Королевство Солнца

Рингалат приложила ладонь козырьком ко лбу и задала вопрос: - Ну что, отчаливаем? – капитан корабля, Орикон, отвесил вежливый полупоклон и весело ответил. - Как прикажете леди, - и тут же обернулся к команде, крикнув во всю силу легких. – Поднять якоря! Зеленоватая вода причала лениво плескалась о борт корабля, старательно очищенный от налепленных ракушек и полипов, журча что-то на своем водяном языке. Эльфы-матросы сновали туда-сюда, дружно вытягивали якоря с воды, щедро украшенные морской зеленью. Втащили трап. Натянули белые паруса и мало-помалу стали отдаляться от берега. И тут же с берега донеслось: - Эй-эй! Подожди-и-ите! – совсем еще молодой эльф, с пылающее остроносым лицом что есть духу мчал по пристани вслед за отплывающим кораблем. Нолдиэ переглянулась с капитаном, и тот буркнул подвернувшемуся помощнику отдать приказ вновь бросить якорь. Запыхавшийся мальчик оказался, еще одним, опоздавшим членом команды, приставленным не понятно зачем самим Корабелом. Лоцман, по эпессэ Кабор, неодобрительно покачал головой. Что-то его напрягало в этом худосочном, нескладном эльда, видимо, только-только достигшем совершеннолетия. Тот отдышался, оттер со лба пот и протянул дрожащей рукой капитану свиток – послание от Кирдана, вытянутый из-за пазухи. Орикон неодобрительно причмокнул, а после кивнул головой. - Так уж и быть. Возьмем его юнгой, - он шустро зажал смятую бумагу под мышкой и повернулся к Тиннаро, недвижной статуей стоявшей возле штурвала спиной ко всей команде. – Вы согласны, леди? - Да. Отплываем уже. И так задержались, - она на мгновение сжала маленькую рукоятку и удалилась в каюту. Новоявленного юнгу сначала отправили драить палубу, дабы он не путался под ногами, задавая неуместные вопросы занятым матросам. Капитан отдал первые распоряжения и последовал за Рингалат, дабы уточнить какие-то спорные вопросы насчет курса, а его обязанности принял на себя Фейрион, его первый помощник. Молодой юнга оказался проворным и способным, поэтому вскоре, после выполнения всевозможных заданий, которые в изобилии ссыпались на него, пристроился к лоцману, который циркулем и линейкой ставил на карте заметки, отмеривая расстояние. - А вы уже выходили в море? – раздавшийся над ухом звонкий голос то и дело давал петуха, совсем как у людей, но Кабор, пребывавший в дебрях собственных мыслей, казалось, этого не замечал. Сам юнга тут же побледнел, прокашлялся и снова повторил вопрос, теперь уже чистым, хорошо поставленным голосом. На его счастье, перемены отвлекшиеся от дел в отсутствие капитана остальные матросы не заметили. - Да? Ты что-то сказал? – лоцман смерил мальчишку теплым, чуть насмешливым взглядом и добавил. – Ты так и не представился, дружок. - А…меня зовут Аннатар, господин, - он отвесил несколько неуклюжий поклон. - Это прозвище? Необычное имя, как для мальчика-моряка. - Да, господин, - неуверенно отвечал странный мальчик. – Так меня прозвали мои друзья, потому что я постоянно что-то им дарил, - он пожал плечами. – Иногда без спросу выносил из дома – матушка сильно бранилась. А потом и сам стал мастерить всякие безделушки… Правда, безделушки так и остаются безделушками, ими себя не прокормишь, - он потупил глаза. - Так чего же ты подался в моряки, Аннатар? – изумился Кабор. – Тебе бы в ученики к нолдор. Я слышал, как владыка Кирдан говорил о том, что Келебримбор – тот, сын феаноринга, - лоцман сморщился, будто съел кислицу, но тут же продолжил, как ни в чем не бывало. – Жаловался на недостачу хороших мастеров и желающих этому учиться. Аннатар вскинул голову, и на миг бывалому моряку показалось, что в черных, как два провала, глазах юнги блеснуло что-то. Внутри все заледенело, по коже побежали мурашки. Но Кабор быстро взял себя в руки, решив не заострять на этом внимания. - О, благодарю. По возвращении немедленно отправлюсь к лорду Келебримбору. И он чинно удалился. Походка у него