Счастливый аукцион

Воспоминание осколком, тупым ножом вонзилось в сознание мужчины, не оставляя возможности для собственных мыслей. Просто стеклянно-пустое сознание, ноющая боль в висках. Вскоре он увидел то, о чем говорил жнец. — Целый час я пытаюсь воззвать к вашим инстинктам — и все тщетно, час мы топчемся на одном месте. Это хуже ситуации с танцами, — демон расхаживал по комнате, то и дело негодующе посматривая на нерадивого ученика. Сиэль молча делал вид, что слова демона его не касаются, и вообще ему это не нужно. Великое искусство флирта так и не поддавалось парню. Он спотыкался, падал, говорил невпопад и был похож не на ярого соблазнителя, а на мальчишку, страдающего слабоумием. Себастьян прислонился к роялю, размышляя над невеселой картиной, граф был красив — очень даже красив, но пользоваться он этим не умел. Бесчувственный, каменное изваяние с прекрасной внешностью, которой он не пользовался. Граф уткнулся в книгу с абсолютно независимым видом. — Я говорил, что из этого ничего не выйдет. Абсолютно ничего. — Вы признаете поражение, даже не пытаясь выиграть? Не узнаю вас, граф, — язвительно сказал демон. Он знал, на что надавить, чтобы Сиэль сделал то или иное, даже наступая на горло своим принципам, и все получилось так, как и замышлял демон. Мальчик фыркнул и вышел из кабинета. Похоже, он перестарался, но, скорее всего, теперь граф задумается о том, что нужно сделать, дабы добиться своей цели. В кабинете воцарилась тишина, причём надолго, очень надолго. Себастьян ждал, терпеливо ждал, что его метод воздействия сработает, и дождался. В кабинет буквально пулей влетел Сиэль и с грохотом захлопнул за собой дверь. — Продолжаем. Будь ты проклят. Сиэль выдохнул, они вернулись к исходной точке — разбору бумаг. Садясь за стол, мальчик расстегнул фрак — было жарко, слишком жарко. Но отступать некуда. Себастьян молча сел напротив, и наука флирта снова отравленным шипом вонзилась в голову. Демон внимательно смотрел за мальчиком, у него дрожали руки, но взгляд был твердым, и тут демону показалось, что у него галлюцинации: Сиэль прикусил губу и закинул ногу на ногу, и все это не отрываясь от просмотра бумаг, пером он пометил что-то в документах и отложил их. — Вы не против, если я возьму что-нибудь сладкое? Так думается легче, — просьба была пустяковая, но сказанная таким тоном... Себастьян хмыкнул, мальчик поступал очень грамотно, милое поведение и в то же время крепость были недоступной ни для кого крепостью. Хоть и было очень заманчиво, демону стало искренне интересно, о чем думал граф. Блестящий взгляд, полная недосягаемость и в то же время близость. Идеально. — Так можно? Я возьму... Леденец? — Сиэль явно вошёл во вкус, ему даже начинало нравиться все происходящее, хоть он никогда и ни под какими пытками в этом не признался бы. Себастьян кивнул, не отрываясь от бумаг, граф хмыкнул и встал из-за стола, подойдя к журнальному столику, он выбрал из вазочки что-то и облокотился о стол. — Я доверяю вам, нет смысла проводить расчёты далее. Пусть этим займутся бухгалтеры. Недоверие может только оскорбить, — сначала спокойный и даже немного игривый голос стал словно беспомощным и испуганным. Себастьян даже и не понял, почему ему захотелось подняться и подойти к этому созданию. Дьявол, он выбрал действительно верную тактику, игривость, нежность и поразительная беспомощность. Эта симфония из трёх нот звучала в исполнении графа великолепно. Мальчик достал конфету изо рта и положил её на стол, он сидел в таком положении, что прямо-таки хотелось подойти и уложить его на этот стол, и чтобы он ещё долго не мог и рта раскрыть, а только обессилено лежал, иногда проваливаясь в полудрему. Себастьян с удивлением понял, что графу удалось, удалось простым невинным флиртом возбудить его настолько, что он готов был наброситься на него, забыв обо всем. Но он умел держать себя в руках, похоже, у Сиэля были другие