По ту сторону лжи

Концерт не произвел на Бё сильного впечатления, как и все заведение в целом. Не то чтобы Бё считал, будто только его клуб достоин внимания – просто здесь, в Нахе, организация, качество пива, интерьер и правда хромали. С другой стороны, Бё не мог не признать, что из пяти выступавших команд группа Юуто была самой сильной и выглядела на общем фоне более чем прилично. Впрочем, наслаждаться музыкой и просто отдыхать у Бё не получалось. Заняв столик в дальнем углу, он смотрел на сцену, но мысленно оставался далеко, и причин такой задумчивости было несколько – это воскресение оказалось неожиданно богато событиями. По доброй традиции, сложившейся в Нахе, утро было отвратительным. Бё рассматривал свое отражение в зеркале, считал засосы и царапины на собственной шее и приходил к выводу, что хочет кое-кого убить. - Мудак… - беззвучно, одними губами произнес он, обращаясь, разумеется, к Юуто, который находился в это время в другом конце города и слышать его не мог. Как так вышло, что простой визит к приболевшему приятелю Казуки обернулся бурным сексом, Бё сам не понимал, и это его несказанно злило, потому как за свою жизнь он научился отдавать себе отчет в собственных поступках. Вчерашний же вечер вышел каким-то из ряда вон выходящим. В постели Юуто был грубым – куда более грубым, чем обычно позволял Бё. В определенный момент закрался вопрос, не насилуют ли его, и точно ли он давал согласие на такое. Юуто потащил его в комнату едва ли не волоком, как будто опасался, что Бё передумает, и одежду с него срывал тоже чересчур торопливо. Бё мог бы потребовать не спешить или как-то иначе остановить эту бессмысленную гонку, но то, как Юуто смотрел на него – странным, не совсем понятным взглядом, заставило Бё промолчать и подчиниться, даже когда тот резко развернул его спиной к себе и толкнул на футон. Запястья Бё он сжимал с такой силой, что промелькнула мысль, не останутся ли синяки. - Полегче, - одернул Юуто Бё. Голос его прозвучал достаточно спокойно, и Юуто пробормотал что-то неразборчивое в ответ, пытаясь коленом шире раздвинуть его ноги. Наутро безрадостно рассматривая собственное отражение в зеркале, Бё перебирал в памяти подробности вчерашнего вечера и поражался сразу двум вещам: как он допустил эту близость и почему она ему так понравилась. Всю свою сознательную жизнь Бё искренне верил, что в постели люди должны стонать от наслаждения, а не от боли, и уж никак не мог предположить, что грубость может не быть помехой удовольствию, а даже наоборот – лишь подогревать его. Юуто вел себя как безумный, буквально вколачивался в его тело и тяжело дышал, а у Бё перед глазами расплывалось изображение, и в голове не оставалось мыслей, пока он пытался сдерживать собственные стоны. Подобное с ним не случалось очень давно, если случалось вообще. Когда все закончилось, Бё обессилено рухнул на футон, вскользь отмечая, что потерял счет времени и не может сказать, как долго все продолжалось, а Юуто со вздохом опустился рядом с ним. Перевернувшись на спину, Бё невольно зажмурился – электрический свет, который впопыхах никто не подумал выключить, неприятно резал глаза. Очень хотелось курить, но почему-то не хватало сил даже лишний раз пошевелиться. - Мне нравится, когда не просят выключать свет, - вернул в реальность голос Юуто, и Бё медленно повернул голову в его сторону. Он расположился рядом, перевернувшись на бок, подперев голову рукой, и раздражающе улыбался с невозмутимой физиономией, как будто ничего не случилось. - Полагаю, что с твоей скоростью никто просто не успевает попросить, - вяло и без особого энтузиазма огрызнулся Бё, на что Юуто негромко рассмеялся. - Еще больше мне нравится, когда при этом партнер отлично выглядит, - добавил он, проигнорировав слова Бё. "А ты отлично сосешь", - очень хотелось вернуть комплимент ему, но в последний момент Бё передумал хамить. - Ты тоже ничего, - отозвался он вслух и собрался было добавить, что теперь пора в душ, когда Юуто подался вперед, нависая над ним. - Хочешь, теперь я тебе дам? – спросил он, и Бё показалось, что голос Юуто звучит чуть хрипло и непривычно, а в глазах