Часть 1
23 января 2015 г. в 17:40
Мужчина в промокшем кафтане стоял, опёршись на стойку, и задумчиво глядел в окно. Капли стекали, цепляясь за грубую синюю ткань, и с глухим стуком падали на пол. За окном бушевал ветер; ветви деревьев яростно стучали в стекло, каждый раз оставляя на нём тяжёлые мокрые листья. Но все посетители, набившись в маленькое здание почтовой станции, легкомысленно сетовали на «неприятную погоду», смеялись и обсуждали злободневные проблемы. «Муку достать негде! Отчего же? Да мельница из строя вышла! Ой беда-то!» — донеслось уз глубины зала.
— Витольд, вот ты где! Нашлось твоё письмо.
Со склада вынырнул юноша с небольшим конвертом в руках, расталкивая посетителей локтями и упрямо продираясь к мужчине в кафтане.
— Вот оно! Вот оно! — он сунул ему в руки аккуратно упакованное письмо.
— Что-то долго ты его искал. Тут ужасно душно, просто невозможно ждать.
— Ой, дружище, полно тебе, — ехидно улыбнулся юноша, обнажая ряд кривых жёлтых зубов. — Лучше б ты наслаждался пребыванием на станции. Не забывай, что тебе ещё предстоит обратный путь.
Витольд промолчал, бросив оценивающий взгляд за творящийся за окном хаос. Ветер и дождь вовсе не собирались утихать, качая хрупкие берёзки из стороны в сторону; шипящие и пенящиеся потоки грязной воды стремительно стекали вниз, в долину, вид на которую хорошо открывался из окна.
— Ничего страшного, Ерс. Мой конь довезёт нас до дома в любую погоду, даже не сомневайся. Единственное, чего я боюсь, — он кивнул на мальчика, дремлющего в старом кресле, — так это то, что Матис вот-вот помрёт с голоду. Он ничего не ел со вчерашнего дня, а остановиться по дороге в трактире, у нас, к сожалению, времени не было.
— Всего лишь со вчерашнего дня! Ха! — прищурился Ерс. — Вот, помнится, в период засухи мне не доводилось есть по несколько дней, и я до сих пор жив и здоров.
— Не сравнивай себя и ребёнка. Это глупости, — отмахнулся Витолд и подошёл к мальчику. — Матис, вставай, пора ехать домой.
Ерс закусил губу и неуверенно протянул руку по направлению к уходящим. Наконец, он пересилил себя и выкрикнул им вслед:
— Кстати, основная дорога закрыта, там из-за непогоды случился какой-то несчастный случай. Теперь единственный свободный путь лежит через лес.
После чего, почувствовав на себе десятки взглядов — любопытных, гневных и равнодушных — он юркнул за дверь и скрылся в недрах почтового склада.
— Остались бы на почте, что ли, пока непогода не кончилась, — кивнул на дверь старик, стоящий рядом с Витольдом и Матисом. — Нельзя ехать через лес в такую погоду, это Лесной царь бушует.
— Лесной царь? — в один голос спросили они: Матис — с восторгом перед всем мистическим, свойственным детям, Витольд — с явным недоверием.
— Кто такой этот Лесной царь? — переспросил мужчина, но, видя, как старик торопливо скрылся в толпе, сплюнул и повернулся к сыну: — Навыдумывают же всякое!
Мальчик неуверенно кивнул и запахнул пальто, следуя за отцом к телеге. Его мысли были далеко-далеко от этой убогонькой почтовой станции: упоминание старика о некоем Лесном царе взбудоражило его ещё не очерненное прозаическими мерзостями воображение. В чертогах его фантазий раскинулись пестреющие цветами золотые луга и нивы, бродящие по ним табуны благородных белых лошадей, и, конечно же, наводнённый феями и эльфами лес, кроны которого лениво прочёсывало своими лучами солнце. Вот из зарослей вышел величественный царь леса — в длинном зелёном плаще, с ярким венком из цветов на голове, — а за ним вереницей вылетело, выползло, прискакало самое разнообразное зверьё.
— Матис, о чём ты задумался? Ты чуть было не прошёл мимо телеги! — добродушно потрепал его по голове отец, помогая залезть на высокий приступок. Мальчик смутился, качнул головой и обхватил плечи руками, пытаясь согреться.
