Отомстить

      С решительным настроем, но недовольной гримасой захожу в спальню к Стиву. Блондин сидит на кровати, придерживая руками голову, делая из светлых волос подобие ирокеза. — Ты хотел меня видеть? — я налегла спиной на дверь, складывая руки на груди. — Присядь, пожалуйста, — блондин похлопал ладонью рядом собой. — Спасибо, постою пожалуй, — оскалилась я с абсолютно невозмутимым видом. — О чем хотел поговорить? — О нас. Почему ты так, а? — А тебе что-то не нравится? — прочищаю горло. Мне хочется рассмеяться. Это ещё и я виновата? — Глория, что происходит? — Стив поднимает голову с рук и смотрит мне прямо в глаза. На секунду мне стало жаль парня: он похож на маленького пятилетнего мальчика, которому совсем больно жить в этом мире. — Стив, пожалуйста, не делай вид, что ничего не понимаешь. Мне и так очень больно сейчас, — выставляю руки вперед, как бы защищаясь от него. — Не надо делать из себя раненую овечку, Макфин, — Стив внезапно вскочил с кровати. — От чего тебе больно? От того, что дала тому ублюдку?!       Что?! Да как он смеет так говорить? Господи, ему ни капельки не стыдно за то, что он мне изменил. Он изменил! Господи, господи, господи, не дай сорваться, прошу. Я ненавижу его, ненавижу! Боже, и с этим человеком я хотела провести всю свою оставшуюся жизнь, я думала, он отец моих будущих детей, но нет, чёрт возьми, как же я ошибалась. Не могу держать это в себе. Если я сейчас не выскажу всё, то просто сорвусь. Я точно совершу суицид, который, как мне показалось, навсегда покинул мои мысли и разум. — Подонок! Стив, я ненавижу тебя, ненавижу! — кричу я и подхожу ближе к блондину, в ярости толкаю его со всей силы. Он не может устоять и падает на кровать. — Ублюдок, как же я тебя ненавижу! Это я по-пьяне обжималась с проститукой в клубе, да, Стив?! — музыкант смотрит на меня полными печали глазами. Он чувствует вину, но я хочу, чтобы он чувствовал мою боль. — Малышка… — хрипит Стив и хочет сказать что-то ещё, но я закрываю ему рот ладонь. — Заткнись, Стив, не смей ничего говорить. Больше никогда, — я влепила музыканту смачную пощёчину. Блондин прижал ладонь к щеке, но не сказал ни слова. — Знаешь, Стив, я думала, что любила тебя больше жизни, я представляла, что ты будешь отцом наших детей, но, отныне, дорога ко мне для тебя навсегда закрыта, Стив, — из глаз, как по волшебству, хлынули слёзы. — Я думала, у нас всё взаимно. Как ты мог, Аллигер? Моя боль на твоей совести, чувствуй её.       Стив смотрит на меня с сожалением, с нежностью и болью, но его взгляд для меня больше ничего не значит. Словно ошпаренная, я вылетаю из нашей спальни и быстро забегаю в душевую, драматично хлопнув дверью. Теперь у меня началась настоящая истерика. Боже, как мне больно. Я, конечно, знаю, что Стив бабник, и если бы он был женщиной, то был бы самой крутой шлюхой и проституткой во всей Северной Америке, но я действительно не думала о том, что он изменит мне. На самом деле, может я слишком наивная, но мне казалось, что если ты изменяешь своему любимому человеку, то, получается, изменяешь сам себе. Видимо, это слишком сложно для понимания Стива. Скатываюсь по двери вниз, подчиняясь той агонии, которая бушует во мне. Микс злости, обиды и непонимания сводит с ума. Руки предательски трясутся, но я, кое-как, схватила с тумбочки пачку сигарет и зажигалку. Подкурив одну сигарету, я начала с жадностью вдыхать никотин. Волосы слиплись во нечто неприятное, глаза режет, а щёки покраснели. Сигарета, казалось бы, помогла мне немного успокоиться, но это лишь эффект самовнушения. Не может одна паршивая сигарета помочь загладить все мои душевные раны.       Смотрю на своё гадкое отражение в зеркале. Оно ужасно. Я будто ходячий труп, который всё никак не может определиться со своей целью в жизни. Набираю в ладошки немного воды и выплескиваю на лицо. Становится так хорошо, так прохладно, свежо. Слез уже нет, но моральная боль не перестает пожирать изнутри.

***

      Выхожу из душевой. Местность, по которой мы едем, абсолютно лишена жизни. Автодом подскакивает из-за каждой кочки на грунтовой дороге. Вокруг ничего, кроме коричневатой почвы, на которой отсутствуют растения. Лишь вдали виднеются чуть заметные горные хребты, покрытые белой пушистой шапочкой снега. Замечаю в кухне Сью. Девушка смотрит в окно и потягивает крепкий кофе. Приятный аромат блинчиков и напитка разносится по всему помещению. Мне кажется, девушка грустит. — Молл, — я подошла к девушке. — Что-то случилось? — Глория… знаю, что это не хорошо, но я подслушала вашу ссору со Стивом... — Сью, — я приобнимаю девушку за плечи. — Я тебе доверяю. Ничего страшного, из-за этого не стоит переживать. — Дело не в этом. Просто, понимаешь… теперь я не смогу быть с Джеем, — девушка покраснела и, опустив голову, сделала глоток кофе. — Почему? — Понимаешь, — ещё глоток, — если меня вдруг бросит Джей, я этого просто не переживу. — Сью, Стив меня не бросил, он мне изменил. Это совсем разные вещи. — Джей тоже способен изменить. — Уж поверь мне, Сью, Джей не такой. Если он любит, то это, по меньшей мере, навсегда, — с горечью улыбаюсь. Ребекка. — Он всегда будет любить Ребекку. Вдруг, она осуждает меня… — Прекрати, — я взмахнула руками. — Никто не знает, выйдет ли у вас что-то с Джеем или нет, просто будь собой. — Спасибо, Глория, — Сью улыбается. — У вас со Стивом всё обязательно будет хорошо. — Не нужно, Молл, я понимаю, что ты хочешь помочь, но не напоминай. — Прости, пожалуйста, — девушка неловко опустила голову. В этот самый момент мне захотелось её обнять, что я, собственно, и сделала. Мне так хорошо рядом с ней. Будто я с Беккс, девушкой, которая погибла от моей пули.

