня, я живой, — ревущую в голос Китнисс крепко обнимал Гейл, а Китнисс не сразу заметила, что Гейл наполовину оглох на правое ухо из-за контузии (к счастью, слух Гейла восстановился полностью спустя полторы недели). Китнисс еще не пришла в себя, но после разговора с также контуженным десятником Эвереттом Тоффером, из которого она узнала, что техника безопасности на шахте, где погиб её отец, находится в чудовищном состоянии. — А где директор шахты, его что здесь нет?! — спросила Китнисс у превратившегося из миротворца в спасателя- и отличнейшего спасателя, отмечу — майора Кассия Марлоу. Вытаскивавший из подъемника очередного сильно контуженного шахтера, майор жестом показал на шахтоуправление. — Он что сейчас там?! — Марлоу сейчас было не до того и он не видел, но в этот момент выражение лица Китнисс стало таким же, каким его имел несчастье лицезреть Пит, после самого первого разговора «несчастных влюбленных из двенадцатого» с президентом, изменившим буквально всё. Лицо Китнисс искривила гримаса бешенства, она напоминала пантеру приготовившуюся к прыжку. И пантера бегом, как уже успела привыкнуть за эти пять дней, помчалась туда, где имел несчастье пребывать директор шахты №2 Ливий Анжелотти. Ливий Анжелотти был капитолийцем из богатой семьи, но однажды, еще во время учебы на горного инженера, он во время дружеской попойки с однокурсниками в изрядном подпитии позволил себе пару антиправительственных высказываний. О чем донесли сразу пять однокашников Ливия, включая его лучшего друга Марцелла Брайса. Хотя ничего криминального в адрес президента, Ливий, к большому своему везению, не говорил, но он применил к парочке советников президента и даже к одному из министров нецензурные эпитеты. Ливию подфартило: ему не отрезали язык, помогло заступничество тётки, бывшей любовници другого министра, Ливия сослали из Капитолия с глаз долой, перепугав предварительно до полусмерти, но физически Ливий пострадал «несильно» — после пыток у него были сломаны лишь левая рука и четыре ребра и отбита левая почка. Но в целом он «легко отделался» и был назначен директором шахты № 2 в захолустном 12-м дистрикте. И вот, этот ссыльный капитолийский горный инженер 24 лет от роду уже полгода руководил шахтой, на которой погибли 6 лет назад, в результате аварии отец Китнисс и Прим, и отец Гейла. Ливий имел неплохие познания в угледобыче, однако он был замкнутым и, кроме того, невероятно оригинальным человеком. В момент, когда взбешенная Китнисс влетела в его кабинет, Ливий был очень занят — он исправлял финансовый отчет. Почему исправлял сам Ливий? Всё очень просто: если сам Ливий был грамотным в той степени, что не делал ошибок в математических подсчетах, то его секретарша Гуппи, вообще славная девушка, была не в состоянии составить приличный бухгалтерский документ. Ливий с удовольствием уволил бы её, но её предшественница и конкурентка Тереза была еще хуже, не умела двух слов связать, была невероятно дурна собой и в представлении Ливия имела привычку носить одежду практически с помойки, Гуппи хотя бы была особой миловидной и почти не вызывала у Ливия желания повеситься от отчаяния в собственном кабинете. Вот Ливий и занимался исправлением жуткой галиматьи, сочиненной Гуппи. В двенадцатом дистрикте вообще была жуткая нехватка грамотных молодых кадров: в школе могли научить сложению и вычитанию, а вот с умножением и делением, не говоря о десятичных дробях, уже были большие проблемы. Вот такой горе-руководитель и стоял сейчас перед разъяренной Китнисс. Напомню, попавший под горячую руку Китнисс, Пит просто не удачно пошутил насчет Гейла, а сегодня Хоторн реально пострадал в аварии. — У вас на шахте авария, а вы тут сидите??? — крик Китнисс слышал даже оглохший после контузии Гейл. — Ты кто такая, — недовольный ахинеей Гуппи, которую ему никак не удавалось исправить, Ливий поднял голову от отчета и увидал огненную девушку, которая запросто могла его сейчас сжечь одним взглядом.  — Я Китнисс Эвердин, вам знакомо это имя??? — Китнисс злилась все больше.  — Я ничего о тебе не слышал. Что ты делаешь в моем кабинете, я тебя не приглашал, не мешай мне работать, — Ливий был невероятно неправильным капитолийцем, Голодные игры вообще прошли мимо него (!!!), он ничего не слышал о Китнисс Эвердин, не удивительно, что такую подозрительную личность посадили в тюрьму и затем выслали в отдаленный дистрикт. И, к сожалению, проклятый отчет лишил Ливия даже инстинкта самосохранения: Китнисс в гневе действительно могла если не убить его, то сильно покалечить. Китнисс вообще была на пределе, беда, приключившаяся с ее единственным близким другом, Гейлом, сделала Китнисс смертельно опасной, она просто схватила первый попавшийся ей под руку предмет, им оказался диплом горного инженера в рамке, принадлежащий Ливию и метров с трех запустила его Ливию прямо в голову, странно даже предположить, что Победительница 74-х Голодных игр Китнисс Эвердин могла промахнуться: диплом ударил Ливия в висок и он рухнул на пол. — Черт, я его убила, мрачно пробормотала Китнисс, настроение ее в этот момент действительно располагало к смертоубийствам. Китнисс подошла к телу Ливия Анжелотти, незадачливого директора шахты № 2 в дистрикте 12 и склонилась над ним: очень странно, крови не было, но сомнения, что он ещё жив, у Китнисс появились. Лишь тогда, когда она прощупала пульс она поняла — Ливий был жив. — Живучий, чёртов капитолиец, — зло сказала Китнисс и начала размышлять, не добить ли ей человека, по глупости и безалаберности которого едва не погиб не только Гейл Хоторн, но и целая смена шахтеров. Китнисс размышляла стоя и внезапно она услышала шепот: — Пожалуйста, прошу вас, не бейте меня по голове. Шепот Ливия был похож на какой-то бред, но в голову Китнисс пришла мысль, что никакой это не бред, а мольба и тогда Китнисс Эвердин, у которой на поясе находилась кобура с пистолетом, присела на корточки перед лежащим на полу Ливием и внезапно поняла, что смерть этого человека никак не способна помочь осуществить желание Китнисс — чтобы ни Гейл, ни другие шахтеры на этой шахте больше не гибли. Ливий Анжелотти, директор шахты, на которой работало более 250 человек и которого в тюрьме жестоко и методично избивали, Китнисс это поняла не сразу, она ладонью прикоснулась с плечу Ливия и от этого осторожного касания, ондернулся, как от удара и вновь зашептал: — Только не бейте меня по голове, только не по голове, умоляю… И в этот момент в кабинет ворвалась секретарь директора — Гуппи Чалтон, маленькая щуплая блондинка, семнадцати лет от роду, она не могла прибежать раньше, так как сам Ливий час назад отослал ее узнать, что происходит внизу и Гуппи, безграмотная глупая Гуппи мужественно включилась в спасательную операцию. Но сейчас что-то внутри нее подсказало, что надо бежать в шахтоуправлению, к Ливию. Нет, Гуппи не была влюблена в Ливия, но маленькая Гуппи от природы была наделена склонностью к состраданию, была девушкой впечатлительной, доброй и обладала редкой интуицией на грозящую опасность для близких ей людей. Гуппи было дочерью городского нотариуса и жила в городе, но она знала Китнисс, они учились в одной школе, хотя лично мало пересекались, но Гуппи Китнисс сразу узнала и затем Китнисс услышала поразившие её слова маленькой Гуппи: — Китнисс, слышишь, не смей его бить, убей лучше меня, но не трогай Ливия. И в этот момент Китнисс до неузнаваемости преобразилась: страшный праведный (!!!) гнев прошёл и к Китнисс вернулась способность осознанно действовать. — Я пришла сюда получить ответ, почему техника безопасности грубо нарушается, я говорила с Тоффером, он сказал, что никаких мер не принимается, нет приказания директора шахты. Так как Ливий по-прежнему лежал на полу и не пришёл в себя (всё-таки сотрясение мозга Ливию Китнисс всё же устроила), ответ пришлось держать Гуппи: — Китнисс, это не Ливий виноват, он написал больше четырех месяцев назад рапорт в Министерство ресурсов Капитолия, но