Счастливый аукцион

      Сиэль заперся в своей спальне. Ему было сложно что-то сказать по поводу всего происходящего, этот человек был так на него похож и непохож одновременно. Как, оказывается, быстро он обо всем забыл, Себастьян никогда не был честен до и, похоже, всего лишь искусно лгал ему все это время. Когда пропал... Когда он пропал, мир действительно потерял все краски - из чёрного он стал противного серого цвета. Пустота, такая же серая и безобразная, как и дыра вместо души. Сиэль закрыл руками лицо, он не понимал почему все так жестоко. После этого демона он не видел солнца, и оно, похоже, уже никогда не вернётся. Мальчик лег на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Больно... Если он чувствует боль, значит, живой? Значит, он ещё живой, даже если от боли перехватывает дыхание - он ещё живой. А это немало, ох как немало. Вновь вернулась прежняя решимость и желание доказать нахалу кто есть кто. И пусть на осколки разбилось все то, что они называли любовью - это не важно. Он заставит вспомнить или пожалеть, если амнезия была ложью.

***

      — Первая скрипка? В каком смысле? — совсем потерянно переспросил Джон. Грелл присвистнул.       — Ничего себе. Себастьянчик, ты головой не ударялся? Ты скажи - я доктора позову. Он поможет...       — Я и понятия не имею о чем вы, меня зовут Джон. Джон Стюарт. Я купил это поместье на аукционе, я совершенно не понимаю, о чем вы.       Сатклифф задумался, похоже, что мужчина действительно ему не врал, и, к тому же, он был человеком, и это было плюсом к его версии развития событий. Придётся разбираться во всём самому.       — Хорошо, начнём с простого. Вы находитесь в поместье графа Фантомхайва, этот мальчик - он и есть. Кажется, он, как и я, спутал вас с его пропавшим дворецким, Себастьян очень много значит для графа, и мальчик до сих пор тяжело переживает утрату.       — Хозяин поместья погиб более века назад, все о чем вы говорите — бред. Кто такие жнецы? Никогда не слышал о такой деятельности.       Сатклифф едва сдержал себя от необдуманного поступка — убийства человека, который, возможно, и есть Себастьян Михаелис. Сиэль ему этого не простит, нужно было что предпринять, и срочно. Жнеца озарило, картины... Те самые полотна, о которых никто, кроме Себастьяна и его, не знал. Даже граф не догадывался о том, что в его поместье хранятся такие сокровища.       — Если вы собственными глазами увидите доказательства того, что вы жили здесь, и более того, были важной персоной, без которой ничего не происходило, вы поверите, что демоны, шинигами и ангелы существуют? Поверите ли вы, что когда-то были демоном?       — Если вы меня не убедите, то я сейчас же вызову психиатрическую помощь, — не убирая руки с мобильного телефона пообещал Джон.       Аловолосый захлопал в ладоши, в воздухе будто что-то поменялось, аромат индийских благовоний и свечей появился будто из ниоткуда. Грелл разочарованно что-то забормотал, в комнате стало тёмно в одно мгновение. Словно и не было солнечного дня за окном, моментальная перемена декораций сбила Джона с толку.       — Что здесь происходит? Что вы сделали?       Риторический только благодаря тому, что на него не ответили, вопрос Джона остался не услышанным, тьма постепенно рассеивалась, со стороны стеллажей появилось что-то странное, словно огонь. Только не алый, а синий, жнец отшатнулся.       — Закрой лицо руками. Живо! — крикнул Грелл, но Джон не успел отреагировать сразу, ему показалось, что он оглох и ослеп. Страх перед болью сменился безразличием, Стюарту стало все равно, что с ним произойдёт. Синий огонь подступал все быстрее, а мужчина все так же стоял, буравя остекленевшим взглядом все происходящее.       — Не сметь! Это моя игра. Мой дом — мои правила. Уходи. Исчезни немедленно. Грелл, достань косу, немедленно, — звонкий мальчишеский голос отрезвил жнеца, и он смог выйти из сонного оцепенения, в плену которого пребывал. И тут огонь рассеялся, стал похож на сотни тонких светло-синих лучей, в кабинете стало светлее чем днём, и Джон понял, что тот, кто практически спасал ему жизнь — все тот же мальчик, он стоял перед ним чего-то вижидая, Сатклифф поднялся и почти успел принять весь удар синих лучей на острие своей бензопилы, но немного досталось и Сиэлю. Этого вполне хватило чтобы лишить его сознания. Джон просто машинально подхватил мальчика и, судорожно дыша, опустился на колени.       — Чудовище, что ты сделал? — не отходя от названного спасителя закричал Грелл, он не был виновен в том, что тайник Себастьяна так надёжно защищен. А единственный человек, который был в этом кабинете, просто рассматривал рисунок на обоях, он отошёл от Сиэля как только тот упал. Подхватил и сразу отошёл, словно граф был не спасителем, которому он обязан жизнью, а оголенным проводом с высочайшим напряжением. Грелл не выдержал:       — Идиот, нет, ты не идиот, ты сволочь. Тебе же сказано было закрыть глаза, но ты решил испытать судьбу и рассматривал чудо огоньки, — Сатклифф тормошил графа, не подающего признаков жизни. Все наваждение исчезло так же, как и появилось, быстро и практически без последствий. Только небольшая приоткрытая дверь в стене и лежащий на полу граф доказывали, что все только что произошедшее — не сон.       — Сиэль, граф, придите в себя. Сейчас станет легче, ну придите же в себя, — увещевал мальчика Грелл, он бил его по щекам, пытался приподнять, но толку ноль. Граф не реагировал. Сатклифф поднял мальчика на руки и понес куда-то. Джон потянулся за сигаретой, то, что он сейчас видел — это ничто по сравнению с тем, что он почувствовал. В одну минуту ему показалось, что он на огромном плато и там, сверху, скрываясь за сизыми облаками кто-то есть. Он незрим и он повсюду, но обладает невероятной властью. Не важно, кто такие жнецы, и есть ли в этом доме сокровища, важно то, что ему ясно дали понять: попав в эту ситуацию он должен помочь её распутать. Иначе он станет таким же, как этот граф, он станет заложником своей нераспутанной ситуации. Это было ясно как белый день, и мужчина не мог понять, откуда столько уверенности в этих мыслях и ощущениях. Но это было реальнее всего.       Докурив последнюю сигарету, мужчина отбросил смятую пачку, его мутило и дико хотелось пить. За дверью несколько раз он слышал голос Майкла, но он не хотел видеть кого-то сейчас. Он должен побыть один. Приоткрытая дверь в стене прямо-таки манила, стало интересно, из-за чего разгорелся весь сыр-бор. Несколько шагов — и маленькая каморка на другом конце комнаты приветливо встретила нового посетителя. В ней лежало множество полотен, а пыли было столько, что дышать можно было только через платок. Но кто-то позаботился о том, чтобы все полотна сохранились в почти идеальном состоянии. Поразительно. В каморке зажглись свечи.       — Тебя нужно прикончить за то, что ты натворил, но я тешу себя надеждой, что ты знаешь, что творишь, смотри картины. Будь осторожен, — Грелл больше не улыбался. Это он щелчком пальцев зажег свечи и теперь внимательно смотрел, как Джон отодвигает от стены несколько картин.       Сорвав покрывало с самой большой картины, мужчина застыл, на картине был изображен тот самый мальчишка, он сидел на самом настоящем троне, а за спинкой трона стоял мужчина. Мальчик был в костюме для верховой езды, в его руках была плеть. Тёмные и насыщенные тона, в которых была написана эта картина, просто поражали своим великолепием. Художник тонко прочувствовал характер обоих персон, изображенных на холсте, и сумел его передать. Джон молча рассматривал мужчину — его безупречную копию, действительно, они были похожи, как две капли воды. Но на лицах мальчика и мужчины на полотне застыло такое странное выражение, словно они о чем-то молчали. Немое великолепие застыло на этой картине, тайна, которую хранили эти двое, была интереснейшей головоломкой. Но выглядели они настоящим единым целым.       — Просто закрой глаза и почувствуй, что хочет сказать тебе картина, если тебе суждено, то ты поймешь, — голос Грелла звучал неожиданно громко. Джон решил послушатся этого психа, в последний раз.