Любимая шутка

Зовут меня Дмитрий Стрельцов. Я студент третьего курса СПбГУКИ, учусь на факультете иностранных языков. Подрабатываю переводчиком в агентстве знакомств. Материалы для работы приходят и отправляются по электронной почте, так что в офисе я появляюсь редко. Вот и сейчас мое пребывание в агентстве «Афродита» скорее исключение из правил. А вернее, просьба моей непосредственной начальницы Галины Юрьевны, средних лет блондинки с аппетитными формами и идеальным вкусом как в одежде и косметике, так и парфюмерии. — Ну, Димочка, милый! Сходи со мной на ужин с этими толстосумами, — канючила начальница. — Прошу прощения, Галина Юрьевна, но это не входит в мои трудовые обязанности! — сурово чеканю слова, давая понять, что отступать не намерен. — Не будь букой! Я тебе за это доплачу. И потом, может тебе еще понравится, — продолжала она, меняя позу и демонстрируя тем самым низкое декольте. О да! Это называется удар ниже пояса. В прямом смысле. Что там могло мне понравиться, дослушивать я не стал. Жестко сказав свое последнее «нет», развернулся и ушел. Я же не монах — женщины всегда сводили меня с ума. Но есть одно «но». Я люблю. И изменять не буду. Впрочем, моя измена могла бы остаться неизвестной. И даже то, что мне безоговорочно доверяют, не остановило бы меня. Но сам себе я этого позволить не могу. Сиюминутное сомнительное удовлетворение желания в обмен на всеобъемлющее наслаждение. Фальшивка взамен настоящего экстаза. Она вместо него. Временное вместо того, что действительно нужно. Никогда. Одна мысль, что изменить могу не я, а мне, сводит с ума от боли. Причинять любимому страдания, которые я сам неизвестно как смог бы пережить? Ни за что. Да. Я люблю мужчину. Не мужчин вообще, а конкретно Анатолия Зорькина. Мы встречаемся уже больше пяти лет, еще со школы. Начинали мы как лучшие друзья. Все изменилось после экспериментов гомосексуального характера, вызванных дурацкой шуткой. Нет, я люблю эту шутку, потому что она наша. Но это не мешает ей быть дурацкой. Мне хватило пары поцелуев, чтобы понять: отказаться от него я уже не смогу. Льяну потребовалось куда больше времени, чтобы в себе разобраться. Собственно, на «ответ» с его стороны я особенно не рассчитывал. Списывая все на любопытство, дружбу, что угодно, но не любовь с его стороны. И даже когда мы признались друг другу, я не поверил, что мы сможем быть вместе. Мне до сих пор не верится. Однако у Льяна есть замечательная особенность — непоколебимая уверенность в себе, сила воли и этот чертов непрошибаемый и ничем необоснованный оптимизм. Сам бы я давно сдался, но это его: «Пока мы едины, мы непобедимы!», «Ты, да я, да мы с тобой! И нас уже четверо!» игнорировать не получается. Да, я подкаблучник! Впрочем, ему пока в голову не приходило надеть обувь с каблуком, и слава богу! А то от него всего можно ожидать. Например, когда после окончания школы он решил сообщить родителям о нас. Конечно, это и так знала половина родного поселка благодаря его выходкам, но в основном это были наши ровесники, они-то уж точно все были в курсе. Я пытался его отговорить от этого рокового шага. Его родители никогда подарком не были, надеяться на их понимание было, по крайней мере, глупо. Только когда это останавливало Льяна? Он, блин, решил! Вот это, я вам скажу, аргумент! Чтобы рушить всю свою жизнь самое оно. Как и следовало ожидать, его выгнали из дома. Насовсем. А через его родителей немедленно обо всем узнали и мои. Они тоже были совсем не в восторге, отчего и мне пришлось покинуть дом. Спасением стала оформленная на меня комната в коммунальной квартире в Питере, доставшаяся мне от двоюродной бабушки. Толя сразу устроился на работу, меня же убедил поступать в ВУЗ. Так мы стали жить вместе, полагаясь только друг на друга. Сначала было очень тяжело. Не хватало денег. Льян со своим «сдвигом по фазе» заставил поволноваться. Он же честный! Конечно, все его знакомые и коллеги знали, что я его парень! Из-за этого его поначалу часто увольняли. Однако общения с бывшими коллегами Льян не прекращал. Как ни странно, в результате все эти знающие, по истечении какого-то времени, подпадали под его обаяние. Наверное, люди просто чувствуют его надежность. И пусть они его кидают немереное количество раз, но попроси его о помощи, и он ее окажет, наплевав на прошлое и будущее. Супермен, блин! Впрочем, за эту отзывчивость я его тоже люблю. Только страдать от нее в результате всегда ему приходится. В общем, у нас с самого начала не получилось «не афишировать» наши отношения. Битыми в темных переулках мы были не раз и не два каждый. Но только Льян после каждого такого раза будто второе дыхание получает. И такое ощущение, что реальность рядом с ним начинает если не меняться, то прогибаться под его