Кончик багряного солнца сверкнул из прорехи между тяжёлыми серыми облаками и скользнул за горизонт, уступая место сумеркам. Тёмные рваные тучи грозно сдвинулись, заполонили небо, сливаясь в один чёрный монолит. Ясное око светила больше не пугало удушающую сырость и промозглый холод, отчего они вступили в свои права. Витольд тревожно оглянулся по сторонам и погнал лошадь. В его мозгу промелькнула мысль о том, что ещё не поздно свернуть в противоположную сторону и снять комнату в ближайшем трактире, но тощий кошелёк тут же пресёк эту желание на корню.
— Ничего страшного. Это обычная дорога через лес. Ну подумаешь, дождь. Ну подумаешь, ночь. Это совершенно естественное стечение обстоятельств, — пробубнил он себе под нос, зажигая болтающийся на телеге фонарь, которому предстояло освещать размытую дорогу в чаще леса.
Лошадь месила копытами грязь, упрямо продвигаясь вперёд. Вскоре почтовая станция с её уютно горящими окнами превратилась в маленькую светящуюся точку, а потом и вовсе исчезла во мраке. Ночь выдалась безлунная, и случайный отсверк молнии осветил густую серую темноту, обозначив перед глазами Витольда контур леса. Деревья, казалось, вознеслись от земли до небес, намертво вцепившись корнями в землю и подпирая кронами тучи. «Так вот этот лес, пользующий среди местных дурной славой» — отметил про себя мужчина, ухмыльнулся и с вызовом хлестнул лошадь кнутом:
— А ну! Пошла! Быстрее!
Лошадь недовольно фыркнула, рванувшись вперёд и чуть не перевернув телегу. Дремлющий сзади Матис резко открыл глаза и вцепился в её края.
— Что случилось, отец?
— Всё хорошо. Мы наконец-то въезжаем в лес.
Мальчик тотчас оживился: последние следы сна с его лица как рукой сняло. Он, стараясь удержаться на ногах в шатающейся телеге, подобрался ближе к отцу и сел рядом. В мозгу вновь оживились яркие фантазии о лесном царстве.
— А там будет Лесной царь?
Витольд недовольно скрипнул зубами.
— Ты вспомнил всё-таки… Не бери в голову: это нам сказал какой-то столетний старик, неизвестно как доковылявший до почты. Любому ясно, что он просто выжил из ума!
Мальчику не понравился ответ отца. Он вцепился в его руку, дабы не упасть, и отвернулся, скользя взглядом по тёмным зарослям. Вдруг его пытливый взгляд зацепился за что-то белое, резко выделяющееся в этой кромешной тьме.
— Отец! Отец! Там Лесной царь стоит!
Витольд на мгновение замер, но, повернув голову, увидел лишь клубящийся над болотом белый туман. Резкий порыв ветра принёс с его стороны неприятный гнилой запах. Матис недовольно зажал нос рукой и закашлялся.
— О, нет, сынок. Это туман белеет над водой.
Мальчик кивнул, облегчённо вздохнув, и вернулся на своё место, пытаясь снова заснуть. Но любопытство и смутное предчувствие терзали его изнутри, и он прищурил глаза и начал пытливо вглядываться в переплетения стволов и вензеля листьев. На мгновение ему казалось, что вот-вот из-за какого-нибудь дерева выйдет величественный эльф или выпорхнет фея и осветит лес своим ярким добрым светом. Но всё по-прежнему оставалось тихим и тёмным, лишь изредка фыркала лошадь да хлюпала грязь под её копытами.
Хлипкий огонёк, пульсирующий внутри фонаря, вскоре погас. Витольд, выругавшись сквозь зубы, решил продвигаться наугад, так как было слишком рискованно останавливаться посреди этого леса, чтобы зажечь фонарь заново. «Интересно, сколько мы уже едем? Час? Два? Три? — он с надеждой глянул на небо, но на нём не было ни единого признака приближающегося утра. — Ох, поскорее бы рассвет!» Убедившись, что Матис сидит спокойно и больше не бредит, он облегчённо разжал руки, судорожно сжимающие поводья. Спокойствие сына придало уверенности и ему.
…До уха мальчика сквозь шум дождя пробился чей-то шёпот. Матис испуганно завертел головой, пытаясь найти говорящего, но поиски оказались тщетными. Тем не менее, голос не стихал.