планы. Осторожно переступая, он подошёл к Себастьяну, будто заглядывая из-за спины и просматривая его бумаги, но, когда мальчик словно случайно уперся рукой в его плечо, демон, храня остатки здравого рассудка, заметил: — Отлично граф, вы справились с заданием. Но... — Михаелис замолчал, как идиот уставившись на то, как Сиэль снял с него очки и, забавляясь, одел их на себя с мимолетной улыбкой. Он забрал бумаги из рук демона, пытаясь просмотреть их. Себастьян выдохнул и посчитал до десяти, потом представил Грелля, но чертов мальчишка не выходил из головы. Ничего, сейчас он преподаст ему урок, такой урок, что он надолго запомнит, что может произойти после такого откровенного поведения. Сиэль даже не понял, когда и как демон появился возле него, у него задрожали руки, но упрямый демон, похоже, решил что-то сделать. Он забрал из его рук бумаги и, довольно резко дернув его к себе, поцеловал. Но вскоре понял, какую ошибку совершил, мальчик был вкусный — от него невозможно было оторваться, или хотя бы просто отойти. На губах все ещё хранился аромат и вкус леденца, а дрожь по телу прямо-таки сводила с ума. Но нельзя, нельзя... — Вот вам мой ещё один урок, вы должны увлекать, но не увлекаться, — Сиэль не понимал, зачем демон отпустил его, он видел, что с ним творится что-то не то, и он смотрел на своего хозяина, словно хочет съесть его сейчас же. А его голос — севший и хриплый. Он звучал как-то по-новому, непривычно, не так. А для демона Сиэль был сейчас чем-то необычайно желанным, и это была не мимолетная прихоть. Растерянный мальчик с припухшими губами и взъерошенным внешним видом, чёрт бы всё побрал, но он хотел его сейчас же. — Слёзы? Откуда у вас на щеке слеза? — Забудь. Просто забудь, ты не должен... — а вот этого приказного тона Себастьян уже не в силах был выдержать. Дальше все утонуло в полустонах, клятвах, обещаниях и самом настоящем безумии. Сорвались, вместе, вместе упали в пропасть и навсегда отреклись от холода, который сковывал и лишал здравого смысла. Сиэль чувствовал себя словно в подвешенном состоянии, к Себастьяну невозможно было привыкнуть. Вот дерзко срывает с губ поцелуи и требует покорности, валит на стол, сметая все с него, то становится нежным настолько, что в его ласках можно растаять, что же происходит? И не остановиться. Впившиеся в плечи руки, исцарапанная спина и истерзанные губы. Будто болью и страстью можно залечить старые раны, притупить боль. Почему простая шутка стала спусковым крючком? Не важно. В кабинет робко постучались, Мейлин услышала шум и решила взглянуть, все ли в порядке, но увиденное её поразило, в слезах Сиэль обнимал Себастьяна, покорно отвечая на все поцелуи, забираясь под его рубашку и пытаясь быть ближе. Сорванная повязка лежала на полу, и горничная в шоке провозгласила: — Я потом уберу, и кабинет... И Финни попрошу, — невпопад добавила девушка, глядя на парочку. Причём тут был Финни — история умалчивала. Мейлин выбежала из кабинета, фиолетовые занавески колыхнулись от сильного порыва ветра, горничная сильно хлопнула дверью. Демон предпринял единственно верный выход и повёл мальчика в спальню. Если лишаешься рассудка, то это нужно делать со вкусом и комфортом. *** Сиэль провалился в полудрему. Произошедшее было какой-то параллельной реальностью, не с ним, не здесь. В спальне было темно, но в постели было тепло, и мальчик, перевернувшись на бок, задумался. Что же будет дальше? Наверное, что-то переменится. Может, и нет. Михаелис слишком легко относился к таким вот приключениям на одну ночь. Главное, чтобы не смеялся и не издевался — это будет ужаснее всего. Аккуратное прикосновение к плечу заставило графа вздрогнуть: "Без перчаток", — отметил про себя граф. — Простите, наверное, нужно было быть аккуратнее. Но я как мог... — Скажи, почему ты сорвался? Никогда бы не подумал, что ты сорвешься. Просто скажи. — Только если вы скажете, почему у вас на