застыло неясное тревожное выражение. - Не хочу, - с небольшой запинкой ответил Бё, который совсем никак не ожидал такого предложения. - Почему? - Предпочитаю быть снизу, - честно признался он. От поведения Юуто Бё в который раз за сегодня растерялся и не успел добавить, что вообще-то он планировал отправиться в душ, а после – к себе в отель. В следующее мгновение Юуто оказался между его разведенных ног, крепко сжимая руками лодыжки. - Ну как скажешь, - выдохнул он, склоняясь ниже. Никогда прежде на Бё не смотрели таким жадным, внимательным взглядом – это последнее, что он успел отметить перед тем, как Юуто прижался к его шее, прихватывая губами тонкую кожу. "Мы договаривались только на один раз", - вспомнил в этот момент Бё, но сказать ничего не успел, снова отдаваясь чужой страсти. - Я свихнулся, - сделал нерадостное умозаключение Бё, когда разглядывать себя ему надоело, а мысли переключились на собственный гардероб – теперь Бё пытался вспомнить, захватил ли он с собой в Наху свитер с высоким горлом, чтобы скрыть от посторонних глаз последствия прошедшей ночи. Ответом ему стал звук входящего сообщения, в котором Юуто прислал адрес клуба, где планировал выступать, а в конце, перемежая послание веселыми смайликами, поинтересовался, как Бё себя чувствует и почему накануне он так быстро сбежал. Разозлившись еще раз, Бё закрыл сообщение и отправился в душ. Отвечать Юуто он не собирался. * Воскресный день до самого вечера оказался свободен, и Бё решил не тратить время впустую и встретиться сразу и с Миа, и с Масой. Голос у Миа был очень приятным и бархатистым – Бё вспомнил, что, будучи школьницей, та играла в театре, и подумал о том, что с таким голосом девушку могли бы взять и на профессиональную сцену. Стоило Бё сказать, что он – друг Казуки, что специально прилетел из Токио, когда с Казуки случилось несчастье, и что ему очень важно повидать именно ее, Миа, одноклассница Казуки переполошилась и выразила готовность встретиться сегодня же вечером. - Боже мой, я надеюсь, с Казуки все будет хорошо, - сказала она перед тем, как попрощаться. - Я тоже надеюсь, но это пока неизвестно, - сурово ответил Бё. Собственному голосу он старался придать скорбные нотки, иначе потом при встрече было бы трудно объяснить знакомой Казуки, которая его много лет не видела и не слышала, какого черта Бё вытащил ее на встречу. Как поступить с Масой, Бё представлял плохо. Судя по тому, что ему удалось узнать, в отличие от Миа имя Казуки должно было отбить у того желание не то, что встречаться, а вообще разговаривать с Бё. После недолгих раздумий, Бё решил поступить проще – выяснить в справочнике его адрес, благо фамилию он узнал еще накануне, и явиться непосредственно в гости. В воскресный день с утра Маса, по идее, должен был находиться дома, если, конечно, его работа не предполагала каких-то иных выходных и рабочих будней. И хотя вламываться без приглашения было совсем уж наглостью, с высокой степенью вероятности Бё допускал, что выставить человека за дверь все же сложнее, чем просто нажать на сброс, говоря по телефону. "По крайней мере, если этот человек – я", - сделал уточнение он. Солнце шпарило беспощадно, на улице было почти жарко как весной, и, слушая в такси работающее радио, сообщавшее о штормовом предупреждении на понедельник, Бё даже не верилось, что подобное возможно – в голубом небе не было ни единого облачка. Маса жил достаточно далеко от центра в новом благообразном районе. Такси остановилось возле одной из многочисленных новостроек, и Бё, выбравшись из салона и оглядевшись, пришел к выводу, что весной здесь должно быть красиво, когда зазеленеют деверья, а на аккуратных, пока что безжизненных клумбах распустятся первые цветы. Чтобы подойти к дому Масы, Бё было необходимо пересечь чистенький дворик, со всех сторон окруженный высотными домами, с детской площадкой и веселыми разноцветными скамейками. Уверенно шагая вперед, Бё думал о том, что так и не сочинил подходящей байки для одноклассника Казуки. Он практически ничего не знал о нем, кроме того, что Маса, со слов Юуто, красавчик и несостоявшийся художник, да и то, что о Казуки в его