Жизнь Хейзел Грейс

Ассистент вошла в стерилизационный шлюз, вытянула вперёд руки и надела халат, поданный медсестрой. Продев руки в рукава, молодая нейрохирург завязала за спиной тесёмки, подошла к стальной раковине и стала тщательно мыть руки. Она замирала от страха. Медсестра вытерла ей руки, посыпала тальком ладони и вскрыла упаковку с парой стерильных перчаток, которые ассистент поспешно надела. В светло-голубой пилотке, с закрытой маской ртом она сделала глубокий вдох и вошла в операционную. За пультом сидел Адам Петерсон, специалист по функциональному нейросканированию, и следил за системой подготовительной эхографии. В машину уже были введены картинки ядерно-магнитного резонанса мозга Нии. Сравнивая эти изображения с теми, которые будет предоставлять в реальном времени эхограф, компьютер сможет точно определить удаляемую часть опухоли. Управляемая Адамом, система станет в процессе операции выдавать новые снимки мозга. Профессор Фернстайн вошёл через несколько минут вместе со своим коллегой, доктором Ришаром Лалондом, приехавшим из Монреаля. Доктор Лалонд поздоровался с бригадой, устроился за аппаратом нейронавигации и взялся за две его рукоятки. Умело управляемые хирургом, механические руки, связанные с главным компьютером, могли с точностью до микрона резать опухолевую массу. На протяжении всей операции точность хирургического вмешательства сохраняла критическое значение. При малейшем отклонении от траектории Ния могла лишиться дара речи или способности двигаться, хотя и излишняя осторожность могла сделать операцию бесполезной. Ассистент сосредоточенно молчала, перебирая в голове детали процедуры, которая вот-вот начнётся и планированием которой она так напряжённо занималась уже несколько недель. Нию подготовили в соседней палате и вкатили на каталке. Медсёстры со всеми предосторожностями устроили её на операционном столе. Капельницу на штативе присоединили к её руке. Норма, главная медицинская сестра Госпиталя, рассказывала Нии, что усыновила детёныша панды. — Как же вы его привезли? Вам разрешили? — допытывалась Ния. — Нет, — отвечала Норма, смеясь, — он останется у себя на родине, в Китае, но мы будем обеспечивать его всем необходимым, пока он не сможет жить отдельно от своей мамы. Только вот никак она не подберёт для зверёныша кличку, — добавила Норма. — Как лучше назвать панду? Пока девочка ломала голову над этим вопросом, Норма поставила ей на грудную клетку разноцветные пластинки, соединённые с электрокардиографом, а врач-анестезиолог ввёл ей в указательный палец крохотную иглу. Это был зонд, с помощью которого можно контролировать состав крови. Врач ввёл препарат в капельницу и заверил Нию, что та сможет продолжить раздумья об имени для детёныша панды после операции. А пока следовало сосчитать вместе с ним до десяти. Анестетик опустился по катетеру и проник в вену. Ния уснула между цифрами «два» и «три». Реаниматолог следил по мониторам за показателями жизнедеятельности. Норма замкнула на лбу у Нии обруч, чтобы исключить какие-либо движения головой. Подобно умелому дирижёру, Фернстайн произвёл перекличку своей бригады. Каждый участник доложил со своего поста о готовности. Фернстайн подал сигнал доктору Лалонду, и тот нажал на рукояти аппарата нейронавигации. Ассистент следила за ним не отрываясь. Первый надрез был произведён в 9 часов 27 минут, началось двенадцатичасовое путешествие в сокровенные глубины детского мозга. Сердечный ритм Нии был стабилен, Фернстайн потребовал постепенного увеличения анестезии. Вторая серия эхограмм подтвердила нормальный ход резекции. Миллиметр за миллиметром электронные руки под управлением доктора Лалонда резали опухоль в затылочной доле мозга Нии и поднимали срезы на поверхность. На четвёртом часу работы Лалонд оторвался от работы. — Смену! — потребовал он, его глаза выражали беспредельное утомление. Фернстайн подал ассистентке Лорен знак занять место за аппаратом. На мгновение она растерялась, взгляд профессора подбадривал и возвращал уверенность. Тысячи раз она повторяла эти движения на стимуляторе, и вот настал день, когда от её умения зависела человеческая жизнь. Как только она села к аппарату, страх сняло как рукой. Лорен сияла. Кончиками пинцета она ухватила свою мечту. Её действия были безупречны, её умение ошеломляло. Вся бригада следила за ней, Норма уже читала в глазах профессора гордость за способную ученицу. Лорен сидела у манипулятора до начала седьмого часа операции. Когда ей тоже понадобилась замена, компьютер показывал, что резекция сделана на 76 процентов. Лалонд занял своё место, одобрительно подмигнув молодой сотруднице. Анестезиолог заметил на мониторе отклонение в показаниях и проверил содержание кислорода в крови. Бригада увидела, как он переменился в лице. Инстинкт подсказывал ему, что нужна осторожность. — У вас кровотечение? — спросил он. — Пока ничего не видно, — Фернстайн наклонился к монитору доктора Петерсона. — Но что-то не так! — настаивал анестезиолог. — Делаю повторную эхограмму! — доложил специалист по нейросканированию. От безмятежности, царившей в операционной, не осталось следа. — Малое промывание! — сухо распорядился доктор Кобблер, увеличивая поступление кислорода. Лорен почувствовала себя бессильной. Она уставилась на доктора Фернстайна. По глазам профессора было видно, что положение вот-вот станет критическим. — Возьмите её за руку, — сказал ей шёпотом наставник. — Что делать? — спросил у Фернстайна Лалонд. — Продолжаем! Адам, что на эхограмме? — Пока ничего особенного, — был ответ. — У меня начало аритмии, — доложила Норма, глядя на мигающий электрокардиограф. Ришар Лалонд со злостью хлопнул ладонью по пульту. — Рассечение задней мозговой артерии! — сухо проговорил он. Все члены бригады переглянулись. Лорен перестала дышать и зажмурилась. Было семнадцать часов двадцать две минуты. Через минуту повреждённая стенка артерии, подававшей кровь в заднюю часть мозга Нии, прорвалась на участке в два сантиметра. Под давлением хлынувшей потоком крови разрыв неуклонно увеличивался. Несмотря на спешно поставленный Фернстайном дренаж, кровь стремительно заливала мозг. В семнадцать часов двадцать семь минут на глазах у всей бессильной что либо изменить бригады — четырех врачей и медицинских сестёр — Ния навсегда перестала дышать. Ручка девочки, которую стискивала Лорен, разжалась, словно выпуская последнее дыхание жизни, которое она ещё удерживала в ладони. Бригада молча вышла из операционной и разбрелась по коридору. Сделать ничего было нельзя. Опухоль, в своей злокозненности, прятала от самых современных приборов аневризму мелкой артерии в мозгу Нии. Лорен осталась одна, не выпуская неподвижные пальцы девочки. Норма подошла и осторожно вынула мёртвые пальцы из сжатой руки нейрохирурга. — Ступайте. — Я обещала… — прошептала Лорен. — Это — единственная ошибка, которую вы сегодня совершили. — Где Фернстайн? — спросила она. — Пошёл, наверное, к родителям малышки. — Лучше бы это сделала я. — По-моему, вы уже исчерпали свою дневную норму переживаний. Позвольте дать вам совет: прежде чем ехать домой, побродите по большому магазину. — Зачем? — Чтобы увидеть жизнь. Сотни жизней! Лорен погладила Нию по лбу и закрыла голову ребёнка зелёной простыней, после чего покинула операционную. Норма смотрела, как она удаляется по коридору. Покачав головой, она выключила свет над операционным столом. Помещение погрузилось в темноту.

