Королевство Солнца

Её разбудили крики птиц и рокот накатывавших на берег волн. Она смутно помнила, как кто-то своими стальными объятиями сдавливал ребра и влек наверх, туда, где брезжил свет. Рингалат заворочалась. В спину давили камни, какие-то комки. Медленно, медленно реальность вытягивала её из тяжелого забытья. Голова гудела, кровь пульсировала в висках. Складывалось впечатление, что буря бушует уже внутри неё. Глаза щипало морской солью, они сильно слезились. Рингалат потерла их тыльной стороной ладони, и тут же зашипела – костяшки пальцев стерлись до крови. С трудом приподняла веки. Яркий свет резанул глаза, и она тут же закрыла их. Темнота уже не была темнотой – сквозь тонкую кожу век и прожилки алых сосудов пробивался оранжевый свет. Шевелиться не было сил. Думать тоже. Будто за одну ночь отгремела Война Гнева и Тиннаро вновь сражалась, спасалась, тонула вместе с Белериандом… Тонула. Кто её вытащил? Рингалат с трудом приподнялась на локтях и снова приоткрыла глаза, смотря уже на пронзительно-белый песок сквозь густую паутину ресниц, почти так же ярко отбивавший столь ненавистный свет. В нескольких шагах от неё обнаружилась пара мужских сапог, твердо стоявших на земле. – Кто ты? – горло нещадно саднило, неимоверно хотелось пить. Зашелестел песок и нещадно придавливаемая твердой подошвой галька. – Кто ты? – повторила она, немного поднимая голову. Высокая фигура заслонила собой солнце, но смотреть на него было по-прежнему больно, да и лица незнакомца невозможно было разглядеть. Впрочем, он быстро опустился на корточки и внимательно заглянул ей в лицо. Тиннаро пошире раскрыла глаза, боль постепенно уходила и возвращалась четкость линий. Это был мужчина. Да, но он определенно был ей незнаком. Нос с небольшой горбинкой, хищный разрез янтарных, почти желтых глаз и светлые, пшенично-рыжие волосы, уложенные в странную прическу – валик на макушке с железной витиеватой заколкой, а после ниспадавшие вниз, на плечи. Черный, шитый золотом камзол. Расправленные плечи и царственная осанка. Он определенно знал себе цену. Не он ли правитель здешних земель? Они долго разглядывали друг друга. Точнее, девушка рассматривала его, а он скорее…изучал. Пытливый, но в то же время пустой взгляд. – Это ты меня спас? – он прищурился. – Да, - его мощный голос обухом опустился ей на голову. Рингалат зажмурилась и накрыла голову руками, качнувшись вбок. – Спасибо. Незнакомец продолжал на неё смотреть, терпеливо ожидая чего-то. Тиннаро попыталась встать. Ноги дрожали и подкашивались, а побитое, обессиленное тело совершенно не повиновалось. Мужчина просто наблюдал за её жалкими попытками подняться. Наконец, когда она смогла выпрямиться, прерывисто дыша, он рывком поднялся на ноги и бросил: – Идем. Рингалат непонимающе хлопнула глазами. Идти за ним? Он ведь даже не представился. Но вот его голос был смутно знаком. Смутно… очень. Словно тонкая ниточка, выпавшая из полотна, втоптанная сотнями следов в пыльную дорогу – рушилась, терялась. – Ты кто? – он обернулся и долгим, леденящим душу взглядом посмотрел на неё. Рингалат сомкнула челюсти, заиграв желваками. В груди уже разворачивался огнедышащий клубок кипучей ненависти, неоправданной злости на этого… человека ли? – Где мои товарищи? – Оглянись. Мужчина был немногословен. Он говорил, растягивая слова своим низким, завораживающим голосом. Словно она выпила не один кувшин хмельного вина, давящий на голову, соблазняющий волнительным шепотком в голове и утягивающим в сонный мир. Тиннаро мотнула головой. Её одолевало странное чувство, словно она уже сталкивалась с этим когда-то. Она медленно повернула голову и застыла. Рука