присутствии лучше вовсе не упоминать. Однако о чем еще можно говорить, Бё не знал, потому решил изобразить неведение относительно их напряженных отношений, представиться как друг Казуки, а дальше действовать по обстоятельствам. Что вообще можно выяснить с таким подходом, Бё сам не знал, но решил для себя, что будет неплохо хотя бы своими глазами посмотреть на этого Масу. - Пап, смотри, как я могу! – раздался голос совсем рядом, дальше последовал неясный шум, а следом раздался детский плач. Повернув голову, Бё увидел сцену, разыгравшуюся на площадке. Девочка в розовой курточке, не иначе, пыталась выполнить некий кульбит на одной из лесенок, ведущих к горке, откуда и свалилась на землю. Молодой отец утешал ребенка, отряхивая перепачканную куртку, но без особого успеха – девочка голосила, как будто ее режут. Подумав в очередной раз, как же он обожает детей и поморщившись от этих мыслей, Бё уже хотел было отвернуться и пойти дальше, когда его вдруг осенило догадкой. Присмотревшись внимательней к нерадивому папаше, прозевавшему падение собственной дочери с горки, Бё отметил, что тот казался совсем молодым для такого немаленького ребенка, да и внешне был очень хорош собой. Вероятность такого совпадения была не слишком велика – вокруг было немало многоквартирных домов, где наверняка жили десятки семей. "Но все же сейчас мало кто обзаводится детьми так рано", - сделал решающий вывод Бё и, рассудив, что ничего не потеряет, если хотя бы спросит, свернул с дорожки на детскую площадку. - Маса? – спросил прямо Бё. Фамилия одноклассника Казуки вылетела из головы, и Бё решил не тратить время на политесы. Молодой человек поднял на него растерянный взгляд, и даже девочка перестала на время орать, уставившись на Бё заплаканными глазами. Бё практически был уверен, что сейчас ему скажут, что он ошибся, однако ожидания не были оправданы. - Мы знакомы? – спросил его парень, вежливо улыбаясь и озадаченно всматриваясь в лицо Бё, явно стараясь вспомнить, кто перед ним. Он действительно был очень привлекательным, как теперь видел Бё, рассмотрев Масу вблизи – как-то почти по-девичьи красив, с большими глазами и аккуратными, правильными чертами лица. Волосы Масы были выкрашены в светлый цвет и растрепались от ветра, что придавало ему еще больше очарования. Бё подумал о том, что даже если с живописью у него не состоялось, работает Маса все равно в творческой среде – представить себе такого человека в строгом костюме и в офисе было практически невозможно. - Нет, не знакомы, но я тебя знаю, - ответил он с секундным опозданием, понадобившимся для того, чтобы присмотреться к человеку перед ним. - Меня зовут Бё. Я – друг Казуки Сатоо, твоего одноклассника. Прилетел в Наху из Токио. Хотя Бё и предупреждали, что Маса не питает теплых чувств к Казуки, все равно он не ожидал такой резкой перемены не то, что в поведении Масы, а даже в его внешности. Улыбка как будто побледнела и исчезла, а глаза заметно потемнели. - Друг, значит? – холодно произнес Маса, неосознанно дернув куртку девочки чуть сильнее, чем до этого, отчего та удивленно всхлипнула, уставившись во все глаза на отца. – Чего тебе надо? И откуда ты меня знаешь? - На фото видел, - решил ответить сперва на второй вопрос Бё, невозмутимо соврав. – А пришел я, потому как сейчас встречаюсь со всеми одноклассниками Казуки, чтобы сообщить неприятную новость. Ты знаешь, что с ним произошло? - Мне плевать, что произошло с этим… С Казуки, - отрезал Маса, поднимаясь на ноги и крепко сжимая за руку ребенка. Бё был уверен, что если бы не присутствие дочери, тот выдал бы куда более интересное слово. "Неужели можно так сильно злиться из-за конфликта восьмилетней – или сколько там – давности?" – изумился про себя Бё, но неуместные мысли погнал прочь: следовало действовать быстро, потому как Маса явно не был настроен с ним общаться. - Казуки сбила машина, теперь он в коме, уже больше недели, и неизвестно, поправится ли, - сообщил Бё, цепко всматриваясь в лицо Масы, чтобы не пропустить ни единую эмоцию. Хотя в глазах его собеседника и промелькнула не совсем ясная тень то ли удивления, то ли сомнения, вслух