пришел ответ, что на улучшение условий труда в 12-м дистрикте у Капитолия нет средств. Без какого-то специального оборудования можно сделать лишь совсем немного. Всё зависит от воли Капитолия, Китнисс. Но Ливий выплачивает зарплату шахтерам всегда вовремя, а систему штрафов, которая существовала до него, он полностью прекратил. — Этот рапорт сохранился здесь? — Он в ящике моего стола, мне ответили, что я сую нос не в свое дело, — это подал голос начавший приходить в себя Ливий. Так они и сидели на полу: покалеченный в капитолийской тюрьме молодой ссыльный инженер и две молодые девушки, почти ровесницы, недавно учившиеся в одной школе. — А шахта №1, что там творится с техникой безопасности, Винберг про несоблюдение правил техники безопасности мне ничего не говорил. Я бы раньше связалась с Капитолием, может сегодня аварию удалось бы предотвратить, — в голосе Китнисс можно было услышать не только неуверенность, а ещё и отчаяние. — Тиль Винберг еще два года назад пытался уговорить Капитолий оставить хоть немного средств из нашей выручки, её мы обязаны полностью перечислять в Капитолий, на вентиляцию в шахты, на современные крепления для уменьшения опасности обрушения стен в штреках и ортах, но ему пообещали крупные неприятности, если он еще будет приставать с таким глупостями. — Глупостями??? — взвилась Китнисс. — Кто так ответил Винбергу, назовите имя, я сообщу об этом Сноу. — Сноу? — Ливий поднял голову и изумлено посмотрел в глаза Китнисс. — Ты что общаешься лично со Сноу? — Ливий, ты сидишь круглыми сутками здесь и ничего вокруг не видишь, Китнисс победила в Голодных играх в прошлом году, а последнюю неделю носится по дистрикту исполняя новые распоряжения президента, нам начали делать разные поблажки, папа сказал, что со времени подавления Великого мятежа дистриктов против Капитолия, не было таких масштабных изменений, она спецпредставитель Сноу, её беспрекословно слушаются даже миротворцы, которые сегодня прибежали одними из первых и спасали раненных шахтеров. — Миротворцы??? — в глазах Ливия читалось, что он потрясен до глубины души. — Вы ничего не знаете о Голодных играх? — с недоверием покосилась на Ливия Китнисс. — Голодные игры! Я родился в Капитолии и с детства ненавижу Голодные игры, убийство детей — это так низко, можете донести о моих словах президенту Сноу, я не боюсь… Ливия, трусоватого и мягкого Ливия точно подменили, он вскочил на ноги, сжал кулаки и смотрел в глаза Китнисс с небывалой отвагой, нет сомнений, это было что-то личное, кроме того, ненависть Ливия к Голодным играм несла отпечаток его личности — при всех своих недостатках, директор шахты №2 был хорошим человеком. — Я никогда в жизни ни на кого не доносила. А на игры я попала, когда на Жатве прозвучало имя Прим, моей младшей сестры, мы победили с Питом Мелларком… — договорить Китнисс не успела, возбудившийся до предела при упоминании Голодных игр Ливий перебил её. — Пит Мелларк, это же сын пекаря, я знаю сына пекаря, — не успел еще сказать Ливий, но его слова вызвали взрыв хохота у Гуппи. — Ты меня уморил, ты знаешь Пита, но не знаком с Китнисс Эвердин, Ливий — ты неподражаем, ты самый неописуемый болван, которого я знаю, ты прожил здесь семь с половиной месяцев, но будто вчера приехал. — Победили вдвоем? Вздор, вы обе за кого меня держите!!! Я не смотрел с семи лет это людоедское действо, но я знаю, что победитель всегда один! —возмущенный Ливий произносит эти слова и настроение Китнисс в какой раз за последний час, вмиг изменилось и она сгибается пополам от смеха- она поняла, что этот чудной директор действительно не видел 74-е Голодные игры. Теперь в комнате стоит ошарашенный и недовольный Ливий Анжелотти, а по обе стороны от него хохочут две девушки, Гуппи и Китнисс. — Что смешного я сказал? — говорит Ливий и в его голосе звучит искренняя обида. — Ливий, ты просто фантастический чудак, Пит и Китнисс — они же «несчастные влюбленные из 12-го», это знает вся страна и только ты знаешь Пита