давлением. Мистическое ощущение его безграничной власти завораживает. Впрочем, я сильно отвлекся, о Льяне я могу вспоминать бесконечно. Итак, наша совместная жизнь. С бытовой точки зрения все было не так страшно. Мы почти всю жизнь были вместе. Готовили еду, стирали, стараясь скрыть следы очередного «преступления», мыли полы, посуду, наводили порядок после пьяных посиделок с друзьями. Теперь это было иначе, с налетом повседневной бытовой романтики: — Милый, вынеси мусор по дороге на работу, — просьба, сопровождающаяся поцелуями. — Что сначала будешь: ванну, ужин или… меня? — почему-то выбирается всегда последнее. И ведь иногда Льян от усталости ни на что не способен, только это его никогда еще не останавливало. — Спокойной ночи, дорогой! — выключается свет. Ну да, после такого пожелания кто же «спокойно» уснет! В общем, жить вместе для нас так же естественно, как дышать. И даже недовольные поначалу соседи, как же, коммуналка как-никак, вскоре поутихли. Нет, они до сих пор ворчат. Но кто же виноват, что у нас такой неуемный сексуальный аппетит? Так вот, вернемся к нашей жизни после школы и «изгнания» из отчего дома. Моя мама долго сердиться не стала. Уже через полгода она появилась на пороге нашей комнаты с намерением помириться. Льян в порыве «благодарности» предложил ей называть себя «невесткой». Что тут скажешь, выходка вполне в его духе. Мама это предложение приняла с юмором, и как же они после этого спелись! Нет, я рад, но всему должна быть мера! Которой Льян абсолютно не знает. Они же как завзятые подружки могут по два часа трещать по телефону. И это при том что мне самому мало внимания любимого. Мой отец до сих пор к нам не очень хорошо относится, но терпит и то ладно. Льян со своими родителями так и не общается. — Я дома, — говорю это вслух и только потом понимаю, что Льяна еще нет. Привычка. Чтобы сегодня приготовить? В любом случае, мясо. Что у нас в морозилке? Свинина. Чудненько. Фольга, чеснок есть, картофель имеется. Значит, свинина с чесноком, запеченная в фольге. С картофелем на гарнир. Пока чищу картошку, обмозговываю, «кто в доме хозяин». Н-да… а вот кто хозяйка и к гадалке не ходи. Бесит, однако! Только, блин, Льян работает. Нет, я, конечно, могу все на него свалить. И он слова поперек не скажет. Вот только мне проведенного с ним времени и так мало, чтобы всякая ерунда его от меня отвлекала. Эгоистично? Ну и пусть. Вот все и готово. Осталось дождаться только «муженька». А пока можно сходить в душ, так время до его возвращения быстрее пролетит. Моюсь я обычно долго. Одно «но»: когда меня не ждет Льян. Опять же, тратить время на что-то, кроме него, расточительство! Разумеется, стоя под льющимися сверху струями, я задумался. Вода способствует выпаданию из реальности. Так что очнулся уже в объятиях Льяна. Опять! Сколько раз ему было сказано, что тут душ общественный. Нельзя! Я даже пискнуть не успел, как оказался впечатанным в холодную стену. Собственно, рот мой тут же запечатал поцелуем Льян, памятуя о плохой звукоизоляции. Времена, когда мы были гибкими и тощими подростками давно прошли. С тех пор мы подросли, поздоровели, прибавили в силе. Вот Льян спокойно таскает мои восемьдесят килограмм. А ванна для двух взрослых мужчин — это, я вам скажу… Ладно, машина хуже. Сейчас же меня варварски притискивают к ужасно холодной стене, поцелуями заглушая все возражения. Физически оказать сопротивление Льяну я не способен, слишком сильно сам его хочу. Так что остается только подчиниться, потереться о его стояк и раздвинуть пошире ноги. И, разумеется, у него сразу срывает крышу. Льян подхватывает мою левую ногу под колено, удерживая ее на весу, зажимая между нашими телами, и освобождая тем самым пространство для действий. Его пальцы, уже скользкие от смазки, проникают, оглаживая анус и проталкиваясь дальше, а затем их резко заменяет его член. Выгибаюсь ему навстречу. Да! Мой стон поглощается губами Льяна. Теперь есть только его руки, удерживающие мое тело; он сам, вбивающий меня в стену; где-то глубоко во мне его член, приносящий резкое наслаждение сродни взрыву, расходящееся по организму кругами на воде, отрывающее от земли подобно полету. Я, как всегда, тяжело прихожу в себя. Льян поддерживает меня, намывая. Так приятно. И слова не нужны. Впрочем, кое-что ему бы понравилось. — Ты гений! — улыбаюсь старой шутке. — Я не гей, — отфыркиваясь от воды, смеется любимый: — Если только с тобой. Все же мой скепсис относительно наших отношений так себя и не оправдал. Впрочем, это не повод расслабляться. Льян каждый день доказывает состоятельность нашего выбора и возможность нашего будущего. И даже если мне не всегда хватает веры, мне хватает Льяна. Большего и не надо. А наше будущее мы отвоюем себе сами.

© Copyright: WILLow_W, 2010 год