Кукла Люцифера

      Белиал дала Эвану ещё несколько недостающих пазлов, но всё равно их не хватало, чтобы понять суть урока. Он зашел в свою комнату и, как всегда, его уже ждало письмо. «Волак.

Л.»

      Эван уже больше не пытался даже угадать, кто очередная кукла и из какого клана.       «Сегодня Белиал очень многое мне рассказала, чего я ещё не знал. Но я всё равно ещё не понял, в чем состоит суть урока. Что такого каждый из нас сделал там, что мы должны это изменить. И к чему все эти испытания, награды, загадки, неясные отгадки?       Я всё надеюсь, что встречусь с Хозяином. Мне так хочется с Ним поговорить. Он бы многое мог мне объяснить. Конечно, если я могу задавать такие вопросы.       Не знаю, как и почему, однако Люцифер заметил, что я не такой как все остальные. Раз никто не видит сны, а я вижу, то значит, я другой. Это приятно.       Сегодня отпустил очередную куклу, чему очень рад. Андрас (Аи) сильно смущала меня. Она была очень красивая, возможно, что даже самая красивая в Доме. Но мы принадлежим Дому, а она — больше нет.       Теперь у меня новая цель — Волак. Интересно будет узнать, кто это, и как быстро я смогу ему помочь.»       Ангел быстро лег в постель, всё ещё надеясь во сне увидеть Люцифера.       Когда он проснулся, то понял, что его снова постигла неудача. Черная бездна — все, что пришло к нему этой ночью. По крайней мере отсутствие сновидений беспокоило Эвана не так, как сны о японском мальчике и его сенсее.       Эван поднялся в гостиную. Места «Птиц» пустовали, что вполне его порадовало.       Когда Люцифер назвал имя куклы, поднялся мужчина из «Хранителей». Первое, что отметил Ангел, было то, что парень поджарый и сильно загорелый. Так же он заметил сеть морщинок в уголках его глаз. Эвану уже не терпелось почитать о нём в тетради Кевина.       «…И пусть удача всегда будет с вами!» — как обычно завершил Хозяин, и Эван, дождавшись слов, что стали уже ритуалом, сразу же направился в свой кабинет. Шагов за своей спиной он не услышал, хотя в какой-то мере ожидал этого. Очевидно, как и любой из «Синих», Волак был ненавязчивым.       «Волак.       «Хранитель». Загар говорит о том, что он много времени проводил на открытом воздухе. Морщинки в уголках глаз говорят, что при ярком солнце постоянно приходилось щуриться. Он, вероятно, что-то искал, раз не носил солнечных очков. Скорее всего, он передвигался пешком, судя по развитым мышцам ног. Обладает хорошей интуицией, отменной реакцией и координацией движений. Цепкий взгляд, склонность к исследовательской деятельности. Однако очевидно, что он не ученый. Очень замкнутый, спокойный. Подходит не только «Синим», но и «Птицам». Желание помогать другим всё же позволяет относить его к «Хранителям».       Эван решил пока не ломать голову над профессией Волака, хотя кое-какие предположения у него уже появились. По крайней мере, он исключил некоторые виды профессий. Пора было браться за испытания, чтобы получить первый предмет.       Как Ангел и ожидал, первые десять испытаний не принесли ему ничего особо ценного. Он уже хорошо понял, как устроена система наград, чтобы не отчаиваться.       Чем больше Эван проходил то или иное испытание, тем лучше оно ему удавалось. Особенно легко он теперь проходил комнату с лесками.       В одном из испытаний он поранил руку. Он пока ещё не мог получить ключ, не поранив при этом себя.       Направляясь в кабинет Марбас, Эван встретился с Асмодеем. В кабинете девушка была одна. Она улыбалась своим мыслям. Любовь красила её, и с каждым днем «Хранительница» становилась всё привлекательнее.       Она без лишних слов обработала его рану и наложила бинт.       Смотря на повязку на своей правой руке, Эван взгрустнул. Он вспомнил повязку на груди Хозяина. Мальчик очень хотел бы, чтобы Хозяин мог говорить с ним, как с равным, а не как с куклой.       В гостиную он вернулся с ещё одной повязкой, только на левой ноге. Сегодня рукоход принес ему первый предмет. К его удивлению это оказался армейский сапог. Неужели Волак был военным? Если он был военным, Кевин бы упомянул о данном факте, но он ничего об этом не написал.       