щеках были слёзы. — Нет. Это не касается тебя. Я прикажу. Я заставлю тебя сказать! — Сиэль сорвался на крик, укутавшись в простыню, он прижался к изголовью кровати. — Дьявол, вы опять плачете. Но это же... Уму непостижимо... — демон мотнул головой, ему на мгновение показалось, что граф влюблен, но нет, хотя после сегодняшнего происшествия все становилось на свои места. — Вы в меня влюблены, — наугад брякнул Михаелис и по реакции графа понял, что угадал. Фантомхайв чертыхнулся и бросился с кулаками на Себастьяна, но, понимая, что это бесполезно, лег обратно. — Набросился, потому что не смог удержаться. Грешное с праведным, любовь с ненавистью, холод небес и адское пламя преисподней. Вы безупречный. Для меня... Джон отошёл от картины, возвращаясь к реальности понемногу, нехотя. Он споткнулся о какое-то покрывало, и оно с грохотом упало. В покрывале была ещё одна картина, на ней было изображено поместье, но мужчин привлекло в этой картине то, что в ней что-то было неожиданное. Небольшая, она хранила какую-то тайну, которая чувствовалась даже при мимолетном взгляде на полотно. Не могло быть изображение таким затертым и в то же время интересным, а тяжёлая рама вполне могла скрывать что-то важное. Сатклифф с интересом рассматривал картину, все ещё не решаясь подойти, одна из свечей погасла, и тонкая нить дыма отвлекла мужчин на несколько мгновений. Дело было далеко не в темноте, все же было слишком светло, и от одной свечи мало что изменилось, дело было в атмосфере. Создавалось впечатление, что дом — живое существо, и сейчас терпеливо ждёт неверного шага своих гостей. Отмахнувшись от нелепой мысли, Джон подошёл к картине, поднимая её с пола. Теперь воспоминание, вторгшееся в сознание, было гораздо церемоннее. Голова не кружилась, а мысли не метались испуганными мотыльками. Джон увидел библиотеку и вновь все завертелось... — Пускай эшафот, пускай казнь. Все равно, инквизиция не оставит меня в покое никогда, так ведь, Себастьян? Ты молчишь, ты вновь играешь в свои странные игры. Да, я пьян, но ты не в праве меня осуждать, — Сиэль, пошатываясь, облокотился о письменный стол, допивая шампанское из бокала. — Я не собираюсь вас осуждать, но все же не стоило увлекаться шампанским. — Шампанское? Какая мелочь, — мальчик разжимает руку, и бокал с глухим стуком падает на пол. Он пуст, а ковёр не позволяет ему разбиться. — Любовь — игра? Что тебе мои порывы, очередной контрактер, не более. Немного похоти, разврата — и душа приобретает новый оттенок. Не так ли? — Нет. — Ложь! — крик мальчика эхом разносится по комнате. Неосторожное движение, и он едва ли не падает на пол. Себастьян подходит и помогает графу расстегнуть сюртук, он держится за плечи демона, уткнувшись в него, скрывая от самого себя все эмоции. — Это всего лишь шампанское, потом станет легче. Будьте сильнее и не позволяйте рассудку покинуть вас, — демон поднимает мальчика на руки и невольный свидетель происходящего непроизвольно вздрагивает. У дворецкого алые глаза, вертикальный кошачий зрачок внушает страх и недоумение. Он несёт мальчика куда-то, и Джону не остаётся ничего иного, как следовать за ними. Похоже, графу стало нехорошо, он словно мечется в забытьи, покрасневший, с тусклым, болезненным блеском во взгляде. Ему слишком жарко, он что-то тихо шепчет. Демон и граф заходят в спальню, и дворецкий сажает мальчика на постель, быстро раздевая. — Перестань, подожди, — протестует граф, упираясь в плечи дворецкого. Ему дурно, но физическое состояние отходит на второй план. Ему нужна правда. — Вам нужно лечь. — Ты скажешь мне! — Хорошо. И вам необходимо знать это именно теперь и именно сейчас? — Да. Мальчику показалось, что в комнате что-то неуловимо изменилось, и даже Джон почувствовал это: страшный холод охватил его душу, которая была не продана и не отдана демону. Сиэлю этот холод был нипочем, алкоголь и демон, сидящий рядом, делали своё