***

Я сидела в своей палате и ждала родителей, они поехали домой за кое какими вещами, а так же покормить Риччи. Я решила выйти и пойти прогуляться к Нии в гости. Войдя в палату, я увидела опустевшую без игрушек тумбочку, постель убранная. На стульчике возле кровати сидел уставший отец Нии и укладывал ее вещи. Увидев меня, он ласково улыбнулся: - Нии с нами больше нет. Мое сердце сжалось, в горле стал комок, единственное, что я смогла это бессильно опустится, рядом с отцом Нии, на кровать. Он прижал меня к себе. - Ничего, она там, где ей хорошо, там нет горя и болезней. Я знаю, что она там счастлива. По моим щекам потекли горячие слезы, утерев их рукавом кофты, я наконец-то смогла ответить: - Я знаю, что такое потерять близкого человека. Это все что я была способна сказать. Когда я потеряла Огастуса, я чувствовала то же самое. Но нужно жить дальше. Не забывать тех приятных воспоминаний, которые связанные с этим человеком. Хотя, на одних воспоминаниях нельзя прожить. Нужно продолжать радоваться жизни, и заполнять ее красочными и радостными моментами. - Давайте я чем-то помогу. - О, нет спасибо, я уже все собрал. - А вы забрали Сову? - Какую Сову? Улыбнувшись в ответ, я нагнулась под кровать и достала от туда плюшевую Сову. - Вот, держите. На миг отец Нии задумался. - Если не ошибаюсь, то это та Сова, которую Ния хотела вылечить. И я думаю, Ния будет счастлива, если лечением этой Совы займешься ты, Хейзел. Протянув мне игрушку, он встал и пошел на выход, на пороге он развернулся. - Пока, Хейзел. Он вновь улыбнулся, на глазах его начали поблескивать слезы. Повернувшись к выходу, он ушел.