выражать сочувствие Маса не стал, лишь невозмутимо дернул подбородком. - Кажется, я сказал, что класть на это хотел? Да и такие, как Казуки, всегда выкарабкиваются, - и, чуть склонив голову, глядя исподлобья, он добавил: – Не переживай, скоро твой друг будет снова с тобой. И со всеми своими остальными друзьями тоже. Слово "друг" Маса цедил со слишком недобрым видом: Бё ни на секунду не усомнился, что каким-то загадочным образом тот догадывался об истинной сути его с Казуки отношений и откровенно не одобрял. Но смутило Бё другое. - В смысле – с остальными друзьями? – спросил он, даже не представляя, что имел в виду Маса. - А ты не в курсе? – широко распахнул глаза тот. – Неужто Казуки с тобой не поделился? - Чем не поделился? – Бё почувствовал, что миловидный Маса нравится ему все меньше. - Па-ап… - протянула девочка, поднимая глаза на отца, но тот лишь нетерпеливо дернул рукой. - Приятной новостью, очевидно. О том, что здесь у него тоже есть друг. Такой же, как ты, - с неожиданно некрасивой улыбкой ядовито процедил Маса. – А зная Казуки, наверняка и не один. Что это он с девушек на заднеприводных переключился, а? В жизни редко случались ситуации, когда Бё было нечего сказать, и эта оказалась одной из них. Бё привык к тому, что взрослые люди в большинстве своем вели себя вежливо, даже если сложившееся положение вещей или сам Бё их не устраивали. Маса же к таким не относился, быть может, всегда или же только в случае, когда дело касалось Казуки – его старого врага. И не испытывал дискомфорта от того, что просто хамил Бё в лицо. Замешательство Бё Маса расценил как собственную маленькую победу, на лице отразилось слабое удовлетворение произведенным эффектом: наверняка он думал, что удивил и даже подкосил Бё известием о неверности Казуки. А заодно и утвердился во мнении, что никакими друзьями они не являлись. - Я когда увидел, как они в курилке тискаются, чуть не выблевал, - добавил он. – Даже задерживаться рядом не захотел. Если б знал, что будет Казуки, вообще на встречу не приходил бы. Потянув за руку ребенка, Маса направился прочь с детской площадки. Бё был практически уверен, что если бы не девочка, Маса скрылся бы из виду за какие-то секунды, но из-за дочки тому пришлось идти не быстро, пока Бё озадаченно смотрел в его спину. "Что-то не сходится…" – мелькнула у него мысль, и вдогонку пришло воспоминание. Юуто говорил о том, что Казуки весь вечер не мог собраться с силами заговорить с ним, а когда наконец решился, все успели хорошо набраться. Бё запомнил это четко, как и то, что Маса ушел в самом начале вечера, а значит, увидеть Казуки и Юуто вместе просто не мог. - Я тебе не верю, - выпалил Бё, чтобы сказать хоть что-то. Со стороны это должно было прозвучать как жалоба несчастного обманутого влюбленного, но Бё было плевать, что подумает о нем Маса. Он лишь хотел понять, зачем одноклассник Казуки лжет. - Да мне по фиг, - бросил через плечо Маса, и когда Бё подумал, что тот больше ничего не скажет, вдруг остановился и обернулся: - То, что Казуки – извращенец, я даже не удивился. А вот от Манабу не ожидал. На этих словах Маса снова развернулся и пошел в сторону одного из домов, а Бё физически почувствовал, как от удивления у него широко распахиваются глаза. - Папа, а что такое извращенец? – донеслось до него, но что Маса ответил ребенку, Бё уже не услышал. "Как они тискаются в курилке… С Манабу?.." – мысленно повторил Бё и даже попытался представить себе эту картину. Вообразить подобное Бё мог, а вот поверить – с трудом. Как такое было возможно? Манабу любил Наоми и жил с ней, ни Юуто, ни кто бы то еще не упоминал о том, чтобы его связывали с Казуки какие-то иные узы, кроме дружеских. Более того, Юуто говорил, что уже много лет Казуки не поддерживал отношения со старыми друзьями. Мог ли Маса ошибиться, мог ли придумать такое специально, Бё не знал, но и не представлял, зачем ему это нужно. Стоя в растерянности на детской площадке, Бё думал о том, что вместо ответов получил новые вопросы. * Встреча с Миа была куда менее сногсшибательной, но и у одноклассницы Казуки Бё не узнал для себя ничего полезного. - Прошу прощения