— …дитя, оглянися; младенец, ко мне. Весёлого много в моей стороне: цветы бирюзовы, жемчужны струи. Из золота слиты чертоги мои…
Мальчик вскочил и вновь подбежал к отцу, ища у него защиты от неведомого голоса. Внезапно он почувствовал, что замёрз: сырость и холод — брат и сестра — забрались к нему под плащ, и теперь царапали и грызли тело. Тусклый серый туман наводнил темноту призраками.
— Отец! Отец! Кажется, Лесной царь со мной говорит: он золото, перлы и радость сулит.
— О… нет! — вздрогнул тот. — Ослышался ты. Это ветер колышет листы.
Хриплый голос, словно насмехаясь над отговорками Витольда, зазвучал совсем рядом, заглушая тоскливый вой ветра.
— Ко мне, мой младенец. В дубраве моей узнаешь прекрасных моих дочерей: при месяце будут играть и летать; играя, летая, тебя усыплять.
Матис зажмурился, боясь увидеть обладателя голоса. Совершенно ясно, что он стоял рядом с ним. Его тёплое прелое дыхание коснулось замёрзшей щеки мальчика; в нос ударил запах свежей травы, какой витает в воздухе по началу весны.
— Отец, кто там стоит? — дернул он за рукав сырого кафтана Вильтода.
— Никого… Никого, сынок, — бесцветным от нехороших предчувствий голосом ответит тот. Он живо почувствовал, как в воздухе нависло необъяснимое предчувствие зловещих откровений, пугающее своей осязаемостью. — Всё спокойно в ночной глубине. Это вётлы седые стоят в стороне.
— Дитя, я пленился твоей красотой: неволей иль волей, а будешь ты мой! — не смолкал Лесной царь.
Теперь этот голос был подобен грому; слова извивались и корчились, точно языки пламени, и насквозь прожигали мозг мальчика. Голос отца теперь стал совсем не слышен. «Видно, я потерял слух. Лесной царь оглушил меня!» — испуганно подумал Матис, и его глаза защипало от набежавших слёз.
— Отец! Отец! Лесной царь догнал нас! Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать…
Витольд явственно услышал сдавленный смешок совсем рядом с собой. Его передёрнуло от слепого ужаса, захлестнувшего его существо. Он на мгновение оробел, но затем резко хлестнул кнутом по гладкому боку лошади, оставляя на нём глубокий кровавый след, и что есть мочи закричал: «Пошла! Пошла!» Но даже его собственный пронзительный крик не мог заглушить тихого гадкого смеха.
— Матис, мы прорвёмся! Держись крепче за мою руку, не то свалишься с телеги!
Они понеслись вперёд, каждый раз пребольно подскакивая на камнях и колдобинах и пригибаясь, дабы ветки не ударили их по лицу. Сердце Витольда бешено стучало, отдаваясь головной болью, горло сжимала чья-то сильная холодная рука. Эта погоня длилась вечно!.. И тут, благоволя до смерти напуганному ездоку, впереди забрезжила светлая прореха: проклятому лесу конец!
— Ты неправильный Лесной царь. Ты вовсе не добрый, — собирая последние силы, прошептал мальчик. После чего он улыбнулся сереющему впереди свету; его рука ослабела и разжалась, отпуская локоть Витольда.
Мужчина выехал из леса и резко затормозил. Всё видимое пространство теперь занимала степь: колышущееся, волнующееся изумрудное море травы. Вдалеке уютно белели домики родной деревни. Дождь уже перестал, лишь с листьев тяжело падали дождевые капли; горизонт осветился зыбким серым светом. Наступило утро.
— Эй, Матис! Мы выехали из этого леса, мы свободны! — сердце Витольда приятно сжалось от чувства защищённости при взгляде на бескрайний простор степей и едва виднеющиеся очертание деревни.
Ему никто не ответил. Рядом с ним лежал бледный как полотно мёртвый мальчик.
Между лопаток неприятно заскреблось явственное ощущение изучающего взгляда. Мужчина испуганно сглотнул и, почувствовав, что теряет самообладание, резко обернулся назад. Под сенью деревьев стоял Лесной царь: в грязном рваном плаще и в короне из терний. Его маленькие глазки злобно сверкали на землистом бледном лице. Рядом с ним стоял Матис, тоже с терновым венком на голове. Его серую кожу оттенял богато расшитый синий кафтан, а искусно выделанные кожаные сапоги утопали в грязи.
Мальчик безмятежно улыбался.