была текущая, легкая, но в то же время царственная. Лоцман долго смотрел ему в след и качал головой: откуда только взялся этот несуразный мальчишка? На следующий день к нему снова пришел Аннатар, едва выполнив всю свою грязную работу. Мальчик подлетел к нему, словно маленькая птичка, сияя по-детски наивной улыбкой, его лучащиеся глаза неожиданно посветлели, и смех его разносился над кораблем. - Скажи мне, Кабор… - и куда только делось его услужливое «господин»? – А куда мы плывем? А как… - он все говорил и говорил, а голова лоцмана уже кружилась, её заволакивало туманом, и руки сами протягивали карты юнге, но в последний момент fёa, птичкой мечущаяся под руками ловца, отрезвляла разум и возвращала себе контроль над hroa. И тогда Аннатар как-то странно улыбался, щурил глаза, отчего он казался еще более величественным, могущественным, не таким. Кабору было от него совсем не по себе. Вскоре Аннатар умудрился стать душой компании: рассказывал странные байки про эдайн, про ходячие деревья где-то на северо-востоке Средиземья, говорил, как станет то ли величайшим кузнецом, то ли моряком всех времен, чем вызывал бурю хохота у порядком захмелевших товарищей. И только у Кабора леденело на душе, стоило ему услышать этот чистый, не по-детски глубокий и завораживающий голос. - Слушай, Кабор, почему бы нам не поплыть вдоль береговой линии к югу, чтобы обогнуть материк и попасть в Восточное море? Я слышал, там есть земля, куда ушли некоторые эдайн сразу после пробуждения то ли в поисках Валар, то ли сбегая от Темного, - Аннатар наклонил голову, и черные смоляные пряди и упали на карту, свиваясь колечками, словно маленькие змеи. - Откуда ты это слышал? – недоверчиво пробурчал лоцман, сгребая карты со стола. Но его остановила маленькая, хрупкая ручка юнги. - Леди Рингалат, - мягко, но настойчиво он вернул себе карты и стал что-то на них вычерчивать огрызком грифеля, закрываясь локтем от Кабора. Тот недоверчиво хмыкнул, отметив про себя, что сама Рингалат ничего подобного не упоминала. Леди вообще старалась не пересекаться с Аннатаром, насколько были верны наблюдения лоцмана. Даже Орикон не вел себя так скованно, пусть он и был эльда строгих правил и своим подопечным спуску не давал. Но легкими, ненавязчивыми жестами, поворотами головы и иногда глупыми вопросами, искусной маской глупого ребенка юнга располагал к себе всю команду. Исключая, конечно, самого Кабора и Рингалат. Сама Рингалат исправно трудилась наравне со всеми: натягивала паруса, вязала морские узлы, иногда драила палубу, смеялась, хлопала моряков по плечу. А иногда её тонкое золотистое колечко на серебряной цепочке выскальзывало с ворота прилипшей к телу рубахи и блестело на солнце, не затмевая, впрочем, её счастливой улыбки. Но Тиннаро тенью соскальзывала с палубы в трюм, стоило Аннатару появиться в нескольких шагах от неё. Она пугалась, пугалась так же, как и Кабор, но так же не могла найти этому объяснения – почему в желудок завязывается узлом, превращаясь в ледяного ежа, почему сердце словно отмирает на время и они падают, падают в сосущую, свистящую бездну при звуках его голоса. Так прошел год. Все мало-помалу привыкли друг к другу и Кабор с Тиннаро постепенно оттаяли и не чурались общества не по годам смышленого юного товарища. Оссэ и Уинен им благоволили: прохладный ветер дул ровно, иногда урывками сильных порывов, морская вода расслабляла мышцы решивших окунуться моряков. Они плыли вдоль берега, но не близко – земля была видна только по горизонту с левого борта. Они медленно обогнули материк с юга и выплыли в Восточное море. Одним вечером, уставшие фалатрим и Рингалат, решившая слегка расслабиться и присоединиться к дружной компании собрались на палубе, чтобы сыграть в кости. Кто-то тут же предложил сыграть на бутыль отменного вина. Тиннаро азартно встряхивала свои костяшки и громко хлопала в ладоши, когда её очки оказывались больше, чем у