за опоздание, - выдохнула Миа, на ходу снимая изысканное серое пальто с опушкой на воротнике и тут же присаживаясь за столик напротив Бё. Девушка сама назначила место встречи – небольшое кафе недалеко от ее дома. Бё она узнала безошибочно и сразу просто потому, что он был единственным одиноким из немногочисленных посетителей, что было и неудивительно – заглянув в меню, Бё понял, что заведение было с претензией и не для всех: цены, мягко говоря, кусались. - Ничего страшного. Красивым женщинам положено опаздывать, - вежливо улыбнулся он, на что Миа мелодично рассмеялась. Сама по себе она не была очень красивой, но принадлежала к тому типу женщин, которые создают себя сами. Она так элегантно снимала перчатки, что Бё непроизвольно засмотрелся на ее руки, маленькие и ухоженные, с идеальным маникюром и аккуратными неброскими кольцами. Почему-то Бё даже не усомнился, что камни в них были настоящими бриллиантами. Да и весь облик Миа притягивал взгляд: стильная стрижка, безупречный макияж, подчеркнувший достоинства ее лица – большие глаза и аккуратный носик, продолговатые серьги, из-за которых шея казалась длиннее. Бё не относился к ценителям женской красоты, но не мог не признать, что Миа выглядела отлично. И еще она была безусловно богата: не вычурно и не броско, но все равно заметно. - Как там Казуки? – вежливая веселость Миа тут же сменилась такой же вежливой заинтересованностью, и Бё, снова приготовившись играть, изобразил тяжкий вздох. В который раз он рассказал о том, что случилось с Казуки, и в который раз увидел неподдельное изумление, услышал дежурные слова сочувствия. Сколько Бё не всматривался в лицо Миа, он не мог прочитать ничего нового или особенного. "Хреновый из меня психолог", - думал Бё, отпивая маленькими глотками кофе, по цене которого в ином ресторане можно было полноценно пообедать. Одноклассница Казуки вела себя точно так же, как и все остальные. Да, ей было жаль старого друга, которого до этого она не вспоминала много лет. Да, она очень благодарна Бё за то, что тот нашел время встретиться с ней и все рассказать. Да, она обязательно навестит Казуки, когда тому станет лучше. Да, Бё прав, в школе они встречались недолго – Казуки был славным парнем. И нет, она не заметила ничего необычного на встрече одноклассников. - Разве что то, что Казуки выглядел очень счастливым, - добавила она. – Ах да, а еще я слышала, как он говорил по телефону… - С кем говорил? – почувствовал неясную надежду Бё. - Вот это как раз интересно, - чуть растерянно передернула узкими плечиками Миа. – Мне позвонил муж, и я вышла из зала поговорить. А когда шла назад, обнаружила, что Казуки тоже вышел в холл позвонить. Я услышала только обрывок разговора: он общался с больницей. В смысле, с кем-то из сестер в приемном покое… Или как это называется, я не знаю. - Что он говорил? – Бё старался, чтобы его голос звучал флегматично, и поспешил объяснить свое любопытство: - Просто я не знал, что кто-то из близких Казуки болеет. Вдруг это какой-то незнакомый мне родственник, которому тоже надо рассказать о случившемся? - Да вот ничего особенного не говорил, - призадумалась Миа, пытаясь вспомнить. – Он интересовался самочувствием этого… Этого человека, и спрашивал, можно ли навестить его завтра или не стоит. - Почему не стоит? - Не знаю, он не уточнял. Может, тому было как-то не очень хорошо… - Казуки называл имя? – задал самый волнующий вопрос Бё. - Да, - к небывалой удаче кивнула Миа, но тут же добавила извиняющимся тоном: - Только я его не запомнила. Бё очень хотелось стукнуть кулаком по столу. Впервые за все время замаячила хоть какая-то подсказка, но одноклассница Казуки умудрилась забыть элементарное. - Совсем не помните? – подключив всю свою выдержку, вкрадчиво спросил Бё. – Ни имя, ни фамилию? Миа огорченно покачала головой и сделала глоток кофе. - Это имя… Оно было точно самым обыкновенным. Распространенным, вот я и не запомнила. Бё уже не знал, смеяться ему или ругаться. Если бы оказалось, что Казуки проведывал какого-то иностранца с витиеватым именем, его голова точно взорвалась бы. Но Бё уже не был уверен, что она не взорвется от