Белиал и Волак направились следом за Ангелом. Похоже, лидер «Синих» хорошо «выдрессировала» всех «Хранителей».       — Я так вижу, что это первый предмет? — тоненькие брови шатенки взлетели вверх.       — Я сам удивлен не меньше тебя… — согласился с ней Ангел. — Но это так.       — Ладно, какая буква? — она взяла сапог в руку. — Хм, абсолютно новый.       — Третья из пяти — «л», — Эван записал её в тетрадь. — Там, на внутренней стороне.       — Что ты об этом думаешь? — обратилась девушка к мужчине.       — Да, я носил такие… Только носить их было необходимостью, а не обязанностью, — ответил он.       Ангел понял, что Волак, в отличие от остальных кукол, начал что-то вспоминать.       — Откуда ты это знаешь? — спросил Ангел.       — Я так чувствую, когда прикасаюсь к нему, — пожал тот плечами.       — Хорошо. На сегодня это всё, что у меня есть, — и Эван вслед за «Синими» покинул кабинет.       В своей комнате он устало опустился на стул. Нога ныла больше, чем рука. Тут ему на ум пришла фраза Белиал, которую она сказала, узрев у него на спине ужасные раны. «У каждой «Птицы» куча таких ран, как у тебя» — так она сказала ему тогда.       «Волак оказался почти таким же, как Кевин, — молчаливым. Голос у него тихий. Он не военный, не спортсмен и уж точно не какой-нибудь менеджер. Меня удивило, что он хоть немного помнит о своём прошлом. Мне бы вспомнить хоть что-нибудь. Браслет на руке — маяк во тьме моих собственных мыслей. Маяк, что лишь манит близостью недостижимого берега.       Нога ноет, это же надо было так — не заметить острый край стекла! Мне надо сосредоточиться на испытаниях, а не думать о Люцифере. Хотя я скучаю по Нему.       Вспомнил, что Белиал говорила о «Птицах». Если у каждого из «Зеленых» куча таких ран, какие были у меня, то как они двигаются? Я не думаю, что Хозяин залечивал им раны каждый раз, как они нарушали правила. Вот и сейчас их уже второе утро нет в гостиной. Кто знает, что ещё они натворят, если Люцифер не выберет кого-то из них? Хоть Он мне и сказал, что не сам выбирает новую куклу, а согласно «Гоетии», я всё равно ничего не понял.»       Лежа в постели, Ангел уже машинально поглаживал браслет на своей руке. Это действие постепенно вошло у него в привычку. Как только он начал видеть обрывки теней-воспоминаний, он старался до них дотянуться, но резкая головная боль заставляла его отказаться от своих намерений. Как только Эван отступал от попыток выдернуть воспоминания из тьмы, боль тут же отпускала его. Он понял, что мучительная боль запирала его память, как блок.       Проснулся он за пару минут до сирены. Опять все та же черная бездна. В такие ночи, когда Ангел не видел снов, ночь не приносила отдыха. Эван словно и не спал. Но он знал, что такой же была ситуация и для других обитателей Дома. Странно, однако ран на руке и ноге не было.       После привычного приветствия от Люцифера Ангел твердо решил не отвлекаться на посторонние мысли, и ему удалось. Тело отменно слушалось, мозг реагировал моментально, а значит, любая головоломка и любое задание на ловкость или скорость, можно было сказать с большой уверенностью, принесет ему награду. Но были задания, которые Эван не мог проходить. Белиал же сказала ему, что он не обязан рисковать своим здоровьем, чего он и не делал.       Дартс и переход на другую сторону по тонкой балке так ему и не поддались. Точнее, в дартс его неизменно постигала неудача, а ходить по балке он даже и не пробовал — ломать себе кости Эван вовсе не хотел. Ещё одной преградой для него всегда была вода.       Вечером он вернулся в гостиную. Волак ничем не выдавал, что ждет Ангела. Но когда Белиал встала и положила руку ему на плечо, он послушно направился за ней в кабинет Ангела.       Сегодня ему в руки попала колба с этикеткой на ней, где они увидели четвертую букву — «а».       — А это ты как чувствуешь? — с интересом наблюдал за Волаком Ангел.       — Это и смерть, и жизнь, — загадочно медленно промолвил мужчина и пожал плечами.       — Ладно, пока мы всё равно мало что поймем, — подвела итог «Хранительница».       