***

      Я в своей комнате. Она кажется пустой без Стива. Здесь все пропитано его сладким, манящим запахом. Лежу на кровати, обнимаю и сжимаю руками его подушку, от чего у меня есть ощущение, что он делает тоже самое в комнате Алекса. Теперь Стив будет жить у него. Мне кажется, что я потеряла смысл жизни, хотя, так и есть. Я не хочу жить без Стива. Боль разрывает моё нутро изнутри. Я грустно ухмыляюсь. Да, говорил, что любит, больше жизни любит, и что получилось? В порыве злости скидываю с тумбы нашу совместную фотографию в аккуратной стеклянной рамке. Она вдребезги разбивается, и куча осколков, а вместе с ними и осколки моего разбитого сердца остаются сиротливо лежать на полу.       Хватаю дневник и чёрную ручку. Сейчас мне необходимо выговориться, и пусть я сделаю это на бумаге. Дорогой дневник!       Руки трясутся и не дают выводить мне ровные буквы. Внутри меня не осталось ничего живого, только лёгкие, благодаря которым я продолжаю дышать. Моё сердце разбито. Мою душу вырвали и растоптали.       Дезмонд похитил меня сегодня, но отпустил… живой. Сказал, чтобы я ожидала сюрпризов, что мне совершенно не нравится. Я не знаю, чего на самом деле мне ожидать, но мне страшно, действительно страшно. Я пока что не продумала свой план мести, но я старательно делаю это.       Мы расстались со Стивом. Причина очень банальна и проста. Он мне изменил. Сходили в клуб, называется, повеселились. Ребекка снится мне каждую ночь, но уходит, не проронив ни слова. За эти дни произошло ещё кое-что: я познакомилась с Джони — парнем из Беллвуда. Сначала он мне очень понравился, но теперь мне кажется, что я его ненавижу. Он провёл у нас одну ночь и отправился в Финикс. Зачем? Я не знаю.       Дневник, если ты не Глория Макфин, то тебе повезло. Мою голову посещает мысль, от которой, как мне показалось, я избавилась навсегда. Самоубийство. До мести осталось 37 дней, и совсем скоро рядом с этой цифрой может появиться новая.       Убрав дневник, я прилегла на холодную постель. Она не станет тёплой без Стива. Сейчас мне хочется уединения, для того, чтобы очистить свою голову от всего дерьма. Но мое уединение длилось не долго. — Глория, можно? — бархатный голос солиста дурманит мой разум. — Конечно, проходи. Я так рада тебя видеть, — не поднимаясь с кровати, похлопала ладошкой рядом с собой. — Глория, — солист присаживается рядом и сжимает мою руку. — Что происходит между вами? — я понимаю, кого он имеет ввиду под этим предлогом. — А что происходит? — отвечаю я вопросом на вопрос. — Ты о чём? — Не включай при мне дуру, хорошо? — Алекс приподнимает одну бровь и сильнее сжимает мою руку, при этом смотрит мне в глаза. Меня это не напрягает. — Что-то произошло. Расскажи мне. — А ты разве не знаешь, что случилось той ночью в клубе? — Нет, я был занят другим делом, — солист ухмыляется, убирая со лба прядь тёмных волос. Конечно, жарил подстилку на мягком диванчике. — Стив изменил мне в ту ночь, — произношу это с абсолютным спокойствием. Глаза Алекса заполонила ярость. — Я убью его, Глория. — Алекс, не нужно, — я мягко поглаживаю длинные пальцы солиста. — Слушай, я просто поговорю с ним, — солист прикрыл глаза. — Он сделал тебе больно, и он за это ответит. — Алекс, правда, не нужно, — я искренне улыбаюсь. Мне так нравится его забота. — Мы уже обо всём поговорили. — Почему нет, Глория? Я не позволю ему так с тобой поступать. — Он сам попросит у меня прощения, Алекс, если почувствует свою вину. Хватит, чёрт возьми, — я резко вскакиваю, вырывая свои запястья из рук Алекса. Снова холодно. — Прости. — Это ты прости. Я не хотел на тебя давить, — извиняющимся тоном прохрипел Алекс. — Все в порядке, — отвечаю я, крепко обнимая солиста. — Кстати, Глория, — отстранился солист. — Джей скоро остановит автодом, мы хотели сделать перевал в лесу. — Что?! — Ну, а что? По-моему, это очень здорово и, возможно, вы со Стивом… — Алекс, молчи. Я не хочу об этом думать. Не хочу об этом слышать, — я отмахиваюсь рукой. — Алекс, на улице холодает, — я заскулила. — Да и к тому же комары! — Макфин, природа — это свобода. Разговор закончен, — солист подмигивает мне и направляется к выходу. — Начинай собирать вещи, — кричит он напоследок. — Чёртов солист, — буркнула я вслед, уверена, он услышал, и начала искать свой старый портфель, с которым, для всех близких, покончила жизнь.