безнадежности, когда очередная забрезжившая надежда оказалась новым тупиком. - Казухико… Или нет? Может, Казухиро? - негромко пробормотала Миа, потирая кончиками пальцев лоб. – А вот фамилию вообще не помню… - Но имя было мужским? – уточнил Бё. - Да, мужским. Это однозначно, - убежденно заверила его Миа и тут же продолжила: - Меня что и удивило-то. Казуки заметил меня и понял, что я невольно подслушала. И тогда я рискнула спросить, не случилось ли что плохое с кем-то из его близких. А Казуки на это как-то странно улыбнулся и ответил, что за последние дни с ним случается исключительно хорошее и вообще вся жизнь скоро изменится и станет лучше. - Изменится и станет лучше? – негромко повторил за ней Бё, который уже не знал, что и думать. - Да, как-то так. Не помню дословно, - снова немного виновато взглянула на него Миа. Обсуждать дальше было нечего, и Бё, попросив девушку обязательно позвонить ему, если она вспомнит что-то, вежливо попрощался. Теперь ему предстояла поездка в клуб, где должно было пройти выступление группы Юуто, и Бё, набирая ставший уже почти родным номер такси, пообещал себе, что в понедельник утром арендует новый автомобиль, потому как зависеть от таксистов ему попросту надоело. Именно обо всем этом и думал Бё на протяжении целого концерта, поглядывая на сцену лишь краем глаза и слушая вполуха. - Ты чего завял? – вывел Бё из невеселых размышлений знакомый голос. – Не можешь отойти от восхищения после моей блистательной игры? Бё медленно поднял глаза на Юуто, который без приглашения уселся за его стол. Вскользь Бё отметил, что Юуто выглядел не очень хорошо, лицо его было осунувшимся, как часто бывает после высокой температуры и сильного недомогания, однако это не мешало Юуто сиять довольной улыбкой. Его группа была хэдлайнерами, маленький концерт закончился, и теперь в клубе царил невнятный шум, слышался смех, и играла приглушенная музыка. Большая часть зрителей разошлась, но некоторые, в частности, сами музыканты и их друзья, остались, чтобы выпить пива и пообщаться. - Твою блистательную я оценил бы баллов на восемь из десяти, - вздохнул Бё и заглянул в свой стакан: пива на донышке оставалось совсем немного. - Ого! – округлил глаза в притворном восхищении Юуто. – Да ты что! А я думал, ты меня просто заплюешь. - Планировал, да что-то лень, - честно ответил Бё и, чуть помешкав, добавил: - Вообще вы неплохо играете. Действительно, неплохо. Если будет желание выступить в Токио – милости просим. - Куда просим? – не понял Юуто. - В мой клуб. - У тебя есть клуб? - Есть. Разве я не говорил? - Нет, ты сказал, что ты – богатый наследник, - хмыкнул Юуто. - Я и есть богатый наследник, - не стал спорить Бё. – Клуб у меня для души. - А-а, - многозначительно протянул Юуто. – У тебя, кроме клуба, еще и душа есть? У Бё имелся с десяток достойных ответов, но настроение не располагало пререкаться. Весь вечер он думал о том, что в своем импровизированном расследовании зашел в тупик и теперь не представляет, чем заниматься дальше. Он поговорил со всеми друзьями и недругами Казуки, познакомился с Джином и посетил кафе, завсегдатаем которого был Казуки. Одним словом, сделал все, что было в его силах. Больше зацепок не оставалось, однако к разгадке он не приблизился ни на шаг, только еще больше запутался. Однозначно Бё мог сказать только одно: произошедшее не было случайностью, Казуки не пытался убить какой-то псих, иначе никак нельзя было объяснить, почему Джин получил такое странное электронное письмо. Кто-то пытался подставить его, кто-то хотел, чтобы в смерти Казуки винили его собственное преступление семилетней давности. Но кто мог сделать это, Бё не представлял, лишь думал о том, что с равным успехом это мог быть как кто-то из знакомых Казуки, так и совершенно чужой человек. Узнать электронный адрес Джина было проще простого – он был указан на визитке, которую тот дал при встрече, да и Бё практически не сомневался, что и на сайте фонда помощи инвалидам его легко можно найти. О вине Казуки в совершенном преступлении тоже мог узнать кто угодно. "Нужно спросить про Манабу", - напомнил себе он. Задать Юуто вопрос о том, что