Королевство Солнца

Рингалат уже давно устала от этих длительных переходов и бесцельных скитаний по этому вымершему краю. Она искоса смотрела на Аннатара, но тот будто был всем доволен и откровенно наслаждался. Признаться, Тиннаро не понимала, почему за ним следует и… - А куда мы идем? – он не ответил. Всегда так. Едва она заикнется об их маршруте, Аннатар демонстративно отворачивается и презрительно хмыкает. Но это уже стало почти традицией. Рингалат все больше казалось, что она постепенно теряет свою волю. Мысли заполонены заботами о предстоящем ночлеге, пище и об усталости. Ни намека на то, что она когда-то была послана искать союзников на новых землях. Серебристый огонь в глазах поблек, и без того тонкие и бледные губы обветрились и потрескались от то знойного, то ледяного ветра. К резким перепадам температуры она давно привыкла. Привыкла купаться в ледяных случайных источниках, рыскать по окрестностям в поисках каких-нибудь трав или мыльного корня и сушить одежду на себе, так как другой у неё не было. Аннатар же не испытывал подобных трудностей. Каждый день, пусть и он тоже ходил в одной и той же одежде, каждый день она сидела на нем, будто с иголочки. Тиннаро смотрела на свое бледное отражение с запавшими глазами и злым взглядом, встопорщенными волосами и в потрепанной одежде – она была противна самой себе. Рядом с безупречным Аннатаром она казалась бездомной бродягой, тупым зверьем, неожиданно принявшим эльфийский облик. Но она старалась держать себя в руках: раз за разом выпрямляла спину, запахивала на полуголой груди плащ и гордо шествовала мимо спутника. Всему ведь должен быть конец, правда? …Рингалат яростно пенила волосы, которые наверняка к утру станут иголками, как у ежа, только попушистей. Вода в озере была почти ледяной, по коже бежали мурашки и посинели губы. Девушку колотила дрожь, но она только невнятно ругалась, попутно пытаясь жевать твердую смолу, содранную с ближайшей ели. Аннатар говорил, что будет собирать в окрестностях хворост для костра и попробует наловить дичи для предстоящего обеда. Рингалат тогда только пожала плечами – ведь он тут был и жнец, и швец и на дуде игрец, короче говоря, всем заправлял. Она так и не поняла, чего он с ней нянчится. Ну и ладно. Девушка опустилась в воду по самый нос и задумчиво посмотрела вперед – на поросший неизвестными травами противоположный берег. Их цветы горели красным и желтым огнем, манили так же, как и глаза Аннатара. - Тиннаро! – нолдо вздрогнула и вскочила, представая перед ним во всей своей нагой красе. Она скрестила руки на груди и повернула голову назад, туда, откуда доносился голос. Он стоял, держа за уши неожиданно упитанного зайца, в другой руке зажимая какую-то зелень. - Долго ты там будешь еще плескаться? – в голосе не раздражение а, как обычно, засасывающая пустота. - Если ты будешь так там и стоять, процесс пойдет медленнее, - огрызнулась Рингалат. - Я и так здесь стою довольно долго – жду, пока ты, наконец, вылезешь. Скоро стемнеет, а ты опять будешь колотить зубами всю ночь! – но Тиннаро перебила его, тут же вспыхнув. - Погоди, ты каждый раз так делаешь?! – теперь в его голосе была усмешка. - Да. Должен заметить, ты довольно тощая, - в голосе ощущалась неприкрытая насмешка - девушка резко обернулась, взволновав воду, взгляд её горел. – Интересно.. - ВОН! *** Нещадно укороченные острым ножом, позаимствованным навсегда у Аннатара, бриджи и рубашка липли к телу, повторяя все контуры женского тела. Рингалат, против обыкновения, не стала прикрываться его широким плащом, который всегда стирала до того, как сама полезет в воду с упорством Берена, ползущего за Сильмариллом. Она нервно хихикнула, переворачивая на самодельном вертеле тушку разодранного зайца. Аннатар сидел напротив и думал о чем-то своем. Видать, действительно костлявая, как замученный цыпленок. Алое мясо соблазнительно темнело, на искрящиеся угли падали капли сока. Аннатар подкинул еще сухих веток. Молчание было странным, едва ли не неловким, если