дернулась к шее, но не нащупала знакомой цепочки. Рингалат затаила дыхание, не отнимая руки, но и не обнаружив толком пропажу, не смела отвести глаз от представшего зрелища. На тихих, неприметных, накатывавших одна за другой на берег волнах покачивались остатки корабля – обломки досок, щепки мачт, обрывки канатов, какая-то покореженная утварь из трюма, бочки с пробитыми боками. И тела – разбитые, изувеченные. Из некоторых утопших торчали металлические или деревянные обломки, грудные клетки превратились в сплошное, розово-белое месиво из рваного мяса и осколков костей. Словно сама природа решила их всех убить, так жестоко, бесчеловечно. Воды розовые… и восход, наверняка, был алый. Этой ночью пролилось много, много крови. Рингалат опустила голову. Глаза были сухи. Незачем было плакать по ним – пусть и погибли они ужасной смертью, они были в Мандосе, а вскоре уж вовсе ступят на благую землю Валинора. Она повернулась к незнакомцу – он внимательно вглядывался в её лицо, словно пытаясь отыскать что-то. И, видимо, довольный результатом – обреченностью на застывшем бледном лице нолдиэ, хмыкнул. – Ты не плачешь по ним? – она покачала головой. – Нет. Они мертвы, им уже все равно, - мужчина отвернулся и двинулся дальше по берегу. Рингалат окликнула его, протянув руку к удаляющейся спине, словно надеясь ухватиться. – Ты так и не назвался мне! Он остановился и вновь повернул голову. Его глаза стали совсем желтыми, а зрачок – будто вертикальным, издалека и не различишь особо из-под его полуопущенных ресниц. Мужчина усмехнулся – торжествующе, зло. – Я – Аннатар, - и, все так же недобро усмехаясь, медленно развернулся и зашагал прочь, а его пшеничного цвета волосы переливались разными оттенками янтарного под пылающими лучами Ариэн. Тиннаро ахнула и так и застыла с поднятой рукой. Её прошиб пот. Этот голос… эта усмешка, эта сила. Аннатар, юнга… или не Аннатар вовсе? Как же так? Это ведь тоже ложь? Кто он, балрог его подери?! *** Саурон удалялся от берега широким, размашистым шагом. Девчонка рано или поздно побежит за ним. Хотя… он мог и не оглядываться, но не удержался – она рухнула на песок так же стремительно, как и гондолинская башня Короля, мгновенно убившая Тургона. Гортхаур наслаждался этим зрелищем тогда, наслаждался и сейчас. Рингалат была обескуражена, растеряна – она даже не осознала важной пропажи. Но она все равно прибежит к нему – рано или поздно. Но… зная эту невыносимую перводомовскую гордыню - скорее поздно, но кто знает? Всё течет, всё меняется. Он положил руку в карман, играя пальцами с тонким колечком, чуть поменьше того, что он забрал из своих пещерных покоев в Туманных горах. Именно из-за его поисков он и опоздал. А ведь мог появиться пораньше, слиться с командой. А тут эти двое. Кабора он убил лично. Лоцман был еще жив, когда его ощутимо приложило обломком фок-мачты по виску. Его затуманившиеся глаза смотрели изумленно, по-детски осоловело, а после – с ненавистью, с той самой, с которой на него смотрели мучимые им пленники на Тол-ин-Гаурхот. Враз утратившие силу руки Кабора дрожали, силясь разнять тиски рук опытного кузнеца - на глазах меняющегося Аннтара. Его желтые, хищные глаза, в которых столько времени таился звериный, голодный блеск с упоением смотрели на синеющее лицо умирающего глупого эльда. Пенящаяся жидкость стекала с уголков рта и носа, обнажались белки глаз. Стоило ли рассказать девочке, выжившей его милостью, как он умирал? Саурон подцепил пальцем цепочку и вытащил её из кармана, подняв на уровне глаз. Золотое кольцо её матери покачивалось, ободок повторял контур солнца, клонящегося к горизонту. Да, определенно, стоит.