на самом деле связывало Казуки и его якобы просто друга Манабу, было наиболее логичным, пускай Бё уже и предвидел, как Юуто рассмеется над таким заявлением и скажет, что Масе нужен окулист, а лучше – психотерапевт. С другой стороны, говорить обо всем этом Бё уже просто не хотелось. - Поехали отсюда, - вдруг предложил Юуто, и Бё снова поднял на него глаза. В ответ Юуто продемонстрировал широкую улыбку, но в его взгляде Бё почудилось что-то иное, отличное от веселости. Как будто Юуто смотрел на него с теплотой или же немного сочувственно – Бё сложно было определить. - Куда? – поинтересовался он. Хотелось язвительно добавить, что прогуливаться с такой занозой, как Юуто, ему не слишком интересно, но почему-то он опять удержался от сарказма. - А какая разница? – невозмутимо пожал плечами Юуто. В ответ на это Бё только тяжело вздохнул. Разницы действительно никакой не было. - Спать с тобой я больше не буду, - на всякий случай предупредил он, доставая бумажник, чтобы расплатиться за пиво. - Ну это само собой, - с самым независимым видом развел руками Юуто. * Было еще рано, но утро обещало быть ясным, и лучи зимнего солнца пробивались сквозь тонкие занавески. Как правило, в это время Бё еще спал, потому что спешить на работу ему не было нужды, однако сегодня вышло исключение. Его разбудил Юуто, опустив руки на плечи и склонившись совсем низко. До того, как открыть глаза, Бё будто почувствовал, что тот улыбается, хотя умом и не понимал, как такое можно ощутить, не видя. А еще через секунду Юуто прижался к нему горячим телом. Накануне целоваться они начали еще в такси, когда ехали из клуба в сторону гостиницы. Бё подумал о том, что это некрасиво и по-детски вести себя так при посторонних, даже если этот посторонний – всего лишь таксист, которого видишь в первый и последний раз в жизни. Но на этом разумные мысли и закончились. Инициативу проявил Юуто, и Бё снова не стал отталкивать. Вопреки собственным словам о том, что близости он больше не желает, почти сразу пришло понимание, что если дойдет до дела, он не отступит. Бё сам не понимал, почему получается вот так, и даже настойчивые напоминания о том, что Юуто ему не нравится, никак не исправляли ситуацию. Юуто в постели был похож на фейерверк – именно такая ассоциация возникала у Бё. Уже давно у него не было такого секса, безумного, безудержного, без каких-либо рамок и границ. Второй раз оказался даже ослепительней первого, и Бё не брался считать, сколько раз Юуто довел его до разрядки. Было уже далеко за полночь, когда Бё, окончательно обессилев, буквально упал на одну из двух постелей – в номере, который он снял, большой общей кровати не было. - А теперь проваливай домой, - закрыв глаза, негромко сказал он Юуто, который в это время курил в приоткрытое окно, дожидаясь своей очереди идти в душ. - Ага, - отозвался тот и, разумеется, никуда не уехал. Пару раз за ночь сквозь сон Бё чувствовал, что его обнимают – Юуто мало того, что не послушался, но и еще устроился на одной с ним кровати. Даже в полудреме у Бё не было мысли, что это Казуки рядом с ним, он четко помнил о том, что произошло, и ощущение чего-то нового, еще толком незнакомого, только-только начинающегося, было приятным, пускай и порядком подзабытым. Бё пытался одернуть себя и напомнить, что с Юуто у него не может начинаться ничего, но сам же игнорировал голос разума. "Секс с любым новым партнером всегда интересный и богатый эмоциями", - успокоил сам себя Бё. А теперь, благодаря Юуто, наступило первое отличное утро за все время, что он провел в Нахе. Прежде Бё считал, что нельзя одновременно целоваться и заниматься любовью: прелюдия всегда шла отдельно и не имела ничего общего с быстрыми ритмичными движениями, когда становилось уже не до поцелуев и нежностей. Однако Юуто перевернул и это представление Бё о сексе. Целоваться с ним было вкусно – другого определения не удавалось подобрать. Бё не открывал глаза, чувствуя едва теплые солнечные лучи на собственном лице, чувствуя вкус губ Юуто и одновременно наслаждаясь каждым плавным медленным движением внутри собственного тела. Юуто никуда не спешил, и было так сонно