бы оба знали, что это значит. Одежда на Рингалат постепенно сохла, отлепляясь от тела, волосы пушились, темным ореолом окружая голову. - Что, пора снимать? – мужчина только кивнул, стаскивая мясо с палочки. Делал он это особенно изящно – жир и сок прожаренного мяса блестел на загоревшей коже, стекал вниз по ладони к запястью и капельками опускался на траву. Тиннаро задумчиво смотрела на его действия, думая, какие они нежные и осторожные, точно он ласкал какую-то деву, по сравнению с теми, недавними. Янтарные глаза искрились, и в них явственно отражалась звериная, волчья суть. Одним движением руки Аннатар сломал бедному, подрагивающему лапой животному шею, а затем отрезал голову. Сама Рингалат такое сделать могла, если бы тушка, прижимаемая её рукой, лежала не земле и ожидала удара по шейным позвонкам с размаху и разделочным ножом. Её спутник делал же это так, будто бы он чистил какой-нибудь картофель, а не свежевал зайца. Шкуру он сдирал нетерпеливо, жадно вдыхая исходящий запах крови. Крылья его носа шумно раздувались, как у свирепеющего хищника. Тиннаро снова посмотрела на кусочек мяса, который она держала в руках. Есть? Да, ведь она так голодна. Аннатар со своей долей уже управился. Но – она дернула краешком губ – ведь вся доля его. Поистине, для чего она ему, раз он так заботится? Старается скрывать… Сердце беспокойно колотилось в груди – сказывалась эльфийская интуиция. Что-то будет, что-то будет, шептала она. *** Ждать долго не пришлось. Рингалат бы слукавила, если бы сказала, что не скучала по ним. По оркам. По этим стычкам, когда, рубясь, веселишься, и хруст ломающихся костей и чавканье вываливающихся наружу внутренностей пьянит не хуже вина. Рука инстинктивно дернулась к бедру и замерла недоуменно – но меча-то не было. Она была здесь, на чужой земле, должно быть, только орочьей, а при себе был только маленький ножик, данный Аннатаром, скорее всего, в насмешку! Тиннаро заскрипела зубами в бессильной злобе и оглянулась на Аннатара: на его лице играла зловещая улыбка, а осанка была как никогда царственной. Что-то явно было не так. Но ярость утопила в себе здравые мысли и домыслы Рингалат, оставляя ей только метаться в клетке безвыходности. Надежда была только на Аннатара, но нолдо скорее собственными зубами перегрызет гнилую плоть первой попавшейся твари, чем доверится ему и будет прятаться за его спиной. Орки приблизились с жутким гоготом и улюлюканьем. Тиннаро уже была готова броситься, как её внезапно, словно приковали цепью, удержали на месте. Аннатар не смотрел на неё – его глаза с вертикальными зрачками, стали совершенно огненными от невиданного возбуждения. Лицо его, что было прекраснее чем у любого эльфийского мужчины, исказилось и душа Рингалат покрылась льдом, липкой ледяной паутиной первобытного страха. Пригвоздив её к земле, Аннатар медленно, чеканным шагом приближался к явно взволнованным темным тварям. Его фигуру постепенно окутала тьма, и солнце будто поблекло, и все вокруг помертвело, задул холодный ветер – на небо набежали тучи. Он заговорил с ними на каркающем, темной наречии. Его голос был низким, а выговор – гортанным, и он то стихал то шипения-свиста, то словно взлетал до небес, подобно громовому раскату. Когда он закончил говорить, орки сникли, закланялись, попадали на колени, а некоторые стали весьма недвусмысленно поглядывать на Рингалат. Та пунцовела от гнева и бессильной ярости, в глазах кипело, но она держалась и поднималась на ноги, выпрямляясь во весь рост, еле переводя дыхание. - Что это значит, Аннатар? – он обернулся и улыбнулся. Его улыбка могла бы показаться теплой и ласковой, если бы не торжествующий взгляд. - А то и значит, милая Рингалат. Думаю, ты догадалась: я – Саурон, Темный Владыка Средиземья, - и она вновь осела на землю с широко распахнутыми глазами, невидяще смотря в хмурое, черное небо среди бела дня. Губы её немо шевелились. Саурон. Темный. Она нервно захохотала, откинув голову назад. На обнажившейся шее билась жилка. Всё. Кончено?..