Эван спустился к себе. Он не видел особой причины ломать голову над загадкой Волака. Но последняя фраза его не на шутку встревожила.       «Сегодня нашел колбу. Про неё Волак сказал, что это и смерть, и жизнь. Что это значит? Там было что-то такое, что могло и убивать, и оживлять? Пока я не знаю, что это. Впрочем, и не жажду узнать.       Я хотел спросить Белиал о ранах «Птиц». Может быть, завтра у меня получится поговорить с ней на интересующую меня тему.       Ещё я соскучился по Хозяину. Днём на заданиях некогда об этом думать, а сейчас, в одиночестве, я всё думаю о своих снах. Без них тут чертовски скучно. Черная бездна создает ощущение, будто и вовсе не спал.       Боль не дает мне ухватиться за прошлое. Но когда-нибудь я всё же покину Дом кукольника, я вспомню всё. До свободы Волака ещё три дня. Мне не терпится разгадать его.»       Ангел лег в постель, рассчитывая, что сразу же рухнет в черную бездну. Однако его ждало иное.       Он опять оказался в Японии. В доме, окруженном цветущим весенним садом. Снова тот же красивый подросток сидит на подогнутых ногах с кисточкой в одной руке и заготовкой куклы в другой. На столе лежат уже законченные Мастером прекрасные куклы, бережно уложенные в плетенные корзинки. Парень пытается нарисовать лицо заготовки, у него не получается, разочарование и злость искажают прекрасные черты его утонченного лица. Эван заметил, что плечи парня чуть подрагивают. Он сосредоточенно смотрит на куклы перед собой и пытается взять себя в руки, что, впрочем, получается у него слабо. Он уже готов всё бросить, но даже сам Ангел не заметил, как за спиной парня опускается на татами Мастер. Мастер отворачивает широкие рукава кимоно. Руки мужчины ложатся поверх рук ученика, заставив его слегка встрепенуться, Он, зажав его пальцы, не спеша макает кисточку в тушь. И вот на заготовке появляются удлиненные глаза полускрытые длинными ресницами, тонкие линии бровей. Мастер, не выпуская пальцев ученика, меняет кисть и рукой юноши рисует рот-вишенку, полутени румян ложатся на щеки куклы. Щеки ученика, как и щеки куклы, покрывает румянец. Лицо прекрасной куклы закончено. Оба замерли, не размыкая соприкосновения тел. В доме царит тишина, лишь с улицы сквозь открытые окна слышно мерное журчание ручья в саду и мелодичный звон фурина. Юноша закусывает губу, он смущен и тает в этих своеобразных объятьях. Эван знает каково это, он так же таял в своих недавних снах в объятьях Люцифера. В Мастере борются два желания: утопить в своей страсти и одарить нежностью, но Он неохотно отпускает ученика и уходит, оставив растерянного юношу одного.       Эван открыл глаза, и вдруг он понял, почему он видит эти сны. Куклы. Это не просто прошлое Хозяина, а процесс создания. Он ведь только что видел, как Хозяин и Его ученик делали куклу. Ему тут же захотелось рассказать о своём открытии Люциферу.       «Но как я Ему расскажу, если я Его не вижу…» — тут же сник он. Потому что больше никому он не может доверить своё внезапное озарение, кроме как Хозяину.       Но тут он подумал, почему Люцифер решил показать ему это? Он уже знает больше Белиал и о самом Хозяине, и о сути их прибывания здесь. Впрочем, радостного в этом было мало. Оно не приближало его к его собственной свободе.       Как только прозвучала сирена, Ангелу пришлось идти в гостиную, чтобы после пойти на испытания.       Ничего нового в гостиной он не увидел — всё те же куклы. Дослушав речь Хозяина, он вернулся к привычной рутине.       Забравшись по стене наверх, он получил третий предмет. К его удивлению это был сачок, как для ловли бабочек, только гораздо больше.       «Неужели для птиц?» — подумал Эван.       Как бы то ни было, он отнес его к себе в кабинет. Вторая буква имени была «и». Спускаясь вниз, он решил заглянуть к Марбас и забинтовать поцарапанный локоть.       Но сегодня в лазарете опять был Асмодей.       «Ну куда же без него?!» — вздохнул Ангел.       Под взглядом блондина краснела не только девушка, но и Эван, внезапно вспомнив тот смущающий сон-фантазию.       Он вышел из лазарета и снова отправился проходить испытания.       