и томительно, но при этом так ошеломительно, что Бё, получая удовольствие от каждого прикосновения, был вынужден признать – это лучший утренний секс в его жизни. "Идеально", - констатировал он, понимая, что наслаждение можно растянуть на целый час. Такого с Бё еще не случалось. Однако до часа дело не дошло: в какой-то момент, потеряв терпение, Юуто начал двигаться резче, и Бё сорвался практически сразу, шумно выдыхая и выгибаясь, невольно подаваясь навстречу каждому толчку. Оргазм был настолько сильным, что показался немного болезненным, даже голова закружилась, и никак не получалось выровнять дыхание. Если до этого дня Бё думал, что в постели его уже никто не удивит, то теперь он был вынужден признать, что поторопился с выводами. Открыв глаза, Бё увидел, что Юуто смотрел на него сверху вниз, опираясь на локти, и в его глазах Бё, не без зубовного скрежета, прочитал самое настоящее самодовольство. Юуто понимал, какое впечатление произвел, и явно был доволен собой. Не без досады Бё подумал о том, что все мысли и эмоции по поводу случившегося можно было прочитать на его лице. Но даже это не могло испортить красоту момента: Бё было действительно хорошо, как редко бывало, и он поймал себя на мысли, что мог бы так проваляться в постели целый день. - Сегодня я первый в душ, - заявил Юуто, не шелохнувшись с места. - И тебе доброе утро, - отозвался Бё. Это были первые слова, какими они обменялись сегодня, после чего Юуто наконец отстранился, сел на постели, взъерошив свои и без того растрепанные волосы, и задумчиво уставился за окно. - На работу опоздаешь, - прокомментировал Бё его неторопливость, но Юуто даже головы не повернул в его сторону. - Не опоздаю. Некуда опаздывать. - Это почему же? – удивился Бё. - Да я, когда заболел, даже предупреждать их не стал, что не приду, - просто ответил тот. – Думаю, меня уже уволили. - Ну ты и придурок, - честно сообщил, что думал по этому поводу, Бё. - С чего бы? Это такая работа, что можно и не париться. Другую найду. На этих словах Юуто поднялся на ноги и, прежде чем отправиться в душ, потянулся всем телом. Украдкой наблюдая за ним, Бё вспомнил известное изречение о том, что девяносто пять процентов людей в одежде выглядят лучше, чем без нее. Юуто относился к редким оставшимся пяти процентам. Без своих мятых, не самых свежих шмоток он смотрелся куда лучше, а у Бё опять возникла ассоциация с танцорами – по собственному опыту он знал, что у людей, занимавшихся танцами, фигура оставалась очень хорошей даже после того, как те переставали упражняться. - Ты танцами случайно не увлекался? – не выдержав, поинтересовался вдогонку Бё. - Ну а то, – фыркнул Юуто, оглянувшись через плечо. – Десять лет в бальной школе, как дурак. - Почему как дурак? - Потому что вырванные годы. Я хотел играть в футбол, как все, - развел руками Юуто. – Но будущий дипломат должен был уметь плясать. Так считали мои родители. - Плясать тоже полезно, - флегматично заметил на это Бё, и Юуто, ничего не ответив, открыл дверь в ванную. Но, прежде чем уйти окончательно, он еще раз обернулся и хитро прищурился. - Я знаю, что я великолепен, - сообщил он, на что Бё только демонстративно возвел глаза к небу. Куда опять подевались его сигареты, Бё не знал. Рядом на прикроватной тумбочке нашлась только пачка Юуто, и, сделав пару затяжек, Бё мысленно поинтересовался у белого потолка, в который пялился, откинувшись на подушки, что за дрянь тот курит. Вместо ответа тишину в номере нарушила трель его мобильного. - Пошли все на хрен, - объявил в пустоту Бё, искренне считавший, что нормальные люди в такую рань не звонят, а он сам имеет право докурить свою первую сигарету, ни на что не отвлекаясь. Однако звонивший не унимался, и когда мелодия пошла по третьему кругу, Бё, выругавшись, поднялся с постели. Телефон нашелся в куртке, куртка – брошенной возле входной двери. Порывшись в карманах, Бё наконец вытащил надрывающийся телефон. - Слушаю, - сдерживая раздражение, ответил он. - Коджима-сан? – вежливо поинтересовались у него. - Коджима-сан, - согласился Бё. - Больница Итокадзу. У нас для вас радостное известие. Ваш брат пришел в себя.