Мелларка просто как сына пекаря, а с Китнисс знакомишься там, где чуть не стал её жертвой, Китнисс, кстати, где твой лук? — заливается смехом Гуппи. — Дома оставила, — отвечает Китнисс, На что Ливий с умным выражением на лице спрашивает: — А где ты научилась стрелять из лука? Девчонки сгибаются пополам от хохота и на этот раз разве что не катаются по полу, настолько замечательный вопрос задал Ливий. Просмеявшись, Китнисс подает Ливию руку и они знакомятся: — Будем знакомы, я — Китнисс и это я вытащила Пита с арены, когда Сенека Крейн отменил распоряжение Сноу, что победить могут двое, если они из одного дистрикта. — А я, Ливий, меня сюда сослали из Капитолия, а Сенеку Крейна я знал его, когда он ещё был студентом, неплохой парень был, зря он согласился быть распорядителем игр. — Именно, что был. Сенеку заставили отравиться ягодами морника. А почему тебя сослали сюда, в 12-й? — Спрашивает Китнисс. — Жаль Сенеку, я же говорю, проклятые игры, они никому не приносят ничего кроме горя, — тихо ответил Китнисс Ливий. — Вынуждена целиком и полностью с тобой — давай на ты! — согласиться, я и сейчас не уверена, что Голодные игры в ближайшим будущем не станут причиной моей смерти. Всё же, Ливий, расскажи, как ты попал в наш дистрикт, обещаю, что никому не расскажу. — отвечает Китнисс и её лицо в этот момент невероятно печально.  — Я учился на горного инженера, мы отмечали защиту дипломов, я редко пью, друзья это хорошо знают, но в тот раз я был жутко возмущён, что Петрония Лорана, лучшего из нашего курса, я ему и в подмётки не гожусь, из-за того, что он из небогатой семьи, жестоко и несправедливо прокатили на защите, а сын министра финансов Регул Коннингсби получил лавровый венок, а ведь он учился хуже меня. Я выпил тогда много, очень много. Что я говорил потом, я не помню, но очнулся я в тюрьме, избитый. А потом я узнал, что на меня донесли сразу пятеро, но самое страшное было то, что среди них был мой лучший друг, Марцелл, — эти слова Ливий говорит с болью. — Вот из-за предательства, Ливий и стал таким необщительным типом. А так он недурная личность, — простодушно говорит Гуппи, повернувшись к Китнисс. — Вот что, мистер недурная личность, у тебя сегодня произошла авария на шахте, не знаю, погиб ли кто… Китнисс перебивает Гуппи: — Джон Харрис погиб, раненных четырнадцать человек. — Так вот, сделай мне одолжение, составь, список оборудования, который я представлю президенту Сноу, всего того, что необходимо для улучшения технического состояния шахт. — Не нужно мне ничего составлять, — возмущенно отвечает Ливий и извлекает из ящика стола список на четырехста восьмидесяти страницах, написанный им еще четыре с половиной месяца назад. Китнисс смотрит бумаги и лицо её вытягивается: Ливий — не просто грамотный горный инженер, он составил подробнейший план переустройства горнодобычи в дистрикте №12. Имея в руках такой план можно смело предлагать его Сноу. Придя в себя, она забирает план и на прощание протягивает капитолийцу руку:  — Ливий, пожалуйста, выходи почаще из своего кабинета, общайся с шахтерами, ты — неплохой парень, не то что эти капитолийские твари, которые радуются каждый год тому, как дети умирают на арене, — с серьезным выражением лица говорит Китнисс. — И еще, прямо сегодня приходи к нам в гости в деревню победителей, ну часикам к двенадцати ночи. Мисс Гуппи Чалтон подмигивает Китнисс и обещает: — Не сомневайся, я прослежу за исполнением указаний специального представителя президента, работаете вы оба допоздна, но до полуночи мистер Анжелотти соблаговолит добраться до вашего дома, он же любит булочки Пита, не правда ли? Заинтересованный Ливий кивает головой: — Конечно приду, булочки Пита я очень люблю. На что Китнисс останавливается в дверях и спрашивает с улыбкой: — Сырные булочки? Ливий утвердительно кивает: — Именно. — Ту тогда мы точно подружимся, я просто их обожаю. И Китнисс Эвердин бежит ликвидировать очередную неприятность, случившуюся в дистрикте №12.