предыдущего игрока. Капитан Орикон задумчиво барабанил пальцами по палубе и принимал очередь. К концу игры один на один оказались их юный товарищ и сам лоцман. Вся дружная компания выбывших матросов с улюлюканьем и одобрительными возгласами следила за разыгравшейся не на шутку битвой. Кабор оказался сметливей и опытней, поэтому потерпевший поражение Аннатар должен был пожертвовать команде бутыль обещанного им дориатского вина. …Обессиленные, захмелевшие эльдар с радостью отдавались в сонные владения Ирмо, смеживая свинцовые веки. Тиннаро подползла к борту и посмотрела на отражавшиеся в воде звезды. Спать хотелось неимоверно. Но почему-то всё внутри кричало, что нельзя, нельзя! Она хотела растормошить Кабора, но лоцман, сладко причмокивая во сне, пробормотал что-то невнятно-романтическое, после чего девушка оставила его в покое. - Не спится? – она вздрогнула и обернулась. Над ней возвышался Аннатар. Уже давно стемнело, а Тилиона вместе с его серебряным цветком заволокли тяжелые, мрачные тучи. И в этой чернильной ночи не было видно даже его глаз, иногда маяком призывно сияющих даже в самом непроглядном мраке. Тиннаро стало не по себе. Но вот крохотные лучики звезд пробились на мгновение сквозь набегающую пелену, и девушка снова увидела того смущающегося мальчика, которого повстречала в гаванях год назад. - Вам бы в каюту, - протянул он. – Негоже принцессе лежать на голых досках в обнимку с канатами. Вид у вас помятый, леди, - он покачал головой. Рингалат насупилась и отвернулась. Тем временем пошел дождь и спущенные паруса затрепетали. Она на миг прикрыла глаза. Спать, спать… Она проваливалась во тьму, тело обмякло, голова бессильно свесилась набок. Мир поменял полюса, и её тело мешком упало на палубу. … Тиннаро очнулась только тогда, когда почувствовала сильный удар воды – её отшвырнуло назад, к противоположному борту, сильно приложив её о выступавшие углы. Она рвано выдохнула и распахнула глаза – чтобы вскрикнуть и увидеть огромную волну, что вот-вот перевернет корабль. - Вставайте, идиоты! – взревела она, вскакивая и пиная ногой первое попавшееся тело – Фейриона, первого помощника капитана. Тот не шевельнулся. У него было неестественно бледное, распухшее лицо с восковыми губами, а по разбитому виску вниз стекала струйка крови. Рингалат ахнула – он уже был мертв. Она бросилась в сторону от нависавшей волны, краем глаза увидев Кабора вместе с несколькими матросами бросавшегося к штурвалу и мачтам. Аннатара нигде не было видно. Уже смыло за борт?.. Но уже было не до него. Рингалат хотела было подобраться поближе к Кабору и остальным, но корабль накренился. Мимо заскользило тело Фейриона. Девушка с трудом подавила приступ тошноты и вцепилась в основание мачты, почти повисая на ней. Вокруг стоял невообразимый гул ветра вперемешку с грохотом волн и треском мачт и рвавшихся канатов, на жалкие мгновения освещали побледневшие лица фалатрим вспышки молний, громадные волны обрушивались на их бедный кораблик, слизывая с него бессознательные тела и остатки их последнего беспечного вечера. С треском разламывалась сраженная молнией мачта, торжествующий гром бил по перепонкам. Море пенилось, кидало их с волны на волну, утягивало в страшный водоворот, превращавшийся в страшную мясорубку, а Тиннаро не слышала собственный крик, не замечала, что слезы ужаса текут по щекам, когда она наблюдала, как сорвался Кабор и исчез в бушующем водовороте. Рингалат зажмурила глаза, судорожно цепляясь за канат, до крови стерший её сведенные судорогой ладони, молилась только об одном: чтобы всё кончилось как можно быстрее… Когда её накрыла очередная волна, она уже не имела сил, чтобы сопротивляться. Если Улмо так угодна её смерть, если Уинен до сих пор жаждет мести - пусть. Пусть… Когда над бессознательной Тиннаро сомкнулись воды, её подхватили чьи-то сильные и уверенные руки и поволокли наверх, к еле брезжащему на поверхности свету.