Под тусклым небом

— Это так не работает. — Что — «это»? Ты стоишь над квадратным столом с чертежами и переворачиваешь их на сто восемьдесят градусов, хотя могла бы просто подойти с другого края. Немного раздражает, если честно. — Ну, список твой, — поднимаешь над головой листок и смотришь на него через лампу, как будто пытаясь увидеть скрытые символы между строк. — Так не бывает. — А ты у нас эксперт теперь? — вырываю бумагу из рук и нарочито спокойно начинаю наводить на столе порядок: чтобы чертежи с чертежами, а всякие глупости — отдельно. Вот только не выходит ничего — на задней стороне важной схемы обязательно оказывается какой-нибудь карикатурный рисунок или кричащая надпись «позвони маме!». — Ну, может, и не эксперт, но выводы такие можно сделать и без специального образования, — достаёшь чистый лист из коробки и садишься на диван, вальяжно закинув ногу на ногу. — Давай исправим кое-что. Я смотрю с вызовом и недоверием, как будто ты предлагаешь мне захватить Аргентину и построить коммунизм в отдельно взятом государстве — но в итоге всё равно беру список и сажусь рядом. — Что конкретно тебя не устраивает? — Далеко ходить не надо — первый пункт, — оценивающе переводишь взгляд со списка на меня. — Ну, серьёзно, карие глаза — это перебор. — Категорически не согласна, — отвечаю я и готовлюсь защищать свои идеалы как мать-волчица защищает своих щенят. — Это самое главное в этом списке. — А чем другие не угодили? — Холодно. Голубые — как зимнее небо: такое чувство, что вокруг сразу падает температура, начинает идти снег и люди кутаются в колющиеся шарфы. Серые, в принципе, тоже как небо — только противное, абстрактно-никакое, покрытое мрачными тучами — и даже без дождя; или таящий грязный лёд. А зелёные — просто достаточно редкое явление. Выглядишь так, будто готова рассмеяться. — Аргументы пятилетнего ребёнка, если честно, — отвечаешь ты, и я сразу понимаю, что продолжать этот глупый диалог бессмысленно — резко встаю с дивана и выхожу из комнаты в душный офисный коридор. Субъективно и совсем, по сути, не важно — можно вечно спорить о привлекательности тех или иных внешних данных. Просто в кого-то в детстве зашили восприимчивость к человеческому теплу, а в кого-то нет. Иногда я даже завидую вторым. Светлые глаза — просто недостаток меланина и душевного тепла — попробуйте меня в этом переубедить на моём-то году жизни. А карие — как обогреватель зимой, горький кофе с каплей сливок или горячий шоколад с бликами-зефирками. Взгляд останавливается на пыльном фикусе в конце коридора — тоже вполне себе красивый цвет, но всё равно недостаточно тёплый. Цинично хмыкаю и возвращаюсь в офис — ты всё так же сидишь на диване и что-то пишешь. — Не нужен мне новый список, — говорю я, возвращая свой в ящик стола. — Разберусь как-нибудь без твоей редактуры. — Да пожалуйста, я свой собственный составляю. Забавно. Подхожу к тебе и заглядываю в листок — он весь исписан конкретными формулировками, не то, что мой — абстрактный и как будто бы поплывший от воды. — Ну, и чем мой хуже? — Ничем, — отвечаешь ты и ставишь жирную точку с запятой в конце последнего пункта. — Разные просто, я поняла. Делаю пару шагов к окну и смотрю на небо — холодное, тёмно-серое, абсолютно никакое. Но для кого-то — идеальное. В этом-то, по сути, и прелесть.

In your brown eyes I walked away; In your brown eyes I couldn't stay;