дело. — Контракт, люди — удивительные существа, и я как никто другой знаю это. Любовь для вас значит не так много, как для нас, вы не видите душ, и в этом ваша слабость. Души влюблённых — прекрасные цветы, такие цветки нужно обрывать сразу же, как видишь. Таков удел садовников. Но с вашей душой все иначе, она была прекрасна с самого начала. Безупречная, чистая душа, поднимитесь, и я все объясню подробнее, — оборвал свою речь демон. Сиэль, пошатываясь, встал вслед за дворецким, он повёл его к небольшому балкону в спальне. Деревянная рама совсем одубела от снега, и дверь долго не подавалась. Но, наконец, Себастьян зло толкнул её, и в спальню влетел морозный ветер. Стекло треснуло, и Михаелис, не замечая этого, прислонился к окну, тонкий атлас белых перчаток обагрился кровью. Но это было все так же не важно. Наконец они вышли на балкон, и Себастьян что-то забормотал. Целой рукой он закрыл глаза мальчику и приказал: — Смотрите, вы поймете, о чем я. Действительно, весь мир угас, и даже Джон увидел то, что видел Сиэль. Скорее, не видел, а чувствовал, стоящие внизу дилижансы и кареты словно подсвечивались изнутри разноцветными огнями. Огни были такими разными, яркими и тусклыми, большими и маленькими. — Это люди. Вернее, их души. Видите, какие разные? А ваша душа на их фоне самая яркая, самая светлая. Осколок звезды, невесть как оказавшийся среди человеческого мусора. Вы понимаете меня? — Как интересно. Только душа, самый честный выбор делает только сердце и душа. Мне холодно. Твоя рука, Себастьян, кровь... — с ужасом глядя на рану, произнёс мальчик. Он трезвел на холоде. — Теперь ответьте вы, почему вы сводите меня с ума? — Это не я, это кто-то другой. Клянется в верности, умирает от каждого прикосновения. Это кто-то иной сводит тебя с ума, Себастьян, — с сожалением произнёс граф. Резкий взмах руки — и с перил на балконе небольшим вихрем слетает весь снег. Демон сажает юношу на них, обрекая его на падение вниз в случае неосторожности, но сейчас это дело десятое. — Ночь скроет все ненужное. Ты любишь меня? Любишь или просто хочешь? Разберись в себе, только так ты сможешь понять, что тебе делать! Отвечай немедленно! — Вновь резкий переход на "Ты" и ошеломленный взгляд графа, ветер срывает все слова, и даже шепот уносится, ведомый шальным ветром. — Я не умею любить. — Ложь. Это ложь. И вновь осторожные объятия, поразительная нежность на высоте нескольких этажей. Неверный шаг или движение — смерть. Сейчас они зависят друг от друга, как никогда. — Этот плен навечно останется в моей памяти. Я не хочу забирать твою душу, возьми и держи меня до конца, ты единственный, кому бы я сдался. Даже спустя долгие годы, века... — Напоминай мне о том, что я жил, напоминай о том, что и я умею проигрывать. Ты навечно мой, Себастьян. Существование без тебя — все равно что небеса без Бога. Воспоминание прервалось и резко переменилось. Дворецкий подал бокал с шампанским графу, оба таили какую-то тайну в едва заметных усмешках. Даже наедине они были строги к себе, никто не должен знать об их тайне. — Простите меня, но иначе никак, — улыбка с лица демона медленно исчезла. Граф, недоумевая, отставил бокал. — Просто помни, что я люблю тебя. Ты простишь и поймешь, когда-нибудь. Мы останется вместе. Только нужно потерпеть, я подарю тебе всю преисподнюю, как дарят королевства здесь во имя обручения, — целуя руку мальчика произнёс демон. — Что? — но договорить юноша не смог. Он дернулся и затих в объятиях дворецкого. Джон отшатнулся, что-то бесцеремонно выдернуло его из воспоминаний. Он очнулся на полу, в его руках была затертая фотокарточка. Сиэль, сидевший на широком подоконнике, держал на запястье темную бабочку. — Нужно уходить, даже сейчас тайник здорово тянет силы. Похоже, ты получил все подсказки и теперь обязан либо победить, либо умереть. Что ты видел? Хотя, нет, лучше не здесь, — выводя мужчину из тайника, пробормотал жнец.