Мальчик прошел рукоход и получил награду, которую уже давно не получал, о чем, впрочем, не очень и сожалел. Можно сказать, сбылось то, чего он хотел.       «Надо быть осторожнее со своими желаниями!» — в руках мальчик вертел Красную карточку.       Ангел стоял в коридоре и ждал Белиал, чтобы сказать ей, что сегодня вечером его не будет в гостиной.       Он всё же решил принять душ — не хотелось ещё больше злить Люцифера.       Эван вошел в комнату. Хозяин стоял спиной к нему, заложив руки за спину. На легкий хлопок двери Он не повернулся.       — Добрый вечер, Хозяин, — тихо поздоровался Ангел.       — Добрый вечер, Ангел, — отозвался мужчина, не оборачиваясь. Он показался юноше каким-то совсем безразличным. — Разденься и подойди.       Эван этого ожидал, потому незамедлительно выполнил указания. Хозяин повернулся, явив прекрасное лицо, лишенное эмоций. Синие глаза без интереса скользнули по телу юноши. Мальчик подошел и подал Хозяину руки. Тот не взял их в свои, но запястья всё же оказались зафиксированы кожаными завязками, связавшими их крест на крест.       — На колени! — Эван очень отчетливо слышал холодное равнодушие в голосе Люцифера.       Ангел смешался, но послушно опустился. Хозяин, раскинув полы шелкового кимоно, обнажил возбужденную плоть. Оголенная головка слегка сочилась смазкой. Эван старался доставить мужчине как можно больше удовольствия, надеясь этим вернуть так неосторожно разрушенное им доверие и добавить хоть немного тепла в их близость. Мужчина молчал, не пытаясь коснуться Ангела. Достигнув разрядки, Хозяин так и не проявил эмоций.       Слизав остатки спермы с головки члена Хозяина и своих губ, Эван ожидал, что сейчас мужчина поднесет к его губам бокал яблочного сока, как делал всегда, но этого не случилось. Ангелу пришлось самому исхитриться сделать хоть глоток. Горло спазмировало от волнения. Справившись с этой выполнимой лишь с большим трудом задачей, юноша ожидал поцелуя. Тем не менее его не последовало.       Хозяин кивком указал ему на кровать. Надеясь, что хоть теперь Он проявит прежние чувства, Эван с надеждой лег на постель. Синеглазый мужчина опустился рядом и упорно молчал, пока растягивал Эвана, совершая все действо чисто механически. Во время последовавшего за этим секса Ангел пытался дотянуться до губ Люцифера, но тот отворачивался, будто прикосновение Эвана было Ему неприятно. Эван даже не мог заглянуть в бездонные синие глаза — они не смотрели на него. Сегодня Хозяин занимался любовью не с Эваном, а с куклой. Ангел это чувствовал. От осознания Его равнодушия хотелось закричать, зарыдать и дать, по крайней мере, пощечину. Хозяин её заслуживал. После, Хозяин лег рядом, на спину, отдышался и вышел из комнаты. Когда мужчина вернулся, Он кинул Ангелу влажное полотенце.       — Вытрись, — брезгливо бросил Он так, будто на теле Эвана была не сперма, а кровь или грязь.       Мятая простынь, послушная велению Хозяина, тут же исчезла с постели, и на её месте расстелилась абсолютно чистая.       Эван, кое-как сумев вытереться, оставил полотенце на полу и забрался в постель. Тут он надеялся почувствовать сильные и горячие руки, обнимающие его за талию, но ничего подобного не произошло. Когда он возмущенно повернулся к Люциферу, то наткнулся на Его спину. Кимоно оголило Его правое плечо, и Эван к своей досаде заметил на белоснежной коже Хозяина красный след недавнего засоса. Ангелу захотелось закатить истерику, ударить Хозяина. Но вместо этого он отвернулся и тихо заплакал. Он наконец понял и почему Хозяин с ним больше не говорит во снах, и почему так холоден сейчас, воспринимая Эвана просто как очередную куклу, лишь постельную игрушку — у Него есть другая возлюбленная кукла.       Когда же Эван проснулся, Хозяин уже сидел на диване и читал какую-то книгу. Ангел заметил, что завязок на его руках больше нет. Наверно, Хозяин развязал ему руки как только встал с кровати. Эван взял свои вещи и вышел из спальни. Он, конечно, не собирался завтракать с Люцифером, но принять душ здесь и умыться ему ничто не мешает.       Он возвращался в свою комнату и по дороге встретил Белиал.       — Ангел, где ты был? — с удивлением и возмущением спросила она.       — Я вчера получил Красную карточку, — ответил парень, заходя к себе в комнату.       Эван сел за стол и позавтракал, не чувствуя аппетита.       «А кто всё-таки та, которую Он так любит?» — подумал он.       Ангел почти не сомневался, что это девушка и она, скорее всего, одна из «Венер». В гостиной он внимательно рассматривал их. Эван думал, что это Белет. Уж больно гордой она выглядит. Из размышлений его вывел голос Белиал.       — Ангел, что ты вчера нашел? — спросила она. Заметив, куда направлен его взгляд, она усмехнулась. — Даже и не думай.       — Я вчера нашел… вроде бы сачок, но уж больно большой. Вторая буква — «и», — он пропустил её последнее замечание мимо ушей.       — Уже завтра, — «Хранительница» потирала руки.       — Тебе так хочется отправить его отсюда? — поинтересовался Эван.       — Ангел, чем больше кукол уйдет, тем ближе моя свобода. Ровно на один шаг, — шатенка растянула свои тонкие губы в блаженной улыбке.       Эван хотел спросить, что значит «ровно на один шаг», и что она знает о порядке, в котором куклы должны уходить. Их прервал голос Хозяина. Он вызывал в теле Эвана те же чувства, что и прежде. Сегодня ночью Эван сам убедился, что в ответ от Люцифера он может получить лишь безразличие и холод. Это было так горько для него, особенно после той близости и нежности которые он получил во снах.       Он проходил испытания достаточно спокойно и никак не мог дождаться десяти вечера, чтобы поговорить с Белиал.       За прохождение комнаты с лесками Ангел получил четвертый предмет. Это была длинная палка с крючком на конце. Но ее предназначение он пока не понимал.       Он направился к себе в кабинет. Эван всегда радовался, когда получал очередной предмет. Потому что это означало, что больше нет нужды изнурять себя испытаниями. Мальчик с радостью получил бы Белую карточку. Он сегодня сам лишил себя завтрака с Люцифером, потому что решил, что в сложившемся положении уйти сразу было правильным.       Десять часов вечера. Это время было всё ближе, и Эван проходил испытания уже почти лениво.       Ангел стоял у дверей в гостиную и ждал Белиал и Волака. Он кивнул им, и все трое отправились в его кабинет.       — Вот, — он положил на стол палку и сачок. — Что ты чувствуешь?       — Эти два предмета связаны. От них идет ощущение опасности, но опасны не сами предметы, а то, для кого они предназначены, — Волак поочередно подержал их в руках.       — А что там с буквами? — спросила Белиал.       — 'илан — вот что у нас пока получается, — Эван сверился с записями в тетради.       — Значит, уже завтра… — прошептал мужчина.       — Да, как только я найду последний предмет, я найду тебя, и ты покинешь Дом кукольника, — парень через силу улыбнулся.       — Хорошо, — и Волак направился к дверям.       — Белиал, задержись, — попросил хозяин кабинета.       — У тебя снова появились вопросы? — удивилась девушка.       — Появились, — кивнул брюнет. — Помнишь, когда я был наказан, ты мне сказала, что у каждой «Птицы» много таких ран. Тогда почему они их не истощают? Ведь я не думаю, что Хозяин их постоянно лечит.       — Конечно же нет, они настроены к Хозяину враждебно, потому Он очень-очень редко их лечит. Их подпитывает другая сила. Чем больше времени проводишь в Доме, тем больше становишься Его частью. Ты ведь уже знаешь, что метка на наших руках — это метка Дома. Мы принадлежим Дому, Он питается нашими силами и питает нас силой, — слова девушки показались Эвану какими-то уж очень зловещими. Будто Дом — монстр и по ночам поедает кого-нибудь из обитателей.       Он молчал, осмысливая услышанное.       — Это всё? — спросила лидер «Синих», уже собираясь вернуться в гостиную.       — Нет, ещё один вопрос. Ты сегодня утром сказала «на шаг ближе». Ты знаешь, когда покинешь Дом? — спросил Ангел.       — Конечно, знаю. Последней из кукол. Последними четырьмя куклами будем Гаап, Белет, Асмодей и я, — будничным тоном сказала она.       — Это точно? — решился уточнить Эван.       — Абсолютно, — кивнула Белиал. — Это всё?       — Да, теперь всё, — спрашивать о возлюбленной Хозяина он не стал, потому что её это не касалось.       Она быстро ушла. Он же спустился к себе.       «Сегодня ночью я получил Красную карточку. Но я не смог поговорить с Люцифером, хотя надеялся сделать это за завтраком. Он был холоден со мной, будто я нисколько Его не интересую. Он за всё время, что я провел с Ним, сказал не больше пяти слов. Я даже удивился — ни одного поцелуя, перед сном Он не обнял меня и даже повернулся спиной. Тогда я заметил у Него на плече засос. Вот, в чем всё дело. Это почти наверняка Белет. Не думаю, что у кого-то ещё хватило бы на это смелости или наглости. Я так расстроился, что даже заплакал. Да, мне было обидно, что отношения между нами никогда уже не станут прежними. Потому сегодня я с Ним не завтракал. Мне не хотелось ощущать Его безразличие.       Сегодня получил четвертый предмет, уже завтра отпущу Волака. Судя по всему, его работа была достаточно опасной. Уж не знаю, чем он занимался, но это что-то весьма необычное.       Спросил Белиал о ранах «Птиц». Она мне рассказала какую-то ужасную историю о том, что Дом питается нашей силой и питает ею нас. Но более разумного объяснения она мне не дала.       Утром она сказала о том, что каждая освобожденная кукла на шаг приближает её к свободе. Я спросил, что это значит. Она знает, кто уйдут последними. Лидеры и последней из всех кукол она. А потом, наверно, уже и я. Она этого не сказала, но это очевидно.       Из всего это меня больше всего расстроило безразличие Хозяина ко мне.»       Эван лег в постель. В груди жгло от боли и обиды. Слезы сами полились из глаз. Изнуренный собственными страданиями, он не заметил, как провалился в черную бездну.       Он проснулся, но ему хотелось остаться там в этой черной бездне, остаться навсегда.       Ангел делал всё машинально, почти не замечая, что делает и как. Пришел в себя он только в гостиной, когда его за плечи потрясла Белиал.       — Ангел, ты в порядке? — девушка была не на шутку встревожена.       — Да, в полном, — машинально отозвался он.       — Нет, — возразила она. — Иди в свой кабинет и жди меня там.       Он послушно выполнил её указания. Она резко открыла дверь и вошла в кабинет с кружкой.       — Пей! — приказала «Хранительница».       — Что это? — спросил он о бурде коричнево-зеленого цвета.       — Твоё дело не задавать вопросы, а проходить испытания. И потому пей! — Ангелу пришлось подчиниться, потому что спорить с ней у него не было настроения.       Жидкость на вкус оказалась мерзкой, но по прошествии пятнадцати минут Эвану стало лучше. Откуда-то появились силы.       — Что всё-таки это было? — спросил он, улыбаясь. Белиал загадочно улыбнулась.       — Откуда я знаю. Это одна из настоек Базина. По-моему, это ею я тебе раны лечила, — беззаботно ответила девушка.       — Тогда понятно, почему на вкус такая гадость, — глаза Эвана горели, его переполняла энергия.       — Иди уже на испытания. Волак ждет свободы, — после этих слов, он побежал вниз, направившись во вторую часть Дома.       Через несколько часов действие настойки закончилось, и он вернулся в норму, вчерашняя хандра прошла.       Только когда прошло полдня, Ангелу наконец удалось заполучить последний предмет. Это было что-то вроде змеи, только без головы. Он отыскал Белиал и Волака. Все вместе поднялись в его кабинет.       — Это змея? — спросил Эван.       — Нет, это её кожа, — пояснил мужчина.       — Какая последняя буква? — спросил Ангел.       — Ну, вот это вроде «М», — сказал Волак, рассматривая узор на змеиной коже.       — Значит, Милан, — подвела итог Белиал.       Печать на руке мужчины засветилась и буквы исчезли.       — Да, меня так звали, а был я серпентологом, — сказал он.       — Прости, кем? — переспросил Ангел.       — Серпентологом. Изучал змей, — пояснил Милан.       — Хорошо. Пойдем, — Белиал встала. Она не любила попусту терять время.       — Что с тобой случилось там? — спросил Эван, когда они спускались к дверям.       — Я не хочу об этом говорить, — отрезал мужчина. — Это не важно. Прощайте.       Милан прошел сквозь дверь. Волак Теперь их осталось шестьдесят три.